- Извини, шеф. Конечно, надо было сразу догадаться - отель современный, все по последнему слову техники… но…
- Ладно.
Появился директор - он чинно шел по коридору, не ускоряя шага. Полицейские посторонились, пропуская его к двери. Повернув в замке ключ, он обернулся и посмотрел на них с недовольным и одновременно беспокойным видом:
- Вы не трогали дверь?
- Нет, мы ждали вас.
- Но она открыта. Не понимаю…
Бьорн хлопнул его по плечу и легонько отстранил:
- Спасибо. Нам нужен ваш специалист, который занимается аппаратурой.
- Этим занимаюсь я. Оборудование совсем новое и стоило громадных денег. Но наш отель - первоклассное заведение.
- Ну и как, оно хорошо работает? - спросил Бьорн, оглядывая кабинет.
- Я еще не до конца во всем разобрался. Вообще-то я не слишком люблю технику…
- Какое совпадение - я тоже. Ну что ж, объясняйте.
Директор объяснил: в отеле несколько видеокамер. Каждые несколько секунд изображения передаются сюда, на этот монитор, и фиксируются записывающим устройством. Эта машина, "Бетамакс", в отеле единственная - в целях экономии места и расходных средств.
- Внутри вот этого ящика все и записывается?
- Да. Тот же принцип, что у обычного магнитофона, в который вы вставляете кассеты с музыкой.
- Я предпочитаю пластинки - мне нравится, как они потрескивают.
Бьорн одну за другой осмотрел кассеты, стопкой лежавшие на столе, и спросил:
- А вчерашняя кассета внутри?
Директор кивнул. Бьорн уже протянул палец к кнопке "Play" на передней панели машины, но директор его опередил:
- Позвольте, я сам.
Послышался слабый гул, затем шорох пленки. На экране монитора появилось изображение.
Бьорн и директор сели к столу.
- Когда-нибудь так можно будет записывать и фильмы, - потрясенно вздохнув, прошептал Йохансен.
- Мог бы сказать и вслух - не такая уж дурацкая идея, - заметил комиссар.
В благоговейной тишине все трое смотрели на экран, завороженные гипнотизирующим зрелищем пустых коридоров, просторных холлов, бара, кухонь, даже крыши. В углу экрана мелькали цифры - дата, время и номер камеры. Но качество изображения оставляло желать лучшего.
- Думаю, телевидение может не бояться конкуренции, - подал голос Бьорн.
- Да, но долго ли?
Вопрос директора остался без ответа. Если бы не меняющиеся цифры таймера, отсчитывающего минуты и секунды, кадры ничем не отличались бы друг от друга.
- Два часа двадцать пять минут… Жертва только что вышла из своего номера.
- Должно быть, едет в лифте или спускается по лестнице, раз ее не видно.
Йохансен придвинул к себе стул и сел рядом с комиссаром. Внезапно на экране появился яркий блик и мгновенно исчез. Все обернулись. На пороге стояла Анжела с фотоаппаратом в руках.
- Простите…
Прошло еще десять минут, в течение которых никто не шелохнулся, а тишину нарушали лишь слабый шорох пленки и свистящее дыхание Бьорна. На экране по-прежнему виднелись пустые коридоры.
- Можно включить ускоренную перемотку, - предложил директор.
- Нет, - сказал комиссар.
- Очень странно, что мы ее ни разу не увидели, шеф.
- Слишком мало камер. Это все равно что охотиться на лося в тумане.
Медленно протянулись еще десять минут. Мужчины по-прежнему сидели без движения. Анжела убрала фотоаппарат и, не решаясь сесть, отошла к стене, чтобы лучше рассмотреть директора. Этот импозантный, невозмутимый человек произвел на нее впечатление.
- Смотрите! - неожиданно воскликнул Йохансен. - Вот она!
В самом деле, несмотря на слишком темное изображение, они различили белую фигуру, пересекавшую холл. Затем эта же фигура миновала несколько пустых коридоров. При каждой смене камер, когда фигура пропадала из виду, Бьорн вполголоса ругался сквозь зубы.
- Снова появилась! - вскричал Йохансен.
Белая фигура, похожая на призрак, возникла в конце очередного коридора. Полицейские неотрывно следили за ней, в то время как директор комментировал приблизительный маршрут. Через некоторое время он объявил, что "она" вошла в коридор, ведущий в сауну.
- Зажгла свет, - прошептал Йохансен.
Показался коридор, освещенный лампами, автоматически выключившимися через пару минут. Молодая женщина в халате стояла перед закрытой дверью сауны. Казалось, она не решается войти. Она уже повернулась, собираясь уходить, но тут дверь приоткрылась. Женщина вошла.
Анжела, зачарованная, как и все остальные, едва осмелилась прошептать:
- Это я.
Директор и Йохансен медленно повернулись к ней, как будто плохо расслышали. Только Бьорн по-прежнему не отрывал глаз от экрана.
- Два часа сорок пять минут, - сказал он.
- Может, перемотаем обратно, шеф?
- Но вроде бы эта лента только началась?
Вопрос Бьорна был адресован директору, который ответил утвердительно. Бьорн продолжал смотреть на экран.
Каждый думал о жертве, которая, очевидно, вошла в сауну до Анжелы. Но из-за смены камер они этого не увидели.
На экране замелькали пляшущие точки.
- Что такое? - с недовольством произнес Бьорн.
- Эта пленка такая чувствительная, иногда бывает что-то подобное, - ответил директор, которого, судя по всему, уже начал утомлять этот киносеанс.
Йохансен указал на клавишу перемотки. Бьорн кивнул. Помощник отмотал пленку в одну сторону, потом в другую. Нажал на кнопку "Play". Все зрители были явно удивлены, когда на экране появился прибывший утром отряд полицейских.
- Что это? - спросил Бьорн.
- Следующее утро… - проговорил Йохансен.
- Это я вижу. Где продолжение того, что происходило ночью?
- Инспектор, наверное, отмотал пленку слишком далеко, - предположил директор.
Йохансен снова потянулся к клавише перемотки.
- Там есть еще одна клавиша - медленной перемотки, когда вы видите смену кадров на экране, - сказал директор.
Бьорн резко нажал на указанную клавишу.
- Осторожнее, пожалуйста, оборудование совсем новое…
- Давайте я, шеф.
На экране появились полицейские, медленно шествующие по коридорам задом наперед.
Йохансен хихикнул.
- Тут тебе не цирк! - осадил Бьорн помощника.
Внезапно изображение исчезло, и из магнитофона донесся какой-то слабый свист.
- Выключите его, там какая-то неисправность! - Директор привстал. - Выключите!
Не дожидаясь, пока Йохансен исполнит его просьбу, директор сам нажал на кнопку "Stop", затем вынул кассету.
- Ну вот, я так и знал… Вы хоть представляете, сколько стоит такая кассета?..
Бьорн бросил на директора испепеляющий взгляд и забрал кассету. Магнитофон больше не издавал никаких звуков, и тишина была угнетающей. Бьорн коротко взглянул на Анжелу. В этом взгляде можно было прочесть: "Ты ведь не вышла из сауны сразу же - по крайней мере, мы этого не видели. Что там произошло, Анжела?" Она отвернулась. Бьорн тоже отвел глаза и устремил взгляд в пол. Внезапно, увидев стоявшую под столом корзину для бумаг, он склонился над ней и вытащил смятый ком магнитофонной ленты.
- Йохансен, давай-ка почини нам эту пленку.
- Но как?..
- По старинке, скотчем. А перематывать придется пальцем.
Йохансен с грехом пополам распутал скомканный клубок пленки, отрезал кусок, безнадежно смятый в гармошку, остальное склеил скотчем с той пленкой, что была в кассете, и с помощью указательного пальца замотал ее обратно.
- Ну что ж, теперь, может быть, что-то и увидим. Я вставляю кассету?
- Само собой, и поживее!
На экране вновь появился коридор перед входом в сауну. Через тридцать секунд показалась черноволосая девушка в расшитом блестками костюме мажоретки. Мужчины и Анжела были настолько поражены, что никто из них не произнес ни слова.
Мажоретка проскользнула в приоткрытую дверь. По экрану пошли красноватые полосы - только благодаря ним можно было догадаться о смене кадров.
- Адриана вошла в сауну в три часа ночи, - прошептал Бьорн.
Йохансен с изумлением взглянул на комиссара:
- Но ведь она вышла из своего номера в два двадцать пять, шеф! Что же она делала все это время?
- Об этом ты спросишь убийцу…
Анжела внезапно ощутила слабость. Ее как будто вновь окутало влажное тепло остывающей сауны. Пытаясь сохранять на лице невозмутимое выражение, она продолжала смотреть на закрытую дверь. Судя по тем кадрам, которые появлялись на экране после вклейки вырезанной пленки, Адриана вошла в сауну уже после нее.
Склонившись к экрану, Бьорн пытался разобрать показания таймера, но это было невозможно. Он закрыл блокнот. Полосы замелькали чаще. Судя по всему, вклеенная часть пленки подходила к концу. Изображение дергалось, то и дело менялась контрастность.
- Стоп! - громко сказал Бьорн.
Йохансен вскочил и нажал на кнопку "Pause". Несмотря на полосы, пересекавшие экран, можно было различить уже другую фигуру в костюме мажоретки, в другой обстановке.
- Это ресторан, - сказал директор.
Охваченный волнением и любопытством, он тоже подался к экрану. Бьорн откинулся на спинку кресла:
- Нам везет… Здесь тоже можно разобрать время… Три часа ночи.
- Три часа пять минут, шеф, - поправил Йохансен. - Может быть, это Жозетта… Она вышла из своего номера как раз десять минут назад. Если она забрела в ресторан, то, возможно, потому, что заблудилась…
- Faen! - прорычал Бьорн.
Пленка снова оборвалась. Бьорн повернулся так резко, что кресло под ним затрещало.
- Так, ладно. Йохансен, забирай магнитофон.
- Но что мне с ним делать?
- Делай с ним что хочешь, просмотри запись хоть сто раз подряд, кадр за кадром, но выясни, кто эта вторая мажоретка. Составь отчет по минутам: маршруты, номера камер, время - там, где можно его разглядеть… Когда у нас будет четкая картина всех перемещений этой ночью, тогда, возможно, что-то и выяснится…
- Хорошо.
Бьорн поднялся и взглянул на часы.
- Ты не хочешь снова допросить Жозетту, шеф? - спросил Йохансен.
- Завтра. Пусть еще помаринуется.
Комиссар вышел. Анжела последовала за ним и в коридоре спросила:
- Я могу идти к себе?
Бьорн, обернувшись наполовину, ответил:
- Нет, Анжела, немного позже.
Глава 13
Возвышавшаяся над неподвижными льдами фьорда старинная крепость, издавна защищавшая Осло, полнилась непривычными звуками - взрывами девичьего смеха.
По крепостным стенам прогуливались группки мажореток в сопровождении продрогших тренеров. У тех и у других лица были закрыты шарфом или поднятым меховым воротником. Экскурсия подходила к концу. Напоследок все остановились на смотровой площадке, откуда открывался панорамный вид на набережную и гавани. Однако в сумерках можно было разглядеть лишь темную полосу воды, оставшуюся после прохода ледокола, и огоньки снующих по ней катеров.
Вдоль узких улиц тянулись цепочки фонарей. Туристов в это время года было мало. Здесь, в крепости, единственным живым существом кроме них был вооруженный гвардеец в униформе, регулярно обходивший дозором центральную аллею и вымощенный брусчаткой двор.
Столпившись у ворот, десятка два мажореток хихикали, глядя на его маневры. Повинуясь какому-то внутреннему распорядку, часовой регулярно вскидывал оружие вверх, и в стенах крепости эхом повторялись резкий скрип кожи и бряцание металла; затем, шесть раз ударив прикладом в землю, он строевым шагом обходил двор, безупречно оттягивая мысок. Оказавшись перед подъемной решеткой, зубья которой нависали над узким проходом, он делал полуоборот и тем же шагом углублялся в заснеженную аллею.
- Кто-нибудь из вас так может? - спросила одна из мажореток.
Остальные закивали, одновременно представляя себе строевой шаг гвардейца.
- Ничего сложного, - заявила хрупкая непоседливая брюнетка.
Слегка склонив голову набок, она смотрела на подруг, словно ожидая команды.
- Это пара пустяков.
- Ну попробуй, раз ты первая сказала…
Азиатские девушки хлопали ладонями себя по груди, демонстрируя готовность повторить проход гвардейца.
- Жозетта, попробуй и ты!
Предводительница французской команды рассеянно смотрела на горизонт, как будто ее все это не касалось. Затем она перевела взгляд на часового, стоически продолжавшего свои маневры.
- Почему все время я?
- Ну тебе же это нравится…
- Ты никогда не боялась…
Подошла другая группка девушек. Несколько минут все возбужденно переговаривались сразу на многих языках. Наконец каждая команда выбрала свою представительницу, и импровизированное соревнование "часовых" началось.
Одна за другой мажоретки доходили строевым шагом до деревянной будки часового и, остановившись перед бравым норвежцем, приветственно улыбались. Но тот, по примеру своих лондонских собратьев, оставался совершенно бесстрастным, словно был высечен из мрамора. Жозетта даже дважды повторила упражнение. Все новые и новые мажоретки, охваченные духом соревнования, следовали примеру своих "первопроходцев". Русские девушки, вдохновившись военной хореографией, даже пели на ходу какую-то мелодию. Испанки звонко щелкали пальцами в такт шагам. Итальянки, оставшиеся без капитана, маршировали, скорбно склонив головы, словно под звуки похоронного марша. Азиатки, напротив, широко улыбались, соблазнительно поводя плечами и пожирая глазами молодого норвежца.
Уставшие и раздраженные тренеры с трудом передвигали ноги в глубоком снегу, доходившем по середины икр. Наконец они увидели следы своих подопечных - сначала беспорядочные, потом все более четкие и ровные. Что бы ни было тому причиной, тренеры видели перед собой наглядную картину рождения порядка из хаоса. По следам они вышли к воротам, ведущим во внутренний двор крепости. Ворота немного возвышались над пространством двора.
Во дворе целая армия мажореток маршировала ровными рядами друг за другом, со всех сторон окружая часового, словно почетный эскорт на военном параде. Некоторые напевали вполголоса какую-то ритмичную мелодию, чтобы не сбиться с ноги. Со стороны эта мозаика из человеческих фигур казалась каким-то заведенным гигантским механизмом - такое ощущение усиливалось от негромкого гула поющих голосов. Двигавшийся в центре часовой был невозмутим. Кажется, еще никогда шаг его не был настолько близок к совершенству - все в нем было устремлено вперед и вверх.
Ритмичный топот усилился. В стенах крепости как будто стало жарче от этого массового упорядоченного движения. Поневоле завороженные этим зрелищем, тренеры наблюдали за ним, позабыв о холоде, еще усилившемся с наступлением темноты.
Имир, спрятавшийся за выступом стены, видел все с самого начала. Через какое-то время это необычное дефиле захватило его настолько, что он вышел из укрытия, даже не отдавая себе в этом отчета.
Словно лис, пробравшийся в курятник, он крался вдоль стены, приглушенно смеясь сквозь зубы, несмотря на мелкий снег, иголками коловший лицо и засыпавший голову и плечи. Затем, разбежавшись и размахивая руками, проехал несколько метров по скользкой брусчатке. При виде Имира мажоретки с восторгом закричали и, бросившись к нему, окружили его со всех сторон: их стайки образовали четыре больших неровных лепестка вокруг сердцевины, в которую превратился белокурый викинг. Лишь четыре тени продолжали маршировать возле часового, который, кажется, все-таки был слегка выведен из равновесия всеми этими событиями. Тренеры, в свою очередь, беспорядочной толпой устремились к подопечным, тогда как Имир продолжал смеяться, уже в полный голос, гордясь своей удачной шуткой. Наконец в сгустившемся сумраке вся огромная компания, усталая и довольная, направилась к автобусу.
Часовой некоторое время стоял неподвижно, глядя на истоптанный снег, затем снова вытянул ногу вперед и, отважно вскинув голову навстречу ледяному ветру, продолжил свой бесполезный дозор.
Тяготясь вынужденным бездельем, Анжела решила выйти подышать воздухом. Дойдя до автомобильной стоянки, она почувствовала себя одинокой и заброшенной, вернулась и села на ступеньки у входа в отель. Покрывавший их снег, утоптанный ногами постояльцев, казалось, был спаян с камнем в единое целое. Анжела думала, что через пару минут закоченеет, но ничего подобного не случилось. "Невероятно: прошло всего два дня - и я уже не чувствую холода!" Она собрала в ладонь немного снега. В сущности, ее уже почти ничего не удивляло в этом неожиданном путешествии. Поскольку здесь все не так, как в привычном для нее мире, то вполне естественно, что она и чувствует себя по-другому. Но исцеление это или ухудшение?.. Предпочла бы она страдать от холода, как раньше, или наслаждаться, как сейчас, его укусами?.. Так ли уж несовместимы жар и холод? Горячий пар, заполнявший сауну, был так похож на морозный пар холодильника…
Ладонь обжигало холодом - это было болезненное и одновременно приятное ощущение. Наконец Анжела разжала пальцы и стряхнула полурастаявший снег, стараясь больше ни о чем не думать. Потом наскребла еще снега, слепила плотный снежок и бросила его в темноту.
Ей вспомнились зимние баталии времен ее детства. Игра в снежки, штурм снежной крепости… Хохочущие лица и постоянные насмешки над ней… Что на самом деле чувствует несчастный снеговик, невозмутимо стоящий под шквалом снежков и смешков, перерастающих в крики?..
Анжела отряхнула руки, рассыпая крошечные поблескивающие кристаллики снега. Может быть, в них заключалась душа Кристаль?..
"Снег - это просто иллюзия. Невидимое покрывало, наброшенное мне на плечи ветром странствий. Дурной сон. Недолгое забытье. Я - мое собственное видение. Надо очнуться. Если я сейчас открою глаза, то увижу салон самолета, безмятежных пассажиров? Из динамиков зазвучит успокаивающий голос пилота? И получу ли я свой багаж сразу после приземления?.."
- Анжела!.. Анжела!
Бьорн звал ее, распахнув дверцу своего "мерседеса".
- Иду, комиссар!
Два мокрых отпечатка на ее джинсах повторяли форму ягодиц. Анжела ощутила некоторую неловкость и, спускаясь по ступенькам, машинально похлопала себя ниже спины, чтобы стряхнуть остатки снега. Но когда она спустилась, Бьорн жестом ее остановил:
- Завтра… Завтра поговорим!
С этими словами он захлопнул дверцу и так резко тронулся с места, что Анжела почувствовала себя не столько обиженной, сколько растерянной. Скорее даже - полной идиоткой.
Потом она снова села на ступеньки и подумала о недавно открывшихся удивительных совпадениях - о фотографии Бьорна, стоявшего перед церковью в ее родном городке, о брате-близнеце Имира и о своей собственной сестре-близняшке…