- Нам ехать всего час, около того, - говорит Стен Шёльд. - Раз Тереса пропала, мы делаем, что можем.
Малин переводит взгляд на Петера Шёльда.
Что я вижу в его лице? Страх? Скептицизм? Молчание.
- Так Тереса действительно твоя девушка?
- Да, - мгновенно отвечает Петер Шёльд, проводя узенькой ладонью по волосам.
Зак садится к столу с чашкой дымящегося кофе.
- Ты не больно-то часто с ней встречаешься, - говорит Стен Шёльд, обращаясь к сыну.
- А ты откуда знаешь? Она моя девушка.
- Ты заметил что-нибудь необычное, когда вы виделись в последний раз? - спрашивает Малин.
- Нет, а что, к примеру?
- Ты говорил, что вы познакомились на танцах. Таких танцев в природе не существует.
Глаза Петера Шёльда бегают, потом он переводит взгляд куда-то в небо.
- Ну ладно. Мы познакомились в городе. Просто я не хотел говорить, что я болтаюсь иногда в городе.
- Петер, но ведь тебе разрешается ездить в город!
- Разрешается? Обычно ты не так говоришь. Послушайте, я же вам сказал - она моя девушка. Но мы познакомились не так, как я рассказал поначалу. А все каникулы я провел на даче.
- Да, так и есть, - подтверждает Стен, вновь обретя уверенность.
- А нет ли у тебя какого-нибудь друга, с которым ты встречаешься, когда говоришь, что проводишь время с Тересой? - бросает Малин в лицо Петеру Шёльду.
- Какого такого друга?
- Сам расскажи.
- Мне нечего рассказывать.
- Точно? - переспрашивает Зак. - На сто процентов?
- К чему вы клоните? - спрашивает Стен Шёльд.
- Мне больше нечего сказать, - улыбается Петер Шёльд.
- А ты не знаешь, не встречалась ли Тереса с кем-то другим, когда говорила, что будет с тобой? - спрашивает Зак.
- Я же сказал - она моя девушка.
- Тебя не особо волнует ее исчезновение?
- Волнует. Я очень переживаю. Просто у меня это выражается по-другому.
- По-другому?
Петер Шёльд откидывается на стуле, убирает челку со лба.
"Ах ты, маленький негодник, - думает Малин. - Сколько тебе - четырнадцать? Пятнадцать? И уже такой… Хм, а какой?"
Его глаза. Малин смотрит в них и видит стыд, таящийся во взгляде. И страх. Тебя хочется обнять, но ты уже сделал это невозможным.
- А теперь ты расскажешь все, что может нас заинтересовать, - говорит Малин. - А не то…
- Эй, полегче, - вступает Стен Шёльд. - Вы подозреваете в чем-нибудь моего сына?
- А Натали Фальк? - продолжает Малин.
Петер Шёльд снова улыбается, что-то мысленно обсуждает сам с собой, потом произносит:
- Приятельница по школе, не более того. Мы увлекаемся одной и той же музыкой, все трое.
- Какой именно музыкой?
- Самой современной. Мне и правда больше нечего сказать. Мы можем идти?
- Тереса пропала. Девушку по имени Юсефин изнасиловали, - продолжает Малин. - Расскажи нам, что ты скрываешь. Прямо сейчас. Ты знаешь Юсефин?
- Не знаю я никакой Юсефин.
- Мой сын рассказал вам все, что знает, - говорит Стен Шёльд и встает. - Пошли, Петер.
- Он рассказал отнюдь не все, - возражает Зак.
Когда отец с сыном уходят, Зак и Малин садятся за свои рабочие столы.
- Он рассказал отнюдь не все, - повторяет Зак.
- Думаю, на его месте ты поступил бы точно так же.
- Ты считаешь, его смущало присутствие отца?
- Нет. Папаша знает своего сына. По-моему, он тоже не сильно заинтересован, чтобы Петер нам поведал что-то еще.
- Как ты думаешь, что ему известно?
- Он определенно что-то знает.
Мир подростков. Мир Туве. Она тоже поначалу не рассказывала Малин о Маркусе. Малин надеялась, что их жизни приблизятся друг к другу по мере того, как Туве растет, что точек пересечения станет больше. Получилось ли это? И да и нет.
Нет. Малин, не лги самой себе. Я не знаю, есть ли у Туве тайны от меня. Одному богу известно, раздражаю ли я ее. Иногда я почти вижу, как она презирает меня и ту жизнь, которую я веду.
Или это презрение таится во мне самой? Может быть, я сейчас сужу свою дочь слишком строго?
Наверняка так и есть.
Наверняка.
Свен Шёман сидит, скрючившись, на стуле во главе стола. Его морщинистые щеки раскраснелись от жары - и, возможно, очередной бессонной ночи.
Часы показывают 9.00.
В эту пятницу ежедневное утреннее совещание начинается вовремя.
Рядом с ним Вилли Андерссон из технического отдела.
Перед Андерссоном на столе стоит белый ноутбук Тересы Эккевед. Кабель подключения к Интернету безвольно свисает до пола, однако, похоже, компьютер готов открыть свои тайны.
Зак и Малин стоят за спиной у техника, глядя на экран, и Малин думает: он отлично поработал, что бы там ни обнаружилось.
- Ну? - произносит Зак.
- Она не так много пользовалась компьютером, - отвечает Вилли Андерссон. - Я не нашел никаких фотографий, только парочка школьных рефератов по биологии. Могу вас заверить, что они не представляют никакого интереса.
"Андерссон. В состоянии ли он определить, что имеет для нас интерес? - думает Малин. - Рефераты по биологии. Наверное, в состоянии".
- А что еще?
- Она регулярно очищала кэш-память, так что я не могу отследить, какие сайты в Интернете она посещала. Вероятно, информация хранится на жестком диске или ее можно получить с сервера интернет-провайдера, но на это нужно время.
- Много?
- Несколько недель. Удаленная из кэш-памяти информация превращается во фрагментарные следы на жестком диске. Нужно немало времени, чтобы собрать это в более-менее понятное целое. Кроме того, сейчас, в период отпусков, интернет-провайдеры не придут в восторг от запроса, требующего просмотреть учетные списки сервера.
- Но все-таки?
По голосу Вилли Андерссона Малин догадывается, что кое-что он все-таки обнаружил.
- Заглянув в обозреватель, я узнал, что у нее есть страничка на Facebook.
Вилли Андерссон открывает страницу.
Лицо Тересы Эккевед - невинное, но суровое.
Никаких записей. Всего несколько друзей: Петер Шёльд, Натали Фальк. Комментарии одного человека: Lovelygirl. Только ник.
"Привет, симпатяга!"
"Какая ты красивая!"
"Suck me".
- А можно выяснить, что это за Lovelygirl? - спрашивает Малин.
- Она зарегистрирована на сайте, но своей страницы у нее нет. Я могу связаться с создателями Facebook и узнать, выдают ли они информацию, которая может привести нас к ней.
- А еще? - Голос Свена звучит требовательно, но с некоторым облегчением.
Уже есть эта Lovelygirl, будет над чем поработать.
- У нее есть бесплатная почта на Yahoo, - продолжает Вилли Андерссон. - Но я не могу в нее войти.
- Yahoo реагирует быстрее, чем Facebook?
- Сомневаюсь. Свяжусь сегодня с обоими, вот и посмотрим.
- Свяжись, - говорит Свен. - И подчеркни срочность дела.
- А в MySpace? Или на YouTube?
Малин вспомнилось видео на YouTube, где девочку-подростка избивали и насиловали. Выяснилось, что над ней издевались ее лучшие друзья.
Петер Шёльд, Натали Фальк. Мучители?
- На MySpace ничего нет. На YouTube я не проверял, но могу поискать сегодня в течение дня.
- Поищи, - говорит Свен.
- А у Петера Шёльда и Натали Фальк тоже нет собственных страниц?
- Нет, насколько я могу судить, - говорит Вилли Андерссон и поднимается.
Тонкие бежевые брюки обвисают на его тощих ногах. Ему сорок, но выглядит он на все пятьдесят.
- Быстро сработал, - произносит Свен.
- Это очень просто. - Вилли Андерссон отключает компьютер и берет его под мышку. - Позвоню, - бросает он в дверях.
И вот его уже нет, только звук закрывшейся двери повисает в конференц-зале.
- А вы? Вы чем занимаетесь?
- Мы намерены проверить Бехзада Карами.
В помещении воцаряется тишина - совершенно особая, которую Малин хорошо знает и любит, - тишина в тот момент, когда разрозненные впечатления и ощущения собираются воедино, преобразуются в мысль, в новую версию, достойную отработки.
- Лесбиянки, - произносит Свен. - Не может ли наш случай иметь отношение к этой теме? Эта Lovelygirl в Facebook производит впечатление человека с иной ориентацией.
- А Натали Фальк достаточно мужеподобная, - откликается Зак.
Малин думает, что все это предрассудки, но в глубине души согласна с ним. Чувствует, что в воздухе повисла мысль.
- Элемент нетрадиционной ориентации может присутствовать. Возьмите на заметку, - советует Свен.
- Может быть, Натали Фальк знает, кто такая эта Lovelygirl? - высказывает предположение Малин.
- Нам пора к нашим насильникам, - говорит Зак и встает.
Судя по его взгляду, он предвкушает эту встречу.
Код.
Нам нужно обзавестись кодом к этому проклятому замку. На часах половина десятого. Они стоят в тени небольшой пристройки возле подъезда обшарпанного дома. Когда-то желтый кирпич фасада потемнел от времени и приобрел цвет охры, вокруг трава и клумбы, за которыми никто не ухаживает, окурки, пустые банки, зеленые осколки битых бутылок.
Малин видит свое отражение в темном стекле двери - лицо неестественно вытянутое, кожа блестящая.
Берга.
Они припарковали машину возле серого здания торгового центра. Приемная врача, маленький дежурный продуктовый магазин, пиццерия - и масса пустых помещений, листы фанеры там, где должны быть витрины.
Берга.
Всего несколько километров от центра города - и совершенно иной мир. Безработные. Иммигранты.
И как всегда: одинокие мамочки, которые пытаются воспитать своих детей приличными людьми - насколько у них хватает сил после работы, которая отнимает десять часов в день и приносит гроши.
Безотцовщина здесь - повседневная реальность.
Несмотря на лето, большинство обитателей Берги наверняка остались в городе.
За два дома от того места, где они стоят сейчас, Малин когда-то обнаружила своего одноклассника, умершего от передозировки. В маленькой однокомнатной квартирке на первом этаже - в том году она только начала работать в полиции Линчёпинга, закончив полицейскую академию и вместе с Туве вернувшись сюда.
Из квартиры стал просачиваться запах, и соседи вызвали полицию. Она и еще один коллега выехали на место - бывший одноклассник лежал на полу у кровати, среди чудовищного беспорядка, вонь стояла невыносимая. Его тело наверняка было распухшим, но к моменту обнаружения казалось маленьким и сморщенным.
Йимми Свеннссон - его фамилия писалась с двумя "н" в середине вместо обычного одного. Когда-то он был любимцем всех девушек в школе, а под конец стал героинистом, умершим от передозировки.
Чем пахнет теперь?
Подпаленным летом.
- Что будем делать с дверью, Малин?
- Подождем, пока кто-нибудь пройдет.
- Ты что, серьезно?
- Я пошутила, Зак. Это утренняя шутка, - усмехается Малин, вынимает из кармана связку ключей, вставляет отмычку в замок, поворачивает… - Тут простые замки.
Зак смотрит на нее с восхищением.
- Должен признать, Форс, что в этом деле тебе нет равных.
В подъезде пахнет плесенью, зеленые стены давно ждут покраски. Лифта нет.
Запыхавшись, они поднимаются на третий этаж.
- Наверняка дрыхнет, - говорит Зак, нажимая на звонок у двери Бехзада Карами.
Они звонят еще и еще раз.
Малин набирает мобильный номер Карами - стационарный телефон на его имя не зарегистрирован.
В квартире должен стоять жуткий трезвон.
Она была пьяна до бесчувствия.
Наконец в телефонной трубке раздается голос; в нем слышен едва уловимый акцент, хотя Карами переехал в Швецию в возрасте всего восьми лет.
- Ты знаешь, сколько сейчас времени, свинья вонючая?
- Малин Форс, полиция. Если ты откроешь дверь, звонки прекратятся.
Палец Зака все еще на кнопке.
- Что?
- Открой дверь. Мы стоим снаружи.
- Черт побери!
В трубке слышится шум движения - тело меняет положение в пространстве, затем шуршание за дверью. Палец Зака все давит кнопку; когда дверь приоткрывается, звонок становится еще громче.
- Доброе утро, Бехзад! Ты опять отличился, не правда ли? - отпустив наконец кнопку, говорит Зак.
Голос его полон презрения.
Лицо Бехзада Карами опухло от сна и, возможно, алкоголя, а то и еще чего-нибудь. Мощный торс, татуировки на груди, на шее ожерелье из звериных когтей и зубов. Ему девятнадцать лет, его огромный сияющий "БМВ" припаркован у торгового центра.
Но, с другой стороны…
Нарушив закон еще до совершеннолетия, он какое-то время провел в подростковом реабилитационном центре, но с тех пор ни разу не был судим. И мы не смогли доказать изнасилование - возможно, его "бизнес" процветает? "Откуда мне знать?" - думает Малин.
- Мы заходим, - говорит Зак.
И прежде чем Бехзад Карами успевает что-то возразить, полицейский отодвигает его плечом, проходит в коридор, а затем в единственную комнату.
Бехзад Карами в сомнениях.
Он уже имел дело с полицией, когда сидел в камере предварительного заключения, пока они разбирались, можно ли классифицировать их групповой секс с пьяной до бесчувствия Ловисой Ельмстедт как изнасилование или как грубое сексуальное использование.
Но дело расклеилось. Они утверждали, что она была согласна, а свидетели видели, как она танцевала с Бехзадом Карами и Али Шакбари на дискотеке, а потом совершенно добровольно ушла оттуда с ними, хотя уже тогда была настолько пьяна, что с трудом могла идти.
- Я смотрю, ты давно не прибирался, Бехзад? - усмехается Зак. - Хотя такому маменькиному сынку, как ты, это не дано - я имею в виду, самому поддерживать чистоту.
Бехзад Карами стоит спиной к Малин посреди комнаты. Вся его спина покрыта причудливой татуировкой, изображающей огнедышащего дракона.
- Я убираюсь, когда хочу, это не твое дело, греб…
- Ну, скажи, - шипит Зак. - А то руки чешутся. Давай, что ты хотел сказать!
- Зак, успокойся! Бехзад, сядь на кровать!
Выцветшие обои покрыты пятнами и следами от потушенных сигарет, на кровати рваная розовая простыня, опущенные жалюзи закрывают вид на крыши домов Берги. На стене огромный телевизор с плоским экраном. На полу большую часть пространства занимают музыкальный центр и колонки, и только кухонный уголок неестественно чист, словно им недавно пользовались и потом тщательно вымыли. Бехзад Карами садится на кровать, трет глаза, бормочет:
- Черт, не могли прийти попозже, какого рожна вам тут нужно?
- Вчера изнасиловали девушку. Ее нашли в парке Тредгордсфёренинген, - говорит Малин.
- Ты ничего об этом не знаешь? - спрашивает Зак.
И тут Бехзад Карами склоняет голову к зеленому линолеуму, медленно качает ею из сторону в сторону, бормочет:
- Мы не насиловали Ловису, и никого другого я тоже не насиловал, черт возьми. Поймите это. Когда вы наконец поймете?
В этом голосе вдруг появляется страх. За мышцами и татуировками проглядывает мальчик, но еще и мужчина, осужденный молвой маленького городка, мужчина, который стыдится, когда у него за спиной начинают перешептываться…
"Это он - тот, который изнасиловал…"
"Вот обезьяна! Все они такие, эти чертовы…"
- Где ты был позавчера ночью?
- У родителей. К нам приехали родственники из Ирана. Можете спросить их. Семь человек подтвердят, что я был там по меньшей мере до пяти утра.
- А после пяти?
- Пришел сюда, домой.
Юсефин ничего не помнит. На нее напали до или после кино?
- Ты пошел прямо сюда?
- Я же сказал.
- А почему мы должны тебе верить? - ухмыляется Зак, похлопывая Бехзада по голове.
- А Али? Тебе известно, что он делал вчера?
- Понятия не имею. Вы и к нему будете приставать?
Малин видит, как Зак опять выходит из себя и с трудом сдерживается, чтобы не накинуться на Бехзада Карами. Вместо этого он говорит громким голосом:
- Так ты не отправился после праздника в парк Тредгордсфёренинген? Чтобы спрятаться и подстеречь подходящую девушку?
Малин делает шаг назад, выходит в коридор. Заглядывает в кухонный уголок - совершенно иной мир по сравнению с квартирой в целом. Белые дверцы, хотя и потрепанные, блестят чистотой.
Она проводит рукой по мойке, нюхает. "Фейри" с запахом лимона. Открывает шкаф, видит запечатанную банку хлорки.
Слышит, как Зак бушует в комнате.
Ярость его наводит такой страх, что может вызвать признания - тогда, когда этого менее всего ожидаешь.
- Ты спятил, чертов легавый!
Зак выходит в коридор, видит Малин в кухонном уголке. Глаза его черны от злости.
- Мы закончили, - говорит он. - Или как?
- Не совсем, - возражает Малин и снова заходит в комнату.
Бехзад Карами сидит на краю кровати и злобно сопит.
- Кухня. Почему у тебя там такая чистота?
- Мама убиралась позавчера.
- Еще один вопрос: ты знаешь, где найти Али?
- Спросите в цветочном магазине его отца на Таннефорсвеген, называется "Интерфлора". Летом он помогает отцу.
Кондиционер в машине угрожающе шумит. Малин за рулем. Зак громко и весело подпевает хору, звуки которого заполняют салон машины.
Церковный хор города Сюндсвалля исполняет песни группы "АВВА".
"The winner takes it all…"
Когда Зак поет, голос его не кажется таким сиплым, как когда он говорит. Малин привыкла терпеливо переносить музыку - отчасти потому, что начала понимать преимущества хорового пения, но в основном потому, что видит, какие чудеса творит музыка с Заком, всего за несколько минут превращая его из разъяренного самца с адреналином в крови в поющего, довольного, уравновешенного человека.
Они едут в сторону Таннефорса. Проезжают мимо пустой площадки для скейтборда у парка Юханнеслунд, мимо пожелтевшей травы на маленьких забытых полях между рекой и высотными домами, через мост Браскенсбру и видят по левой стороне разноцветные заводские здания концерна "Сааб".
Самолетостроение. Строго говоря, оборонная промышленность. Но все же - большая гордость города.
"Потому что таков Линчёпинг, - думает Малин. - Гордый, самодовольный, желающий быть изысканным и особенным - маленькая благородная метрополия среди большого мира. Город с навязанной ему провинциальностью, провинциальный городишко с претензиями на величие, но лишенный индивидуальности и собственного стиля. Поэтому трудно представить себе более провинциальный город, чем Линчёпинг".
- О чем ты думаешь, Малин?
- О городе. Что он, в общем-то, ничего.
- Линчёпинг? А кто в этом сомневался?
Вопрос Зака еще висит в воздухе, как вдруг звонит мобильный телефон Малин, и сигнал отдается оглушительным эхом в салоне машины, ввинчивается в уши.
- Малин, я закончила. Проанализировала то, что врачи нашли в теле Юсефин Давидссон.
Голос Карин Юханнисон - холодный, не поддающийся жаре.
- Мы скоро приедем к тебе, - отвечает Малин. - Но сперва надо закончить одно дельце.