В сборник Александра Шишова вошла повесть "Две подружки" и рассказы о сельских ребятах.
Содержание:
-
Две подружки 1
-
У дяди Куприяна - на переправе 1
-
А вот и подвода 1
-
Уже в лагере 1
-
Бык-бычище - здешний хозяинище 2
-
Эти малыши просят почесать у них под горлом 2
-
Девочкам не хочется отсюда уезжать 3
-
Она увидели застрявшую машину 4
-
Вечером в лагере еще занятней 4
-
Девочек встревожила ночная гроза 5
-
Нашли они Солониху и - домой 6
-
-
Опенки 6
-
На рыбалке 7
-
Прибава 8
-
Рыжик 9
Александр Федорович Шишов
Две подружки
Две подружки
У дяди Куприяна - на переправе
Варе надоело быть с бабушкой. Увязалась она за своей подружкой Юлей. Прибежали девочки на речную переправу, к дяде Куприяну, и никто не видел, как шмыгнули на паром. А там спрятались за возами. Маленьких на паром не пускают. Да за всеми разве усмотришь?
- Ты хоронись за меня, а я - вот за это колесо. Не зевай, - сказала бойкая Юлька Варе, тихонько ткнув ее в бок локтем.
А Варя и без того знает, как нужно прятаться, чтобы никто не увидел. Прятаться - дело не трудное. Она прижалась к горячему плечу Юли и затаила дыхание.
Отсюда девочки ничего не видели, кроме оглобель, ошинованных колес да лошадиных ног, бьющих подковами по дощатому настилу. Пахло здесь дегтем, гнилым сеном, бензином и - хуже всего - табачищем. Варя поморщилась и чихнула.
- Нельзя, услышат, - остановила ее Юля.
- Я не… не буду, - ответила Варя, а сама опять: - Чих!
- Вот ты какая!..
- Чих! Чих!
- Закрой нос чем-нибудь.
Варя закрыла нос руками крепко-накрепко и перестала слышать запах табака.
Нагруженный паром еще не трогался с места. Хлюпал на воде, скрипел и кренился то в одну, то в другую сторону. Лошади нетерпеливо толкали телеги назад, ржали: подзывали к себе маленьких жеребяток-сосунков.
- Ай, как страшно-то! - оробев, шепнула Варя.
- Не бойся, - ответила Юлька. - Паром сейчас отчалит. Только бы дядя Куприян не увидел…
- А увидит - что тогда?
- В жару он злой. Узнаешь!..
- Чего узнаю-то?
- Турнет веревкой.
- А где у него веревка?
- Найдет.
Девочки бывали на берегу и раньше - знали, что у дяди Куприяна, главного переправщика, на пароме много дел. Где же тут доглядывать за посторонними? Он сигналит. Он управляет рулем. Он снимает причальные тяжи. И он же осипшим от речной сырости голосом подает команду.
- Пше-о-ол вперед! Полный! - Тут же услышали они. Крикнул дядя Куприян, осмотрелся и в полное свое удовольствие закурил цигарку.
- Тах-тах-тах, - застрекотал мотор, пуская жидкий дымок. Лязгнула мокрая цепь, вылезая из воды, натянулась, и паром, качаясь, погнал по широкой реке большие упругие волны.
Варя от страха даже глаза закрыла. Ей показалось, что высокий песчаный берег пошатнулся и побежал от них - все дальше и дальше.
Кругом одна вода. Куда ни глянь, все колышется. И бездна воды.
- Ты что, зашлась? - спросила Юля.
- Лошади утонут, и мы… - тихонько ответила Варя, цепляясь за обод колеса.
- Все бы так тонули! - нарочно спокойным голосом произнесла Юля.
На самом деле ей было страшновато. Лошади - и те присмирели: перестали пятиться и бить по настилу копытами.
Просидели Юля и Варя за колесами телег, пока паром не причалил к другому берегу. А как только причалил, сошли и сразу - в кусты. Так и не увидел переправщик, дядя Куприян, девочек.
- Вот здесь дождемся подводы и - дальше, - толковала Юлька подружке. - Здесь не боишься?
- Нет. Только дома бабушка будет искать, искать… а меня нет и нет…
- Бабушка да бабушка! А сама в коровий лагерь захотела. Еще там хныкать будешь!
- Не буду.
- А то лучше иди к своей бабушке, - рассердилась Юлька.
А вот и подвода
Следующим рейсом переправлялись доярки. Сидели они на пароме, не слезая с широкой телеги, загруженной бидонами и подойниками, а дядя Куприян окуривал их новой цигаркой.
На прощание они помахали ему рукой, а одна из женщин крикнула:
- Будь весел, голову не вешай - завтра в тот же час свидимся…
Юля и Варя не зевали: как только подвода выкатила на торную дорогу, выбежали из кустов ей навстречу.
- Вы здесь зачем? - тотчас же услышала Юля недовольный голос своей мамы - Ольги Петровны.
- Мы на телят поглядеть, - застенчиво сказала Варя.
А Юля даже ногой топнула.
- Берите нас с собой, вот и все! Сколько раз обещали, а не берете! - И на ее глаза набежали слезы.
Дояркам пришлось остановить лошадь. Юлина мама, поправив сбившуюся косынку, насмешливо спросила:
- Куда это мы вас возьмем?
- Туда, - ответила Юля.
- Куда - туда?
- В коровий лагерь и в лесной домик…
Женщины переглянулись, а одна из них, самая добрая, покачала головой: не обратно же девочек гнать.
- Малых к реке пускать - беды наживешь. Лучше уж они при нас будут, - посоветовала.
- Забота с вами! Ну, залезайте на телегу что ли, - сказала Юлина мама.
Шустрая Юля, а за ней и Варя мигом взобрались на ступицу колеса, а потом дальше. Вот они и на телеге, счастливые, веселые.
Вороную лошадь стегнули вожжой по крупу, и телега, бренча посудой, покатила между ивовых кустов.
Воздух накалялся. Облака стояли в стороне, словно снежные горы. Трясясь в телеге, доярки говорили, что в лугах растут добрые травы, что жаркие дни на пользу, только бы почаще перепадали дожди да погуще ложились серебристые росы. Ветер бы не очень бушевал - хлеба в колос пошли.
Когда отъехали немного, Юлина мама стала добрее и уступчивее:
- Ну, садись уж ко мне на колени. Куда бы ни пошли, все они вдвоем, словно связанные.
Юлька, утерев короткий, в веснушках, нос, села, а Варю взяла к себе на колени другая тетя. У Вари мама работает не на ферме, а в полевой бригаде, выращивает кукурузу.
- Где же вы платья вымазали? Смотрите, да ведь это у вас на платьях колесная мазь!
- И правда, колесная мазь! - сказали другие женщины.
Варя робко ответила:
- Мы на пароме под телегой сидели, чтобы дядя Куприян не увидал. Он и не увидал.
- За это вам следует шлепков надавать, - опять с досадой проговорила Юлина мама. - В полдень жара наворотит - узнаете, как там, в лагере, "хорошо"…
- А мы в реке отсидимся. - Юлька все больше и больше смелела.
- На реке - водопой. На быка нарветесь. Рога-то у него, как штыки.
Варя уже и перетрусила.
- Не бойся, мама это нарочно говорит, пугает. Я знаю, - шепнула ей Юлька.
Уже в лагере
Луг весь в цветах: голубые колокольчики, ромашка, дрема, но больше всего белой и красной кашки. И тут же, рядышком, перелесок. Высокие белостволые березы раскинулись зеленой листвой, как шатры, сучьями сплелись и не пропускают знойных лучей. Как солнце ни пали, а здесь - тень и прохлада.
На лугу и устроен летний лагерь для колхозных коров. Выгнали их сюда пастись на все лето.
Едва лошадь остановилась, доярки начали снимать с телеги бидоны и подойники. Подошел в жилете и войлочной шляпе пастух, дядя Василий, а за ним большой лохматый пес Трезор. Пес вывалил язык - видно, ему очень жарко.
Ольга Петровна сняла сперва свою Юльку, а затем и Варю.
- Далеко не убегайте, искать не будем, - сказала им.
- Мы только здесь, - успокоила Юля.
- Рядышком, - поддержала ее Варя.
- Убежите, так… Одни с вами хлопоты!
А куда убегать девочкам? Самое интересное - здесь. Ведь такой кругом лес-то! И скоту привольно, травы много - ешь досыта. Вода в реке чистая - пей вдоволь. А если дальше идти, за Утиное болото, начинаются настоящие дебри. Лес там называют дремучим. Сосны и ели, развесив сучья, дремлют… или шепчутся - словно во сне.
Пастух затрубил в рог. Коровы пошли в загон. Идут и идут. Сколько их - не счесть. Загон длинный, покрытый толем, земля посыпана речным песком. Столбы гладко выстроганы и побелены известью. Ближние прясла из жердей тоже побелены известью. В кормушки доярки навалили прямо с воза только что накошенной вики.
Началась дойка. Запахло парным молоком.
У Юлиной мамы породистые коровы, хорошие - ярославки. Черные, как жуки, а морды у них белые, словно повязаны платочками. Юлька знала всех-всех маминых коров: зимой не раз ходила на ферму.
- Вот это - Солониха, - с гордостью стала она рассказывать своей подруге. - Ты знаешь, сколько она дает молока?
- Много, - ответила Варя.
- "Много"! А сама не знаешь, сколько. Видишь, вымя у нее какое?
- Вижу.
- А вот это Сильва, ее дочь. Тоже много дает.
- Ага, целый бидон.
- Ты дурочка.
- Ну, два бидона.
- Два раза дурочка.
Варя не сердилась на подружку. Каждый раз ненасердишься: временами Юлька совсем суматошная.
Чтобы никому не мешать, они пробирались вдоль стойла тихонько-тихонько. Коровы отмахивались хвостами от мух и слепней. Юля прошла, а Варя зазевалась немного, и какая-то корова как стегнет ее хвостом.
- Не заглядывайся, - сказала Юлька.
- Я и не заглядываюсь.
- А то еще поддадут. Вон какие у них хвостищи. Меня один раз зимой корова хвостом чуть с ног не сбила. Только в то время я еще маленькая была.
В белом халате, с подойником, Ольга Петровна подошла к Солонихе. Обмыла ей вымя, вытерла полотенцем и, присев на скамеечку, стала перебирать набухшие соски. Девочки тут же присели на корточки и увидели, как пенится и прибывает молоко в ведре. Им тоже хотелось подоить. Юля полезла было руками к вымени, но мама прикрикнула на нее.
А тут где-то рявкнул бык. Варя так и задрожала от испуга. А Юля сказала:
- Пойдем, посмотрим на быка.
- Что ты, что ты!
- Не бойся, он на привязи.
- И не выдумывай, - завопила Варя и замахала руками.
Бык-бычище - здешний хозяинище
А Юля не забоялась. Обежала кругом ветвистый дуб, к которому был привязан здоровенный бычище. Черная шерсть на быке лоснилась. Чтобы не очень-то он озоровал, через губу продели ему железное кольцо. Бычина скоблил ногой землю и, захлебываясь, мычал.
- Тебе жарко! - сказала Юля и помахала над его мордой зеленой веткой.
Бык уперся широким лбом в дерево, острые рога выставились.
Варя, выглядывая из-за соседнего дерева, закричала:
- Юлька, отойди, а то зареву!
- Не отойду.
- Говорю, отойди. Скажу твоей маме.
- Сказывай.
Юлька еще ближе подошла к бычищу. Варя от страха глаза зажмурила. А бык походил, походил вокруг суковатого дуба да и запутался передними ногами в веревке. Запутался и упал на колени. Воткнул рога в землю и еще громче зарычал.
Тут и Юля испугалась.
- Варька, беги! Скажи - бык-то завалился… Скорее беги!
- Куда бежать-то?
- Туда!
- Да куда туда-то?
- Вот бестолковая! Бык-то сдохнет!
Варя пустилась бежать в сторону загона быстро-быстро, как только могла. Сказала там - и опять к Юльке на выручку.
Будто назло, медленно, шаркая ногами, пошел к ним пастух, дядя Василий. Зачем-то еще нагнулся. Поднял что-то. Понюхал. Бросил. Глядит куда-то в сторону. Вот досада! Да что он: понимает или не понимает - бык-то на коленях, в землю рога воткнул, кричит! А он там идет - не идет.
И еще невидаль: следом за пастухом - Трезор!
А бык свирепо косится круглым покрасневшим глазом и рычит. Дядя Василий, наконец, подошел, похлопал рукой по его жирному загривку, по морщинистой шее и сердито пробурчал:
- Не стоится тебе смирно-то, все бы блажь выказывать, землю ворочать…
Юлька тут же сунулась:
- Он поесть хочет. Ему надо дать клеверу.
Пастух как бы и не заметил Юлю и Варю. Потрогал у быка кольцо в губе, высвободил веревку, и бычина опять поднялся на ноги. Девочки с облегчением вздохнули: думали - быка уведут в хлев да покормят. А дядя Василий сел на пенек у куста и, не торопясь, из прядей льна стал вить кнут.
Вьет он кнут и что-то непонятное напевает, вроде: бры, бры, бры… ве, ве, ве…
У ног пастуха, положив голову на вытянутые лапы, улегся Трезор. Одним глазом пес дремлет, а другим подглядывает: дескать, откуда и зачем появились здесь две девчонки, нельзя ли на них поурчать да полаять?
Подружки подошли к пастуху с другой стороны - подальше от Трезора.
- Дядя Василий, куда вы загнали телят? - спросила Юля.
- Телят-то? - переспросил пастух. - Телята у меня на покое.
- Мы приехали посмотреть на них, - сказала Варя.
Дядя Василий не ответил. Продолжал вить кнут да напевать это же: бры, бры… ве, ве…
Девочкам хотелось дернуть его за шляпу или за жилет, чтобы он рассказал им что-нибудь о телятах, а пастух занимался своим кнутом: все вьет его и вьет - а кнут длиннющий - и в самый конец вплетает волосянку.
Юля и Варя разговаривают с дядей Василием, а сами с опаской поглядывают на Трезора, на его ощеренную пасть и высунутый язык.
- Какой пес большой! Юлька, отойди, а то как тяпнет! - беспокоится за подругу Варя.
- Ну, уж так и тяпнет, - отвечает Юля. Ей не терпится, хочется поговорить с пастухом.
- Дядя Василий, твой Трезор не кусается?
- Как сказать, может и того…
- А что он язык высунул?
- Язык-то? Видно, любо ему, вот он и того, высунул…
Девочки обрадовались, что пастух с ними заговорил, опять о своем:
- Мы на теляток хотим поглядеть.
Дядя Василий сначала закончил свое дело, а лотом кнутовищем указал в сторону леса:
- Телята с того края березняка. У коров свой загон, а у телят - свой.
Эти малыши просят почесать у них под горлом
В подлеснике, куда указал пастух, Юля и Варя разыскали телячьи домики. А домики такие: с крышами и окошками. У телят даже своя кухня есть. Девочки пришли в тот час, когда одна из телятниц, тетя Даша, подогревала малышам пойло. И так-то жара невыносимая, а она стоит у плиты и не уходит, только фартуком утирает с лица пот.
- Что это за девочки к нам сюда забрели? Не из леса ли какие заблудшие? - спросила тетя Даша.
Подружки переглянулись.
- Нет. Мы на телят пришли посмотреть, - ответила Юля.
- Мы им травы нащиплем, - сказала Варя.
Но телятам травы не нужно. Они уже нагулялись. И теперь телят, которые поменьше, поят молоком, а остальных - простоквашей. Тетя Даша утирает им мордашки полотенцем, а они смешно отфыркиваются.
- Спать, спать! Ступайте в свои хлевы, - прогоняет их тетя Даша, - а то солнце вас доймет, слепни закусают…
Юля и Варя погладили телят, почесали у них под горлом - то у одного малыша, то у другого. Уродились телята в своих мамок: сами черные, мордашки белые. А название у каждого свое: Стрекоза, Сорванец, Задира…