– То, что отец плохо с тобой обращался, спасло тебе жизнь. Ты пережила воспитание тетки, которая тебя не любила, и психиатрическое лечение, которое позволило тебе открыть свое призвание. Это призвание привело тебя к разводу. Развод позволит тебе вновь начать жизнь – с кем-нибудь, в кого ты влюбишься. Так что по-настоящему хорошо? Что по-настоящему плохо?
– Извини, что докучаю тебе всем этим. Для бельгийского анекдота не слишком забавно.
Он поцеловал ее в затылок.
– Это удачно, потому что у меня нет никакой охоты смеяться.
Он встал, чтобы проведать свою подопечную. Поезд замедлил ход, подъезжая к Сендаи.
– Спасибо, Натан, что сделал усилие и выслушал меня. И поговорил со мной.
– Я это сделал, чтобы ты не вздумала сойти на ближайшей остановке.
53
В купе было пусто. Натан выскочил в коридор и побежал, расталкивая спешивших к выходу пассажиров. Остановился перед запертым туалетом. Поезд въехал на сендайский вокзал. Дверь туалета открылась, выпустив беглянку. Она взглянула на него без всякого выражения, подождала, пока он пропустит ее, и вновь заняла свое место.
Через десять минут аоморийский экспресс опять тронулся в путь. Всю оставшуюся дорогу Сильви не сказала Натану ни слова, чтобы дать ему подумать или помедитировать – она не знала наверняка. Но заметила, что поведение незнакомки изменилось. Тогда она отвлеклась от пейзажа, чтобы с некоторой опаской понаблюдать за новыми пассажирами. Одним из них был парень лет двадцати в анораке и флуоресцентных кроссовках. Устроившись в купе, он начал смотреть фильм на портативном DVD-плеере. Второй – пожилой сутулый мужчина с чемоданом – забился в угол и заснул. Рядом с Натаном села женщина с ребенком и уставилась на свои колени, где развернула иллюстрированный журнал. Длинные черные волосы закрывали лицо. Ее сынишка играл с "Нинтендо". Слышались лишь гипнотическое постукивание колес о рельсы, электрический шорох из наушников молодого человека, электронная музыка видеоигры, храп старика. Каждый был поглощен самим собой. Никакого обмена между существами, взрыв аутизма и индивидуализма. Уход в разные миры. Мать тоже не общалась со своим сыном, даже не предлагала ему попить или поесть. Или приглушить звук адской машинки.
Незнакомка пристально смотрела на Натана, которого, казалось, ничто больше не волнует. Справа от него женщина с длинными волосами медленно подняла голову. Ее глаза были обведены черным, лицо мертвенно-бледно. Рот темен, как глубокий провал. Она встала на ноги, извиваясь всем телом, словно оно было сломано. Ее сынишка остался невозмутим, двигались только его большие пальцы. Смущенная отрывистым вихлянием женщины, Сильви не сразу заметила, что происходит в остальной части купе. Пока мать приближалась к ней, сгорбленный старик стоял на страже у двери. Вдруг незнакомка схватила Натана за лицо и сломала ему шейные позвонки. В тот же миг Сильви почувствовала, как молодой человек всадил ей нож в живот. Ее сердце стремительно забилось и выбросило из раны фонтан крови. Она не ощущала боли. Просто была шокирована поворотом событий. Прежде чем впустить в себя смерть, она успела увидеть, как убийцы убегают на цыпочках, оставив после себя двоих мертвецов.
54
Натан потряс ее за плечи, чтобы вывести из кошмара.
– Мы приехали, Сильви.
Они сошли с поезда и остановились в риокане на севере Аомори. Место было уединенное. Дорога, лес, несколько крестьянских дворов.
– Мы оставим ее без присмотра? – забеспокоилась Сильви, видя только два ключа в руке Натана.
– Я буду с ней.
– Что?
– Мне надо стать к ней ближе, дать ей возможность раскрыть себя.
– Издеваешься?
– Мы не собираемся спать в одной постели.
Натан вошел в комнату вместе с незнакомкой и закрыл за собой раздвижную дверь. Два туфона, покрытые теплым одеялом, были положены на татами. Он лег и стал наблюдать за молодой женщиной, стоявшей посреди комнаты с бумажными стенами. Она разделась без всякого стеснения, оставила комок одежды у своих ног и пошла принять душ. Когда она вновь появилась несколько минут спустя, Натан не мог оторвать глаз от ее тела. Зачарованный его совершенными формами, он перевел взгляд на заурядное лицо, чтобы унять возбуждение. Незнакомка подошла к своему ложу и скользнула под одеяло.
Окружавшая гостиницу сельская местность была тихой, по дороге ездили мало. Какая-то хищная птица то кричала, то пришепетывала. К ночным шорохам добавились стоны. Стонала незнакомка, метавшаяся во сне. Она забормотала: "Гухавоп линан ао ело… гухавоп манкос ус нандре…" Натан положил руку на ее пылающий лоб Одеяло давно сбилось, луна серебрила изгибы ее тела. Прикосновение руки согнало с ее губ слова и жалобные звуки. Бред сменился ровным дыханием и целительным сном.
55
На заре, прежде чем открыть глаза, Натан почувствовал чье-то мягкое и теплое присутствие. Подле него спала незнакомка, чуть приоткрыв рот. Ее дыхание ласкало ему кожу, тонкая струйка слюны стекала на его солнечное сплетение. Обычно он вставал рано, чтобы сделать упражнения или помедитировать, но в таком положении, да еще и с неконтролируемой эрекцией, не посмел шевелиться.
Когда он проснулся снова, незнакомка, вернувшая себе повадки андроида-аутиста, одевалась. Сильви ждала их в столовой, где был подан завтрак.
– Ну и. как? – спросила она сухо.
– Что "как"?
– Можешь что-нибудь сообщить?
– Она говорила.
– И что именно?
– "Гухавоп линан ао ело… Гухавоп манкос ус нандре".
Они съели омлет с овощами и фруктами и выпили зеленого чаю.
На пристани Натан сторговался с рыбаком, взявшимся перевезти их через пролив Цугару. Мучаясь от качки и рыбной вони, Сильви провела добрую часть плавания, отправляя за борт собственный завтрак. И обрела дар речи, только ступив ногой на остров Хоккайдо.
I Ненавижу лодки, – призналась она.
– Живые на воде, мертвые под землей.
– Живые при этом страдают от морской болезни.
Она была белее, чем актер театра Кабуки.
На дороге в Томакомаи их подобрал какой-то пикап. Километров через пятьдесят они остановились у придорожного ресторана. Был уже полдень, и шофер захотел подкрепиться.
Они устроились за столом в глубине зала, водитель пикапа подсел к знакомому. Они заказали суп, рис, рыбу и чай.
– Натан, тот кошмар, который приснился мне в поезде, кое-что мне подсказал.
Он молча посмотрел на нее, давая понять, что готов выслушать продолжение.
– Рядом с тобой я поняла, что, приспосабливаясь к ситуации, можно ее контролировать.
– Ситуация – это смесь случайного и обусловленного.
– Если убрать случайности, что остается?
– Мизансцена.
– Можно допустить, что в нашем деле опасность исходит от самой ситуации. Она и есть орудие преступления. С виду совершенно заурядная, нормальная обстановка. Жертва не испытывает никакого страха, и вдруг – бац! Ловушка захлопывается, не потревожив сцену, поскольку та нарочно была задумана для этого.
Чувствуя, что Натан принял ее гипотезу всерьез, она продолжила:
– Возьмем случай Аннабель. Гости, свидетель, пес были тут, может, не случайны.
– Пес?
– Пса жертвы могли подменить другим, дрессированным, чтобы толкнуть нас на ложный след.
– Продолжай.
– Николь встретила лжебегунов. По поводу Галан вполне логично предположить, что были замешаны и таксист, и француз. А что касается Суйани, то разумнее искать сообщников среди тех двух мотоциклистов, нежели среди банкиров.
– План В таким образом был планом А, – сказал Натан.
– За эти дни в Японии я уразумела, что явное тут лишь для того, чтобы что-то скрыть. То, что должно быть скрыто.
– Япония – страна незримого.
– Я хорошая ученица, правда?
– Твоя версия подтверждает гипотезу о том, что похитители могущественны и хотят это показать…
– И еще они как бы предупреждают всех воротил и заправил, которые считают себя неуязвимыми.
Не понимаю, зачем ты обратилась ко мне.
– На самом деле только для того, чтобы ты был рядом. Она взяла его за руку под равнодушным взглядом их
подопечной, которая безропотно ела то, что ей дали. Сильви попыталась отличить от водорослей тончайшие ломтики лука-порея. Внезапно незнакомка встала. Натан схватил ее за руку.
– Может, хочет в туалет, – сказала Сильви. – Я ее провожу.
Он посмотрел им вслед, отпил глоток чаю и заинтересовался посетителями. Трое дальнобойщиков, чета пенсионеров, водитель пикапа, болтавший с каким-то мастеровым, парочка коммивояжеров. Бармен был молод и со всеми знаком. Неопытная официантка разносила блюда, едва сохраняя шаткое равновесие. Опрокинула бутылку пива. Могла ли в этой ситуации таиться опасность? Реальна обстановка или подстроена? Плод случайности или постановка, разработанная чьим-то изощренным умом? Он как раз изучал этот вопрос, когда услышал донесшийся из туалета крик.
На полу под раскрытым во всю ширь окошком сидела Сильви, зажимая рукой окровавленный нос. Натан перемахнул через нее и вынырнул наружу, угодив головой в мусорный бак. Незнакомка уже бежала посреди дороги, раскинув руки в стороны. Вильнув, перед ней затормозила серая "мазла". Девица плюхнулась на пассажирское сиденье, и машина вновь тронулась. Натан подобрал с земли камень, сунул в карман и бросился к мотоциклисту, только что въехавшему на стоянку ресторана. Прыгнув ногами вперед, он пролетел над рулем, зажал ими, как ножницами, шею владельца "ямахи", крутнулся в воздухе, выдернул его, словно гвоздь, из седла и вбил в землю. Затем вскочил, распрямившись как пружина, оседлал тяжелую машину и так резко газанул, что она едва не вырвалась из-под него. Он очень быстро догнал "мазду", мигая фарой, и легко обошел ее, чуть повернув рукоятку, отчего его цель превратилась в серое смазанное пятно в зеркале заднего вида. Навстречу ехал грузовик. Сзади приближалась, набирая скорость, "мазда". На спидометре – сто семьдесят километров в час. Грузовик промчался мимо, обдав его яростным порывом ветра. Теперь дорога была свободна на обеих полосах. Он вытащил камень из кармана и метнул через плечо в "мазду", максимально увеличив скорость. Через пятьсот метров затормозил, пронесся юзом поперек шоссе, спрыгнул и приземлился в канаве. Сзади ослепленная машина с разбитым ветровым стеклом врезалась в мотоцикл. Ее резко развернуло задом наперед, занесло и выбросило в поле, колесами кверху. Натан бросился на помощь. Прижатая к потолку беглянка потеряла сознание. Раненый водитель повис на ремнях. Натан высвободил оба тела из-под подушек безопасности и вытащил наружу. У японца был перелом ноги и сотрясение мозга. Натан выбрался на дорогу, неся девицу, и попросил сбежавшихся зевак вызвать "скорую помощь". На подъезде к месту аварии уже выстроилась цепочка автомобилей, словно перед пунктом оплаты дорожного сбора. Он увидел издалека, что Сильви исподтишка позаимствовала "тойоту" у какого-то ротозея, который вылез, чтобы поглазеть на бесплатное представление. Она нервно выехала из вереницы, тормознула перед Натаном. Едва тот успел запрыгнуть внутрь и уложить на сиденье инопланетянку, Сильви газанула, даже не дождавшись, когда он захлопнет дверцу. Он перебрался вперед.
– Как себя чувствуешь? – спросил он.
– Как человек вне закона.
– Я имел в виду твой нос.
Из ее ноздрей сочилась кровь.
– Это она тебя так?
– Нет, я сама налетела, когда кинулась вдогонку. Куда едем?
– Прямо.
Они проехали вперед километров тридцать, до Мурорана. Там Натан сделал кое-какие покупки – обезболивающие средства, минералка, спальный мешок, банное полотенце, зерновые хлебцы, шоколад, энергетические напитки, рюкзак.
– Зачем все это?
– Для тебя.
Они поехали дальше, в сторону Томакомаи. Натан выглядел озабоченным.
– Что не так?
– Мне никак не удается избежать столкновений и насилия. Не перестаю калечить эту девицу с тех пор, как она попалась мне в руки. Да и того типа в "мазде" чуть не угробил…
– Как она?
– Выживет. Она неистребима.
– Твое искусство довольно эффективно.
– Величайшее искусство состоит в том, чтобы избегать схватки.
– Самоустраниться?
– Я выхожу из игры.
– Исключено. Во-первых, ты никого не убил. Во-вторых, кто из тех, с кем ты круто обошелся, был невиновен? Двое мотоциклистов, которые пытались продырявить тебе шкуру? Фараоны, которые набросились на тебя в проулке? Водитель "мазды", который хотел тебя переехать? Виновных больше, чем кажется, Натан. Даже эта девица, быть может, вовсе не безгрешна, и ей поручено стереть отпечатки и замести следы.
– Твоя гипотеза способна любого трусоватого кретина сделать параноиком.
Они ехали вдоль Тихого океана, теряясь в догадках и путаясь в замысловатых предположениях, от которых холодок бежал по спине. Натан велел Сильви свернуть влево, на грунтовый проселок, поднимавшийся в горы.
– Далеко еще?
– Километров двадцать.
– По этой тропе?
– Придется идти пешком.
Действительно, каменистая тропа вскоре растворилась в густом темном лесу. Сильви поставила машину на ручной тормоз и обхватила руками руль.
– Ты уверен, что другого пути нет?
– Если бы был, учитель Ояма не жил бы там.
– А с ней что будем делать?
Он положил беглянку на ковер из листвы, приподнял ей свитер и защипнул кожу под пупком. Потом перевернул на живот, уперся коленом в пятый позвонок и выгнул ее тело назад. Разул, стал массировать, начиная со ступеней и поднимаясь все выше, к рукам, где сосредоточился на точках между большими и указательными пальцами. Мало-помалу она приходила в себя. Он заставил ее проглотить обезболивающее и увязал вещи. До наступления темноты им оставалось преодолеть пятнадцать километров.
56
Кинджи Ояма был сухопарый старик с длинными седыми волосами, редкой бородой и кошачьими глазами. Увидев их, он лишь чуть шире растянул свою неизгладимую улыбку. Сильви рухнула от изнеможения. Незнакомка села на пень. Пять часов лазания по горам никак на ней не сказались. Натан положил рюкзак и поклонился улыбчивому японцу, тот в ответ сделал то же самое.
– Как поживаете, учитель Ояма?
– Карабкаюсь понемногу. Каждый день, до самой вершины.
– Чтобы выпустить ее из рук?
– Не привязываться.
– Упасть.
– Сломать закоснелость.
– Продвигаться вперед.
– Пока не станешь свободным, как облака в небе.
– Я привел кое-кого, кто не свободен, как облака.
– Слишком много косности.
– Мне неизвестно ее имя, она говорит на несуществующем языке и, похоже, обуреваема страхами. Проявляет все признаки фанатизма: мысли непроницаемы личность стерта, психологическая независимость и самостоятельность решения ограничены. С тех пор как она со мной, ее единственной инициативой было только бегство.
– В противоположность капитуляции или подчинению бегство – не поражение, оно позволяет сохранить шанс на победу. Она еще не сказала своего последнего слова. И еще вполне может одержать верх.
– Я не знаю, кто мой противник.
– Между видеть и смотреть видеть гораздо важнее. Видеть далекое как близкое, видеть близкое как далекое. Такова суть Тактики.
– Я вижу существо, явившееся с другой планеты.
– То же самое рассудочные умы говорят и обо мне.
– Мне нужна ваша помощь.
– Так ты, значит, повернулся к требованиям современной жизни и даешь мне этим воспользоваться?
– Будо – это применение изначальной энергии Вселенной. Алхимия, которая преобразует все, чего касается. Вы умеете ею пользоваться лучше меня. Вы можете освободить ум этой оболваненной женщины, помочь ей восстановить связь с основными силами космоса, возродить ее духовно, вернуть ей ян, который у нее отняли.
– Думаю, что, живя в бездуховном мире, ты испытываешь гнет времени.
– У меня его слишком мало.
– Мне понадобится двадцать лет, чтобы очистить эту особу.
– Энергии ей хватает. Даже в избытке.
– Энергия – это то, во что ее превращают. Она либо источник жизни, либо смерти. Созидания или разрушения.
Птица в пурпурных разводах села на плечо Кинджи.
– А ты не думал, что она может оказаться с планеты, где энергия – лишь источник разрушения?
57
Сильви и Натан смотрели, как их подопечная и учитель Ояма растворялись в лесу.
– Что он с ней будет делать?
– Очищать.
– А яснее?
– Снимать запрограммированность.
– Сколько шансов, что это получится?
– Он устроит ей суровый режим.
– А это не слишком рискованно – оставить его с ней наедине?
– Рискованно для кого?
– А нам что делать?
– Ждать.
– Здесь?
– Ты знаешь более красивое место?
– Я придаю мало значения окружающим красотам, когда сплю.
– Сегодня ты заснешь под звездами. Ты ведь родом оттуда.
– Заливай своей инопланетянке!
– Все мы из звездной пыли.
– Чем будем питаться?
– Если не любишь ягоды, то есть зерновые хлебцы и минеральная вода.
Он развернул спальный мешок.
– Где будешь спать? – спросила она.
Он предпочел ничего не ответить, чем объяснять, что будет подзаряжаться энергией и избавляться от токсинов, мешающих его существу проникнуться вибрациями Вселенной.
– А что за суровый режим, о котором ты говорил?
– Мисоги Хараи.
– В чем это состоит?
– Медитация, ледяные обливания, пост, одиночество голод. Садишься в дза-дзен под водопадом, который обрушивается на твой череп…
Она укусила хлебец и запила женьшеневым напитком.
– Ты красивая, когда ешь.
– Только когда ем?
– У тебя есть чувственная связь с миром.
Сумерки сгустились одновременно с рождением ночных звуков. Лес терял прозрачность, ширился, сливаясь с небосклоном. Вскоре Сильви уже не различала Натана.
– Ты уверен, что мы ничем не рискуем?
– Это самое надежное место в мире.
Измученная долгим переходом, она не успела углубиться в этот предмет. Натан застегнул ее спальный мешок и стал медитировать, вдыхая туман, поднимавшийся с озера.