- Хорошо! - согласился он. - Устройся окончательно, займи прочное положение и тогда приходи. А то кто ты сейчас? Так что-то… - И папаша повертел пальцами, желая наглядно изобразить неопределенность положения Линнея.
Мореус даже согласился ссудить Линнея деньгами для заграничной поездки. Подсчитав свои сбережения да прибавив к ним деньги будущего тестя, Линней увидел, что его состояние равняется почти сотне золотых.
"Хватит!" - решил он и побежал заказывать себе жениховские помочи. Таков был тогда обычай в Швеции.
Это были замечательные помочи! Две шелковые ленты розового и белого цвета, с вытканными на них именами "Карл Линнеус" и "Сара-Лиза Мореус". Эти помочи и сейчас целы: их можно видеть в витрине Линнеевского музея в Упсале.
С сотней золотых в кармане Линней простился с невестой и будущим тестем и отправился за границу - завоевывать себе диплом, положение в свете и руку Сары-Лизы.
2
Бургомистр города Гамбурга очень гордился своим музейчиком. Особенной гордостью мингера Андерсона была гидра с семью головами и семью отдельными шеями. У нее не было, правда, ни крыльев, ни плавников, но зато имелись две ноги, на которых и стояло змеиное туловище чудовища.
- Хе-хе… Вот это редкость! - восклицал бургомистр при всяком удобном и неудобном случае. - Эта гидра не описана даже в книге Геснера, это единственный экземпляр в мире. Уникум! Раритет!
- А она настоящая? - осторожно спрашивал зритель.
- Настоящая? А какая же она еще может быть? - кипятился бургомистр. - Да вы знаете ли, что я купил ее у того самого моряка, который ее убил! Он только чудом жив остался, он…
И тут бургомистр принимался рассказывать, где и как добыл отважный моряк это чудовище - семиголовую гидру.
Бургомистр немного фантазировал: гидру он купил не у моряка, а у одного из аптекарей, тех самых, которых Геснер столь неуважительно назвал в своей книге "бродягами".
Все шло хорошо. И вдруг в музейчик бургомистра заглянул заезжий швед. Он посмотрел на гидру, улыбнулся, потрогал ее и захохотал уже без всяких церемоний.
- Это гидра?.. Ох-хо-хо!.. Гидра!.. - покатывался заезжий швед. - Ох! Да хотите, я вам гидру с десятью головами сработаю? - обратился он к бургомистру, стоявшему вытаращив глаза. - Это - подделка. Да еще и грубая.
- Моя гидра - подделка? Вздор! - И бургомистр покраснел так, что швед попятился. - Подделка! Да я…
Бургомистр задохнулся. Он не мог выговорить ни одного слова, а только раскрывал рот, как рыба, выброшенная на берег.
- Я врач и могу пустить вам кровь, - любезно предложил швед. - Вы полнокровны, а шея у вас коротковата. Давайте…
- Гррр… - услышал он в ответ.
Швед поспешно ретировался. Выбежав на улицу, Линней - это был он - призадумался. Бургомистр так рассердился, что мог сделать много неприятного иностранцу.
"Нужно уезжать", - решил Линней и недолго думая сел на корабль, отправлявшийся в Амстердам.
Не задерживаясь в Амстердаме, он поехал в городишко Гердервик, где был небольшой университет.
Получить ученую степень доктора в маленьком университете, понятно, легче, чем в большом. Здесь профессора не избалованы заезжими иностранцами, торжества по присуждению степени редки. Линней правильно учел все это и, представив диссертацию под названием "О лихорадке", получил степень доктора медицины.
Плата за диплом так опустошила и без того тощий кошелек Линнея, что молодой доктор сел было на мель. Тут встретился ему один из его товарищей, некий Шольберг. Он ссудил Карлу некоторую сумму, и на эти деньги Линней добрался до Лейдена. Здесь жил известный ботаник Гроновиус.
- Я принес вам рукопись моего труда "Система природы", - сказал Линней, низко кланяясь ученому. - Будьте милостивы, прочитайте ее.
- Угу… - буркнул ученый, хорошо знавший, как нужно держать себя с молодежью. - Сейчас я очень занят, но как только освобожусь, то… Зайдите через неделю.
Конечно, как только Линней ушел, Гроновиус развернул рукопись: старик был очень любопытен. Первое время он никак не мог понять, о чем идет речь. Но чем дальше читал, тем больше поражался.
- Изумительно! Грандиозно! - восклицал он на латинском языке.
Рукопись Линнея содержала основы систематики растений, животных и минералов. В ней было всего несколько десятков страниц, но она содержала описания родов; животные и растения делились на группы, и все это было изложено ясно, четко и понятно.
- Я издаю ваш труд за свой счет! - заявил Гроновиус Линнею через неделю. - Это событие в науке!
Старому ботанику было лестно принять участие в "великом труде" хотя бы в качестве издателя. Ведь это звучало так громко и почтенно: "Издано иждивением Гроновиуса". А Линнею всякий издатель был хорош, лишь бы издал. Они ударили по рукам.
- Вам необходимо съездить к доктору Бургаву, - сказал Гроновиус Линнею. - Это - голова!
- Доктор не может принять вас, - услышал Линней, протолкавшись в приемной знаменитого ученого - врача и химика чуть ли не полдня.
- Что ж, - утешал огорченного шведа кто-то из посетителей, - не забывайте, что русский царь Петр и тот прождал доктора несколько часов. Царь!
- Но он не был ботаником, - проворчал Линней, с трудом пробираясь к выходу: так много народу толпилось в приемной.
- Пошли ему свое сочинение, - надоумил Линнея приятель. - Может быть, и клюнет.
Сочинение было отослано с такой почтительной надписью, что даже Бургав должен был расчувствоваться. Впрочем, Линней надеялся не столько на надпись, сколько на содержание книги. Он не ошибся: шестидесятисемилетний старик Бургав, проглядев книгу, пришел в восторг. Линней был принят.
- Оставайтесь здесь, - сказал ученый Линнею. - Будем вместе работать.
Но старик ни словом не намекнул на то, что даст Линнею комнату и стол. А у того последние золотые подходили к концу.
- Мне нужно съездить в Амстердам, - дипломатично ответил Линней и, выпросив у Бургава несколько рекомендательных писем, покинул Лейден.
Книга, которой Линней так растрогал Бургава, была очень тонка: всего тринадцать страниц, правда, форматом в лист (нечто вроде толстой газеты).
Это было первое издание "Системы природы" (1735): в форме таблиц Линней дал здесь классификацию и короткие описания минералов, растений и животных.
В Амстердаме в те времена жил профессор Бурманн. Когда Линней явился к нему, тот был занял разборкой огромного гербария, собранного на острове Цейлон. Бурманн совсем запутался в незнакомых ему растениях, и вдруг…
"Само небо послало его мне, - обрадовался профессор. - Только бы удалось приручить его".
Он очень любезно встретил Линнея и пригласил его на чашку кофе. И едва увидел, с какой жадностью гость глотал кофе и бутерброды, как успокоился.
"Его карман так же пуст, как и желудок, - подумал Бурманн. - Он будет моим".
- Вы остановились где-нибудь? - любезно спросил он Линнея.
- М-м-м… - замялся тот.
- Мой дом к вашим услугам. Будьте моим гостем! Поверьте, это такая честь для меня, такая честь…
- Я вам очень благодарен, - ответил Линней, не знавший, куда ему деваться на ночь.
Вот тут-то и появился цейлонский гербарий. Линней с радостью принялся за работу. Столько растений, и все их нужно классифицировать! Это ли не счастье?
Линней зажился у Бурманна. Он не только помогал профессору в разборке цейлонских растений, но успел написать две книги, в которых развернул свои таланты систематика. В них же он наглядно показал, что систематики вовсе уж не такие узкие люди, как обычно думают профаны.
Первая книга называлась "Основания ботаники". В ней было триста шестьдесят пять параграфов, а в этих параграфах изложена ботаника как наука. Тут были и описания растений, и описания частей растений, описание цветка, советы, как определять растения, составлять гербарий, и многое другое.
Вторая книга называлась "Ботаническая библиотека": это был список книг по ботанике.
В этой книге Линней занялся классификацией, но не книг, не растений, а авторов. Тут значились и "отцы ботаники" - исследователи, положившие начало сбору и изучению растений, и "писатели", то есть описывавшие растения без всякой системы, и "любопытные", писавшие о редких растениях. Был отдел, называвшийся "анормальные". В него попали ботаники, которых даже Линней при всех его талантах классификатора не знал, куда отнести: так бестолково они писали. Были "иконографы" (ботаники, делавшие рисунки растений), "комментаторы" (ботаники, писавшие примечания к книгам "отцов"), "называтели" (ботаники, дающие названия растениям), были… много всяких подразделений придумал Линней. Любитель классифицировать придумал для ботаников и иную классификацию - по чинам. Себя он отнес к генералам: так появился новый чин, не предусмотренный табелью о рангах и чинах, - "генерал от ботаники". Впрочем, там же были и полковники, и капитаны, и даже унтер-офицеры.
К тому времени, когда цейлонский гербарий был приведен в порядок, Линней завел еще одно очень полезное знакомство. Бургав рекомендовал его бургомистру Амстердама Клиффорду. Клиффорд заехал как-то к Бургаву посоветоваться насчет своего здоровья, а тот, желая удружить Линнею, дал совет:
- Вам нужно иметь постоянного врача. Нужно, чтобы он тщательно следил за вашей диетой.
- Я и рад бы, да кого взять? - ответил Клиффорд, очень любивший вкусно и плотно поесть, а потому часто страдавший коликами.
- У меня есть для вас врач. Замечательный врач… К тому же он ботаник, - улыбнулся Бургав.
- Ботаник?
- Ну да. И дельный ботаник. Он будет знаменитостью!
Клиффорд был страстным любителем растений, садоводом и владельцем замечательного сада. В своем саду он собрал растения изо всех стран. Большие шкафы были набиты папками огромного гербария. Ведь в те времена Голландия была сильной и торговой страной, голландский флаг развевался от ветров всех морей, и голландские корабли можно было видеть не только во всех гаванях и бухтах, но даже в таких заливчиках тропических морей, которые и названия еще не имели. Бургомистр Амстердама широко пользовался своим положением и связями: ему доставляли растения отовсюду.
- Приезжайте ко мне с Линнеем, - пригласил Клиффорд Бурманна.
Линней не осрамил своего покровителя Бургава. Едва он вошел в оранжерею, где были собраны растения Южной Африки, как названия посыпались, словно спелые яблоки с дерева.
- А вот это новое, это еще не описанное, это…
Клиффорд был поражен: такого знатока растений он еще не встречал.
В библиотеке Клиффорда Бурманн увидел дорогую книгу "Естественная история Ямайки". Он так и впился в нее глазами. Клиффорд заметил это и не замедлил с выводом.
- А ведь хорошая книга, - сказал он, поддразнивая Бурманна. - Какие рисунки!
- Угу…
- Хотите, я променяю вам ее? У меня их две.
- На что?
- На… Линнея.
Бурманн сильно удивился. Менять книгу на… человека, да еще - иностранца!
- Мне нужен домашний врач и ботаник сразу, - засмеялся Клиффорд. - Бургав рекомендовал мне на эту должность Линнея.
Тысячу гульденов и полное содержание - вот что получил Линней от Клиффорда. Он чуть не запрыгал от радости. Какая библиотека, какие гербарии, сколько живых растений!
Работа началась. Сегодня Линней изучал флору Индии, завтра - Ост-Индии, послезавтра - Вест-Индии. А потом, покончив со всеми Индиями, занялся Южной Африкой, а там и Мадагаскаром. Всюду было множество новых, еще неизвестных науке растений. Линней частенько мучился, стараясь придумать новое название для растения: нелегко каждый день давать десятки новых имен!
- Нужно бы североамериканских растений раздобыть, - сказал Линней Клиффорду. - У вас их совсем мало, а в Англии, говорят, кое-что есть.
- За чем же дело?.. - И Клиффорд полез за деньгами.
Линней отбыл в Англию, набив себе карманы рекомендательными письмами. Его предупредили, что в этой чопорной стране без рекомендательного письма шагу не ступишь.
- Я ваш ученик, - услышал он, едва ступив на землю Англии. Слова эти принадлежали доктору Шоу, путешественнику по Африке.
- Мой ученик? Простите, но я гораздо моложе вас.
- Я читал вашу "Систему природы". Она многому научила меня.
Линней обрадовался: его знают даже в Англии! Увы, одна ласточка весны не делает, а Шоу оказался именно этой единственной ласточкой.
"Линней, податель сего письма, есть единственный человек, достойный тебя видеть, единственный достойный быть видимым тобой. Кто увидит вас вместе, увидит двух таких людей, подобных которым едва ли еще раз произведет природа", - так писал Бургав мистеру Слону, знаменитому ботанику и путешественнику, в рекомендательном письме.
Бургав немножко просчитался. Он хотел заинтересовать Слона Линнеем - и пересолил.
Прочитав письмо, Слон рассердился:
- Как? Этот мальчишка-швед равен мне?.. Мне, Слону? - И он так холодно принял Линнея, что тот совсем растерялся.
Другой ученый-англичанин, Диллениус, большой знаток мхов, оказался еще холоднее.
- Открытие какое сделал! - ворчал он. - Тычинки и пестики… Все это мальчишество. Сегодня один кричит о тычинках, завтра другой - о листьях. Кого же слушать?
Лондон встретил Линнея холодно, но все же он ухитрился раздобыть кое-какие американские растения для сада Клиффорда.
Два года пролетели, как сон. Но след от них остался, и не маленький: несколько книг. Из них самой лучшей была "Сад Клиффорда", содержавшая описания растений из сада бургомистра. Конечно, Клиффорд не пожалел денег и снабдил книгу великолепными рисунками: таких до тех пор никто никогда не видел.
Южноамериканский жук-геркулес, самец и самка. Назван и описан Линнеем (натуральная величина).
…Хорошо жилось Линнею в Голландии. Его очень уважали, его любили, за ним толпой ходили почитатели, а иногда и просто ротозеи. Но климат Голландии оказался для него неподходящим, и он решил уехать. Может быть, он и пожил бы еще годик в Голландии, но его отъезд ускорило одно пренеприятное обстоятельство.
Как-то вечером Линней, после утомительного перехода по темным улицам, добрался до дому.
Едва он вошел к себе в комнату, как увидел на столе посылку и письмо. Он вскрыл письмо, поглядывая на посылку: в ней были растения, и, наверно, преинтересные.
Содержание письма оказалось таким, что Линней забыл о посылке и растениях.
За его невестой ухаживал другой! У него хотели отнять Сару-Лизу!
"Нужно ехать домой!"
Линней призадумался. Он крепко любил Сару-Лизу, сильно скучал о ней и очень боялся потерять ее. Но… будет ли еще когда-нибудь случай побывать во Франции, посмотреть растения в Парижском ботаническом саду?
"Я поеду домой через Францию, - решил он. - А ей напишу!"
Начались проводы и прощания. Друзей за эти годы у Линнея развелось столько, что прощание с ними заняло немало времени.
Трогательно простился Линней со стариком Бургавом, умиравшим от водянки.
В Париже Линней раньше всего поспешил в ботанический сад. Запыхавшись, он вбежал в оранжерею, где профессор ботаники Жюссье как раз показывал студентам различные тропические растения. Профессор стоял и глубокомысленно глядел на какой-то кустик.
- Это… это… - мялся он, пытаясь определить растение, названия которого не знал.
- Это растение американское, - раздался голос.
Жюссье оглянулся. Сзади него стоял невысокого роста человек, по одежде иностранец.
- Вы - Линней! - воскликнул Жюссье.
- Именно, - ответил с поклоном тот.
Вот это была встреча, это была рекомендация!
У Жюссье был брат, тоже ботаник. Они оба очень сдружились с Линнеем, и тот не остался неблагодарным: назвал в честь Жюссье род растения, посвятил им несколько книг. Но остальные французы-натуралисты были холодноваты. Правда, с их уст не сходили "знаменитый", "мэтр" и прочие громкие слова, - правда, Линнея тотчас же избрали членом-корреспондентом Парижской Академии, но…
- Это какой-то анархист, - шептали друг другу на ухо ученые. - Вся его заслуга в том, что он старается изо всех сил запутать ботанику. Новую систему выдумал, словно старые уж так плохи.
- Это он по молодости…
- Ах, месье Линней! - рассыпались они перед ним через минуту.