Прошло две-три минуты, и на этот раз встрепенулся Эльвис. Совершенно верно! Кто-то отпирает входную дверь.
- Вот! - воскликнул он. - Вот! Они пришли!
- Ах, вот как, - сказала прабабушка. - Я-то ничего не слышала, но и без того чувствовала, что они сейчас придут.
И тут в комнату вошла Аннароза.
15
Аннароза сейчас очень похожа на ту девочку, что стоит на комоде в комнате прабабушки. Должно быть, это потому, что сегодня у неё на редкость серьёзный вид. Видно, что мысли её заняты чем-то совсем другим - она еле следит за разговором. Да и бледная она какая-то. Может, потому-то и не пришла в школу….
- Ты что, заболела? - спросил Эльвис.
Но Аннароза лишь покачала головой.
Тут в комнату вошла мама Аннарозы и спросила, приходил ли кто-нибудь в её отсутствие.
- Только вот этот мальчонка! - ответила прабабушка
- Я же тебе говорила: не отпирай дверь! - сказала мама Аннарозы. Она рассеянно кивнула Эльвису, а с прабабушкой разговаривала строго, и вид у неё был усталый. Может, она сердится, что Эльвис пришёл к ним в гости?
- Я же спросила: кто там! - оправдывалась прабабушка.
Да только зря она старалась.
- Всё равно: этим ты выдала, что дома кто-то есть, - сказала мама Аннарозы. - В другой раз, будь добра, делай, как я прошу!
- А я всегда чувствую - хороший гость или плохой, - сказала прабабушка. - И на этот раз я знала, что хороший.
И она ласково кивнула Эльвису.
- Знаем мы эти твои идеи! - заключила мама Аннарозы, стремительно покидая комнату.
Неспокойно здесь как-то сегодня. Дома у Эльвиса часто такое бывает. И Аннароза чем-то удручена. Эльвис чувствует, каково у неё сейчас на душе. Одна лишь прабабушка, как и прежде, улыбается детям и нисколько не унывает. Словно прочитав мысли Эльвиса, она говорит:
- В мои годы всё же приятней, когда с тобой обращаются как с пятилетним ребёнком, чем как со столетним старцем. Когда человеку пять лет - есть ещё надежда, что он исправится…
Прабабушка рассмеялась, Эльвис тоже, но Аннароза оставалась серьёзной и по-прежнему молчала. Невесёлая она сегодня.
Вернулась мама Аннарозы и пригласила всех к столу, на кухню: она выставила там угощение - пирожные и лимонад. Все встали и пошли на кухню. Мама Аннарозы разлила по стаканам лимонад и стала угощать всех пирожными. Она болтала с детьми, шутила, словом, настроение её переменилось.
Глядя на неё, и Аннароза тоже повеселела.
Скоро мама Аннарозы ушла в гостиную поливать цветы.
Наконец-то Эльвис мог отдать Аннарозе парик. Аннароза взяла его и сразу же спрятала, но не спросила Эльвиса, как обошлось дело с париком. И разрешили ли ему теперь ходить в школу. Ни о чём не спросила.
Неужели она всё позабыла? Или, может, ей всё равно?
- Я был сегодня в школе, - сказал Эльвис.
- Угу, - только и ответила Аннароза. Угу, и ничего больше.
- А вот ты не была.
- Нет.
Нет, и весь разговор! Аннароза разом сунула в рот несколько пирожных и велела Эльвису сделать то же самое. А он ни крошки больше не может в себя впихнуть.
- А знаешь, мне всё-таки удалось приладить накладную чёлку, - прошептал он.
Аннароза, с пирожными во рту, кивнула.
- Под шапкой ничего не было видно!
Аннароза с полным ртом снова кивнула. Но в глазах её нет того участия, какого ему бы хотелось! Всё же Эльвис стал рассказывать ей всё по порядку. Как он позабыл, что нужно осторожно снимать шапочку, и сорвал её с головы вместе с париком. Тут Аннароза будто чуть-чуть очнулась.
- Вот беда! - вздохнула она. - Значит, открылся лоб?
Эльвис кивнул, но было видно, что этой бедой он не очень-то удручён.
- И учительница его увидела? - спросила Аннароза.
- Конечно, увидела. Но это ничего. Так можно ходить в школу.
- Как? С париком?
- Да нет. С короткой чёлкой.
- Чудно! Ведь та тётенька, школьный психолог, сказала…
- Это просто недоразумение, - объяснил Эльвис. - Учительница разрешила мне ходить в школу. И мама тоже.
Аннароза большими глотками пила лимонад, пила и пила и смотрела в стенку. И Эльвис подумал, что ей, должно быть, всё равно, будет он ходить в школу или же нет. Не то что вчера. Вчера она так горячо настаивала, чтобы он пошёл в школу. Просто требовала, чтобы он снова начал учиться.
Эльвис просто не знал, о чём с ней теперь говорить. И тоже стал потягивать лимонад. А раз начал пить, можно выпить сколько угодно, это Эльвис давно заметил. Так вот они и сидели друг против друга и потягивали лимонад, стакан за стаканом, вперив взгляд в стенку и не говоря ни слова.
Мама вдруг вышла к ним на кухню и снова принялась с ними шутить… Она говорит много и очень громко. И что ни скажет - всё только в шутку. Эльвис совсем не улавливает соль этих шуток, но Аннароза смеётся - хорошо, что она больше не грустит. Правда, теперь, кажется, грустит сам Эльвис - он вдруг помрачнел, сам не зная отчего. Петер ведь тоже почти всегда шутит, и Эльвису с ним весело, а вот сейчас как-то на душе неуютно.
Эльвис вдруг почувствовал руку Аннарозы на своих коротко остриженных прядях.
- Хорошо, что тебе разрешили учиться! - воскликнула Аннароза. Она засмеялась и сказала, что волосы у него хоть и короткие, но совсем мягкие, кажется, даже мягче парика.
Глаза у Аннарозы сейчас опять прежние. Правда, сегодня ему поначалу показалось, что уже не так радостно глядеться в них, как раньше, но сейчас всё хорошо.
Но тут Аннароза нахмурилась, между бровями у неё легла складка…
- Может, мне скоро придётся перейти в другую школу, - сказала она. - Мы, наверно, уедем отсюда. Так думает мама.
А всё потому, что вчера заявился этот пропойца Энар и всю ночь ругался с мамой. Он ей совсем проходу не даёт. Как только им отвязаться от него…
- Понимаешь, пристал как репей, - говорит Аннароза.
- Как репей?
Эльвис внимательно слушает Аннарозу, силится понять. А, понятно, репей - колючка такая: прилипает к тебе - и не отдерёшь.
- Такая, да? - спрашивает он у Аннарозы.
- Ага, - мрачно кивает Аннароза и продолжает рассказывать.
Оказывается, уж и бабушка утром ушла на работу, а они всё ещё не могли выставить Энара. Тогда мама позвонила Яну, за которого она, может, выйдет замуж, и пожаловалась ему. Ян приехал к ним на машине и сказал: самое лучшее - пусть мама сразу же выходит за него. Тогда он задаст этому Энару как следует, пусть только сунется. А мама сказала: "Не знаю, не знаю". А потом они поехали на машине в другой город и смотрели там квартиру, в которую они переедут, если мама выйдет за Яна.
Но Аннароза не хочет переезжать. Она хочет остаться здесь.
Потому что если они с мамой переедут, то без бабушки и прабабушки. Конечно, ей можно будет иногда навещать их, но в здешнюю школу она ходить не сможет. Ей придётся учиться там - в другом, новом городе. И всё из-за этого пропойцы Энара. А не то мама не пошла бы замуж за Яна. Ей ведь и работу свою тоже бросать не хочется. Потому что сейчас им живётся сносно, а лучше не будет.
Ян - нудный человек. Энар куда лучше, когда трезвый, только он сильно пьёт, и как выпьет, такой становится противный и всё шумит.
Всю эту ночь он просидел у них в прихожей и никого из дому не выпускал. Когда Аннароза собралась в школу, он и её тоже не пустил. Она хотела вылезть в окно, но уж очень высоко расположены у них окна. Можно ногу сломать. Так что ничего нельзя было поделать, оставалось только ждать, когда Энар уйдёт.
Потом, уже после завтрака, Аннароза снова собралась в школу, но тут мама сказала, чтобы она тоже поехала с ними смотреть квартиру.
Вот почему она не была сегодня в школе. Она просто никак не могла прийти. И теперь никто не знает, что будет дальше…
И всё из-за этого пропойцы Энара…
Тут снова мама вошла в кухню. И бабушка с нею. Они сидели в гостиной, смотрели телевизор. Аннароза сразу же смолкла.
- Какие вы хмурые, детишки! Что-нибудь у вас не ладится? - спросила бабушка.
- А мы просто о школе разговариваем, - ответила Аннароза. Надо же хоть что-то сказать.
- А что, может, у вас там не ладится что-нибудь?
У бабушки встревоженный вид. Она жалеет ребятишек и во что бы то ни стало хочет узнать, чем же они так огорчены. А сказать ей - неприятностей не оберёшься. Дети не знают, что и говорить, но бабушка не унимается.
- Может, учительницы боитесь? Строгая она, что ли?
- Не знаю… - бормочет Аннароза.
- Так в чём же дело? А ну, выкладывайте! - требует бабушка.
Эльвис упрямо качает головой.
- Нет, - отвечает он, - учительница - она ничего, учительница у нас хорошая.
- Так отчего же вы тогда носы повесили? Бабушка испытующе смотрит то на Эльвиса, то на Аннарозу. Дети растерянно переглядываются. Мама Аннарозы моет посуду и не прислушивается к разговору…
Отделаться от бабушки не так-то легко. Дети изо всех сил старались придумать какую-нибудь подходящую беду, такую, о какой не страшно сказать. Первым нашёлся Эльвис.
- Просто она не настоящая наша учительница! - сказал он.
- Да, - тут же подхватила Аннароза, - она только временная.
- Понятно, - вздыхает бабушка. - Вам досадно, что учительница не останется с вами. И правда обидно…
Да, очень обидно. Аннароза и Эльвис тоже так думают. Вообще на свете так много печального…
На обратном пути домой Эльвис размышлял о том, как много печального на свете…
16
Подумать только - Эльвис стал шуметь на уроках. Чего-чего, а уж этого он сам от себя никак не ожидал.
Никто не шумит на уроках, один только Эльвис, хотя вначале и он тоже не шумел. Но вот он уже сколько дней ходит в школу - столько, что ему даже не под силу сосчитать, - и вдруг он всё стал делать наперекор учительнице. Он сам не знает почему. Просто как-то оно так получается.
И вовсе не потому, что учительница ему не нравится, и не для того, чтобы выставляться перед ребятами, - просто он не может удержаться.
Он совсем глупо себя ведёт: спорит с учительницей, пишет цифры, когда она велит писать буквы, читает не ту страницу, что надо, громко бормочет что-то, когда другие ребята поют песни, и всё такое в том же роде.
Он сам не понимает зачем. Потому что удовольствия от этого никакого - учительница ведь даже ничего не замечает. Она теперь совсем не обращает на него внимания. Не то что в самый первый день!
Тогда учительница смотрела на Эльвиса и говорила с ним. А потом - конец! Теперь она одинаково смотрит на всех ребят. И что бы ни придумал Эльвис - ей всё равно, eй нет до этого никакого дела. Ей и до самого Эльвиса нет никакого дела. Словно его и нет на свете.
Зачем же тогда она разрешила ему ходить в школу. Уж лучше бы сразу сказала, чтобы он не ходил, раз уж он теперь совсем перестала его замечать.
Сколько унылых, потерянных дней! На дворе дождь, каждый день льёт как из ведра, совсем нет солнца.
Аннароза на переменах всегда жмётся к девочкам. А захотят ли мальчишки дружить с Эльвисом, ещё неизвестно…
Эльвис не жалеет, что стал ходить в школу. Нисколько не жалеет. Он и дальше хочет туда ходить, хотя там заставляют подолгу смирно сидеть на месте, и там редко случается что-нибудь необычное, и все ребята одновременно делаю одно и то же. Ещё вот и пение - уж с этим нисколько не полегчало. Каждый день учительница велит своим ученика петь, и тут Эльвис безобразничает вовсю, но учительница и этого не замечает. Сколько ни старайся, всё напрасно!
Но вот как-то раз, когда Эльвис особенно рьяно проказничал и озорничал, так что даже сам изрядно устал, он вдруг столкнулся в коридоре с учительницей.
- Скажи, Эльвис, почему ты так скверно себя ведёшь? - спросила она.
Эльвис смутился и не знал, что ответить.
Но учительница повторила:
- Эльвис, почему ты себя так скверно ведёшь?
Учительница глядела на него строго, но не сердито, в её глазах не было даже укора. Просто она хотела понять, почему он себя так плохо ведёт, - как и сказала.
И Эльвис сказал, что он не привык день за днём смирно сидеть на одном месте и делать всё одно и то же.
- Но в школе так уж положено, - возразила учительница. И не она ведь это выдумала. А Эльвису было дано право самому решать, будет он ходить в школу или нет. И он прекрасно знал, какие в школе порядки. Может, передумал теперь? И больше не хочет учиться? Может, потому он так скверно себя ведёт?
Эльвис покачал головой. Нет, он хочет учиться.
- И безобразничать тоже? - спокойно спросила учительница.
Эльвис молчал…
- Наверно, есть и другой выход? - продолжала учительница. - Наверно, не обязательно делать всё лишь мне назло? Сам-то ты как думаешь?
Учительница всерьёз задала этот вопрос и хочет получить на него ответ. Эльвис понял это и сказал, что подумает.
- Не знаю, - сказал он. - Я должен подумать.
Учительница возразила: конечно, она понимает, что ему нужно подумать, но она уверена, что он найдёт выход из положения. Должна же быть какая-то причина, отчего он так озорничает, навряд ли он просто стремится ей досадить - вот почему она решила поговорить с ним, она надеется, что он обдумает своё поведение и найдёт способ исправиться.
Да, Эльвис тоже так полагает.
- Хуже всего - это пение, - признался Эльвис. - Как тут быть?
- Поступай, как знаешь, - сказала учительница. - Не хочешь, можешь не подпевать! Но только громко разговаривать в это время нельзя, - продолжала учительница, - ведь почти всем остальным ребятам нравится петь - не отказываться же им от этого удовольствия из-за Эльвиса!
Конечно, согласился Эльвис, пусть поют, только бы его не заставляли…
Учительница расхохоталась. Она смеялась так же звонко и весело, как в тот самый первый день, когда разрешила Эльвису ходить в школу.
- Хотела бы я посмотреть на того, кто сможет тебя заставить! - сказала она. - Но если ты будешь хорошо выполнять всё остальное, я освобождаю тебя от пения! Свет клином на нём не сошёлся… Поступай, как хочешь, Эльвис, хочешь - пой, а не хочешь - так не надо!.. А всё-таки я надеюсь, что наступит день, когда тебе самому захочется петь вместе со всеми, - закончила разговор учительница и опять засмеялась.
Засмеялась и ушла.
А Эльвис словно бы застыл на месте и всё размышлял неужели это правда, что она не Настоящая учительница? Вдруг это просто ошибка, может, та, что должна прийти на её место после Нового года, как раз и есть Временная?
А раз так, значит, он должен обдумать, как сделать, чтобы больше не досаждать учительнице…
Хотя на этот раз ему не пришлось долго думать. Желание озорничать как-то пропало само собой. Он почти и не заметил как.
Раньше ему казалось, что он попросту теряет дни - один за другим. А теперь у него совсем не бывает потерянных дней. Хотя на дворе по-прежнему часто идёт дождь, а в классе ученики все должны сидеть смирно и делать одно и то же, и солнце теперь никогда не светит на крышку парты. Солнце не заглянет к нам в класс до будущего года, сказала учительница. Сейчас оно стоит слишком низко, и лучи его не проникают в окно.
Но весной солнце вернётся, весной, когда к ним придёт Настоящая учительница. Впрочем, тогда это уже станет не важно. Уж лучше пусть на парте не будет солнца, только бы Временная учительница осталась с ними. А не то Эльвис тоже уйдёт с ней вместе. Особенно если Аннароза переедет в другой город…
Словом, у Эльвиса совсем пропала охота озорничать и досаждать учительнице.
Как-то раз Эльвис вернулся домой из школы и увидел, что мама разговаривает по телефону и смеётся. Она кивнула Эльвису и, подмигнув, сказала, что он "золото, просто прелесть". И опять принялась смеяться. Из трубки доносился женский голос. Мама слушала, что говорит тётенька смеялась и, склонив голову набок, лукаво поглядывала на Эльвиса. О чём только толкуют женщины? У мамы такой мягкий медовый голос, таким обычно она говорит про Настоящего ЭЛЬВИСА, но ведь сейчас она рассказывает о нём, об Эльвисе маленьком!
- Нет, ты подумай, до чего трогательно!.. Что сказала бы учительница, если бы только знала?..
Эльвис растерянно смотрел на неё. А мама снова подмигнула ему.
"Учительница. Что она сказала бы, если бы только знала?" Что - "знала"?
О чём разговор?
Вдруг Эльвис увидел на столике у телефона письмо. Оно торчало из конверта. Он кинулся к нему и схватил его.
Это же его письмо. То самое, которое он написал учительнице! Которое никто не должен видеть!
Значит, мама опять рылась в его вещах! И нашла конверт, который он так хорошо спрятал. Вскрыла его и прочитала письмо. Мало того, она обзвонила своих подруг и всем подряд прочитала письмо, так что теперь все про него знают. И все они теперь смеются над ним!
- Нет, ты только вообрази. А сейчас он отнял у меня письмо, - смеясь, говорила мама в трубку, - и такой сердитый, что впору испугаться!
Всё, всё, что он ни сделает, она докладывает этим тётенькам!
- А теперь он покраснел, вообрази! Да, бедненький малыш смущается… Одно слово - ребёнок…
Всё это так трогательно, и Эльвис такой милый мальчик, просто прелесть, и вовсе незачем ему стыдиться.
И тут мама слово за словом повторила по телефону всё, что написал в том письме Эльвис. Она уже знает его наизусть, сказала мама. И будет помнить его до конца своих дней. И продекламировала по телефону самым сладким своим, медовым голосом:
"Дорогая Временная учительница! Я люблю тебя, фрёкен Магнуссон. Я хочу жениться на тебе, фрёкен Магнуссон. Только потом. Не сейчас. Сердечный привет от твоего любимого Эльвиса Карлссона".