"Так это дом людей, способных претендовать на место в организации "Дочери американской революции", - подумал Кармайн. - Вероятно, Понсонби и его сестра голосуют разве что за прямых потомков Чингисхана".
Он поднялся и ощутил, как закружилась голова: у Понсонби херес подавали не в стопках, а в винных бокалах.
- Благодарю за теплый прием. - Он перевел взгляд на собаку, которая по-прежнему не сводила с него глаз. - Пока, Бидди. Рад был познакомиться с тобой.
- Как тебе славный лейтенант Дельмонико? - спросил Чарлз Понсонби у сестры, вернувшись в кухню.
- Он ничего не упускает, - отозвалась Клэр, вливая взбитые яичные белки в сырный соус.
- Верно. Завтра же наш лес прочешут вдоль и поперек.
- Ты недоволен?
- Ничуть. - Чарлз разровнял суфле в форме и сунул ее в горячую духовку. - Впрочем, мне их даже жаль. Ничто не раздражает так, как бесплодные поиски.
Глава 16
Четверг, 13 января 1966 г.
- Кармайн осунулся, - прошептал Марчиано Патрику.
- Они с Дездемоной не разговаривают.
Комиссар Сильвестри откашлялся.
- Итак, кто отказался давать разрешение на осмотр без санкции?
- В целом все были готовы сотрудничать с нами, - объяснил Кармайн, у которого действительно был изнуренный вид. - Мне разрешили осмотреть все, что я хотел, но я старался, чтобы осмотр проводился в присутствии кого-нибудь из хозяев. Разрешения у Чарлза Понсонби осмотреть его лес я не просил, так как не видел в этом необходимости. Если бы Кори и Эйб нашли в снегу свежие следы или доказательства, что эти следы замели, я бы обратился к Понсонби. Но я готов поручиться, что все двадцать акров девственно-чисты, так зачем тревожить Чака и Клэр попусту?
- Тебе понравилась Клэр Понсонби, - констатировал Сильвестри.
- Да. Удивительная женщина - не жалуется на судьбу, не ноет. - И он сменил тему: - Кстати, отвечаю на предыдущий вопрос: до сих пор мне отказали только иностранцы - Сацума, Чандра и Шиллер. Держу пари, через десять секунд после моего ухода Сацума отправил своего верного пажа Эйдо в Кейп-Код. Чандра - спесивый ублюдок, но как единственного наследника махараджи его можно понять. Даже если мы ухитримся получить ордер, он пожалуется в посольство Индии, а индийцы - на редкость агрессивный и обидчивый народ. Шиллер жалок. Я подозреваю его разве что в хранении коллекции фотографий с обнаженными юношами, но настаивать все равно не стал - из-за попытки самоубийства. Он не бил на жалость, а действительно хотел покончить с собой.
Кармайн сделал паузу и усмехнулся:
- Кстати, о голых юношах: в спальне Тамары Вилич, рядом с наручниками, кожей и плетками, я кое-что нашел. Ни за что не угадаете - снимок нашего амбициозного нейрохирурга Кита Кайнтона, который без одежды затмит любую модель. Говорят, по закону компенсации у мускулистых парней хозяйство мелкое, но Кайнтон - исключение из этого правила. Природа одарила его щедрее, чем порнозвезду.
- И что отсюда следует? - спросил Марчиано, откидываясь на стуле, чтобы оказаться подальше от сигары Сильвестри - неужели обязательно совать ее другим в нос? - Кайнтоны исключены? Или Тамара Вилич?
- Не совсем, Дэнни. - Впрочем, я никогда и не ставил их на первое место в списке подозреваемых. Она пишет тошнотворные картины и предпочитает доминировать в сексе.
- Значит, малыш Кит - любитель порки?
- Видимо, да. Но Тамара, похоже, старается не оставлять следов, чтобы его любящая женушка ничего не заподозрила. Больше всех мне жаль его мать.
- Опять у тебя симпатии, - заметил Сильвестри.
- Причины для беспокойства появятся, когда я окончательно разучусь сочувствовать людям.
- И как же ты намерен поступить теперь? - спросил Марчиано.
- Шантажировать Тамару Кайнтоном.
- Ну, тут ты справишься и раскаиваться не станешь. Ведь она тебе даже не симпатична.
* * *
Тамару он загнал в угол в ее кабинете.
- Под снимком вашей матери я нашел фотографию доктора Кита Кайнтона, - напрямик заявил он, восхищаясь ее выдержкой: Тамара бесстрашно устремила глаза оттенка хаки прямо ему в лицо.
- Секс не убийство, лейтенант, - возразила она. - А когда им занимаются взрослые люди по обоюдному согласию, это вообще не преступление.
- Ваша половая жизнь меня не интересует, мисс Вилич. Я хочу знать только, где вы ею занимаетесь.
- У меня дома, в моей квартире.
- В районе, где половина соседей работает в медицинской школе Чабба или в Естественнонаучном корпусе? Там, где все знают Кайнтона и его машину и рано или поздно заметят ее? Сдается мне, вы где-то прячетесь.
- Ошибаетесь, даже не пытаемся. Я одинока, живу одна, Кит старается проскользнуть незаметно, если приезжает до темноты. Правда, он заявляется ко мне попозже, когда уже темно. Поэтому я и люблю зиму.
- А как же взгляды из-за кружевных занавесок? Из-за вас доктор Кайнтон привязан к Хагу вдвое крепче: там служат и его жена, и любовница. Жена знает?
- Она живет в полном неведении, но вы, думаю, всем раззвоните про нас с Китом, - мрачно предположила Тамара.
- Не раззвоню, мисс Вилич, но поговорю с Китом Кайнтоном - чтобы убедиться, что у вас нет другого места для встреч. Ваши отношения неразрывно связаны с насилием, а для насилия, как правило, требуется надежное убежище.
- Где никто не услышит крики? Лейтенант, мы никогда не заходим так далеко, просто разыгрываем какой-нибудь сценарий, - объяснила она. - Например, строгая учительница и скверный мальчишка, женщина-полицейский с наручником и резиновой дубинкой… и так далее. - Она переменилась в лице и прерывисто вздохнула. - Он меня бросит. Что же мне делать? Что я буду делать, когда он меня бросит?
"Вот живое доказательство тому, какими обманчивыми бывают предположения и впечатления, - думал Кармайн. - Я считал, что она не любит никого, кроме себя, а она влюблена в этого надутого индюка Кита Кайнтона - может, этим и объясняются ее картины. Она отразила свое отношение к любви - обидно, должно быть, ненавидеть любовь! Потому что Тамара знает, что Кит приезжает к ней только за сексом. А любит Хилду - если вообще способен любить".
Тамара догнала его у лифта.
- Если вы поспешите, лейтенант, то застанете доктора Кайнтона в перерыве между операциями, - сообщила она. - В больнице Холломена, на десятом этаже. Пройдите по подземному переходу, так будет быстрее.
Подземный переход, похожий на туннель, был жутковатым, как все туннели; побывав в лабиринте таких убежищ, прорытых японцами на тихоокеанских островах во время войны, Кармайн боялся их - настолько, что с трудом заставил себя спуститься в лондонскую подземку и ходить по переходам между станциями. В туннелях ощущался гнев и скрежет земли, разъяренной вторжением, и они вселяли в Кармайна ужас. Пройдя сотню метров, он повернул на развилке направо, и подземный ход вывел его в подвал больницы, неподалеку от прачечной.
Все операционные располагались на десятом этаже, но доктор Кит Кайнтон, облаченный во все зеленое, с повязкой, болтающейся на шее, ждал посетителя возле лифтов.
- Конфиденциальность! Я настаиваю на конфиденциальности, - шепотом заявил он. - Сюда, скорее!
Он почти втолкнул Кармайна в тесный склад, заставленный коробками с медицинскими принадлежностями. Здесь не было ни стульев, ни подходящей атмосферы, на которую рассчитывал Кармайн.
- Значит, мисс Вилич все вам рассказала? - начал Кайнтон. - Так я и знал; нельзя было оставлять у нее эту чертову фотографию.
- Могли бы просто порвать ее.
- Господи, лейтенант, вы не понимаете! Она захотела взять снимок себе! Тамара просто… потрясающая!
- Еще бы - для человека, склонного к извращениям. Сестра Катетер и ее чудодейственная клизма. Кто сделал первый шаг - вы или она?
- Честное слово, не помню. Мы оба выпили, это было на вечеринке в больнице, Хилда не смогла прийти.
- И долго длится эта связь?
- Два года. С Рождества шестьдесят третьего.
- Где вы встречаетесь?
- У Тамары. Я стараюсь приходить и уходить незаметно.
- И больше нигде? У вас нет загородного дома?
- Нет, только у Тамары.
Внезапно Кайнтон обеими руками вцепился в плечо Кармайна и задрожал. По его лицу покатились слезы.
- Лейтенант! Сэр! Прошу, умоляю, не говорите никому! Я уже почти партнер в нью-йоркской клинике, но если об этом узнают, мне откажут! - всхлипывал он.
Перед глазами Кармайна возникли лица Рут и Хилды, постоянно приносящих жертвы из-за этого большого избалованного ребенка. Он свирепо стряхнул руку Кайнтона.
- Отцепись, эгоист паршивый! Плевать мне на твою драгоценную практику в Нью-Йорке, но так уж вышло, что мне понравились твои мать и жена. Ты их недостоин! Я никому не скажу ни слова, но не надейся, что и мисс Тамара Вилич тебя пожалеет! Попробуй только бросить ее, и каким бы потрясающим ни был ваш извращенный секс, она отомстит - как любая брошенная женщина. Уже на следующий день о вас будет знать вся округа. А также твой профессор, мать, жена и все нью-йоркские партнеры.
Кайнтон обмяк, огляделся в поисках стула, не нашел и устало прислонился к ящику с тампонами.
- Боже, Боже, я погиб!
- Да успокойся ты, Кайнтон! - рявкнул Кармайн. - Еще не все потеряно. Попроси кого-нибудь заменить тебя на следующей операции, отправь жену домой и сам тоже поезжай. Когда останешься с женой и матерью дома, во всем признайся. И на коленях попроси прощения. Поклянись, что больше ничего подобного не повторится. Ничего не утаивай. У тебя же язык подвешен, как у мошенника, ты сумеешь уболтать своих. Но берегись, если впредь ты попробуешь обмануть этих женщин, слышишь? Пока я ни в чем тебя не обвиняю, но если захочу, найду, на чем тебя поймать. Я с тебя глаз не спущу, недаром я столько лет служу в полиции. И последнее. В следующий раз, когда будешь транжирить деньги в "Брукс бразерс", купи матери и жене что-нибудь симпатичное в "Бонвите".
Слушал ли его негодяй? Да, но понял только одно: он еще может спастись.
- С партнерством это мне не поможет.
- Еще как поможет! Главное, что мать и жена будут поддерживать тебя. Против вас троих Тамаре Вилич не выстоять, ей просто никто не поверит.
Смысл его слов наконец дошел до Кайнтона, и он заметно оживился.
- Да-да, теперь я понимаю! Так я и сделаю!
И Кармайн остался один. Кит Кайнтон умчался укреплять свои позиции, даже не поблагодарив советчика.
- Что это вы здесь делаете? - послышался раздраженный женский голос.
Кармайн небрежным жестом предъявил внушительный золотой жетон медсестре, уже готовой вызвать охрану.
- Караю преступников, мэм, - ответил он. - По всей строгости закона.
Заснеженный пейзаж был так прекрасен, что Кармайн поспешно разделся, развернул кресло к огромному окну, обращенному к гавани, и потушил в комнате свет. Ядовито-желтые огни шоссе раздражали его, но снегопад приглушал их, придавал теплый золотистый оттенок. У западного берега гавани вода подернулась льдом, но у причалов по-прежнему плескались черные волны. Ветер гнал их, разбивая отражения. Автомобильная переправа закрылась до мая.
Как же быть с Дездемоной? Все его попытки загладить вину она отвергла, все письма с извинениями вернула нераспечатанными, подсунув под его дверь. Несмотря на все старания, он до сих пор не мог понять, чем так обидел, точнее, глубоко оскорбил ее - да, он переступил черту, но без ссор и примирений жизнь немыслима. Он чем-то уязвил ее гордость, а чем - непонятно. Барьер между американцем и англичанкой оказался слишком высоким, почти непреодолимым. Неужели всему виной его слова о покупке новой одежды? Или она обиделась, что он осмелился критиковать ее? Или заставил ее почувствовать себя неженственной, нелепой или… или…
- Сдаюсь, - наконец произнес он, подпер щеку ладонью. И задумался о Призраке. Так он окрестил Монстра, убедившись, что обычным представлениям о чудовищах тот не соответствует. Он неуловим, как призрак.
Глава 17
Среда, 19 января 1966 г.
- Я на прогулку, дорогая, - известил Морис Финч Кэтрин, поднимаясь из-за стола после завтрака. - Сегодня я не расположен работать, но, может, за время прогулки настроюсь.
- Конечно, прогуляйся, - кивнула жена и взглянула на заоконный термометр. - Пятнадцать градусов ниже нуля, так что оденься потеплее, а если все-таки решишь съездить на работу, на обратном пути прогрей машину.
Кэтрин заметила, что в последнее время ее муж немного оживился, и даже знала почему. Курт Шиллер вернулся в Хаг и заверил Мори, что их конфликт не имел никакого отношения к неудавшемуся самоубийству. Очевидно, любовник на кого-то променял его. Фашистский прихвостень (мнение Кэтрин о Шиллере ни на йоту не изменилось) в подробности не вдавался, но она рассудила, что мужчины, которые любят мужчин, также уязвимы, как мужчины, которые любят женщин: на каждого найдется какая-нибудь шлюшка (кто сказал, что шлюхами бывают только женщины?), которой надоест преданный поклонник и которой захочется новизны, а заодно и увеличения банковского счета.
Глядя в окно, Кэтрин увидела, как Мори ковыляет по замерзшей тропе к яблоневому саду, его любимому уголку. Старые деревья в саду никогда не обрезали, собирать яблоки было неудобно, зато весной яблони стояли в цвету, как в нежной белой пене, так что дыхание захватывало, а осенью были сплошь усыпаны блестящими красными яблочками, точно рождественская елка шарами. Несколько лет назад Мори вдруг захотелось подвязать и обрезать ветки так, чтобы получились арки. Старые деревья протестующе скрипели, но Мори действовал так бережно и аккуратно, что теперь сомкнутые ветви деревьев напоминали сводчатые потолки церкви.
Мори исчез за поворотом, а Кэтрин принялась мыть посуду.
Внезапно раздался пронзительный, полный ужаса вопль. Тарелка выскользнула из рук Кэтрин и разбилась вдребезги. Схватив пальто, Кэтрин побежала на крик, оступилась и заскользила на обледеневшей тропе, но, к счастью, не упала. Опять крик! Не чувствуя семнадцати градусов мороза, Кэтрин припустила еще быстрее.
Мори стоял у стены из грубого камня, окружающей плодовый сад, и смотрел вверх, на что-то блестящее на вершине твердого, как лед, слежавшегося сугроба, который намела недавняя метель.
Кэтрин хватило одного взгляда, чтобы увести мужа в тепло кухни, к уюту и здравому смыслу. Туда, откуда можно позвонить в полицию.
Кармайн и Патрик стояли на том же месте, где недавно в ужасе застыл Мори. Только он мог затоптать другие следы, если бы они здесь были, что оба считали маловероятным.
У Маргаретты Бьюли не было головы. Ее шоколадная кожа резко контрастировала с ослепительной белизной снега, а подошвы и ладони были такими же нежно-розовыми, как ее платье - кружевное, усеянное мелкими блестками. Платье было настолько коротким, что из-под него были видны розовые шелковые штанишки со зловещими бурыми пятнами.
- И здесь все по-другому! - выдохнул Патрик.
- Увидимся в морге, - сказал Кармайн. - Если я останусь здесь, только тебе помешаю.
Он вошел в дом, где супруги Финч сидели за столом, тесно прижавшись друг к другу. Перед ними стояла бутылка кошерного вина "Манишевиц".
- Почему я? - спросил Финч. Его лицо было искажено гримасой.
- Выпейте еще вина, доктор Финч. Если бы нам удалось понять, почему выбрали именно вас, у нас появился бы шанс схватить этого мерзавца. Можно присесть?
- Садитесь, садитесь, - всполошилась Кэтрин, указывая на чистые бокалы. - Выпейте, вам тоже не повредит.
Кармайн не любил сладкие вина, но "Манишевиц" не разочаровал его; отставив бокал, он повернулся к Кэтрин.
- Миссис Финч, вы не слышали сегодня ночью никакого шума? В такой мороз звуки разносятся далеко.
- Ни единого шороха, лейтенант. Вчера Мори, как вернулся домой, сразу понес в теплицу для грибов болотный мох. В десять мы легли и проспали до шести утра.
- Теплица для грибов? - переспросил Кармайн.
- Да вот, хотел проверить, смогу ли я выращивать деликатесные грибы, - объяснил Финч, уже придя в себя. - Грибы - дело тонкое, но я этого не понимал, пока видел их только в лесу.
- Вы не против, если мы проведем на вашей ферме обыск, доктор? Боюсь, это необходимо - ведь здесь была найдена Маргаретта.
- Делайте что хотите, все, что понадобится, только найдите этого живодера! - Финч поднялся с трудом, по-стариковски. - Но я, кажется, понял, почему мы ничего не услышали. Хотите знать, лейтенант?
- Само собой.
Стараясь наступать только на утоптанную почву, Морис Финч провел Кармайна к теплице, а оттуда свернул к большим утепленным сараям, где Кэтрин держала своих кур. На расстоянии почти пятисот метров от дома Финч остановился и кивнул:
- Видите вон ту проселочную дорогу? Она ведет от ворот на шоссе сто тридцать три и заканчивается возле плодового сада. Мы расчистили ее сами, с помощью ковша на нашем грузовике. Из-за ручья, потому что, когда тот разливался, проехать от дома до шоссе сто тридцать три было невозможно. Если Монстр знал о существовании этой дороги, то мог незаметно подъехать чуть ли не к самому дому.
- Благодарю вас, доктор Финч. Возвращайтесь к жене.
Финч безропотно подчинился, а Кармайн разыскал Эйба и Кори и объяснил, где надо искать следы Призрака. Является и вновь исчезает, только что-то уж слишком хорошо он осведомлен. Участок Мориса Финча исчерчен проселочными дорогами, и Призрак, похоже, знает обо всех до единой. "Уместный вопрос вы задали, доктор Финч: "Почему я?" И правда, почему?"
Кармайн решил вернуться в управление до приезда Патрика, который привезет труп Маргаретты. При этом вскрытии он решил присутствовать от начала до конца.
- Она лежала на вершине сугроба, но, подозреваю, закоченела задолго до того, как ее там бросили, - объяснил Патрик, бережно вынимая с помощью Пола длинное тело из мешка. - Земля повсюду замерзла; понадобился бы экскаватор, чтобы вырыть могилу. Но на этот раз преступник не удосужился даже спрятать жертву. Он бросил ее на открытом месте, да еще в броском платье.
Все трое умолкли, глядя на необычный наряд девушки.
- Я редко видел Софию в те годы, когда она любила кружева и блестки, - сказал Кармайн, - но у тебя же дочери, Патси, ты наверняка видел их в праздничных платьях. Это ведь наряд не для девушки, пусть даже молоденькой? По-моему, на нее с трудом напялили детское платьице.
- Да. Когда мы подняли ее, то заметили, что на спине платье не застегнуто. Оно узковато Маргаретте в плечах, но руки у нее тонкие, поэтому спереди оно выглядело прилично.