Я тащил на спине железо и ворочал тяжелые камни, но все это не так тяжело, как злая жена в доме.
Не радуйся, что у тебя много детей, и не печалься, если их вовсе нет.
И еще Ахикар говорил:
- Заботься о своих рабах, чтобы они не только боялись тебя, как хозяина, но и любили, как благодетеля.
И еще Ахикар говорил…
Но Надин не дослушал до конца наставлений Ахикара - он с горя умер".
- А что было дальше с Ахикаром? - спросил Диагор. - Как он сумел разрешить загадку фараона?.
- А вот послушай как.
"Ахикар призвал всех царских охотников и приказал им поймать четырех молодых орлов. К каждому из орлов был приставлен мальчик, который сделал его совершенно ручным.
Орла некоторое время морили голодом, а после этого мальчик брал длинную палку с куском свежего мяса на конце и держал ее над головой, орла же привязывал за веревку к своему поясу. Орел взлетал в воздух, чтобы схватить мясо, но при этом поднимал в воздух и мальчика, а мясо вместе с мальчиком поднималось вверх и уходило от орла. Орел во чтобы то ни стало хотел достать мясо и подымался все выше и выше.
К весне орлы были таким способом приучены поднимать мальчиков в воздух.
Ахикар снарядился в дорогу, взял с собой мальчиков с орлами и отправился в Египет.
Фараон, узнав, что в Египет прибыл Ахикар, сказал друзьям:
- Беда, я погиб, меня обманули, когда сказали, что Ахикар в могиле.
Фараон спросил Ахикара:
- Привел ли ты строителей и берешься ли ты построить башню, которая не касалась бы ни земли, ни неба?
- Не беспокойся, - отвечал Ахикар, - я готов, я привез их и построю башню, только пусть мне укажут, где ее ставить, и пусть подают в воздух камни и все прочее, необходимое для постройки.
Фараон вышел вместе с Ахикаром за черту города, отмерил участок, над которым должна была быть воздвигнута башня, указал Ахикару.
На каждом из отмеченных фараоном углов будущей башни Ахикар поставил мальчика с орлом и, дав им в руки нужные инструменты, приказал вместе с орлами подняться в воздух. Оказавшись в воздухе, они стали кричать:
- Дайте нам камней, дайте нам известку, дайте дерево и все прочее, нужное для постройки!
Фараон, увидев мальчиков, поднятых в воздух орлами, сказал:
- Откуда у тебя крылатые люди? У меня таких не водится.
Но Ахикар ответил:
- Однако же царь Ликерос таких имеет, а ты, будучи простым смертным, хотел сравниться с божественным царем Вавилона?
Фараон сказал:
- На этот раз ты меня победил. Но ты еще должен ответить мне на вопрос.
- Какой же это вопрос? - спросил Ахикар.
- У меня есть кобылицы. Как только они услышат, что в Вавилоне ржут жеребцы, они тоже начинают ржать и не дают спать ни мне, ни моим подданным. Если ты мудрец, то объясни мне, как это получается?
Ахикар сказал:
- Царь, я тебе отвечу завтра.
Уйдя от фараона, Ахикар не пошел к себе в спальню. Он приказал своим мальчикам поймать кошку, принести ее на главную городскую площадь и там изо всех сил бить кнутом.
Как известно, египтяне считают кошку божественным существом. Поэтому, услышав жалобное мяуканье, они сбежались и, вырвав кошку из рук истязателей, немедленно сообщили царю о безбожном поступке, совершенном по приказу Ахикара. Царь призвал Ахикара и сказал ему:
- Ты разве не знаешь, Ахикар, что мы чтим кошку, как бога? Зачем же ты так поступил?
Ахикар ответил:
- О царь, эта кошка в прошлую ночь нанесла обиду нашему царю Ликеросу. У царя был храбрый петух, победитель в. петушиных боях, кроме того, этот петух своим пением указывал царю время ночи. Твоя кошка загрызла этого петуха.
Царь ответил:
- Ты не стыдишься так лгать?! Каким образом за одну ночь кошка из Египта прибежала в Вавилон и вернулась обратно?
Ахикар, улыбаясь, ответил:
- А как может быть, что, когда в Вавилоне ржут жеребцы, здешние кобылицы отвечают им ржаньем?
Услышав это, фараон был восхищен мудростью Ахикара.
На следующий день, созвав всех своих придворных, фараон сказал им:
- Из‑за этого Ахикара нам придется платить дань царю Ликеросу.
Тогда один из них сказал:
- Пусть Ахикар задаст нам вопрос о такой вещи, которой мы никогда не видели и о которой мы никогда не слыхали.
Фараону понравился этот совет, и, позвав Ахикара, он сказал ему:
- Задай нам, Ахикар, вопрос о такой вещи, какой мы не знаем и о которой не слышали.
Ахикар ответил:
- Завтра я это сделаю.
Придя домой, он написал от имени фараона письмо, в котором тот обязался немедленно и беспрекословно заплатить тысячу талантов царю Ликеросу. Придя во дворец утром, Ахикар передал этот документ в запечатанном виде фараону, прося вельмож ответить, видели ли они или слышали о том, что в нем содержится. Но придворные опасались, что в этой бумаге написано что‑то, чего они не видели и не слышали, и что фараон будет побежден в споре. Поэтому, прежде чем документ был распечатан, они в один голос закричали:
- Мы это и видели и слышали и утверждаем, что это именно так!
Ахикар сказал:
- Спасибо вам, что вы согласились быть моими свидетелями.
Когда же фараон прочитал документ, он закричал на придворных:
- Как вы смеете все быть свидетелями того, чего никогда не было? Я ничего не должен царю Ликеросу!
Тогда все вельможи фараона, поняв свою ошибку, в один голос закричали:
- Мы сказали неправду. Мы ничего не видели и не слышали!
Ахикар ответил:
- Значит, я выиграл спор. Я задал вам вопрос о том, чего вы не видели и не слышали.
И фараон сказал:
- Счастлив царь Ликерос, что в его стране живет такой мудрец!
Он вручил Ахикару дань и отпустил его с миром".
…Демокрит с Диагором увидели в Вавилоне все, что казалось интересным. Успел познакомиться Демокрит и с вавилонской наукой. Перед отъездом он пришел проститься со своим учителем–халдеем.
Жрец Бэла был искренне огорчен отъездом такого способного ученика: ни один чужеземец за столь короткое время не мог усвоить и чтение клинописи и всю вавилонскую науку. Он спросил Демокрита:
- А не хочешь ли ты изучить нашу религию и историю нашей страны?
- Нет, - ответил Демокрит. - Я пришел сюда, чтобы отыскать моего учителя Левкиппа, и хоть у меня осталось на это мало надежды, я все‑таки постараюсь сделать, что могу. Отправлюсь в обратный путь и буду искать его по дороге. Может быть, мне придется ехце раз посетить Вавилон, тогда я займусь и этими науками. А пока большое, большое спасибо! То, чему я у вас научился, даст мне возможность перестроить совсем по–новому греческую науку.
Демокрит вернулся к Зенодору, после чего они с Диагором распростились с гостеприимным хозяином и собрались в обратный путь.
- Доволен ли ты своей поездкой? - спросил Демокрита Диагор.
- Никак не могу этого сказать. Я многое видел, многому научился, но человеческая жизнь, жизнь друга дороже всего на свете. Я ехал ведь прежде всего за тем, чтобы разыскать моего дорогого учителя. Не знаю, жив ли он, но все равно я буду его искать.
ЖРИЦА БОГИНИ МИЛИТТЫ
Наши путешественники снова ехали верхом по пустынной дороге - на этот раз назад, домой.
Дул прохладный ветер, провизии было нагружено на осла на целую неделю, дорога шла по левому берегу Евфрата, так что вода всегда была под рукой. В Вавилоне Демокрит повидал столько интересного, что заполнил записями целые папирусные свитки.
Они несколько раз останавливались, чтобы покормить лошадей и самим отдохнуть. Ветер успокоился, но зной был утомительным, и ночью от раскаленной земли тоже веяло жаром. Поэтому, когда на третий день пути, к вечеру, путники подъехали к белой ограде, окружавшей большую рощу кипарисов и кедров, они вздохнули с облегчением и решили хорошенько отдохнуть. Путники въехали в ворота и, не встретив в роще ни одной живой души, раскинули под огромным кедром палатку, а сами уселись на каменной скамье, стоявшей тут же.
Взошла луна, и утомленный Демокрит пошел прилечь, а Диагор остался сидеть на скамье.
Черные тени казались Диагору призраками, и роща представлялась ему населенной таинственными существами. Легкие шаги заставили Диагора обернуться: за скамьей в темноте виднелась белая фигура. Не успел Диагор как следует ее рассмотреть, как почувствовал, что кто‑то его обнимает и целует в губы. Изумленный и испуганный Диагор вскочил со скамьи и воскликнул:
- Кто это? Призрак или человек?
- Не пугайся, это я, Деркето, жрица богини Милитты, я поцеловала тебя, и теперь по праву ты можешь стать моим мужем. Какое счастье, что третьим женихом оказался именно ты!
- Каким женихом? Да я и не знаю тебя и не подозревал, что попал в святилище Великой Милитты.
- Как? Разве ты не ради меня пришел сюда? - спросила огорченная жрица.
Тут Диагор рассказал девушке, что они путники и случайно остановились в священной роще. Девушка, в свою очередь, объяснила ему причину своей ошибки.
- Таков наш обычай, - сказала она. - Святилище великой Милитты - богини любви, как видишь, расположено как бы на островке между Тигром и Евфратом и двумя каналами, соединяющими эти реки. В давние времена, когда Тигр и Евфрат носили другие имена, здесь жила премудрая и любимая богиней жрица. У нее было трое детей: два сына -; Тигр и Евфрат, и дочь - Месопотамия. Однажды шип ядовитого кустарника вонзился в ногу Евфрата, и он, не в силах терпеть страшную боль, бросился в реку, которая с тех пор зовется Евфратом. Тигр, очень любивший брата, не мог его пережить и утопился в другой реке, названной теперь его именем. У матери–жрицы осталась одна–единственная дочь, которая от рождения была так безобразна, что никто не хотел взять ее в жены, и она целые дни проводила в слезах.
Мать Месопотамии обратилась к богине Милитте с горячей мольбой сделать ее дочь красивой. Богиня явилась ночью, провела рукой по лицу Месопотамии, и та наутро проснулась красавицей. К ней стали свататься самые красивые и знатные юноши Вавилона. Первому, кто пришел ее сватать, она дала пить из своей чаши. Второму - надела на голову свой венок из роз. Когда пришел третий, она поцеловала его в губы. Каждый из трех женихов требовал, чтобы она вышла за него замуж. Пришлось им всем отправиться в Вавилон к судье Бохбру, мудрому и справедливому, и судья присудил ее руку тому из женихов, которого она поцеловала. Остальные были недовольны приговором, и все трое положили решить спор поединком.
Жестоко бились они, пока все не пали под ударами мечей. С тех пор у нас такой обычай: жрицей Милитты избирается самая красивая девушка Вавилона. Когда же приходит ей время выбирать мужа, она своего избранника целует в губы. Другие женихи, недовольные ее выбором, могут потребовать, чтобы все отправились к судье. Если приговор судьи их не устраивает, они сражаются с избранником девушки. Тот, кто остается в живых, должен стать ее мужем, а жрицей становится другая девушка…
Пока Деркето все это рассказывала, за белой оградой раздались крики, и из густой тени деревьев выступили на свет два богато одетых человека, вооруженных мечами.
- Это мои женихи, - шепнула жрица Диагору.
Были они уже немолоды, с толстыми животами и косматыми черными волосами, свисающими из‑под высоких шапок. Они увидали жрицу и Диагора и бросились к ним. Деркето выступила вперед и, указывая на Диагора, сказала:
- Вот мой избранник, я его поцеловала, а вы можете возвращаться в Вавилон, сохранив мой венок и добрую память о моем напитке.
Женихи схватились за мечи. Диагор в оцепенении оставался на скамье, от неожиданности не в состоянии произнести ни слова.
На помощь пришел Демокрит. Он в своей палатке давно уже прислушивался к разговору.
- Диагор мой раб, - заявил Демокрит, - он не может жениться на свободной. Жрица богини не может стать женой раба и тем самым стать моей рабыней. Мы здесь случайные путники и утром отправимся дальше. А жрица пусть спокойно ожидает, согласно обычаю, третьего жениха.
Девушка в отчаянии воскликнула:
- Но в священном уставе храма ничего не сказано о том, что мужем жрицы не может быть раб; к тому же, если раба поцеловала жрица Милитты, он становится свободным.
- Идем в Вавилон к премудрому судье Сораху, пусть он рассудит нас! - закричали в один голос женихи.
- Идем! - сказала Деркето. - Он справедливый судья и не нарушит обычая!
Доводы Демокрита и Диагора не действовали, и им с рассветом пришлось собираться обратно в Вавилон в сопровождении свирепых женихов. Диагор молча размышлял о неожиданном приключении и досадовал на настойчивость девушки.
Судебная палата Сораха помещалась в малом дворце, на восточном берегу Евфрата. Здание было гораздо меньше и далеко не так красиво, как главный дворец, который Демокрит с таким восхищением осматривал во время первого посещения Вавилона. Стены малого дворца были из простого кирпича, на них не было цветных изображений различных зверей, и украшены они были только медными барельефами. На них были нарисованы древние цари Ниневии и Вавилона - Нин и Семирамида - и главный вавилонский бог Бэл. Внизу - сцены сражений и охоты.
Но Демокрит и Диагор были в таком состоянии, что не обратили на это никакого внимания.
Их ввели в большой зал и усадили на скамью, на противоположной скамье расположились воинственные женихи.
Вскоре в зал вошел пышно одетый перс в высокой шапке–митре, с жезлом, увенчанным золотым орлом. Все затихли и уставились на судью.
- Что привело вас ко мне? - спросил Сорах.
Голос судьи заставил вздрогнуть Демокрита. Где он его слышал? Не в Вавилоне ли? На празднике Сакеи? Еще тогда голос судьи, выносившего приговор рабу–бариому, показался ему странно знакомым? Вот и теперь…
Диагор схватил Демокрита за руку.
- Господин! - зашептал он. - Не кажется ли тебе…
Быстрый взгляд, который бросил на них судья Сорах, подтвердил их догадку. Левкипп!..
Персидская одежда сильно изменила его. Но теперь уже Демокрит не сомневался…
Диагор вскочил, ко Демокрит усадил его на место - он понял, что Левкипп не хочет быть узнанным.
Женихи наперебой стали объяснять судье свое дело. Тот поочередно допросил каждого из присутствующих, делая заметки в свитке.
- Как видишь, премудрый Сорах, - сказал Демокрит, - все это чистое недоразумение. Позволь нам продолжать сбой путь.
- Нет, - закричали женихи, - жрица Деркето непременно желает получить этого раба в мужья, а он - обманщик и хочет обойти нас!
Судья углубился в размышления, а затем сказал:
- Если человек, называющий себя греком Диагором, случайный прохожий, он вовсе не обязан жениться на жрице, хотя бы она его и поцеловала. Ведь он вовсе не хочет этого. Но если он собирался обманом получить жрицу в жены, то подлежит казни через распятие, как осквернитель святыни. Я должен сам отправиться в храм Милитты и выяснить все на месте. А женихи пусть ждут в Вавилоне моего возвращения.
Женихи встретили такое решение ропотом, но вынуждены были покориться, а Демокрит и Диагор приуныли: Сорах, по–видимому, не хочет по какой‑то причине признавать своих друзей, а дело оборачивается для Диагора очень плохо - как можно доказать, что он проник в святилище не нарочно? Им уже виделись трупы распятых на кресте преступников, которые встречались не раз по дороге…
Уныло двигались они снова к святилищу в сопровождении персидской стражи, а Сорах следовал за ними в удобной, богато украшенной повозке.
На одной из остановок к Демокриту подошел стражник и обратился к нему по–гречески. Незаметно для других он передал Демокриту записку. В ней было написано:
"Левкипп говорит Демокриту. Когда прибудем к святилищу, мчитесь на конях изо всей мочи по дороге мимо святилища. Преследовать не будут. Будьте здоровы".
Путникам стало легче на душе. Но оставалось непонятным, что будет дальше с ними и с самим Левкиппом.
Все так и произошло, как писал Левкипп.