- Он, говорят, был "королевским пиратом", отличился в бою против испанской "Непобедимой армады", за что ему и оказана столь высокая честь. А в пещере, по преданию, он втайне от всех укрывал свои сокровища. Их растратили, возможно, вскоре после его кончины, но с пещерой у него были связаны сладостные воспоминания.
Питкерн не преувеличил достоинств своего домика. Мы разместились, в нем очень удобно. Местность вокруг была великолепной, и через день Холмс сказал, что намерен прогуляться, предоставив нам с Питкерном вдоволь наговориться, вспоминая свои былые невзгоды и отрадные дни.
Он вернулся часа через три, несколько возбужденный и грязный.
- Наш мирный отдых, - сказал он, - начинается с приключения. Местность здесь действительно замечательная. Мы расположены в непосредственной близости от усадьбы Тернана. Издали я осмотрел ее, видел и пресловутый замок. Везде было тихо. Думаю, что все отправились на природу - в лесок или на речку. Только садовник убирал клумбу, которая на почтительном расстоянии от дома Тернана. Я прошел по тропинке мимо, осматривая все вокруг. И вдруг услышал крик о помощи. Я кинулся назад и увидел, что кричит садовник, а из замка к нему спешит другой старик. Я подбежал к ним, и они мне показали на раскрытое окно дома на нижнем этаже. Из него шел дым, в доме начинался пожар. Пока старики суетились, я залез в окно и затушил огонь. Старики были полностью растеряны и не знали, как меня благодарить. Ущерб от этого пожара совсем незначительный: разбитый мной графин да прогоревшая спинка стула. Старики остались прибирать помещение, навести порядок, пока хозяин не вернулся с прогулки. Разбитый графин я принес с собой. Изящная вещица, но боюсь, что в склеенном виде она не будет производить впечатления.
По этому поводу я выразил недоверие:
- Что вы говорите, Холмс, как вы можете склеить стекло?
- Я попытаюсь это сделать, если в продуктах нашего гостеприимного Питкерна найдется творог.
- Творог найдется, дорогой Холмс, но о графине ли думать в такой ситуации? Что было причиной пожара?
- Пока не поддается объяснению. Это комната сэра Тернана. Окно было открытым - проветривалось, я полагаю. Загорелась спинка его стула. Никаких горючих веществ в комнате не было. Предположить, что какой-то злоумышленник проник в комнату и совершил поджог, трудно. Слишком уж нелепое загорание. В доме никого нет. Сам садовник - дряхлый старик, да и находился он у клумбы, от которой и заметил пожар. Никаких следов у окна я не обнаружил, да и окно все время было в поле зрения садовника, он наверняка бы заметил злоумышленника. Дворецкий же прибежал на зов с другого конца - из замка. Рассказ стариков наполнен суеверным страхом. Они мне твердили о предопределении и о каком-то знамении. У замка, как обычно, дурная слава. Они уверены, что дух старого предка обитает в замке, бродит иногда по нему и дает о себе знать. Что-то говорили о старинных часах, по которым они чувствовали, что должно произойти несчастье…
- Остается предположить, - заметил я, - что какая-то птичка подхватила с недогоревшего костра тлеющий уголек и, влетев в окно, обронила его там.
- Маловероятная версия. Однако ничего более правдоподобного для объяснения пока не находится. Сэр Тернан не мог оставить непотухшей трубки или сигары, так как он не курит. А из гостей его к нему ни вчера, ни сегодня никто не заходил.
К вечеру в нашем доме появился потерпевший. Он слегка упрекнул Питкерна, что тот "прячет" от него своих гостей, а потом выразил большую признательность за своевременно оказанную помощь.
Я ожидал увидеть патриархального старика, но сэр Тернан обманул мои представления, оказавшись не лишенным элегантности мужчиной, которому явно еще не было шестидесяти. Манера обращения его была раскованной и очень обходительной. После непродолжительной беседы сэр Тернан пригласил нас всех к себе, настояв, чтобы мы приняли участие в его празднестве.
Уклониться не было возможности, и мы дали свое согласие.
На следующий день мы пришли к обеду, который был устроен в большом, и мрачноватом зале замка. Нас представили всем присутствующим, и мы расположились у края стола. Я вглядывался в лица гостей и нашел, что Питкерн обрисовал нам их с предельной, точностью. Две молодые леди поражали, своей красотой, хотя разнились друг от друга весьма заметно. Леди Лилиан была изящной стройной брюнеткой, живой и непосредственной. Леди Маргарет, наоборот, была белокурой, но так же изящна и стройна. Она напоминала мраморную богиню, хотя вовсе не отличалась холодностью и вела себя вполне непринужденно. Молодые люди ухаживали за ними и веселили их. Леди Локвуд, мать Маргарет, была, конечно, более монументальна, но не утратила еще приятности. Держалась она сдержанно, но не замкнуто, вставляя в разговор иногда довольно едкие замечания. Разговор был светский. Вели его леди и молодые люди. Сэр Тернан и сэр Локвуд подключались к нему время от времени, мы же лишь отвечали, когда нас о чем-либо спрашивали.
Пообедав, все вознамерились идти на прогулку, приглашая и нас. Однако Холмс попросил не настаивать на нашем участии, так как доктор Питкерн прервал приготовление какого-то лекарства. А что касается его и меня, то мы наслышаны о библиотеке сэра Тернана, и если он даст свое разрешение, то пусть его дворецкий ознакомит нас с нею.
Видимо, сэр Тернан, был польщен таким интересом к его занятиям, почему и согласился немедленно, извинившись, что сейчас не может оставить своих гостей, чтобы во многое посвятить Холмса и меня. Но для этого, сказал он, еще найдется время. Питкерна, таким образом, отправили к себе. Вся компания вышла к лесопарку, а с нами остался дворецкий, ожидавший наших распоряжений.
Старый слуга прежде всего еще раз поблагодарил Холмса за вчерашнюю помощь, сказав, что само провидение послало его в такой момент.
Холмс осведомился, что́ сказал ему, узнав обо всем, сэр Тернан. Старик ответил, что все обошлось благополучно, и сэр Тернан, подивившись всему, никого из прислуги не ругал.
Мы побывали в библиотеке. Она заслуживала внимания. На ее полках разместилось много старинных книг и рукописей. Все было в идеальном порядке. Тут же был и массивный стол, за которым сэр Тернан имел обыкновение заниматься, изучая манускрипты. Холмс попросил дворецкого показать ему помещение замка, и тот долго водил нас по залам, комнатам и коридорам, все поясняя. Признаться, я утомлен был этим осмотром и обрадовался, когда Холмс предложил вернуться в гостиную. Там он предложил старику присесть и продолжил свои расспросы.
- Скажите, - сказал Холмс, - вы вчера упомянули о каком-то знамении, которое вы прочли на часах. Вы про эти часы говорили?
- Да, сэр, про эти. Это очень старинные часы, хотя идут вполне исправно.
- А кто же следит за ними?
- Я и наблюдаю. А через определенное время приглашается часовщик, который чистит их, регулирует что требуется.
- А давно была последняя чистка?
- Месяца полтора тому назад.
- Какое же знамение вы могли прочитать на часах?
- Я боюсь, сэр, что вы слова мои посчитаете за старческую глупость. Мне показалось, что циферблат часов на некоторое время засветился, а это признак беды. Существует поверие, что дух старого Тернана бродит по замку и перед бедой зажигает циферблат.
- Это интересно. А при чем здесь циферблат?
- Славный предок сэра Тернана не отличался добродетелью. Свои сокровища он добыл не честным путем, сэр. На его совести немало злодеяний. Всеми своими успехами, как были убеждены его современники, он был обязан тем, что продал свою душу дьяволу. Враг рода человеческого назначил час расплаты, но медлил, и злодей постепенно стал об этом часе забывать. И вот, когда он был на вершине своей славы, опьяненный успехами, вдруг вспыхнул циферблат. Часы показывали назначенное время. Охваченный ужасом рыцарь выбежал из замка и вскочил на коня. Всю ночь он скакал на нем, думая, что удалился очень далеко. А оказалось, что конь принес его опять к замку. Он вошел, шатаясь, обессиленный, опустился в кресло. Сон охватил его, и, проснувшись, он подивился своему наваждению, уверяя себя, что все ему померещилось. Но часы пробили девять тридцать. Он взглянул на них и увидел опять засветившийся циферблат. Подняться с кресла он был уже не в силах, и душа его отлетела.
- Это очень интересное предание. Откуда вы его знаете?
- О нем знают все старые слуги сэра Тернана. Покойный батюшка говорил, что оно записано в каком-то манускрипте.
- Вы сказали сэру Тернану о том, что заметили свечение циферблата?
- Нет, сэр. Я боялся ему об этом сообщать. Да как знать, мне это могло померещиться. Я вспомнил, об этом только после того, как загорелось в комнате хозяина.
- А призрак предка вам не приходилось видеть?
- Упаси боже! Я иногда слышал в замке шаги, и, скажу откровенно, мое старое сердце замирало от страха. Я надеюсь, что все это должно будет прекратиться, когда поставят памятник на могиле несчастного, и душа его успокоится.
- Возможно, возможно, - примирительно сказал Холмс, - я тоже склонен так думать. Давайте поближе рассмотрим эти замечательные часы.
Он встал на стул и открыл дверцу старинных настенных часов, но, заглянув вглубь и осмотрев их снаружи, он ничего особенного в них не заметил. Шли они исправно, циферблат их был обычным, коробка, в которую они были заключены, своей красивой резьбой свидетельствовала о давнем их изготовлении.
Дворецкий проводил нас до выхода. Там Холмс обратил внимание на мальчиков, игравших в войну. Они прятались друг от друга, внезапно выскакивали из-за укрытия и стреляли друг в друга из игрушечных пистолетов. На нас они совсем не обратили внимания.
- Это ваши внуки? - спросил Холмс.
- Нет, сэр, это внуки садовника. Он присылает их к молодым леди со свежими букетами цветов. Плутишки очень охотно исполняют эти поручения, так как леди их балуют, чем-нибудь одаривая.
- А не опасна ли их забава с пистолетами?
- Нет, сэр, не думаю. Ведь фактического выстрела они не производят. Это как раз подарок молодых леди. Они только производят треск, разбивая бумажные пистоны. Это сейчас они разыгрались, зная, что никого нет дома, а иначе не посмели бы шуметь. Они хорошо воспитаны.
По возвращении домой Холмс принес свои извинения Питкерну за то, что так бесцеремонно выставил его, надумав необходимость приготовления какого-то лекарства.
- Кстати, дорогой Ватсон, как вы находите сэра Тернана? От какого недуга может лечить его ваш друг и коллега?
- На меня сэр Тернан произвел впечатление весьма здорового человека, - ответил я, - единственное, что мною усмотрелось, это неполное благополучие почек, я заметил некоторую отечность под глазами.
- Верно, верно, Ватсон, - сказал Питкерн, - от почечной болезни я его и пользую. Я приготовляю ему нефритовую настойку, которую он по моему настоянию выпивает непременно перед ужином. Она на него, как он сам утверждает, действует весьма благотворно.
- Это что - из китайской медицины? Вы толчете или как-то иначе измельчаете драгоценный камень?
- Да нет, ничего подобного. Словом "нефрит" обозначается не только драгоценный камень. Это и медицинский термин для определения воспалительных процессов в почках. Дерево, настой которого столь благотворно влияет в подобных случаях, потому и назвали "нефритовым".
Я заинтересовался этой рецептурой, и Питкерн охотно стал посвящать меня в ее тонкости. Холмс же занялся своим делом. Он попросил у Питкерна творог и самый обиходный в медицине нашатырный спирт. Размяв в чашечке творог, он замесил его на нашатырном спирте, пока не образовалось клейкое тесто. Им он очень аккуратно смазал место раскола графина, который принес разбитым с пожара. Крепко все зажав, он дал ему высохнуть, после чего показал его нам. Графинчик был красив. Он изображал атланта, который поддерживал тяжесть в виде пробки, а сам он стоял на круглом щите. Мы поразились не столько его изяществу, сколько искусству Холмса, сумевшего склеить стекло такими, можно сказать, подручными средствами. Видимо, честолюбие толкнуло на эту работу моего друга, я не думаю, чтобы он намеревался вернуть графинчик его хозяину, так как места склейки были все же заметны, былое изящество его утратилось.
Утром к нам пришел молодой Тернан и от имени своего дяди попросил принять участие в посадке деревьев. Мы собрались довольно живо, полагая, что уклониться от такой благородной миссии было бы крайне, неучтиво.
Все были уже в сборе и приветствовали нас. Садовник проводил нас к сараю, где хранились инструменты. Каждый выбрал себе по вкусу. Первыми и наиболее длительными выбирателями были молодые леди. Бог знает, сколько бы они задерживались в этом мусоре, если бы не услышали шорох и не выскочили оттуда. Давно, кажется, известно, что мышей больше всего боятся слоны и женщины. Мышей в сарае действительно было достаточно, но мужчины были похрабрее, тем более что в сарай вошла большая черная кошка.
Вся наша компания прошла к пещере, возле которой уже были положены саженцы. Кем-то были разбиты направления нескольких рядов. Мы дружно стали копать ямки и высаживать в них молодые деревца. Все это сопровождалось остроумными замечаниями и шутками. Сэр Тернан объяснил нам, что намерен сейчас отпраздновать юбилей своего рода и хотел бы, чтобы каждый из его гостей на долгие годы оставил о себе память посаженным деревом. Обременительной вся эта процедура не была, и по ее завершении все расположились на лужайке, куда слугами была доставлена отличнейшая закуска и легкое вино.
В пещеру нас сэр Тернан не пригласил. Все разбрелись на прогулку. Молодые леди и молодые люди - Томас Дарнвей и Артур Тернан - обособились от других, и мы слышали шумный смех их компании. Тернан с Локвудом и Питкерном несколько задержались на месте. А мы с Холмсом составили общество леди Локвуд.
Вступительная тема о хорошей погоде и великолепной местности была пройдена нами довольно быстро. Как полагалось, мы очень лестно отзывались о гостеприимстве нашего хозяина, о хорошем порядке в его доме. Потом, естественно, мы отдали должное очарованию леди Маргарет и леди Лилиан. Леди Локвуд была воспитанна, держалась непринужденно, и беседовать с ней было приятно. Она выразила свое удовольствие тем, что собралась такая хорошая компания. Дала, лестную оценку молодым джентльменам. О своей дочери она сказала, что рада ее дружбе с Лилиан, такой изящной и остроумной, хотя весьма возможно, что в этой дружбе произойдут некоторые перемены. Томас Дарнвей настойчиво ухаживает за Маргарет, и леди Локвуд не будет удивлена, если в ближайшее время он сделает ей предложение.
- Но мне кажется, - сказал Холмс, - что друг Томаса Дарнвея сэр Артур увлечен подругой Маргарет, и не будет удивительным, если он также сделает предложение.
Леди Локвуд посмотрела на нас пытливо и потом, промолвила как бы нехотя:
- Я боюсь, джентльмены, что здесь могут случиться не столь очевидные варианты.
Она замолчала, и мы постарались это молчание не нарушать, боясь остановить ее откровения.
- Видите ли, джентльмены, - продолжала она, - леди Лилиан - обаятельная и богатая вдова. Она, конечно, не долго будет в одиночестве и может выбирать себе мужа по вкусу. Мы подружились с ней на континенте. Я не сноб, не ханжа, но могу вас просветить, что эта красавица происхождения совсем не знатного. Предупреждаю вас, что об этом я не говорила ни Маргарет, ни сэру Локвуду, надеюсь и на вашу скромность. Лилиан танцевала и пела в одном театрике, который стал известен благодаря тонко поставленным представлениям со световыми эффектами. Там ее и заприметил д'Евремонд. "Заприметил" - не подходящее для этого слово. Он был совершенно очарован ею и положил к ее ногам свое имя и состояние. Вы слыхали, каким чудаком был наш знаменитый Кавендиш, которого характеризовали как самого ученого среди богатых и самого богатого среди ученых? Он всю свою жизнь, труды и помыслы отдал науке. Д'Евремонда можно было бы назвать его двойником во Франции. Он также располагал большим состоянием, которым распоряжался очень умело. В то же время это был блестящий эрудит, знаток в области химии, минералогии, физики и других естественных наук. Кавендиш чуждался женщин, он не выносил даже общения с женской прислугой. Д'Евремонд же, хотя и не был ветрогоном, но оставался французом и светские развлечения полностью не отвергал. Он был много старше Лилиан, но красавица не отвергла его руки и сердца, и зажили они, я бы сказала, вполне счастливо. Лилиан и до этого была умненькой, а живя с д'Евремондом, еще больше набралась от него учености. Благодарение богу, что она не очень-то в нее погрузилась и не потеряла своего обаяния. Несчастный случай оставил Лилиан вдовой, и теперь многие сочтут за честь снискать ее благосклонность.
- Простите, леди Локвуд, а что за несчастный случай у д'Евремонда? Не помог ли кто-нибудь леди Лилиан остаться богатой вдовой?
- Нет, нет. Этого подозревать не следует. Д'Евремонд отправился в какую-то экспедицию и стал жертвой кораблекрушения. Ураган на море не заказывают.
- Все это - невеселая история. Однако, леди, вы сказали, что выход Лилиан замуж за сэра Артура не столь очевиден. Он что, не очень ей нравится?
- Это просто домыслы и женская наблюдательность. Об увлечении сэра Артура я узнала прежде всего от Маргарет, и Лилиан к нему относилась весьма благосклонно. Маргарет поведала мне, что сэр Тернан одобрил выбор своего племянника, еще не видя Лилиан. Это она узнала от Томаса Дарнвея. Но в последнее время сам сэр Тернан участил к нам свои визиты. Он все больше знаков внимания оказывает Лилиан, и племяннику, я вижу, все это не очень-то нравится. Кто знает, что она предпочтет, если предложение будет от самого владельца этого великолепного имения?
Появилась шумная компания молодых людей, и наша беседа с леди Локвуд прервалась. Потихоньку мы все побрели в усадьбу. Компания сэра Тернана задержалась, и мы пришли без нее. Когда мы подошли, молодые леди испуганно приостановились. Причиной их настороженности оказалась черная кошка, которую мы заметили в сарае с садовым инструментом. Она отделилась от черноты входа в замок и смотрела на нас большими желтыми глазами.
- Дорогой Артур, - обратилась к нему Маргарет, - нам страшно. О вашем замке говорят, что в нем привидения появляются. А тут это страшилище. Может быть, это какая-нибудь ведьма? Почему она так пристально нас рассматривает?
- Успокойтесь, Маргарет, никакая это не ведьма, а кошка, которую все уже видели в сарае.
- Да, видели, но там она к нам не проявляла интереса, а сейчас следит за нами пристально. Да и не из сарая она вышла, а из замка.
- Что же тут особенного, Маргарет, - вмешался Томас Дарнвей, - пути кошки неисповедимы. В отличие от других домашних животных кошка, как утверждает автор "Маугли" Редиард Киплинг, это животное, которое ходит само по себе. Она может зайти в сарай, в дом, на крышу, в конюшню, всюду, куда ей захочется, где ей почудится шорох мышей.
- Да, но мы-то - не мыши? Почему она так пристально разглядывает нас?
- Скорее всего, - нашелся Артур, - ваша красота для нее слишком необычайное явление в нашем имении.
Молодые люди вошли в дом, провожая красавиц в их комнаты, мы же с Холмсом присели на скамейку, решив подождать Питкерна. Прежде чем дождались прихода компании сэра Тернана, произошло маленькое событие, потребовавшее моего вмешательства. Из дома выбежал Артур и кинулся к нам со словами:
- Слава богу, что вы еще здесь, доктор, идемте скорей, с леди Лилиан плохо!