- Когда вы желаете, чтобы сделка вошла в силу? - спросил Вавилон.
- О, это не имеет значения, - небрежно ответил Рэксоул. - Скажем, с сегодняшнего вечера.
- Как вам угодно. Я давно хотел отойти от дел. И вот теперь, когда этот момент настал, я готов. Я вернусь в Швейцарию. Там, конечно, не истратишь много денег, но это моя родина. Я буду самым богатым человеком в Швейцарии. - Он улыбнулся с каким-то печальным удовлетворением.
- Я полагаю, вы достаточно состоятельный человек, - сказал Рэксоул в своей обычной непринужденной манере, словно эта мысль уже приходила ему в голову.
- Помимо того, что я получу от вас, у меня во вложениях - полмиллиона.
- Следовательно, вы почти миллионер?
Феликс Вавилон кивнул.
- Поздравляю вас, мой дорогой сэр, - сказал Рэксоул тоном, каким судья обращается к только что принятому в коллегию адвокату. - Девятьсот тысяч фунтов, переведенные во франки… В Швейцарии это должно звучать очень мило.
- Ну, разумеется, для вас, мистер Рэксоул, подобная сумма мала. А теперь нельзя ли узнать о вашем собственном состоянии? - Феликс Вавилон явно подражал свободной манере своего собеседника.
- Не знаю. Думаю, что мое состояние - миллионов пять или около того, - сказал Рэксоул искренне, показывая своим тоном, что с радостью дал бы точные сведения, будь это в его силах.
- И много у вас забот, мистер Рэксоул?
- Все еще немало. Я и в Лондон приехал с дочерью отдохнуть, чтобы на время от них избавиться.
- Это ваш способ расслабляться - покупать отели?
Рэксоул пожал плечами.
- По крайней мере какая-то перемена по сравнению с железными дорогами, - засмеялся он.
- Ах, дорогой друг, вы еще плохо представляете, что купили.
- О-о-о, ну это-то я знаю, - возразил Рэксоул. - Я купил лучший в мире отель.
- Что правда, то правда, - признал Вавилон, задумчиво глядя на антикварный персидский ковер. - Во всяком случае, ничего подобного моему отелю нет. Но вы пожалеете о своей покупке, мистер Рэксоул. Это, разумеется, не мое дело, но я не могу ничем вам помочь, повторяя, что вы пожалеете о покупке.
- Никогда не пожалею.
- Вы начнете жалеть очень скоро - возможно, сегодняшней ночью.
- Почему вы так считаете?
- Потому что "Гранд Вавилон" есть "Гранд Вавилон". Вы думаете, раз вы контролируете железные дороги, металлургические комбинаты или пароходные линии, то, стало быть, вы сможете контролировать и что бы то ни было. Однако нет. Только не "Гранд Вавилон". Что касается "Гранд Вавилона", то есть нечто… - Он воздел руки.
- Служащие, конечно, грабят вас.
- Разумеется. Я полагаю, что теряю на этом сотню фунтов в неделю. Но я имел в виду совсем другое. Это гости. Гости слишком… слишком различные. Высокие послы, великие финансисты, большие аристократы - все люди, что передвигаются по свету, собираются под мою крышу. Лондон - это центр всего мира, а мой отель - ваш отель - это центр Лондона. Однажды здесь в одно и то же время останавливались король и вдовствующая императрица. Представляете?
- Великая честь, мистер Вавилон. Но в чем заключаются трудности?
- Мистер Рэксоул, - последовал мрачный ответ, - где ваша проницательность - та проницательность, которая принесла вам богатство, которое вы сами не можете сосчитать? А вы не думаете, что под крышей, под которой ютятся все правители, все сильные мира сего, должны также ютиться и бесчисленные и безымянные интриганы, прожектеры, злодеи и шпионы? Все это ясно как день и темно как ночь. Мистер Рэксоул, я никогда не знаю, кто меня окружает. Я никогда не знаю, что произойдет в следующую минуту. Только иногда я улавливаю какие-то проблески, какие-то намеки на странные дела и странные тайны. Вы упомянули о моих служителях. Почти все они - опытные работники, умелые, знающие. Но кто они помимо этого? Я знаю, к примеру, что четвертый помощник моего шеф-повара, возможно, служит агентом одного европейского правительства. Я знаю, к примеру, что моя незаменимая мисс Спенсер, возможно, состоит на жалованье у придворного портного или франкфуртского банкира. Даже Рокко может быть еще кем-то, а не просто Рокко.
- Это делает мою покупку еще более интересной, - заметил Теодор Рэксоул.
- Как долго тебя не было, отец, - сказала Нелла, когда он вернулся к столику номер 17 в salle a manger.
- Только двадцать минут, моя голубка.
- Но ты сказал: две секунды. Это большая разница.
- Ну, видишь ли, я ждал, пока приготовят бифштекс.
- Скажи, твой подарок мне на день рождения не доставил тебе слишком много хлопот?
- Никаких хлопот. Но он оказался не таким дешевым, как ты говорила.
- Что ты имеешь в виду, отец?
- Только то, что я купил весь отель.
- Отец, ты всегда был замечательным родителем. Ты собираешься преподнести мне отель в подарок на день рождения?
- Нет, я сам буду управлять им - для развлечения. Но, кстати, для кого это? - Он только что заметил третий прибор на столе.
- Это для моего друга, который приехал пять минут назад. Разумеется, я предупредила его, что он должен будет разделить наш бифштекс. Он появится здесь через мгновение.
- Могу я почтительнейше осведомиться о его имени?
- Фамилия его Диммок, а крестное имя - Реджинальд; его занятие - английский компаньон князя Эриберта Позенского. Я познакомилась с ним, когда была в Санкт-Петербурге с кузиной Хетти прошлой осенью. А вот и он! Мистер Диммок, это мой отец. Он добился успеха с бифштексами.
Теодор Рэксоул увидел очень молодого человека с чрезвычайно черными глазами и свежим, мальчишеским выражением лица. Они начали беседовать.
Появился Жюль с бифштексом. Рэксоул попытался поймать взгляд официанта, но не смог. Ужин начался.
- Ах, отец, - воскликнула Нелла, - как ты много кладешь горчицы!
- Разве? - сказал он и случайно взглянул в зеркало, висящее слева от него между двумя окнами. Он увидел отражение Жюля, стоящего позади его стула, и заметил, что Жюль медленно, многозначительно и явственно подмигнул мистеру Диммоку; крестное имя которого - Реджинальд.
Мистер Рэксоул молча ел свой бифштекс, размышляя о том, что, возможно, помог себе, положив слишком много горчицы.
Глава III
В три часа пополуночи
Мистер Реджинальд Диммок, несмотря на свою чрезвычайную молодость, показал себя опытным человеком, повидавшим мир, и умелым собеседником. Разговор между ним и Неллой, казалось, никогда не иссякнет. Они болтали о Санкт-Петербурге, о льде на Неве, об оперном теноре, которого сослали в Сибирь, о свойствах русского чая, о сладости русского шампанского и о прочих сторонах бытия в Московии. Наконец тема России была исчерпана, и Нелла кратко описала, что она делала с тех пор, как виделась с молодым человеком в царской столице, и это повествование перенесло тему разговора в Лондон, о котором они и продолжали говорить, пока не был съеден последний кусочек бифштекса.
Теодор Рэксоул заметил, что мистер Реджинальд Диммок очень мало рассказывал о своих собственных передвижениях, как прошлых, так и будущих. Он счел юношу типичным придворным прихлебателем и раздумывал о том, как тот добился своего поста компаньона князя Эриберта Позенского, и о том, кем мог бы быть этот князь Эриберт.
Миллионер припоминал, что слышал однажды о Позене, но он не был в том уверен. Это, скорее всего, одно из тех маленьких, неотличимых одно от другого немецких государств, в которых каждый пятый-шестой житель - придворный, а остальные - угольщики или трактирщики.
Пока они ели, Рэксоул говорил не много - его мысли были заняты подмигиванием, которое Жюль адресовал мистеру Диммоку, однако за кофе он решил, что в интересах отеля следует разузнать что-нибудь о приятеле его дочери. Он никогда не оспаривал даже на миг ее права иметь своих собственных друзей и всегда давал ей почти во всем полнейшую свободу, полагаясь на ее врожденный здравый смысл, предохранявший ее от всяческих бед и неприятностей, но сейчас помимо подмигивания его поразило отношение Неллы к мистеру Диммоку - отношение, в котором к любезной презрительности примешивалось явное желание расположить его к себе и угодить ему.
- Нелла сказала мне, мистер Диммок, что вы поддерживаете близкие отношения с князем Эрибертом Позенским, - сказал Рэксоул. - Простите мое американское невежество, но является ли князь Эриберт царствующим монархом?
- Его высочество не является царствующим монархом и, вероятно, никогда не будет им, - ответил Диммок. - Великокняжеский престол Позена занят племянником его высочества великим князем Эугеном.
- Племянником? - с удивлением спросила Нелла.
- Почему бы и нет, дорогая леди?
- Но ведь князь Эриберт конечно же очень молод?
- Как это иногда бывает в семейных историях, князь Эриберт по прихоти случая того же возраста, что и великий князь. Отец великого князя был дважды женат. Этим и объясняется юный возраст дяди.
- Как восхитительно быть дядей своему ровеснику. Но я полагаю, что это не слишком забавляет князя Эриберта. Думаю, он ужасно почтителен и послушен и все такое по отношению к своему племяннику…
- Великий князь и мой светлейший господин относятся друг к другу как братья. Разумеется, в настоящее время князь Эриберт номинально является наследником трона, но великий князь, как вы несомненно знаете, должен вскоре жениться на близкой родственнице императора, и когда у него появится семья… - Мистер Диммок остановился и пожал прямыми плечами. - Великий князь, - продолжал он, не закончив последней фразы, - более всего предпочел бы иметь своим преемником князя Эриберта. Он на самом деле не хочет жениться. Между нами, строго между нами, женитьба для него что нож острый. Но будучи немецким великим князем, он, разумеется, обязан жениться. В этом его долг перед своей страной, перед Позеном.
- А какого Позен размера? - напрямую спросил Рэксоул.
- Отец, неприлично задавать такие вопросы, - вмешалась со смехом Нелла. - Ты обязан знать, что интересоваться размерами германских княжеств - это нарушение этикета.
- Я уверен, - сказал Диммок, вежливо улыбаясь, - что великого князя размеры его территории забавляют не меньше, чем кого-либо иного. Я забыл точные цифры, но помню, что однажды мы с князем Эрибертом пересекли пешком все княжество и вернулись обратно за один день.
- Стало быть, великий князь не может совершать долгие путешествия по своим владениям? Он, наверное, вынужден всегда оставаться дома?
- Напротив, он заядлый путешественник, гораздо больший, чем князь Эриберт. Могу вам сказать - этого никто еще не знает за пределами отеля, что его августейшее высочество великий князь с небольшой свитой будет здесь завтра.
- В Лондоне? - спросила Нелла.
- Да.
- В этом отеле?
- Да.
- О! Как замечательно!
- Вот почему ваш покорный слуга находится сейчас здесь - в качестве своего рода предварительной охраны.
- Но, насколько я понял, - сказал Рэксоул, - вы… гм… состоите на службе у князя Эриберта, у дяди…
- Да, именно так. Князь Эриберт также прибудет сюда. Оба они, и великий князь, и князь Эриберт, будут заняты важными денежными делами, связанными с устройством женитьбы великого князя… Дела в высочайших сферах, как вы понимаете.
"Для такого осмотрительного человека, каков этот мальчик, он выбалтывает слишком много секретных сведений… В чем тут дело?" - подумал Рэксоул про себя, а вслух сказал:
- Не выйти ли нам на террасу?
Когда они пересекали столовую, мистера Диммока остановил Жюль и вручил ему письмо.
- Только что пришло, сэр, с посыльным.
Нелла мгновенно обернулась к отцу.
- Оставь меня ненадолго наедине с этим мальчиком, - прошептала она ему на ухо.
- Слушаюсь и повинуюсь, - ответил Рэксоул, ласково потрепав ее по руке. - Можешь так же обращаться со мной и дальше. Используй меня как тебе нравится. Пойду присмотрю за своим отелем. - Сказав это, он тут же исчез.
Нелла и мистер Диммок сели рядом на террасе, потягивая коктейль со льдом. Окруженные растениями, цветущими по указке цветовода из Челси, они представляли собой чрезвычайно красивую пару. Люди, проходившие мимо, думали, что эта беседа служит прелюдией к началу романа. Возможно, так оно могло бы и быть, но для того, чтобы точно предсказать роман, необходимо было более близкое знакомство с характером Неллы Рэксоул.
Жюль лично подносил напитки, а в десять часов принес еще одну записку. Прочитав ее, Реджинальд Диммок принес тысячу извинений, сославшись на важные дела для его светлейшего господина, дяди великого князя Позенского. Он спросил, не может ли он вызвать мистера Рэксоула или же проводить мисс Рэксоул к ее отцу. Но мисс Рэксоул весело сказала, что не видит необходимости в эскорте и пойдет спать. Она прибавила, что они с отцом всегда стараются быть независимыми друг от друга.
Именно в это время Теодор Рэксоул вновь направился в личную комнату мистера Вавилона. Прежде чем добраться до нее, он обнаружил, что есть что-то загадочное в том, какими путями новость о смене владельца спускается в самые нижние слои отельного космоса. Коридоры гудели от слухов, которые обсуждали даже чернорабочие с таким увлечением, словно они имели к ним самое прямое отношение.
- Хотите сигару, мистер Рэксоул? - вежливо предложил Вавилон. - К вашим услугам старейший коньяк в Европе.
Несколькими минутами позже они сидели, неторопливо беседуя. Феликс Вавилон был удивлен способностью Рэксоула буквально впитывать подробности управления отелем. Что же касается Рэксоула, то он вскоре понял, что Вавилон должен по праву считаться князем среди управляющих отелями.
До этого Рэксоулу никогда не приходилось задумываться о том, что управление отелем, особенно большим отелем, может быть чрезвычайно интересным делом и предъявлять очень высокие требования к умственным способностям управляющего; и он пришел к убеждению, что недооценивал возможности отелей. Круг дел в "Гранд Вавилоне" был огромным. Рэксоулу со всеми его организаторскими способностями пришлось потратить ровно полчаса, чтобы войти во все тонкости устройства прачечной в отеле. А ведь прачечная была лишь одной, и не самой большой, среди многочисленных служб отеля, в обсуждение деятельности которых оба собеседника ушли с головой.
Наконец Рэксоул посмотрел на позолоченные часы в высоком футляре.
- Боже правый, - сказал он. - Уже три часа. Мистер Вавилон, примите мои извинения за то, что задержал вас до столь позднего времени.
- Я уже много лет не проводил вечер так приятно. Вы позволили мне сесть на моего любимого конька, и это я должен перед вами извиняться.
Рэксоул встал.
- Хочу задать вам один вопрос, - сказал Вавилон. - Вам приходилось когда-нибудь иметь дело с отелями?
- Никогда, - признался Рэксоул.
- В таком случае вы упустили ваше призвание. Вы могли бы стать величайшим из отельных управляющих. Вы могли бы стать даже более великим, чем я, а мне нет равных, несмотря на то, что я держу один отель, а некоторые держат их полдюжины. Мистер Рэксоул, почему вы никогда не управляли отелем?!
- Бог знает, - засмеялся миллионер. - Но вы льстите мне, мистер Вавилон.
- Я? Льщу? Вы не знаете меня. Я не льщу никому, кроме, разумеется, исключительно важных гостей…
- Кстати, о важных гостях. Мне сказали, что завтра сюда прибудет пара немецких князей.
- Да, это так.
- Надо ли что-то предпринять? Следует ли принять их с почтением - стоять с поклонами у входа или что-нибудь в этом роде?
- В этом нет необходимости, если вы сами того не пожелаете. Современный владелец отеля совсем не похож на средневекового трактирщика, и даже князьям и принцам не доводится с ним повидаться, если не произойдет какая-нибудь неприятность. В самом деле, несмотря на то что великий князь Позенский и князь Эриберт уже оказывали мне честь, останавливаясь в моем отеле и прежде, я ни разу не видывал их в глаза. Вот увидите, завтра все будет устроено как надо без вас.
Они поговорили еще немного, и затем Рэксоул пожелал собеседнику спокойной ночи.
- Позвольте мне показать вам вашу комнату. Все лифты уже заперты, и в коридорах ни души. Что до меня, то я буду ночевать здесь. - И мистер Вавилон указал на внутреннюю дверь.
- Нет, спасибо, - сказал Рэксоул. - Позвольте мне исследовать мой собственный отель без провожатых. Я уверен, что смогу найти свой номер.
Однако, поблуждав по переходам и коридорам, Рэксоул потерял столь твердую уверенность в том, что сумеет найти свою комнату. Она значилась под номером 107, но он забыл, где это находится - на первом или втором этаже. Перемещаясь на лифте, он не обращал внимания на этажи. Он прошел мимо нескольких площадок для лифта, но возле них не было видно ни малейшего признака лестницы: они вышли из употребления во всех уважающих себя отелях, и хотя архитекторы продолжают по традиции строить лестницы внутри здания, они прячут их в укромные уголки, чтобы не оскорблять глаз избалованной космополитической публики.
Отель казался огромным, жутким, пустынным. Тут и там через большие промежутки горел электрический свет. Толстые ковры заглушали шаги мистера Рэксоула, обутого в легкие туфли, и он бесшумно бродил взад и вперед, развлекаясь и отдаваясь внезапно охватившему его странному чувству ночи и таинственности. Ему чудилось, что он слышит тысячи похрапываний, мирно доносящихся из высших сфер.
Наконец он нашел лестницу, очень темную и узкую, и оказался на первом этаже. Вскоре он обнаружил, что номера комнат здесь не поднимаются выше семидесятого. Найдя другую лестницу, он поднялся на второй этаж. По убранству стен он узнал свой собственный этаж и, неторопливо прогуливаясь по длинному коридору, негромко, задумчиво засвистел песенку, выражая удовлетворение.
И тут ему показалось, что он услышал шаги в поперечном коридоре, и инстинктивно он спрятался в ближайшей нише. Шаги действительно приближались. Осторожно выглянув наружу, он заметил нечто, на что вначале не обратил внимания: напротив него с ручки на двери одной из спален свисал отрезок белой ленты. Затем из-за угла бокового коридора вышел человек, и Рэксоул отпрянул. Это был Жюль - руки в карманах, шляпа надвинута на глаза, но в общем одетый как обычно.