И всё же Эльвис чувствует себя примерно так, как в те минуты, когда мама стоит у окна и громко зовёт его, и кажется, голос её слышен на весь город, и ему всякий раз хочется стать невидимкой, спрятаться в какую-нибудь нору.
- Я просто на седьмом небе! - шепчет мама.
- Чёткость изображения как будто неплохая, верно? - говорит папа. - И цвет отличный!
На экране показалась кучка людей, очень странных на вид, они машут руками и кричат. Но вот… вот, вот! Вот он!
Настоящий ЭЛЬВИС!
Эльвис быстро закрыл лицо руками, а всё же косится сквозь растопыренные пальцы на экран. От увиденного он слегка ошалел. Хоть он и не раз видел Настоящего на портретах, всё же он совсем растерян. И смущён. Смущён и в то же время взволнован.
Пошире растопырив пальцы, Эльвис пристально разглядывает Настоящего.
Мама с папой, к счастью, не глядят на сына. Мама, кажется, вся ушла в телевизор, папа набивает трубку, а Настоящий Эльвис не может видеть своего тёзку.
- До чего же он разжирел! - вдруг произносит папа. - Просто окорок какой-то! Совсем не похож на спортсмена!..
Мама не слышит, что говорит папа, но зато Эльвис слышит. Как это понять? Настоящий не похож на спортсмена?
- А что? Он не умеет играть в футбол? - осторожно осведомился Эльвис.
Папа прыснул.
- Кто? Этот тип? В футбол? Да куда ему! С такими ляжками… Нет, футбол - это не на гитаре бренчать!..
Ах вот оно что! Неудивительно, что Эльвис так скверно играет в футбол, уж если Настоящий Эльвис и тот не может!..
Зато Настоящий умеет петь… И сейчас он уже поёт. Эльвис никогда так не сможет. У него ведь голос пропал…
Откинувшись на спинку кресла, Эльвис глядит на экран. Теперь он уже меньше робеет, начинает привыкать и смотрит поочерёдно на папу, на маму, на Сессан. Но чаще всего на Настоящего ЭЛЬВИСА.
У Настоящего градом льётся по лицу пот. Оказывается, тяжёлая это работа - петь. Разные тётеньки наперебой протягивают Настоящему Эльвису носовые платки, чтобы он мог вытереть лицо. И Настоящий раз за разом из благодарности чмокает этих тётенек. Но тут же с него снова капает пот.
Правда, даже любопытно смотреть, как быстро на его лице вновь выступают капли. Настоящий просто весь взмок. И снова тётенькам приходится его выручать. Они по очереди сменяют одна другую, а то ведь недолго и умаяться.
И ученики его тоже здесь, они все при галстуках и в белых костюмах, только что без золота; в белом костюме с золотом один ЭЛЬВИС. Ученики играют на разных инструментах и подпевают, когда им велит Настоящий. Время от времени они приносят розовые и голубые шейные платки и надевают их на шею певцу. Им то и дело приходится бегать за этими платками, потому что Настоящий раздаривает их тётенькам, которые вытирают с него пот. Правда, временами Настоящий утирается и шейным платком. Кожа у него чешется, понятное дело, хотя… Всё же, наверно, не стоило бы утираться шейным платком! Тем более когда есть носовые платки.
Эльвис покосился на маму: интересно, что она думает об этом, она ведь всегда так строго осуждает любую неопрятность, но нет - мама ничего не замечает…
Мама лишь улыбается и потягивает из рюмки вино. И покачивается в такт музыке. Мама сейчас счастлива. Лицо у неё совсем разгладилось.
- Отличное изображение! - говорит папа. - Высший класс, правда?
- Ага… а только как получается цвет? - спрашивает Эльвис.
- Тише, Эльвис, - говорит мама.
- Я тебе после всё объясню, когда кончится передача, - обещает папа.
От Настоящего Эльвиса на экране исходит сияние, всё сверкает и переливается вокруг него. Конечно, в сравнении с ним какой-то Эльвис Карлссон - просто дрянь.
И мама, конечно, давно это поняла. Да и смешно их сравнивать. Лучше бы уж мама не сравнивала.
Сессан стала тереться о мамины ноги, она хочет, чтобы мама её погладила, но мама отталкивает собачонку, и Сессан начинает тявкать.
- Отстань, Сессан! - говорит мама. И придвигается ещё ближе к экрану.
Сейчас Эльвис не поёт, а говорит, и говорит он что-то очень смешное. Тётеньки, вскинув руки, что-то кричат, некоторых из них Настоящий снова целует в щёку.
- Да выставь ты эту собаку на кухню, Улле! - говорит мама. - С ума она меня сведёт!
Папа встаёт и выводит Сессан. Собачка скулит.
Возвратившись назад, папа в очередной раз повторяет, что изображение - великолепно.
Надеюсь, ты согласна с этим, лучшего я нигде не видел! Этот телевизор много шикарней того, что купили Ингрид и Ёста, - говорит папа.
- Тихо! - повторяет мама.
Снова запел Настоящий Эльвис. Очень серьёзную, торжественную песню. Настоящий стоит в окружении своих учеников, совсем как Иисус Христос на бабушкином образе…
Все люди на экране поют: "Аллилуйя, аллилуйя…"
Маленький Эльвис ясно различает слова, он хорошо знает эту песню, ведь она записана на маминых пластинках, и мама часто проигрывает их и сама подпевает при этом.
"Аллилуйя, аллилуйя…"
Мама хватается за свой платочек, но не для того, чтобы вытереть пот, просто она очень растрогана…
- И звук в этом телевизоре тоже отличный, - говорит папа. - Не то что у Ингрид с Ёстой. Их телевизор хрипит.
- Неужто так трудно помолчать! - вздыхает мама.
Уж очень долго они поют эту песню… Снова и снова одни и те же слова.
А на кухне без умолку скулит Сессан. Но мама будто ничего не слышит. В другое время она пулей помчалась бы утешать собачонку.
А в остальном всё обстоит прекрасно. Гостиная красиво убрана, красиво разливаются по ней волны света, и на экране телевизора тоже красиво вспыхивают и гаснут звёзды. В вазе стоят великолепные цветы из магазина. И мама угощает Эльвиса лимонадом.
Отчего же ему вдруг сделалось как-то не по себе?.. Отчего ему слегка взгрустнулось?
Вот они сидят здесь втроём, так близко друг к другу, мама вся сияет от удовольствия, а папа очень гордится новым телевизором - ведь они заполучили самый лучший телевизор, какой только можно было заполучить. Все довольны, и Эльвис тоже.
И всё же…
Хоть папа и мама совсем рядом - стоит лишь протянуть руку и тронешь их за рукав, - но кажется, будто они где-то далеко-далеко. Будь они на луне, а Эльвис здесь, в комнате, особой разницы он бы не почувствовал. Они так же далеки от него, как Настоящий ЭЛЬВИС на экране телевизора.
Эльвис смотрит на руки родителей: папа возится с трубкой, мама комкает носовой платок.
Тогда он перевёл взгляд на свои собственные руки: особенно сиротливо выглядела левая, и он опустил на неё правую, как на дом опускают крышу. Пусть правая утешает левую. Хорошо, что у человека две руки. Особенно по ночам, когда на дворе зима, во всем мире мрак и холод, а звёзды такие далёкие. И сам ты лежишь в постели.
- Что ты там такое вытворяешь руками? - обычно спрашивает мама. - Здоровые дети всегда спят, положив руки на одеяло. Вот так! Руки по бокам!
А зачем, собственно?
Ведь рукам скучно врозь, и под одеялом им куда теплее!
"Слава, слава, аллилуйя", - поёт Настоящий Эльвис, и все ученики подхватывают: "Слава, слава…"
6
Мама снуёт взад и вперёд по гостиной, переставляет с места, на место безделушки и проигрывает одну за другой свои любимые пластинки с песнями Настоящего Эльвиса.
Мама совсем перестала корить Эльвиса. Сейчас все её мысли заняты Настоящим Эльвисом, которого она видела вчера по телевидению. Сегодня дома можно выделывать что захочешь, сегодня мама ничего не заметит.
Но, странным образом, Эльвису почему-то трудно придумать, чем бы заняться. Как только он решил, что больше не пойдёт в школу, все его мысли и желания словно увяли. Потому, должно быть, что он никак не может забыть про школу: Эльвис всё время думает о том, чем сейчас заняты в школе Аннароза и все остальные. Но как узнать это, если он туда не ходит?!
Голова у него гудит - сил нет вынести. Уж куда легче терпеть мамины попрёки. Когда мама ворчит на Эльвиса, добиваясь, чтобы он пошёл в школу, тут он, по крайней мере, твёрдо знает, что нипочём не уступит…
Странная история. И загадочная. Когда мама корит Эльвиса из-за школы, тогда он твёрдо знает, что не хочет туда идти. Но когда мама молчит, уверенность сразу исчезает. И Эльвису больше ни с кем не хочется об этом говорить. Дедушка и Петер сказали своё слово, их мнение он знает. Дедушка сказал ему: "Поступай как хочешь, у тебя в запасе целый год". Но Петер считает, что Эльвису есть смысл рискнуть и ещё раз сходить в школу.
- Попробуй, сходи-ка ещё разок! - говорит он. - Попытка - не пытка!
Звучит это очень даже заманчиво: "Сходи-ка ещё разок! Попытка - не пытка!" Как-то легко и весело делается на душе. И Эльвису очень хочется послушаться этого совета.
Вот если бы только не пение!
Оба они правы - и Петер, и дедушка… Но вот только кто из них больше прав? Как угадаешь…
А вот мама неправа. Хотя на первый взгляд она как будто одного мнения с Петером, но это только на первый взгляд, на самом деле мама просто хочет отделаться от Эльвиса. Ей важно лишь куда-нибудь его "устроить". Но ей это не удастся. Эльвис и сам не рад, но хочешь не хочешь, а сейчас главное - не уступить маме.
Не будь этого, уж верно он махнул бы рукой на пение и сделал бы ещё одну попытку заглянуть в школу; да, конечно, именно так он бы и поступил.
Ну, а если нельзя снова пойти учиться? Значит, надо придумать что-то другое…
Может, найдётся какое-нибудь дело, чтобы непременно нужно было дойти до школы, но не заходить внутрь? Да только какое дело?
Правда, совсем не обязательно заходить внутрь, достаточно заглянуть во двор.
Ага! Придумал!
Школьный двор на редкость пустой, унылый. А что, если Эльвис посадит там цветы? В чём, в чём, а в этом и правда есть необходимость. Но ведь сейчас осень, и цветы уже не вырастут… Зря только семена пропадут…
А что, если посадить тюльпаны и гиацинты? Их же всегда осенью высаживают. Конечно, цветов не увидишь до будущего года, но ведь тогда Эльвис по-настоящему будет ходить в школу; временная учительница уйдёт, а постоянная к тому времени уже вернётся, и она не станет заставлять Эльвиса петь, она разрешит ему сидеть, где он захочет, и он сядет рядом с Аннарозой, и на парте будет солнце, и…Решено! Он высадит тюльпаны! И всё будет хорошо.
У Эльвиса припасено несколько луковиц тюльпанов, их дал ему дедушка; они лежат в погребе, в мешочке. Но где же ключ от погреба? А, вот он, висит на крючке в кухонном шкафу. Отлично! Ещё лопату надо прихватить. И лейку. Теперь бегом! Живо!
И тут вдруг раздаётся мамин голос:
- Куда это ты собрался, Эльвис?
- Я просто погулять…
- Нет, нет! Никуда ты сейчас не пойдёшь! Не хочешь в школу ходить, значит, и гулять тебе тоже нельзя!
Она поймала его уже в дверях.
- Ну что только за причёска у тебя? - сказала мама. - Ни дать ни взять - веник! Разве можно разгуливать в таком виде? Сейчас я тебя подстригу!
Мама ведёт Эльвиса на кухню и начинает приготовления к стрижке. Хуже стрижки нет ничего! Он-то воображал, будто мама сегодня кроткая! А она сердитая, как никогда раньше!
Мама сажает Эльвиса на стул, накидывает ему на плечи большое полотенце. Потом начинает стричь. Эльвис старается сидеть смирно и не шевелиться, "потому что тогда дело пойдёт гораздо быстрее", как говорит мама. На лицо его падают волоски, они колются, но он терпит. Ему надо скорее бежать в школу - сажать во дворе тюльпаны, надо поспеть до конца уроков.
Ножницы позвякивают - стригут и стригут.
- Эх, что-то линии никакой не выходит!
Мама берёт Эльвиса за подбородок, поворачивает его голову в разные стороны и недовольно оглядывает его.
- Всё в порядке! - говорит Эльвис.
- Нет, погоди! Попробую другую стрижку!
Мама ставит очередную пластинку Настоящего ЭЛЬВИСА, а на кухонный столик кладёт конверт с портретом певца. И снова берётся за ножницы.
- Знаешь, я хочу тебе сделать такую же восхитительную чёлку, как у него, - говорит мама и показывает ножницами на портрет Настоящего.
Эльвис в испуге вскакивает со стула. Нет, не надо ему чёлки, как у того дяденьки! Он не хочет походить на него.
- Сиди смирно! - ловит его мама и снова усаживает на место. - Я не пущу тебя гулять, пока не сделаю всё, как надо, понял?
Эльвис снова берёт себя в руки. У него нет выбора. Но внутри у него всё так и кипит, а в голове копошатся мелкие, недобрые мыслишки.
Мама говорит:
- Ты должен радоваться, что я вожусь с твоей причёской. У Настоящего Эльвиса ведь такие великолепные волосы. Что, если и у тебя получится такая же красивая стрижка? Вот будет замечательно, не так ли?
Эльвис не отвечает. Недобрые мыслишки лучше держать при себе. Но стрижка под Настоящего Эльвиса длится очень долго, волоски сыплются ему в глаза, так что всё равно дело кончается ссорой…
Он вскочил так резко, что кухонный стул рухнул на пол. Мама, понятное дело, рассердилась, но сказала, что чёлка готова. Лучше, во всяком случае, нельзя сделать с его невозможными волосами, которые всегда просто торчат в разные стороны.
Эльвис взял лопату и лейку.
- Ну, я пошёл, - кивнул он маме.
Но не тут-то было.
Никуда он не пойдёт, сказала мама. Ни в коем случае. Он этого не заслужил. Нисколечко!
Эльвис растерялся. Так ведь мама же сказала… Как только она сделает всё, "как надо", и подстрижёт ему чёлку…
- Может, и сказала. Значит, теперь передумала. И перестань спорить! А не то сейчас уложу в кровать, понял?
Эльвис во все глаза глядит на маму. И правда, сегодня она ещё грознее обычного. И с Сессан не такая, как всегда. Она даже ни разу не погладила собачонку.
Что такое стряслось с мамой? Она разговаривает не так, как всегда, а коротко и сурово. Не укоряет сына подолгу, как раньше. И с телефонными подругами тоже не судачит. Недавно кто-то позвонил по телефону, мама извинилась и объяснила: ей некогда. И сама она тоже никому не звонит.
Да, мама сегодня не такая, как всегда.
Эльвис поставил лопату и лейку в угол. А сам уселся в кухне на стул и задумался.
Ножницы остались лежать на кухонном столике.
Чуть погодя Эльвис взял ножницы, пошёл в ванную комнату и там совсем остриг себе чёлку. Он сделал это в один миг. Секунда - и нет чёлки.
Тут, понятное дело, опять поднялся шум. Мама ещё пуще принялась распекать Эльвиса, и он страх как устал от этого. Обычно мама первая уставала браниться, но сегодня всё по-другому. Маму не узнать. Сегодня она сердитая с самого утра. Уж она покажет Эльвису, кто в доме хозяин, говорит она.
Мама выпустила Эльвиса на улицу, только когда с работы вернулся папа. Папа забыл купить вечернюю газету, и Эльвиса послали за ней.
7
Мама больше не заговаривает о школе.
Эльвису теперь всё равно нельзя туда ходить, сказала она, из-за чёлки, которую он отрезал. У него теперь голова на метлу похожа, стыдно показаться на люди.
Как жаль, что раньше Эльвис этого не знал! Выходит, достаточно состричь чёлку, чтобы избавиться от школы! Вот как это просто, оказывается!
Правда, дедушка и Петер оба твердят, что школа - одно дело, а чёлка - совсем другое. В школу можно пойти и без чёлки. Легко им говорить!
Эльвис не может пойти в школу без чёлки. Потому что всё за него решает мама. А она говорит, что у Эльвиса неприличный вид.
Мама ходила советоваться к школьному психологу, и Эльвис тоже с ней ходил, хотя сам он с психологом не говорил и не прислушивался к его разговору с мамой.
Потом мама объяснила Эльвису: оказывается, тётя-психолог сказала, что ему не надо ходить в школу.
- Да, хорошо ты о себе позаботился, - сказала мама. - Теперь тебе уже нельзя ходить в школу! Тебя не хотят туда пускать!
Опять маме придётся с ним возиться. Но пусть Эльвис не воображает, что она станет его баловать. Отныне его ждёт совсем другая музыка.
- Ты скоро это заметишь! Тебе должно быть стыдно! Да уж где тебе - ты же ровным счётом ничего не понимаешь!
Зато маме ужасно стыдно за него, говорит она. Подумать только, ей пришлось пойти к школьному психологу, так, словно у неё ребёнок ненормальный… Позор, да и только!
Уж сколько попрёков пришлось выслушать Эльвису!
Можно подумать, будто Эльвису всё нипочём, но на самом деле это не так.
Вся эта затея со школьным психологом ему не по душе. Причём здесь психолог?
Когда он был у этой тётеньки с мамой, она показалась ему совсем немногословной, больше говорила мама. По крайней мере, так ему тогда показалось…
Очень как-то сложно всё получается.
Гулять его отпускают, хоть это-то хорошо.
А вот со школой всё вышло наоборот…