Локи кивнул. Он казался беззаботным, хотя Мэдди догадывалась, что он ведет игру. И опасную, сказала себе девочка, несомненно, Хель и Локи терпеть друг друга не могут.
- Родитель из меня вышел никудышный, - произнес он, - как, впрочем, и из ее матери, довольно безумной, но соблазнительной, как и все демоны. Хотя детей нам все-таки не стоило заводить. Слишком много Хаоса в нас обоих. Хель еще довольно нормальная по сравнению с остальной семейкой. Правда, Хель?
Хель не ответила, но ее живое плечо окаменело от ярости. Дочь Локи тревожно размышляла, насколько мудро со стороны отца дразнить ее на ее собственной территории. Но Локи казался вполне беззаботным.
- Вот что, Локи, - Хель резко остановилась. - Я пыталась разгадать тебя. Это мое царство, царство мертвых. В нем я всемогуща. Кто приходит сюда - принадлежит мне. И все же ты явился без оружия и защиты. Похоже, ты чертовски уверен, что я оставлю тебя в живых.
Локи ухмыльнулся.
- С чего ты взяла, что у меня нет защиты?
Хель приподняла бровь.
- Не говори ерунды, Обманщик. Ты один.
- Совсем один, - легко согласился Локи.
- Что именно тебе нужно?
Локи улыбнулся.
- Всего час, - ответил он.
- Всего час? - переспросила Хель.
- В Нижнем мире.
Теперь поднялась и вторая бровь Хель.
- В Нижнем мире? - повторила она. - Наверное, ты имел в виду Сон?
Локи покачал головой.
- Я имел в виду Нижний мир, - улыбаясь, произнес он. - Если точнее, то Черную крепость.
- Я всегда знала, что ты безумен, - заметила Хель. - Ты сбежал, верно? А теперь хочешь вернуться?
- Что важнее, - сказал Локи, - я хочу увериться, что снова сумею выбраться.
Брови Хель опустились.
- А, так ты шутишь, - предположила она с каменным лицом. - Стоит подождать еще пятьсот лет, чтобы узнать, в чем тут соль.
Локи нетерпеливо покачал головой.
- Колись, Хель. Я знаю, ты что-нибудь придумаешь. Нельзя было столько лет провести рядом с Черной крепостью и не совершить несколько… ну, скажем, несанкционированных проникновений в механизмы ее работы.
Хель наполовину улыбнулась.
- Возможно, - признала она. - Но это опасная игра. Открой крепость хотя бы на час, и кто знает, что может вырваться оттуда - в Сон, в Смерть, возможно, даже в Срединные миры. Зачем мне это делать? Что я с этого получу?
- Всего час, - повторил Локи. - Всего час внутри. После этого я перестану тебе докучать, и все долги будут выплачены, раз и навсегда.
Глаза Хель сузились.
- Долги? - Ее ярость проняла Мэдди до самых костей.
- Да ладно, Хель. Ты же знаешь, ты мне должна.
- Должна тебе что?
Локи улыбнулся.
- Не будь скромницей. Тебе не идет. Кстати, как поживает Золотой мальчик? Все такой же милый? Такой же красивый? Такой же мертвый?
Костяшки безжизненной руки Хель застучали друг о друга.
Мэдди тревожно посмотрела на Локи.
- Тебе это понравится, Мэдди. - Усмешка не сходила с его лица. - Это полная взлетов и падений история любви, пронесенной сквозь пространство, смерть и время. Мальчик встречает девочку. Она безумно влюблена в него, но он даже не замечает ее, слишком уж занят, влюбляя в себя всех подряд. К тому же красоткой ее не назовешь, да и живет она в гнусной части города. Поэтому девочка заключает сделку. Я оказываю ей некоторую помощь. Она получает Золотого мальчика в безраздельное владение на кусочек вечности, а я - ответную услугу, которую и прошу мне оказать прямо здесь и прямо сейчас.
- Ты ублюдок, Локи, - невыразительно произнесла Хель.
- Ненавижу быть циничным, милочка, но ты и сама родилась не совсем в законном браке.
Хель вздохнула, не из необходимости - на самом деле она не дышала столетиями, - просто Локи почему-то каждый раз удавалось вытащить из нее все самое худшее. И все же они заключили сделку, она поклялась, а любая клятва, какой бы глупой она ни была, священна для того, кто живет и работает на тонкой грани между Порядком и Хаосом.
С горечью Хель размышляла над клятвой. Тогда она была моложе (не то чтобы это как-то ее оправдывало) и не разбиралась в путях Надземного мира и Мира мертвых. Она была достаточно слепа и достаточно глупа, чтобы верить в любовь, достаточно самоуверенна, чтобы надеяться, будто сможет стать исключением из правил.
А Бальдр был прекрасен. Бог Весеннего Цветения, с золотыми волосами, хороший, добрый, чистый сердцем. Все любили его, но Хель в своем безмолвном царстве томилась по нему больше других. Сначала она приходила к нему в снах, сплетая самые обольстительные фантазии для его удовольствия. Но Бальдр испытывал отвращение, жаловался на ночные кошмары и беспокойный сон, становился все более тревожным, бледным и напуганным, пока Хель не поняла, что он ненавидит ее так сильно, как любит саму жизнь, и ее холодное сердце стало еще холоднее, пока она придумывала, как заполучить его.
Чтобы убить бога, требуется особая ловкость. Локи обладал ею. Он все устроил так, чтобы вина пала на другого. Когда Мать Фригг обратилась со своими чарами к Девяти мирам, умоляя их просить о возвращении Бальдра, Локи единственный не просил, и Бальдр навеки остался в царстве Хель, бледный король своей темной королевы.
Но победа оказалась горькой. Хель мечтала заполучить Бальдра целиком для себя. Она слышала, по правде говоря, рассказы о предыдущем Хранителе Мира мертвых, который завоевал сходный приз при помощи хитрости и горсти зерен граната. Но мертвый Бальдр не имел ни грана очарования Бальдра живого. Пропала его легкая походка, веселый голос, солнечное сияние золотых волос. Он стал холодным и равнодушным, говорил лишь под воздействием заклятия, двигался лишь под чарами Хель. По-видимому, мертвый есть мертвый, даже если он бог. А теперь пришла пора платить по счетам.
- Ну что? - спросил Локи. - По рукам?
Хель целую вечность брела в молчании. Они шли за ней сквозь мертвенно-бледные ворота, сквозь склепы и хранилища костей, по мозаикам из человеческих зубов, сквозь гробницы со сводами из полированных черепов. Они двигались вниз и наконец спустились в катакомбы, которые бесконечно простирались во все стороны и были украшены кружевными гирляндами, сплетенными миллионом пауков.
Хель помедлила в каменном проходе. С обеих сторон открывались арки, за каждой находилось множество узких комнат.
- Не смотри, - тихо сказал Локи.
Но Мэдди ничего не могла с собой поделать. Комнаты были темными, но освещались, когда они проходили мимо, и внутри Мэдди видела мертвых; кто-то сидел, кто-то стоял, как в жизни. Чьи-то смутно знакомые лица поворачивались к непривычному теплу - и вновь отворачивались, когда посетители уходили. Помещения вновь тускнели, наполняясь мертвыми сумерками Хель.
Хель махнула мертвой рукой - и комната справа вспыхнула и осветилась. Внутри Мэдди увидела двух юношей, бледных и рыжеволосых и настолько похожих на Локи, что у девочки перехватило дыхание.
- Нас убили, - сообщил бледный юноша. - Нас обоих убили из-за тебя.
Полуулыбка Хель растянулась, став жуткой.
Локи промолчал, но отвел взгляд.
Они быстро шли дальше. И снова Хель подняла мертвую руку - и в комнате слева печальная женщина с мягкими каштановыми волосами обратила лицо к свету.
- Локи, - вымолвила она. - Я ждала тебя. Я ждала, но ты так и не пришел.
Локи промолчал, но лицо его стало непривычно мрачным.
Через несколько минут Хель снова остановилась, и комната перед ней осветилась. Внутри Мэдди увидела самого прекрасного на свете юношу, Его волосы были золотыми, глаза голубыми, и, хотя он был смертельно бледен, казалось, он сверкает, как упавшая звезда.
- Бальдр, - произнес Локи.
Это прозвучало как проклятие.
- Я ждал тебя, - сказал Бальдр. - Припас тебе местечко рядом с собой, дружище. Ни один хитрец не обманет смерть, и я готов ждать - а ждать придется недолго.
Локи снова выругался и отвернулся.
Хель опять улыбнулась.
- Достаточно? - спросила она.
Локи безмолвно кивнул.
- А ты? - обратилась она к Мэдди. - Ты никого из старых друзей не хочешь повидать?
Локи взял Мэдди за руку.
- Мэдди, не смотри. Не останавливайся.
Но Хель уже подняла руку, и очередная комната осветилась. Внутри Мэдди увидела женщину с желтыми кудряшками и бородатого мужчину с лицом, знакомым ей, как свое собственное.
- Отец? - Она шагнула вперед.
- Не обращай внимания. Наваждение. Не говори с ними.
- Но это же мои…
- Я сказал, не обращай внимания.
Но Мэдди сделала еще шаг. Стряхнув удерживающую руку Локи, она направилась в комнату, где Джед и Джулия Смит сидели бок о бок в спокойствии, которое показалось бы приятным, не будь они мертвы. Джед поднял взгляд, когда она вошла, но без любопытства, без радости. Похоже, он говорил, губы безмолвно двигались в полутьме, но единственными звуками были гул ветра и шорох пыли.
- Это просто чары, верно? - слабым голосом прошептала Мэдди.
Хель одарила ее своей жуткой полуулыбкой.
- Но он не может быть мертв. Я видела его совсем недавно.
- Хочешь, он поговорит с тобой? - вкрадчиво предложила Хель. - Могу даже показать тебе, что случилось, если хочешь.
- Не надо, - вмешался Локи.
Но Мэдди не могла отвести глаз от комнаты, залитой приглашающим светом. Люди внутри виднелись более ясно: Джед и Джулия, с лицами, оживленными мерцанием. Девочка знала, что они не настоящие ее родители, и все же что-то внутри ее продолжало по ним тосковать - по матери, которую она никогда не знала, по мужчине, которого она четырнадцать лет называла отцом. Внезапно Мэдди почувствовала себя очень маленькой, очень незначительной. Впервые после того, как они с Одноглазым открыли холм Красной Лошади, Мэдди очутилась на грани слез.
- Это я виновата? - спросила она у тени Джеда Смита. - Ты попал сюда из-за чего-то, что сделала я?
- Оставь ее! - резко сказал Локи. - Ты ведешь дело со мной, а не с ней.
Хель подняла живую бровь. В комнате стемнело, привидения исчезли.
- Один час, - жестко продолжал Локи. - Один час внутри. После чего, клянусь, ты никогда больше меня не увидишь.
Хель улыбнулась.
- Отлично. Я дам тебе час. Ни минуты, ни секунды больше.
- Клянешься? - настаивал Локи.
- Клянусь. И более того, обещаю - при условии, что ты переживешь эту свою грядущую выходку, в чем я сомневаюсь, - что в следующий раз, когда наши пути пересекутся, я убью тебя и не посмотрю, что ты мне отец. Понятно?
Они скрепили сделку рукопожатием, его живая рука в ее безжизненной. Затем мертвым пальцем Хель нарисовала окно в воздухе, и внезапно перед ними открылась река Сон: водная ширь, которую ни один взор не смеет надеяться охватить, более широкая, чем Единственное море, и в десять тысяч раз более бурная. Поверхность реки была усеяна островами, похожими на танцовщиц в юбках из бледной пены, скалами и рифами, слишком многочисленными, чтобы их пересчитать, предательскими песчаными отмелями, утесами, взмывавшими в облака, пиками, зубцами и скоплениями дымовых труб.
- Боги! - воскликнула Мэдди. - Как много…
Локи пожал плечами.
- Острова Сна возникают и исчезают. Они не должны существовать долго. Но крепость…
Он напряженно размышлял. Черная крепость Нижнего мира с верхушкой, пронзавшей облачные гряды, с корнями, утопленными на десять фатомов в глубину. Форма ее непостоянна: то замок, ощетинившийся башенками, то гигантская яма с огненной сердцевиной. Ничто не удерживает единственного обличья так близко к Хаосу, и это вносит свой вклад в неприступность крепости. Двери и ворота появляются и исчезают. Вот почему Локи нуждался в Хель - чтобы держать окно открытым.
Он не боялся, что его дочь не повинуется. Верность Хель клятвам вошла в легенду, равновесие ее царства зависело от нее, и Локи не сомневался в ее обещании.
Какое-то мгновение он думал о Шепчущем, о его цели и древнем коварстве. Зачем тому нужно было попасть в Хель? Что Локи увидел, когда их сознания пересеклись? Что он упустил в своих тщательных замыслах? Отчего оракул кажется таким самодовольным?
"Я вижу встречу мудрого и не столь мудрого на Нижнем краю".
Мудрого? Еще никогда в жизни Обманщик не чувствовал себя менее мудрым.
В последний раз Хель подняла руку и начертила на вновь созданном окне Наудр, перевернутую. В тот же миг Мэдди ощутила лицом ветер, услышала шелест прилива на скалах, почуяла его древнее зловоние…
- У тебя есть час, - сказала Наполовину Рожденная Хель. - Советую поторопиться.
И с этими словами она исчезла, как и ее дворец, а Локи и Мэдди очутились на каменной башенке посреди реки Сон. Черная крепость Нижнего мира разверзлась под их ногами.
Этельберта как раз собиралась выйти, думая, что утренняя прогулка поможет ей немного успокоиться, когда во входную дверь постучали. Открыв ее, она увидела Дориана Скаттергуда, растрепанного, очумелого, краснолицего, почти рыдающего от желания поведать свою историю кому-нибудь - кому угодно, - кто сможет поверить.
Он рассказал ей, что бежал всю дорогу от холма Красной Лошади, потом затаился, пока не уверился, что опасность миновала, а вернувшись, обнаружил изуродованные тела Одуна Бриггса и Джеда Смита рядом с открытым Оком. Пастора и Адама и след простыл. Он увидел шестерых ванов, быстро идущих по дороге на Мэлбри, и спрятался за изгородью в поле, пропуская демонов.
- Я ничего не мог поделать, - жалко произнес Дориан. - Я бежал, я спрятался…
- Мистер Скаттергуд, - твердо сказала Этель, - вам лучше зайти. Слуги явятся в любую минуту, а вам, я уверена, стоит выпить чаю, чтобы успокоить нервы.
Дориан с отвращением подумал о чае и тем не менее вошел, зная, что если кто в Мэлбри и поверит ему, так это Этельберта.
И она поверила. Понукая его, когда он запинался, она вытянула всю историю: женщина-волчица, два убийства, одержимость Ната неведомыми силами, исчезновение Адама Скаттергуда.
Когда Дориан закончил, она поставила чашечку на фарфоровое блюдце и долила немного горячей воды в чайник.
- Как вы думаете, куда отправился мой муж? - спросила она.
Дориан был озадачен. Он ожидал слез, злости, возможно, чего-то вроде истерики. Он ожидал, что она станет винить его за бегство - сам он себя, конечно, винил. Необходимость исповедаться была одной из причин, почему он первым делом помчался в пасторский дом. Дориану никогда не было особого дела до Ната Парсона, но это не значило, что его надо было оставить на произвол судьбы. То же относится и к остальным, думал он. А Адам - его собственный племянник, пресвятые законы… Дориан глубоко стыдился, что убежал.
- Они пошли в холм, госпожа, - сказал он. - Это точно. И ваш муж тоже. Они шли по чьим-то следам…
- Девочки Смита, - заметила Этель, разливая чай.
- Да, и ее друга. Того, что сбежал.
Этель кивнула.
- Я знаю, - сказала она. - Я иду за ними, мистер Скаттергуд.
- За ними? - Все ясно, она рехнулась. Отчасти это успокоило его. Странная безмятежность Этель начинала действовать ему на нервы. - Но, миссис Парсон…
- Послушайте, - перебила она. - Что-то случилось со мной сегодня. Прямо здесь, во дворе. Это было как вспышка, как гром среди ясного неба. Только что жива - и уже ускользаю во тьму. Я кое-что видела, понимаете. То, во что вы едва ли поверите, даже во сне.
- Во сне? - переспросил Дориан. Сны не те увеселения, которым предавались респектабельные жители Мэлбри. Он подумал, не ударили ли Этель Парсон по голове, и пожалел, что пришел к ней. - Так может, вы спали? Во сне случаются всякие странные вещи, опасные вещи. А если вы к ним не привыкли…
Этель нетерпеливо фыркнула.
- Я была мертва, мистер Скаттергуд. Мертва и на полпути в Мир мертвых, когда асы вернули меня к жизни. По-вашему, я боюсь дурных снов? По-вашему, я чего-то боюсь?
Беспокойство Дориана переросло в тревогу. Его опыт общения с полоумными особами был невелик, и, будучи неженатым, он понятия не имел, что делать с Этель.
- Э-э-э… миссис Парсон, - слабо произнес он. - Вполне естественно, что вы вне себя от горя. Как насчет отдыха и нюхательных солей?
Она с жалостью посмотрела на него.
- Я была мертва, - тихо повторила Этельберта. - Люди разговаривали подле мертвых тел. Говорили то, чего не должны бы. Были менее осторожны. Я не претендую на понимание всего, что происходило. Дела асов нас не касаются, и я не хотела, чтобы мы встряли в них, но, боюсь, уже ничего не попишешь. Они исцелили меня. Они подарили мне жизнь. Неужели они считали, что я продолжу жить, словно ничего не произошло? Рукоделие, стряпня и чайник на плите?
- О чем вы? - не понял Дориан Скаттергуд.
- О том, - ответила Этель, - что где-то в Подземном мире мой муж и ваш племянник еще живы. И что если мы собираемся их найти…