- Как фамилия этого типа, не знаешь? - спросил Буданцев.
- Кутов или Крутов, что-то в этом роде. Буданцев записал и сказал, что этим типом он сам займется. Выяснит всё и сообщит депутату райсовета.
- Еще у кого что? - спросил он.
- Когда будем принимать новичков? - задал вопрос Толя Силаев. - Есть трое ребят. Характеристики хорошие, учатся ничего, прилично…
- А инструктор нормы у них принял? - спросил Буданцев.
- Не все! - отозвался Виктор Гуляев. - Я принял только велосипед и азбуку Морзе. Плавание сейчас не принять - негде. Лыжи тоже нельзя. Они говорят, что плавают и ходят на лыжах. Дают честное пионерское. Они пионеры.
- Ну, что ж, - сказал Буданцев, - честному пионерскому слову надо верить. Будем принимать. Запиши, Силаев: дать распоряжение звену связи - вызвать новичков на следующее воскресенье к трем часам.
- Есть вызвать! - сказал Толя Силаев. Он вдруг отодвинул дневник совещания и широко улыбнулся.
- Прибывают ребята! Растет отряд наследников Тимура! Скоро будет целый батальон!
Улыбнулся и Буданцев:
- А может, дружина?
Он прошелся по комнате, весело толкая ребят:
- Сотни две тимуровцев, а? Что будем делать? Помещения-то нет. Эх, ребятки, раздобыть бы нам какую-нибудь комнатенку при домоуправлении. Создать бы там свой клуб или что-нибудь вроде "комнаты школьника". Библиотеку бы завести, интересные игры. Развернуть дело на полный ход!
- Ох! Мечта! - вздохнул Силаев.
- Почэму мэчта? - сказал Гасан. - Надо сдэлать!
- А если поговорить с управхозом? - предложил Игорь Бунчук - Иван Никанорыч - человек добрый… Что ты молчишь, "инженер"? - подтолкнул он плечом Сашу Кудрявцева. - Это по твоей технической части. Найди нам дом или построй. Двухэтажный, с балконами, с башней для флага. Ты об этом, наверно, и не думаешь…
- Давно думаю.
- Ну и что?
- Нашел дом.
- Где?
- Во дворе…
- Ладно, ребята! - прервал их Буданцев. - Пошутили, помечтали - давайте дальше…
- Нет, Гриша, серьезно. Я уже давно присматриваюсь. Подойдите-ка все сюда! - позвал Саша ребят к окну. - Видите - дворницкая, да? Рядом прачечная. А вот старая котельная. Пустует помещение. Большое!
Толя Силаев ехидно усмехнулся:
- Всего каких-нибудь сто тысяч на ремонт - и, пожалуйста, дворец наследников Тимура открыт! Интересно, кто нам такие деньги даст?
- Нэт дэнэг - будут дэнги! - сказал Гасан. - Накопим!
- Правильно! - засмеялся Силаев. - Здорово сказал Гасан!
Он заглянул в журнал и сказал:
- Уже накопили. В кассе штаба отряда имеется девяносто два рубля двадцать пять копеек. Товарищи! - спохватился он, взглянув на часы. - Время бежит. У меня тут записано много разных дел. Опять задержимся до вечера. Мы с Колькой Деминым хотим в шахматы сразиться. У нас матч из пяти партий…
- Давайте продолжать! - согласился Буданцев. - Что у тебя записано?
- "Утверждение нагрудных знаков за спасение человека" - это раз, - начал читать Силаев. - Подготовка к зиме, то есть оборудование площадки для катка, - два! Организация в звене содействия милиции отделения, под названием "БОМ" - "бригада охраны малышей", - пояснил Силаев.
- Это мое предложение! - заметил Игорь Бунчук. Он сосредоточенно подергал свой длинный тонкий нос и веско подчеркнул: - Очень нужное дело!
- Хорошо придумано! Прекрасное предложение! - одобрил Буданцев. - Ты нам расскажешь, когда мы будем разбирать этот вопрос. Толя, читай дальше!..
Силаев начал читать разработанный Буданцевым, им и Колей Деминым план рейда. Это был первый опыт тимуровского контроля над уличным кварталом.
Деловое совещание штаба отряда наследников Тимура продолжалось…
Иван Никанорович
Старый дом на Лермонтовском проспекте, густо заселенный жильцами, имел четыре проходных двора и множество лестниц.
Многолюдный и беспокойный, он доставлял немало хлопот управхозам. Забот был непочатый край. Во многих местах текла крыша. Не выдерживая морозов, рвались плохо утепленные водопроводные трубы, затопляя подвальные помещения. В некоторых квартирах прогнили балки, покосились от бомбежек оконные рамы и дверные коробки…
Жильцы осаждали жалобами домовое управление, угрожали судом, писали письма в газеты. Упоминания о злополучном доме и карикатуры на него стали появляться в сатирических отделах "Смены" и "Вечернего Ленинграда". Газета "Ленинградская правда" организовала даже рейд выездной бригады, и дому на Лермонтовском проспекте был посвящен специальный фельетон, под названием "В вашем доме, как сны золотые…"
Когда Ивана Никаноровича назначили сюда управхозом, он на первых порах приуныл. Уж очень горемычным показалось ему все хозяйство. Однако гвардии старший сержант Иван Никанорович прошел во время Великой Отечественной войны "огонь, воду и медные трубы", был человеком закаленным и перед трудностями не бледнел. Засучив рукава, он взялся за работу.
Жильцы весьма удивились тому, что новый управхоз начал свою деятельность в доме с обхода квартир и долгих бесед с домашними хозяйками. Он расспрашивал женщин подробно о том, что "мешает жить спокойно". Все неполадки - плохую работу ванной колонки, трещины в раковине, неисправность дымохода, - все записывал в большую общую тетрадь, тщательно и аккуратно.
Прощаясь с хозяйками, Иван Никанорович не обещал все сразу сделать, не обнадеживал, а говорил неизменно всем одно и то же:
- Прошу вас, товарищи женщины, помочь в работе. Одному тут не справиться.
- То есть как это помочь вам? - удивлялись хозяйки.
- Культурной заботой о своем жилище.
Домохозяек это замечание сердило. И какая-нибудь из них неизменно затевала спор:
- Я вам говорю, что у меня в прихожей штукатурка отвалилась, дверь осела, а в ванной комнате круглые сутки вода гудит, словно водопад какой, а вы мне про культуру…
- Пришлю водопроводчика, - мягко замечал Иван Никанорович. - А насчет двери так скажу: французский замочек у вас тугой, вы дверьми очень энергично хлюпаете, вот она и осела. Между прочим, для просушки белья у нас чердак есть. Вы же его в комнате просушиваете. Не рекомендуется! Тем более, оно плохо отжато. Видите: кап да кап на пол… Паркет испортите. Капля она, знаете, и камень точит. И гвоздики в стенки надо вбивать аккуратнее - видите, штукатурка-то обвалилась…
Обходы и беседы Ивана Никаноровича не создали ему благоприятной репутации.
- Опять к нам тетеху определили! Мямля какая-то! Мы ему про Фому, а он нам про Ерему! - огорчались хозяйки.
Между тем Иван Никанорович, изучив домовую книгу и расспросив знающих людей, пошел в новый обход. Теперь объектами для бесед явились коммунисты и комсомольцы. Он всюду говорил:
- Я здесь человек новый. Хочу вникнуть, понять, поднять хозяйство. Если понадобится от вас помощь, не откажите, пожалуйста, товарищи!
Ему обещали поддержку.
Спустя некоторое время жильцы стали замечать, что неполадки мало-помалу исправлялись. Дворы поддерживались в чистоте, раз в неделю мылись лестницы, домовой склад пополнялся хозяйственными материалами и инвентарем. Нового управхоза до позднего вечера можно было видеть в доме. Неторопливо, спокойно делал свое дело Иван Никанорович. Но не все шло гладко. Частенько плоды его трудов сводились насмарку - виновниками были не только взрослые, но и дети. В доме жило много ребят. Они были разные. Одни портили все ради самой порчи, другие - ради озорства, третьи - играя. Часто били футбольным мячом и из рогаток стекла, вывинчивали звонки и лампочки, резали ножами перила и подоконники. У Ивана Никаноровича не было никакого опыта, как поступать в подобных случаях.
Но он знал, что одними административными мерами, уговорами и беседами или обращениями к родителям тут не поможешь. Надо было что-то придумывать.
Паспортистка Вера Васильевна, прожившая в доме двадцать пять лет, назвала несколько имен; среди них были Котька и Лешка Рогачев, по прозвищу Боцман.
- Это кандидаты в тюрьму! - скептически заметил бухгалтер конторы.
- Ну уж и в тюрьму! - возразил Иван Никанорович. - Какие бы они ни были, а все же дети, ребята. Стало быть, в первую голову нуждаются в воспитании.
- Воспитаешь их! Дети! - насмешливо сощурился бухгалтер. - Вчера такую драку затеяли, что два дворника разнять не могли. Из шлангов водой пришлось поливать.
Иван Никанорович крепко задумался над новой проблемой. Наведался как-то в РОНО, но попал к равнодушному, ограниченному человеку. Тот почти и слушать не стал.
- Вы, товарищ управхоз, займитесь лучше хозяйством дома, - не сказал даже, а будто проскрипел он, не отрываясь от груды бумаг. - Вопросы коммунистического воспитания детей и решение задач педагогики доверьте уж как-нибудь тем, кому этим надлежит заниматься…
Ивана Никаноровича не смутила столь холодная встреча. Он и не надеялся, что все пойдет сразу просто и гладко.
- А вот я за тем и пришел, чтобы посоветоваться с вами, - сказал Иван Никанорович так деловито и спокойно, словно и не слышал резкого тона сотрудника. - Как вы думаете, - продолжал он, - не организовать ли нам в доме группу школьников, чтобы ребята встречались друг с другом не только в школе или во дворе? А? Ну, разумеется, заинтересовать их чем-нибудь…
- Не знаю… Не знаю… - прервал его сотрудник, продолжая сосредоточенно рыться в бумагах. - Есть ДПШ, районные детские библиотеки. Дворец пионеров, наконец. Там отлично занимаются досугом ребят…
Он снял телефонную трубку и стал с кем-то разговаривать, не обращая больше на Ивана Никаноровича никакого внимания.
Пришлось уйти ни с чем. Но он решил, во что бы то ни стало, заняться этим вопросом.
Вскоре, к своему удивлению, Иван Никанорович стал вдруг замечать, что, без всякого его участия, в доме родились силы, девизом которых были не порча и разрушение, а созидание и организация.
Как-то однажды в контору явилось несколько мальчиков. С деловым видом и непринужденностью они спросили у него разрешения устроить на месте снесенных деревянных сараев спортивную площадку. Ребята показали искусно сделанный план, на котором было предусмотрено озеленение участка, и потребовали три жердины, несколько досок и саперный инструмент.
Иван Никанорович их внимательно выслушал и, не стараясь скрывать, что он очень обрадован и доволен, весело сказал:
- Все дам, ребята! Ни в чем вам не откажу. Смело рассчитывайте на мою помощь! Действуйте!
На строительной площадке закипела работа. Иван Никанорович не ходил смотреть. Зачем смущать ребят? Только рано поутру иногда наведывался и каждый раз убеждался, что дело подвигается.
К осени была создана ровная и гладкая, хорошо утрамбованная волейбольная площадка, с вкопанными для сетки стойками. За ней - плотный дощатый заборчик с земляным накатом и четко расчерченные квадраты городошного поля.
Когда все было готово, появились двухметровые саженцы лип. Они не только опоясали площадку, но одним концом вышли за ее пределы и протянулись цепочкой до асфальтового покрытия двора.
Иван Никанорович дал распоряжение плотникам загородить деревья красивым палисадником.
Он замечал, что на дворах стало тише и спокойнее. Меньше случалось между ребятами скандалов и потасовок. Малыши, правда, еще гоняли мяч в переулке, но все, кто постарше, перекочевали на спортплощадку. Кое-как налаживался порядок. Но Иван Никанорович, конечно, отлично видел, что дело тут не в одной площадке. День за днем и неделя за неделей наблюдая поведение ребят, он почувствовал, что жизнь всех четырех дворов еле заметно, но неуклонно начала подчиняться какому-то организованному влиянию.
Иван Никанорович очень радовался такому повороту дела. Вместе с тем его сильно интересовало, - кто они, эти его тайные помощники и союзники? Ясно, что у них есть главари и вожаки - застрельщики всяких дел и начинаний. Как бы так осторожно и тактично узнать, не вспугнув ребят? Но тут же он упрекал себя: "Ишь, как тебя любопытство разобрало! Нечего лезть! Пусть сами орудуют - приучаются к самостоятельности".
Вскоре, распоряжением Ивана Никаноровича, по краям спортплощадки были установлены скамейки и вывешен щит, на котором регулярно стали появляться газеты "Смена" и "Ленинские искры". Под щитом висело объявление: "Внимание! Желающие поиграть в шахматы, шашки и домино могут получить их в конторе домоуправления в приемные часы".
Иван Никанорович стал подумывать об организации детской библиотеки с выдачей книг на дом, но эти расходы не предусматривались сметой, а бухгалтер конторы был крепок и тверд, как невская гранитная набережная.
Случай в сберкассе
Планы трех друзей на приобретение легких, наживных денег рушились. Аня Баранова почему-то перестала выходить из дома с этюдником. Незадачливые похитители пытались разжиться деньгами другими способами. Но все их игры - пристенок, выбивка и очко, где им удавалось обыграть, или, как они говорили, "облапошить", наивного простачка-малыша - не приносили серьезных доходов. Выиграют пятерку и тут же потратят на эскимо. Досадным было то, что за последнее время даже таких простачков и любителей становилось все меньше и меньше. Боцмана это раздражало. Он видел, что ребята "пропадают" теперь на спортплощадке, играют там в волейбол, шахматы и шашки, корпят над кроссвордами, возятся, перекапывая и сажая деревца и кустарники, бегают с озабоченным видом, решая на ходу какие-то вопросы. А то соберутся в кучку, пошушукаются, как заговорщики, и уйдут… Куда? Зачем? Непонятно!
"Раньше на дворе было интересней! - вспоминал Боцман. - Выйдешь бывало на двор, свистнешь позаливистей, а ребята уж тут как тут. "Айда, пацаны, по фонарям из рогаток стегать! Кто со мной?" Живо наберется компания. Или звонки с дверей вывинчивать - на спор - кто больше соберет "для коллекции". А то еще веселей развлечение - девчонок на улице травить. Смешно! Хохоту не оберешься!"
Да, теперь не то время! Плохо стало. Нет желающих на веселые штуки. Скучно Боцману. Вся надежда только на Котьку и Миньку да еще на двух - трех мальчишек. Остальные ни на что не пригодны стали, увиливают, не хотят с ними компанию водить. Как-то Боцман поймал одного из своих бывших дружков - Сеньку Копылова - и прижал его на пустынном задворке к стене:
- Куда бежишь, а? Что за записку от Тольки Силаева получил? Говори!
Сенька будто ничуть не испугался:
- Не скажу!
- Вот сейчас наддаю тебе банок! - пригрозил Боцман, надеясь, что его любимый метод запугивания, как всегда, даст результаты.
- Все равно не скажу…
Боцман взял Сеньку рукой за горло, а другой живо вытащил у него из кармана записку. Прочитал: "Рейд в воскресенье, после совета отряда".
- Что за отряд? - спросил он недоумевая.
- Не скажу!
- Вот дурень! Пионерский, что ли?
- Ага!
- Ты же не пионер!
- Все равно!
- Эх вы, мелюзга! - плюнул с презрением Боцман. - Школы вам мало! Что ж, с барабанами будете по двору ходить, что ли?
- Не знаю.
- Ладно! Идем в картишки перекинемся. Новая игра: "Слепое очко". Две карты сдаются, третью сам из колоды вытаскиваешь. Открываем. У кого больше? Ясно?
- Не хочу!
- Ну и катись! - Боцман дал Сеньке здоровый подзатыльник и свистнул вдогонку Соловьем-Разбойником. Потом задумался: кого бы в картишки подбить. Есть тут один азартный игрок - Палька Мороз. Да что с него взять! И так проиграл Боцману сто рублей и теперь, с грехом пополам, выплачивал свою дань частями и натурой. Много перетаскал Палька вещей в погашение долга. Уж очень дешево оценивал эти вещи Боцман, отчаянно издевавшийся над должником.
- Ну, что ты принес, балда! - кричал он каждый раз на растерянного, напуганного Пальку. - Я тебе ясно сказал, что книги и тетрадки не буду принимать. Они мне в школе надоели. Ясно? Давай что-нибудь ценное!
Палька извлекал из кармана медяки, шайбы и гайки, блестящие шарикоподшипники.
Боцман презрительно оглядывал всё.
- Ты бы еще старые консервные банки принес! Вот я тебе сейчас отвинчу голову!
- У меня есть еще перочинный ножик… - торопился испуганный Палька. - Папа подарил. Двенадцать рублей стоит.
- Давай!
Боцман недоверчиво разглядывал нож, безжалостно черкал о камень, пробуя лезвие, и, уже пряча в карман, снисходительно объявлял:
- Ладно! Пойдет за рубль!
Палька плаксиво закусывал губу, шмыгал носом: