- Вы поделились этой информацией с британскими коллегами?
Моне покачал головой.
- Предположим, вы найдете способ передать партию оружия людям из Бригады Освобождения Ольстера. Предположим, вы, используя свои контакты в банковском сообществе, сможете профинансировать еще более крупную сделку на благоприятных для покупателя условиях…
- Думаю, это было бы нетрудно устроить, - кивнул Моне.
- Очень хорошо, - сказал Директор. - Прошу голосовать. Те, кто согласен с возможностью разработки контактов с Бригадой Освобождения Ольстера, пусть скажут "да".
"За" высказались единогласно.
- Еще вопросы, прежде чем мы перейдем к следующему пункту повестки дня?
Снова заговорил Моне.
- Вы не могли бы рассказать нам, как продвигается дело Ахмеда Хусейна?
Ахмед Хусейн был руководителем мусульманской фундаменталистской группировки "Хамас" и организатором серии взрывов в Тель-Авиве и Иерусалиме. Моссад жаждал его крови, но Моне пока не принял окончательного решения и не отдал своим людям приказ на уничтожения врага. В сентябре 1997 Моссад уже пытался убить в Аммане одного из лидеров "Хамаса", Халеда Мешаля. Покушение провалилось, два израильских агента попали в руки иорданской полиции. Не желая рисковать репутацией своего ведомства, Моне обратился к Обществу с просьбой ликвидировать Ахмеда Хусейна.
- Я отдал соответствующее поручение тому же оперативнику, который выполнил контракты по Колину Ярдли и Эрику Штолтенбергу после того случая с рейсом "Трансатлантик". Он готов отправиться в Каир, и я надеюсь, что через несколько дней Ахмед Хусейн перестанет быть причиной вашего беспокойства.
- Отлично, - сказал Моне. - Имеющаяся в нашем распоряжении информация указывает на то, что ближневосточный мирный процесс вряд ли переживет еще один серьезный удар. В случае успеха операции, оккупированные территории взорвутся. Арафату не останется ничего другого, как выйти из переговоров. Думаю, к концу зимы обо всем этом урегулировании останется лишь недобрая память.
Сдержанные аплодисменты.
- Следующий пункт нашего заседания - поддержание конфликта между Индией и Пакистаном, - заглянув в бумаги, сообщил Директор. - У пакистанцев возникли некоторые проблемы с ракетами средней дальности, и они обратились к нам за помощью.
Заседание закончилось уже на рассвете. Член совета с кодовым именем Пикассо ехал в своем "рейнджровере" по уныло-однообразной, окрашенной в розовый цвет пустыне, отделяющий горы Атлас от Марракеша. Пикассо въехал в Марокко по фальшивому паспорту, выданному на имя Лизы Бэнкрофт. Настоящий паспорт лежал в сейфе номера пятизвездочного отеля "Мамуния". Войдя в комнату, она набрала шифр, и дверца моментально открылась. Внутри лежали паспорт, деньги и украшения. До рейса оставалось еще шесть часов - вполне достаточно времени, чтобы принять ванну и соснуть часок-другой. Пикассо достала вещи из сейфа, разделась и легла на кровать. Потом открыла паспорт и посмотрела на фотографию.
Смешно, подумала она. У нас с Пикассо так мало общего.
Глава седьмая
Шелтер-Айленд, Нью-Йорк
Передовой отряд Белого дома прибыл в субботу утром и сразу же занял все наличные номера в "Мэнхенсет Инн", похожем на свадебный торт викторианском отеле с видом на бухту Деринг. Джейка Эшкрофта, прожженного банкира-инвестора, купившего отель с годичным бонусом, вежливо попросили держать язык за зубами. Визит президента, объяснили ему люди из администрации, носит чисто приватный характер, и глава государства не хочет привлекать к нему излишнего внимания. Но Шелтер-Айленд, как ни крути, все-таки остров, а у островитян особый аппетит на сплетни, так что к ланчу половина населения уже знала, что городок посетит сам президент.
Прошло еще немного времени, и Джеку Эшкрофту начало казаться, что он попал в кошмар. Дорогая его сердцу гостиница оказалась перевернутой с ног на голову и вывернутой наизнанку. Обеденный зал, отмеченный в свое время специальной премией, превратился в нечто, обозванное "информационным центром". Чудесные дубовые столы уступили место ужасным банкетным, отделанным к тому же белым пластиком. Команда телефонистов, присланных телефонной компанией, провела пятьдесят временных линий. Другая команда опустошила каминную гостиную и устроила в ней теле- и радиоцентр. Через роскошные холлы пролегли похожие на змей толстые кабели, а переднюю лужайку изуродовала тарелка спутниковой антенны.
Ближе к вечеру появились телевизионщики - из Нью-Йорка и Вашингтона. И такое зло взяло Джека Эшкрофта, что он удалился в свой кабинет и остался там, приняв позу йоги и повторяя про себя Молитву о ниспослании покоя. Он не желал больше их видеть. Раздраженных продюсеров с затуманенными глазами. Смахивающих на рыбаков из Гринпорта операторов - толстых, бородатых, одетых в обноски, которыми побрезговала бы и Армия Спасения. И все они ночь напролет дулись в покер и лакали пиво.
С первым светом дня по острову рассыпались агенты секретной службы. На паромной переправе и всех ведущих к Кэннон-Пойнту дорогах появились контрольно-пропускные пункты. На крыше старого дома заняли позиции снайперы, а по широким лужайкам зашныряли, распугивая белок и прочую живность, немецкие овчарки-нюхачи, натасканные на поиск взрывчатки. Пристань бухты Коклс подверглась нападению пиратов, выдававших себя за телерепортеров и захвативших все суда, какие только оказались на месте. Цены моментально взлетели до небес. Бригаде Си-Эн-Эн пришлось довольствоваться двенадцатифутовым "зодиаком" с незаделанной дыркой в днище, за который они выложили сумасшедшую сумму - 500 (пятьсот) долларов. Наблюдение за проливом вели два катера береговой охраны. В половине десятого к отелю "Мэнхетсет Инн" подъехал чартерный автобус с пресс-корпусом Белого дома. Репортеры ринулись в и без того разграбленную столовую Джека Эшкрофта, как толпа беженцев в регистрационный центр.
В общем, все было так, как и должно быть, когда в начале одиннадцатого шум рассекающих воздух лопастей заставил всех повернуться в направлении залива Пеконик. Небо с утра хмурилось и угрожало дождем, но потом тучи рассеялись, и восточная окраина Лонг-Айленда засверкала под яркими лучами зимнего солнца. Над Чекит-Пойнт захлопал на ветру американский флаг. Громадный баннер со словами ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ПРЕЗИДЕНТ БЕКУИТ украшал крышу яхт-клуба, так что находившиеся на борту пролетевшего вертолета без труда прочитали приветствие. Толпы островитян растянулись вдоль Шор-роуд, а школьный оркестр исполнил - не совсем гладко, но с большим воодушевлением - "Салют Командиру".
Борт номер Один прошел над Нассау-Пойнт и Грейт-Хог-Нек и, развернувшись на небольшой высоте над водами залива Саутхолд, устремился к Конклин-Пойнт. Первой зависший над Шелтер-Айленд президентский вертолет увидела толпа на Шор-роуд. Облепившие катера и яхты операторы навели камеры на цель и начали снимать. Борт номер Один проплыл над бухтой Деринг и плавно опустился на лужайку Кэннон-Пойнт.
Дуглас вместе с Элизабет, Майклом и двумя гончими уже ждал гостя. Джеймс и Анна Бекуит сошли по короткому трапу - в загородных костюмах и темно-зеленых непромокаемых куртках.
Удостоверить прибытие высокого гостя была допущена небольшая группа репортеров, так называемый ближний пул.
- Почему вы здесь? - крикнул, перекрывая затихающий шум двигателей, корреспондент из "Эй-би-си Ньюс".
- Мы просто решили немного отдохнуть у старого друга, - крикнул в ответ президент и улыбнулся.
- Куда вы сейчас пойдете?
Дуглас Кэннон сделал шаг вперед.
- В церковь.
Реплика сенатора явно застигла врасплох первую леди, Анну Бекуит. Как и ее муж, она была атеистом и с трудом переносила обязательные еженедельные походы в епископальную церковь Святого Иоанна, где проводила целый час в неискренних молитвах и притворных размышлениях. Однако же час спустя вереница машин с ревом пронеслась по Манхенсет-роуд к церкви Святой Марии. И вскоре два заклятых противника стояли плечом к плечу перед кафедрой - Бекуит в синем блейзере, Кэннон в потертом твидовом пиджаке с дырками на локтях - и вовсю горланили "Господь наш - твердыня".
В полдень мужчины решили пройтись под парусом, хотя погода никак не благоприятствовала таким прогулкам - температура едва достигала сорока градусов по Фаренгейту, а ветер носился над проливом Шелтер-Айленд со скоростью пятнадцать миль в час. К большому неудовольствию агентов секретной службы два упрямца взошли на борт "Афины" и отдали швартовы.
Сначала суденышко шло на моторной тяге, но потом, миновав узкую часть канала, отделяющего Шелтер-Айленд от мыса Норт Форк Лонг-Айленда, над ним затрепетал парус, и "Афина" вошла в открытые воды залива Гардинер. Чуть поотстав, за ней двигались катер береговой охраны, два "Бостонских китобоя" с агентами секретной службы и с полдюжины разношерстных плавсредств, битком набитых репортерами и операторами. Не обошлось и без приключений: арендованный Си-Эн-Эн дырявый "Зодиак" дал течь и затонул неподалеку от скал Корнелиус-Пойнт.
- Итак, мистер президент, - сказал Дуглас Кэннон, - теперь, когда мы покрасовались перед публикой, почему бы вам не открыть секрет: какого черта это все значит?
Как раз в это время "Афина" совершала плавный разворот в сторону Плам-Айленд, грациозно накренившись на правый борт. Кэннон сидел за штурвалом, Бекуит расположился за его спиной.
- Мы с вами, мистер президент, никогда не были большими друзьями. Более того, единственное непротокольное мероприятие, на котором мы присутствовали вместе, это похороны моей жены.
- Да, в Сенате нам приходилось соперничать, - согласился Бекуит. - С тех пор много воды утекло. И перестань называть меня мистером президентом, Дуглас. Мы слишком давно знаем друг друга, так что вполне можем обходиться без подобной ерунды.
- Соперничества у нас не получилось, Джим. Вы с Анной, едва появившись в Вашингтоне, сразу нацелились на Белый дом. А мне нравилось работать в Сенате, заниматься законами. Мне нравилось быть законодателем.
- И ты был чертовски хорошим законодателем. Одним из лучших за всю историю.
- Спасибо, Джим. - Кэннон поднял голову, посмотрел на парус и нахмурился. - Кливер немного провис, мистер президент. Как насчет того, чтобы немного поработать руками?
Позади слева остался Ориент-Пойнт. С берега им протрубили сирены. Впереди, прямо по курсу, показался Плам-Айленд. Кэннон повернул на юг, к Гардинер-Айленд.
- Хочу, чтобы ты поработал на меня, - внезапно сказал Бекуит. - Ты нужен мне и нужен стране.
- Чем заниматься?
- Я хочу, чтобы ты отправился моим послом в Лондон. Не могу стоять в стороне и смотреть, как шайка протестантских головорезов подрывает мирный процесс. Мне нужен надежный человек. Того же хочет и Тони Блэр.
- Джим, мне семьдесят один год. Я в отставке и всем доволен.
- Если нам не удастся установить в Северной Ирландии мир, насилие там достигнет уровня семидесятых. Я не хочу брать такую ответственность и не прощу себе, если все пойдет по старому сценарию. Думаю, тебе такой вариант тоже не по вкусу.
- Но почему именно я?
- Потому что ты видный и уважаемый государственный деятель. Потому что твои предки приехали сюда из Северной Ирландии. Потому что в публичных заявлениях от тебя одинаково доставалось и ИРА, и протестантскому большинству. Потому что обе стороны верят в твою честность и непредвзятость. - Бекуит немного помолчал, глядя на воду, мимо Кэннона. - И потому что твой президент просит тебя сделать это для твоей страны. В Вашингтоне такое кое-что да значило. Думаю, ты не забыл. И не заставляй меня просить дважды.
- Ты кое-что забываешь, Джим.
- О покушении на твоего зятя в прошлом году?
- И на мою дочь. Полагаю копия докладной записки Майкла дошла до Овального кабинета. Майкл считает, что за взрывом самолета "Трансатлантик" стоит один из ваших спонсоров. И, откровенно говоря, я ему верю.
- Я читал его докладную. - Бекуит нахмурился. - Майкл был отличным офицером, но его выводы бьют мимо цели. Предполагать, что такой человек, как Митчел Эллиотт, имеет какое-то отношение к теракту просто смешно. Поверь, будь против него хоть что-то, я бы использовал всю свою власть. Эллиотт не ушел бы от наказания. Но ничего нет, Дуглас. Самолет сбили палестинцы из "Меча Газы".
- Стоит тебе внести мою кандидатуру, как все ваши денежные мешки поднимут жуткий крик. Лондон всегда достается самому крупному меценату.
- Знаешь, в чем одно из преимуществ быть подбитой уткой? Мне теперь наплевать, что говорят денежные мешки.
- Думаешь, я пройду утверждение?
- Пройдешь, как под парусом.
- Я бы на твоем месте не был так уверен. Сенат сильно изменился с нашего времени. Твоя партия посадила там кучку сердитых молодых людей, и они ведут себя так, словно собираются спалить все дотла.
- С ними я разберусь.
- Не хочу получать по яйцам только за то, что пару раз покурил травки. Черт возьми, я был тогда профессором в колледже, а в шестидесятые и семидесятые в Нью-Йорке все баловались марихуаной.
- Я не баловался.
- Что ж, это многое объясняет.
Бекуит рассмеялся.
- Я лично поговорю с председателем комитета по иностранным делам. Ему будут даны ясные и недвусмысленные указания. Уверен, единодушная поддержка твоей кандидатуры будет обеспечена.
Кэннон принял задумчивый вид и даже покачал головой, но оба уже знали, что решение принято.
- Мне нужно время. Надо поговорить с Элизабет и Майклом. У меня двое внуков. Переезд в Лондон в моем нынешнем положении дело нелегкое.
- Тебя никто не торопит, Дуглас. Думай сколько надо.
Кэннон оглянулся на преследующую их небольшую флотилию и вздохнул.
- Когда надо, эта береговая охрана шастает черт знает где. А пару лет назад такой катер был бы мне кстати.
- А, да, - кивнул президент. - Читал о твоем несчастье. Ты вроде бы едва не утонул у маяка Монтаук? Не понимаю, как столь опытный моряк мог выйти в море, не подготовившись к шторму!
- Каприз природы! Летом никаких штормов здесь не бывает.
- Каприз природы? Это что-то новенькое. Надо было слушать радио да почаще посматривать на небо. И где только тебя учили навигации?
- Я вел полный мониторинг погодных данных. Говорю тебе, каприз природы.
- Какой, на хрен, каприз. Думаю, все дело в том, что в свое время ты слишком глубоко затягивался травкой.
Оба рассмеялись.
- Пожалуй, нам пора возвращаться, - сказал Кэннон. - Приготовьтесь к развороту, мистер президент.
- Он хочет, чтобы я отправился в Лондон на смену Эдварду Хэтуэю в качестве посла, - торжественно объявил Кэннон, поднимаясь из винного подвала с пыльной бутылкой "бордо". Президент и первая леди уже отбыли восвояси; дети уснули наверху. Майкл и Элизабет устроились на пышных кушетках поближе к огню. Кэннон открыл бутылку и разлил вино по трем бокалам.
- И что ты ему сказал? - спросила Элизабет.
- Сказал, что мне надо обсудить все с семьей.
- Но почему ты? - удивился Майкл. - Джеймса Бекуита и Дугласа Кэннона друзьями назвать трудно.
Кэннон повторил аргументы президента.
Майкл согласно кивнул.
- Бекуит прав. Ты ругал всех участников конфликта - ИРА, протестантских боевиков, даже британцев. Тебя знают по работе в Сенате. Ты пользуешься всеобщим уважением. Я бы сказал, лучшей кандидатуры на должность посла при Сент-Джеймсском дворе президенту не найти.
Элизабет нахмурилась - слова мужа явно пришлись ей не по вкусу.
- Но ему семьдесят один год, он в отставке и у него два внука, - напомнила она. - Не самое лучшее время отправляться послом за океан.
- Президенту не отказывают, - сказал Кэннон.
- Прежде чем обращаться к тебе с таким предложением, президенту следовало бы как следует обо всем подумать, - резко возразила Элизабет. - К тому же должность посла в Лондоне всегда считалась политической. Пусть Бекуит отправляет туда кого-нибудь из своих спонсоров.
- Блэр попросил Бекуита не присылать постороннего человека. Ему нужен либо карьерный дипломат, либо политик с определенным статусом… кто-то вроде твоего отца, - с ноткой обиды заметил Кэннон и, подойдя к камину, принялся ворошить кочергой угли. - Ты права, Элизабет, мне семьдесят один, и я, наверно, слишком стар, чтобы взваливать на плечи такой груз ответственности. Но ко мне обратился мой президент, и, черт возьми, я сам хочу поехать туда. Если мне удастся помочь мирному урегулированию в Северной Ирландии, это намного превзойдет все мои достижения в Сенате.
- Ты так говоришь, папа, как будто уже все решил.
- Решил, но мне нужно ваше благословение.
- А как же твои внуки?
- Следующие шесть месяцев моим внукам будет все равно, кто перед ними прыгает - я или мои собачки.
- Есть еще кое-что, Дуглас, - сказал Майкл. - В прошлом месяце некая новая протестантская организация вполне убедительно продемонстрировала, что готова и способна атаковать едва ли не любые цели.
- Понимаю, работа не лишена риска. Откровенно говоря, я бы хотел понять природу угрозы и получить такую ее оценку, которой мой бы доверять.
- Что ты такое говоришь, папа? - встревожилась Элизабет.
- А вот что. Мой зять работал в Центральном Разведывательном Управлении и занимался террористическими группировками. Дело ему знакомое да и контакты у него кое-какие есть. Я бы хотел, чтобы он использовал эти контакты и дал мне свое заключение по интересующему нас вопросу.
- Я пробуду в Лондоне не больше двух-трех дней, - сказал Майкл. - Туда и обратно.
Элизабет взяла сигарету, щелкнула зажигалкой и глубоко затянулась.
- Да, конечно. Помнится, в последний раз ты тоже так говорил.
Глава восьмая
Миконос - Каир
Белая оштукатуренная вилла, казалось, вцепилась в скалы мыса Маврос, прикрывающего вход в бухту Панормос. Вилла пустовала пять лет, лишь летом ее ненадолго снимала компания сильно пьющих английских брокеров. Предыдущие владельцы, американский романист с потрясающе красивой женой-мексиканкой, покинули здешние места из-за непрекращающихся ветров. Поручив виллу заботам Ставроса, самому известному агенту по недвижимости в северной половине острова, они улетели в Тоскану.
Француз по имени Делярош - по крайней мере Ставрос считал его французом - ничего не имел против ветров. На Миконосе он появился прошлой зимой, с перевязанной правой рукой, и дом купил после пятиминутного осмотра. В тот вечер Ставрос отпраздновал сделку в таверне Ано Мера, щедро угостив всех завсегдатаев вином и узо. Пили, разумеется, за здоровье француза. С тех пор загадочный мсье Делярош стал самым популярным человеком в северной части Миконоса, хотя никто, за исключением Ставроса, так и не увидел его лица.