- Мы не будем продавать его, князь, до тех пор, пока нам не наскучит наше удачное приобретение. Может быть, оно надоест нам очень скоро, а может, и нет. Это зависит от… Что? - Тут Рэксоула внезапно прервал служитель в ливрее, который тихо вошел в бюро и подавал ему настойчивые таинственные знаки.
- Если вам будет угодно, сэр. - И служитель франтоватым жестом пригласил мистера Теодора Рэксоула выйти.
- Прошу вас, не позволяйте мне задерживать вас, мистер Рэксоул, - сказал князь, и владелец "Гранд Вавилона", коротко поклонившись князю Эриберту, вышел вслед за служителем.
- Можно ли мне войти к вам? - спросил князь Неллу тотчас же после ухода миллионера.
- Нет, князь, это невозможно, - засмеялась Нелла. - Правила строжайше запрещают посетителям входить в это бюро.
- Но как вы можете знать правила, если, как сами только что сказали, вступили во владение отелем только прошлым вечером?
- Знаю, ваше высочество, потому что сама ввела его сегодня утром.
- Но серьезно, мисс Рэксоул, я хочу поговорить с вами.
- Хотите ли вы поговорить со мной как князь Эриберт или как мой друг или знакомый, которого я знала в Париже в прошлом году?
- Как друг, моя дорогая леди, если я могу употребить это слово.
- А вы уверены, что не желаете, чтобы вас вначале проводили в ваши апартаменты?
- Пока нет. Я подожду, пока не придет Диммок. Он не может задержаться надолго.
- Тогда нам накроют чай в личной комнате отца - в личной комнате владельца, знаете ли…
- Хорошо! - сказал он.
Однако прежде чем уйти, Нелла поговорила по телефону, позвонила в несколько колокольчиков и отдала несколько распоряжений - эти действия должны были доказать князю и вообще всякому, кого это могло заинтересовать, что она - молодая женщина с деловыми инстинктами и навыками. Затем она поднялась с кресла и, выйдя из бюро, в сопровождении двух слуг повела князя Эриберта в комнату, убранную в стиле Людовика XV, в которой ее отец и Феликс Вавилон так долго беседовали прошлой ночью.
- Так о чем вы хотите поговорить со мной? - спросила она своего спутника, наливая ему вторую чашку чая.
Князь Эриберт взглянул на нее, принимая чашку из ее рук, и поскольку он был здоровым и нормальным молодым мужчиной, то не мог думать в тот момент ни о чем, кроме ее красоты. Нелла была особенно прекрасна в это утро. Красота всякой, даже самой прекрасной женщины имеет свои спады и подъемы. Нелла в этот день была на подъеме. Оживленная, веселая и невыразимо прелестная, она, казалось, излучала радость бьющей через край жизни.
- Я забыл, - сказал он.
- Вы забыли? Вот это мило! Вы дали мне понять, что хотите сообщить что-то ужасно важное. Но я, конечно, знала, что это не так, потому что ни один мужчина, даже князь, никогда не станет обсуждать что-то по-настоящему важное с женщиной.
- Вспомните, мисс Рэксоул, что здесь и сегодня я не князь.
- Вы граф Стинбок, не так ли?
- Только для вас, - сказал он, бессознательно понизив голос. - Мисс Рэксоул, я очень хочу, чтобы здесь никто не знал, что я был прошлой весной в Париже.
- Государственная тайна? - улыбнулась она.
- Государственная тайна, - повторил он спокойно. - Этого не знает даже Диммок. Это было так странно, что мы с вами оказались товарищами по тихому, захудалому отелю, - странно, но восхитительно. Я никогда не забуду тот дождливый день, который мы провели вместе в музее. Давайте поговорим об этом.
- О дожде или о музее?
- Я никогда не забуду тот день, - повторил он, не обращая внимания на ироничность ее тона.
- И я тоже, - прошептала она, отвечая его настроению.
- Вам тоже было хорошо? - пылко спросил он.
- Да, скульптуры были великолепными, - ответила она, задумчиво глядя в потолок.
- Ах! Они были замечательными! Но скажите мне, мисс Рэксоул, как вы узнали мое настоящее имя?
- Я не могу сказать, - ответила она. - Это моя тайна. Не пытайтесь проникнуть в нее. Кто знает, какие ужасы вы можете обнаружить, если заглянете так глубоко? - Она засмеялась, но смеялась она одна. Князь сохранял задумчивость, словно размышлял о чем-то своем.
- Я никогда не надеялся опять увидеть вас, - сказал он.
- Почему?
- Потому что никогда не встречаешь вновь тех, кого желаешь.
- Что до меня, то я была совершенно убеждена, что мы увидимся опять.
- Почему?
- Потому что я всегда получаю то, что хочу.
- Стало быть, вы хотели опять увидеть меня?
- Конечно. Вы чрезвычайно меня заинтересовали. Я никогда не встречала человека, который мог бы так хорошо говорить о скульптуре, как граф Стинбок.
- Вы действительно всегда получаете то, что желаете, мисс Рэксоул?
- Конечно.
- Это потому, полагаю, что ваш отец так богат?
- О нет, вовсе не поэтому, - сказала она. - А просто потому, что я всегда получаю то, что я хочу. Это не имеет к отцу никакого отношения.
- Но мистер Рэксоул чрезвычайно богат.
- Богат не то слово, граф. Для этого нет слов. Папа делает просто ужасное количество долларов… Но хуже всего то, что деньги растут уже как-то сами, без его помощи. Он однажды сказал мне, что когда человек сделал десять миллионов, то никакая сила на свете не может остановить эти миллионы, чтобы они не выросли в двадцать. И так продолжается до бесконечности. Я, конечно, трачу сколько могу, но я не в состоянии соревноваться с их ростом…
- И у вас нет матери?
- Кто сказал вам, что у меня нет матери? - быстро спросила она.
- Я… э-э-э… я разузнавал о вас, - сказал он.
- Несмотря на то, что никогда не надеялись увидеть меня опять?
- Да, несмотря на это.
- Как мило, - сказала она и погрузилась в задумчивое молчание.
- Ваша жизнь должна быть чудесной, - сказал князь. - Я завидую вам.
- Вы завидуете мне? Чему? Богатству моего отца?
- Нет, - сказал он. - Вашей свободе, вашему чувству ответственности и уверенности в себе.
- У меня нет чувства ответственности, - заметила она.
- Извините, но она у вас есть, - сказал он, - и придет время, когда вы это сами почувствуете.
- Я всего лишь девушка, - пробормотала она с внезапным простодушием. - А что касается вас, граф, то у вас, конечно, достаточно уверенности в себе.
- У меня? - сказал он печально. - У меня нет никакой уверенности. Я никто - всего лишь его высочество, претендующий на то, чтобы быть очень необходимым, и всегда прилагающий огромные усилия, чтобы не делать того, чего его высочество делать не должен.
- Но если ваш племянник, князь Эуген, умрет, то разве вы не взойдете на трон и разве не появятся у вас те уверенность и ответственность, которых вы так желаете?
- Эуген умрет? - сказал князь Эриберт с иронией. - Это невозможно. У него превосходное здоровье. Через три месяца он женится. Нет, я никогда не буду никем, кроме как его высочеством, самым презренным из всех Божьих созданий.
- Но то государственное дело, о котором вы упоминали! Разве в нем не было ответственности?
- Ах, - сказал он. - Оно уже закончено и принадлежит прошлому. Это всего лишь случайность в моей тусклой карьере. Я никогда уже не буду опять графом Стинбоком.
- Кто знает? - сказала она. - Кстати, прибудет ли сегодня князь Эуген? Мистер Диммок говорил нам об этом.
- Видите ли, - ответил князь, вставая и склоняясь к ней, - я собираюсь сообщить вам один секрет… Сам не знаю почему, но собираюсь.
- Не выдавайте государственных тайн, - предупредила она, улыбаясь.
Но тут дверь их комнаты бесцеремонно распахнулась.
- Вносите прямо сюда, - резко произнес кто-то. Это был Теодор Рэксоул.
Вошли два человека, неся на носилках неподвижное тело, за ними следовал Рэксоул. Нелла вскочила. Рэксоул только тут увидел дочь.
- Я не знал, что ты здесь, Нелла… Сюда, - приказал он носильщикам. - Опускайте тут.
- Что с ним? - воскликнула Нелла, со страхом глядя на тело на носилках. - Это мистер Диммок?
- Да, это он. Мертвый, - лаконично подтвердил ее отец. - Знай я, что ты здесь, я бы преподнес это известие в более мягкой форме. Прошу прощения, князь.
Затем наступила пауза.
- Диммок мертв, - тихо прошептал князь Эриберт, склонившись к носилкам. - Как это случилось?
- Бедный малый шел по внутреннему двору отеля и вдруг упал. Швейцар, который видел его, говорит, что он шел очень быстро. Вначале я подумал, что его поразил солнечный удар, но это маловероятно, несмотря на то что погода очень жаркая. Это, скорее всего, сердечная болезнь. Но что бы то ни было, он мертв. Мы сделали все, что нужно. Я послал за доктором и за полицией. Полагаю, что будет расследование.
Теодор Рэксоул умолк, и в наступившей тишине все смотрели на мертвого юношу. Черты его лица слегка заострились, глаза были закрыты - и это все. Казалось, он спит.
- Мой бедный Диммок, - воскликнул князь, голос его прерывался. - И я еще сердился на тебя за то, что ты не встретил меня на Чаринг-кросс.
- Ты уверен, отец, что он мертв? - спросила Нелла.
- Тебе лучше уйти отсюда, Нелла, - только и сказал Рэксоул.
Но она осталась стоять и принялась тихонько всхлипывать. Прошлой ночью она тайно насмехалась над Реджинальдом Диммоком. Она намеренно любезничала с ним, чтобы получить от него информацию на тему, которая ее особенно интересовала, и она получила ее, смеясь над ее "источником" - над его тщеславием, его показной ловкостью, его абсурдной важностью. Он не нравился ей, она не доверяла ему и считала его неприятным. Но теперь, когда он лежал на носилках, все это было забыто. Она сейчас даже упрекала себя за такое к нему отношение. Такова странная власть смерти.
- Вы весьма обяжете меня, ёсли отнесете тело бедного мальчика в мои апартаменты, - сказал князь, обращаясь к служителям.
- Разумеется, после того как придет доктор. - Рэксоул внезапно почувствовал в этот момент, что он является не кем иным, как владельцем отеля, которому на руки свалилось затруднительное дело. На долю секунды он пожалел, что купил "Гранд Вавилон".
Через четверть часа князь Эриберт, Теодор Рэксоул, доктор и инспектор полиции собрались в приемной князя. Они только что вошли из прихожей, в которой лежало тело Реджинальда Диммока.
- Итак, каков ваш диагноз? - спросил Рэксоул, глядя на доктора.
Доктор был высоким, мальчишеского вида человеком с проницательными, насмешливыми глазами.
- Это не болезнь сердца, - сказал доктор.
- Не болезнь сердца?
- Нет.
- Тогда что это? - спросил князь.
- Я отвечу на ваш вопрос только после вскрытия, - сказал доктор. - Сейчас не могу сказать ничего определенного. Симптомы в высшей степени необычны.
Инспектор полиции начал писать что-то в блокноте.
Глава VI
В Золотом зале
Этой ночью в "Гранд Вавилоне" должен был состояться грандиозный бал, для которого был снят Золотой зал - громадный салон, пристроенный к отелю, хотя вряд ли являющийся по сути его частью и уж, во всяком случае, гораздо менее предназначенный для избранных, чем сам отель.
Теодор Рэксоул ничего не знал о готовящемся празднике, кроме того, что это - увеселение, которое мистер и миссис Самсон Леви устраивают для своих друзей. Кто такие мистер и миссис Самсон Леви, он и слыхом не слыхивал, и никто не мог ему сказать о них ничего, кроме того, что мистер Самсон Леви - выдающийся член той части Фондовой биржи, что фамильярно прозвана "Каффир-С ркерс", а его жена - решительная леди с орлиным носом и множеством бриллиантов и что они очень богаты и очень гостеприимны.
Теодор Рэксоул не хотел, чтобы этим вечером в его отеле шел бал, и перед обедом он почти уже принял решение: Золотой зал должен быть закрыт, бал запрещен, а мистеру и миссис Самсон Леви остается лишь назвать сумму понесенных ими расходов. Причины подобного решения были следующие: во-первых, Рэксоул был угнетен и расстроен; во-вторых, ему не нравилось имя Самсона Леви; и, в-третьих, он хотел показать этим так называемым плутократам, что их богатство для него ничего не значит, что с Теодором Рэксоулом им не удастся делать то, что им хочется, и что он, Теодор Рэксоул, может купить их всех с целым "Каффир-С ркерс" в придачу. Но что-то удержало его от этого: подобное самоуправство могло бы сойти ему с рук в Америке, на этой земле свободы, но никогда не сошло бы в Англии. Инстинктивно он чувствовал, что есть вещи, которые невозможно делать в Англии, и это как раз одна из них.
Итак, бал состоялся, и ни мистер, ни миссис Самсон Леви даже не заподозрили, что они на волосок избежали участи оказаться в больших дураках в глазах тысячи или около того гостей, которых они в тот вечер созвали в Золотой зал "Гранд Вавилона".
Золотой зал в "Гранд Вавилоне" был построен специально как бальный зал. Его окружал балкон, который поддерживали арки, украшенные позолотой и ляпис-лазурью, и с этого балкона те из гостей, кто не умел или не хотел танцевать, могли обозревать всю картину бала. Это знали все, и многие использовали это преимущество. Но никто не знал того, что выше балкона в стене было маленькое зарешеченное окошко, сквозь которое администрация отеля могла присматривать не только за танцующими, но и за теми, кто находился на балконе.
Для непосвященных может показаться невероятным, что общество, собравшееся в столь великолепных и знаменитых апартаментах, как Золотой зал "Гранд Вавилона", могло нуждаться в том, чтобы за ним присматривали. И тем не менее это было так. Через это маленькое окошко можно было увидеть странные происшествия и неожиданные лица, и не один европейский детектив бодрствовал здесь с результатами в высшей степени удовлетворительными.
В одиннадцать часов Теодор Рэксоул, находившийся в дурном расположении духа, и Нелла смотрели в маленькое зарешеченное окошко. Они бродили вдвоем по коридорам отеля, все еще непривычным для них, и совершенно случайно натолкнулись на небольшую комнату, из окошка которой открывался превосходный вид на бал мистера и миссис Самсон Леви. В этой маленькой комнате было совсем темно, если не считать проникавшего сюда света бальных канделябров.
- Хотела бы я знать, которая из них миссис Самсон Леви, - сказала Нелла, - и подходит ли ей это имя. Тебе бы не понравилось, если бы у тебя было имя вроде этого, отец? Нечто такое, что люди ухитряются носить вместо имени Рэксоул…
До них доносился звук виолончелей и мягкий, приглушенный гул голосов.
- Уф! - сказал Теодор. - Будь они прокляты, эти вечерние газеты! - воскликнул он без всякой связи, но искренне.
- Отец, ты сегодня вечером просто ужасен. Что такое сделали вечерние газеты?
- Ну, моя юная леди, они попросту затравили меня. После смерти молодого Диммока они словно с цепи сорвались.
- Но, отец, ты конечно же не ожидал, что дело обойдется без прессы. Ну а кроме того, раз уж речь зашла о газетах, то ты должен быть рад, что мы сейчас не в Нью-Йорке. Только представь себе, что могла бы сделать наша дорогая старая "Геральд" из маленькой выходки, которую ты позволил себе вчера вечером.
- Это правда, - признал Рэксоул. - Случись это в Нью-Йорке, все было бы точно так же. Но хуже всего то, что Вавилон уехал в Швейцарию.
- Почему?
- Не знаю. Думаю, внезапно потянуло в родные края.
- Ну а тебе-то какая разница?
- Никакой. Только я чувствую нечто вроде одиночества. Я чувствую, что нуждаюсь в человеке, на которого можно было бы опереться в управлении отелем.
- Отец, если ты это чувствуешь, то ты, должно быть, болен.
- Да, - вздохнул он, - я признаю, что со мной творится что-то странное. Но ты ведь не станешь отрицать, Нелла, что мы попали в самую гущу весьма подозрительных дел.
- Ты имеешь в виду бедного мистера Диммока?
- Частично Диммока, а частично и кое-что еще. Прежде всего загадочно исчезает эта мисс Спенсер или как там ее настоящее имя. Затем в твою спальню бросают камень. Затем я ловлю этого мошенника Жюля с Диммоком за какими-то сомнительными делами в три часа утра. Затем прибывает твой драгоценный князь Эриберт без всякой свиты, что, я уверен, является чрезвычайно странным и неподобающим для особы его ранга, и, более того, я застаю свою дочь в весьма интимной обстановке с упомянутым князем. Затем умирает молодой Диммок, и должно начаться следствие, а затем князь Эуген со свитой, которого ожидали к обеду, так и не появился…
- Князь Эуген не приехал?
- До сих пор нет, и дядя Эриберт чертовски о нем беспокоится и рассылает телеграммы по всей Европе. В общем, творятся хорошенькие дела.
- Ты и в самом деле думаешь, что между Жюлем и бедным мистером Диммоком что-то было?
- Думаю?! Я знаю! Говорю тебе, я видел, как этот негодяй прошлой ночью за ужином подмигнул Диммоку, что может означать…
- Значит, и ты заметил, как он подмигнул, папочка?
- А разве ты тоже?
- Конечно, папочка. Я собиралась рассказать тебе об этом.
Миллионер хмыкнул.
- Посмотри-ка, отец, - внезапно прошептала Нелла и указала на балкон прямо под ними. - Кто это?
Она указала на человека с лысиной, который, опершись на балконные перила, неподвижно всматривался в бальный зал.
- Ну, кто это?
- Не Жюль ли?
- Клянусь бородой пророка, это он!
- Возможно, мистер Жюль - гость миссис Самсон Леви.
- Гость или не гость, но он вылетит из этого отеля, даже если мне самому придется вышвырнуть его.
Теодор Рэксоул исчез без лишних слов, Нелла последовала за ним. Но когда миллионер добрался до балкона, не смог найти и следа Жюля ни наверху, ни в самом бальном зале. Не произнося вслух ни звука, но тихо шепча про себя злобные проклятья, он тщетно искал официанта повсюду, а затем наконец, пройдя по лабиринту коридоров и лестниц, вернулся на свой наблюдательный пост, чтобы заново осмотреть поле боя с выгодной точки обзора. К своему удивлению, он обнаружил в маленькой, темной комнате человека, который всматривался в окошко точно так же, как делал это он сам несколько минут назад. Услышав шаги, человек обернулся.
Это был Жюль.
Мгновение они обменивались взглядами в полутьме.
- Добрый вечер, мистер Рэксоул, - спокойно сказал Жюль. - Я должен извиниться за то, что нахожусь здесь.
- Сила привычки, я полагаю, - сухо сказал Теодор Рэксоул.
- Именно так, сэр.
- Мне помнится, что я запретил вам входить в этот отель.
- Я думал, что этот приказ относится только к моим профессиональным обязанностям. А здесь я по приглашению, как гость мистера и миссис Самсон Леви.
- В вашей новой роли частного лица, не так ли?
- Совершенно верно.
- Но я не разрешаю частным лицам заходить сюда, мой друг.
- За то, что я нахожусь здесь, я уже извинился.
- Ну а теперь, извинившись, лучше отправляйтесь-ка отсюда, вот вам мой бескорыстный совет.
- Спокойной ночи, сэр.
- И еще скажу вам, мистер Жюль: если мистер и миссис Самсон Леви или кто-либо еще из евреев или христиан опять пригласят вас в мой отель, вы весьма обяжете меня, отклонив приглашение.
- Спокойной ночи, сэр.
После того как пробило полночь, Теодор Рэксоул удостоверился, что в списке гостей, приглашенных мистером и миссис Самсон Леви, несмотря на его обширность, не содержится даже упоминания о такой важной персоне, как Жюль.