– А вот, глядите, глядите! Три большущих червяка ползут в глубину. Какие у них железные зубчатые спины. Ну да, понял – это чтобы люди на зазубринах стояли… А каждого железного червяка по два резиновых сопровождают, потоньше! Все такие ровные. И ползут, как по линейке…
Что говорил (или кричал) червячок Игнатий по поводу громадного глазастого червяка, выскочившего к ним из чёрной норы и мчавшегося по двум блестящим стальным червячкам, протянувшимся внизу по полу, Эдуард толком не расслышал из-за грохота поезда. Но и так было понятно, что впечатление сильное.
На Красной площади червячку Игнатию не очень понравилась брусчатка.
– Разве можно так плотно заделывать камнем землю? – удивлялся он. – Это ещё хуже асфальта. В асфальте хотя бы трещины бывают. И росток, если ему очень нужно, может через асфальт проломиться. А здесь…
Зато от кремлёвских стен Игнатий был в восторге:
– Они сделаны как будто специально так, чтобы поверху могли свободно ползать червячки. Даже о-о-очень большие, о-о-очень толстые. И зубцы по бокам, чтобы не падать.
Когда они пришли к Царь-колоколу и Эдуард рассказал, что тот раскололся меньше чем через два года после того, как его изготовили, червячок Игнатий расстроился и спросил:
– Почему же тогда все на него смотрят, если он ничего особенно полезного не успел сделать?
– Ну, он же красивый, – ответил художник. – И к тому же все думают: вот, если бы он до сих пор звонил, то был бы самым могучим из всех колоколов.
– Тогда получается, что ничего и делать в жизни не надо. Зачем тогда вам, Эдуард, писать картины? Пусть бы все думали: вот, если бы он писал картины, они были бы лучше всех картин на свете. Разве не так?
Эдуард почесал в затылке:
– Да мне просто хочется этим заниматься, и всё. Просто нравится. Какая разница, что там скажут…
– Вот и мне нравится рыхлить землю. А если говорить "если бы", она так и осталась бы неразрыхлённой.
Озадаченный Эдуард пошёл с червячком Игнатием к Царь-пушке. Он заранее переживал, что червячку не понравится пушка, которая ни разу не стреляла. Но тот только обрадовался:
– Замечательная пушка! Это самое лучшее, что она могла сделать: ни разу не стрелять.
Он даже попросил Эдуарда положить его (без тюбика, конечно) на верхнее из ядер, которые лежали рядом с Царь-пушкой, чтобы полюбоваться этим мирным оружием. Сам художник собирался зайти в Оружейную палату. Пойти с ним туда червячок Игнатий наотрез отказался. Как ни убеждал его художник, что там не только оружие, это не помогло. Слишком уж червячку Игнатию не понравилось слово "оружейная".
– Земледельную палату я бы посмотрел, – сказал он, – а в Оружейную не хочу.
И остался ждать Эдуарда на ядрах миролюбивой пушки.
…Когда Эдуард вернулся из Оружейной палаты, он обнаружил, что вокруг червячка Игнатия толпятся восхищённые туристы. Они были в восторге от разговорчивого червячка, который по каждому поводу имел собственное мнение и не смущался его высказывать. К тому же, благодаря пьедесталу из пушечных ядер, червячок Игнатий выглядел очень величественно.
– Удивительно! Неслыханно! – восклицали туристы, щёлкая фотоаппаратами.
А одна девочка крикнула:
– Да это же просто Царь-червячок!
И все сразу подхватили:
– О! Да! Царь-червячок! Царь-червячок!.. Иностранные туристы тоже не отставали:
– Си! Ес! Тсар-тчервьятчок!
– Эдуард! Наконец-то! – обрадовался червячок Игнатий.
– Пожалуйста, заберите меня скорее отсюда. Здесь и уползти-то некуда.
Художник помог червячку Игнатию забраться в тюбик, как вдруг к ним, раздвинув толпу, подошёл какой-то важный человек. Как выяснилось, он работал здесь главным смотрителем.
– Это ваш червячок? – спросил он Эдуарда.
– Это мой друг, – сказал Эдуард, – но мне он не принадлежит. Он сам по себе.
– Значит, получается, что я должен договариваться с ним самим? – засомневался смотритель.
– Извините, о чём вы хотите со мной договариваться? – поинтересовался червячок Игнатий, высунувшись из тюбика.
– Да вот… Мы тут посоветовались… – главный смотритель, по-видимому, редко вёл переговоры с червячками. – Может быть, ты… то есть вы… согласитесь поработать у нас некоторое время?
– Поработать? Кем?
– Ну вот… В должности, так сказать, Царь-червячка. Царь-колокол и Царь-пушка всем уже известны. А вот Царь-червячок – это будет что-то новенькое.
Но червячок Игнатий, к удивлению главного смотрителя и к удовольствию Эдуарда, наотрез отказался. Да, мягкий червячок Игнатий умел быть решительным, когда надо.
– Никак я не мог согласиться, – объяснял он Эдуарду по дороге обратно. – У меня столько дел каждый день. А вместо этого я буду торчать там рядом с Царь-пушкой, которая никогда не стреляла, и Царь-колоколом, который почти не звонил?.. Вот было бы странно!
То же самое он повторил и своим друзьям на вечернем чаепитии в его норке.
– Правильно, – заявил жук Дормидонт, – нечего работать царь-бездельником.
– Нам бы тебя здесь очень не хватало, – присоединился паук Пафнутий.
А божья коровка Пятнашка добавила, улыбаясь во весь рот:
– Вообще-то мы и без них давно знаем, что ты царь-червячок, ваше величество.
И налила себе ещё полчашечки чаю.
Артезианская норка
Одно лето выдалось ужасно засушливым. Сохла трава. Листья желтели, не дожидаясь осени. Все были какими-то вялыми. Даже божья коровка Пятнашка иногда не хотела играть, а такое с ней случалось крайне редко.
Червячок Игнатий долго думал, что же тут можно предпринять. Он читал всякие книжки и наконец в одной из них нашёл кое-что подходящее.
– Давайте выроем артезианскую скважину, – предложил он своим друзьям, когда они пили чай у него в норке.
– Давайте! – подхватил жук Дормидонт. – Сквазианская отважина – это звучит солидно. Я – за!
– Ты новую игру изобрёл, червячок Игнатий? – заинтересовалась божья коровка Пятнашка. – Обожаю новые игры!
Только паук Пафнутий честно признался, что понятия не имеет об артезианских скважинах и очень хотел бы знать, что это такое.
– Это ход в глубь земли, – объяснил червячок Игнатий, – где много воды. Она там так сжата со всех сторон, что только и мечтает вырваться на волю. Когда ей даёшь выход, она сама, без насоса, поднимается наверх и бьёт фонтанчиком. Или наполняет колодец. Или течёт через кран. Представляете, сама! И тогда нам здесь никакая сушь не страшна.
– А… Значит, это просто копание… – разочарованно протянула божья коровка Пятнашка. – Так я не играю… Я долго в земле рыться не смогу. Мне летать надо.
– Из меня тоже никудышный копальщик, – вздохнул паук Пафнутий. – Если туда надо будет верёвки спускать, я сплету сколько угодно. Это запросто.
– Ничего, мы будем вдвоём рыть эту самую зиянскую скважину! – жук Дормидонт говорил бодро, но какое-то сомнение появилось и в его голосе.
Правда, он поначалу старался помогать червячку Игнатию. Может быть, помогал бы ему и дальше, но у него было так мало свободного времени… Всё меньше и меньше, пока не осталось совсем.
Пришлось червячку Игнатию работать одному. На друзей он не обижался. Ведь это он роет норки, а у них совсем другие занятия. И план сопротивления засухе тоже он придумал. Значит, он за всё это и отвечает.
В своей норке он бывал всё реже и реже. Ведь чем глубже становилась его "артезианская норка", как назвала её божья коровка Пятнашка, тем дольше нужно было из неё выбираться. В конце концов червячок Игнатий решил, что лучше тратить силы и время на углубление, а не на выползание и заползание обратно.
Впрочем, друзья его не забывали. Время от времени они спускали ему на верёвке, сплетённой пауком Пафнутием, корзинку, которую смастерил жук Дормидонт. В ней были всякие угощения, собранные божьей коровкой Пятнашкой среди друзей червячка Игнатия, и всякие записочки: смешные, ласковые или ободряющие. Там были приветы от слизнячка Лямбы и от улитки Ульяны, от кузнечика Кузи и от его друга, иностранного кузнечика Смита, от муравья Мони и от гнома Ома, и от многих-многих других.
Один раз ему написал червячок Палладий, который жил очень далеко и появлялся в их краях довольно редко. Он писал, что обязательно попробует вырыть такую же скважину там, где он живёт, хотя толком не понял, как это делать, и поэтому дождётся возвращения червячка Игнатия, чтобы узнать технические подробности.
Технических подробностей червячку Игнатию хватало. Ему приходилось придумывать, как обходить встреченные камни и при этом не искривлять норку, ведь выход для воды должен быть достаточно прямым. Ему приходилось пробиваться сквозь плотную вязкую глину и слежавшийся колючий песок. Ему приходилось укреплять стенки своей артезианской норки, чтобы они не обваливались. И он всё меньше старался думать о том, как он будет возвращаться. Ведь по норке, которую он роет, помчится вода, а хватит ли у него сил вырыть новую такую же норку из глубины обратно, было совершенно непонятно. Всё-таки он здорово устал. Но червячок Игнатий вовсе не собирался из-за таких мелочей прекращать работу…
Однажды, когда червячок Игнатий с большим трудом пробуравливался через плохо поддающуюся глину, вдруг кто-то могучий и напористый выскочил ему навстречу, схватил червячка – и… И дальше он уже ничего не помнил!
Зато его друзья хорошо запомнили тот день и час, когда они собрались возле артезианской норки, чтобы начать очередной спуск корзинки с гостинцами и приветами для червячка Игнатия. Внезапно из норки послышался странный звук, похожий на свистящий шёпот. Он становился всё ближе, ближе – и наружу выскочила длинная тонкая блестящая змея!..
Все чуть не попадали от ужаса: ведь она держала в зубах безжизненное тело червячка Игнатия!
Потом червячок Игнатий упал на траву. Все бросились к нему, и оказалось, что он просто без сознания. Он был совершенно невредим и вскоре пришёл в себя.
А змея… Змея оказалась, конечно же, длинной тонкой блестящей струйкой воды из проделанной червячком Игнатием артезианской скважины. Теперь их лужайке не грозила никакая засуха.
За первым же чаепитием все оценили чудесный вкус подземной воды. И каждый из друзей по отдельности сказал червячку Игнатию спасибо. А в ответ услышал большое спасибо от червячка Игнатия – за гостинцы и записочки. Ведь оказалось, что все полученные записочки он помнит наизусть. И каждому это было очень приятно.
Мёд для коврижки
Те, кто мало знал червячка Игнатия, иногда представляли его себе очень странно.
Одни говорили:
– Это тот червячок, который только и знает, что рыться в земле.
Другие возражали:
– Нет, это тот самый червячок Игнатий, который без конца читает книжки.
– Да ну что вы! – возражали третьи. – Червячок Игнатий целыми днями лежит в траве или на камушке и зачем-то думает всякие мысли.
– Вы о ком-то другом говорите, – усмехались четвёртые. – Он известен тем, что изводит каждого встречного своей неслыханной вежливостью.
Были ещё пятые, шестые и всякие другие, которые считали червячка Игнатия каким-то странным существом.
Но его друзья прекрасно знали, что их червячок Игнатий очень разнообразный, и у него одно вовсе не мешает другому.
Например, червячок Игнатий очень любил готовить. Он всегда старался выбирать для своих кулинарных изделий самые натуральные продукты. Лучше всего такие, которые он сам и сделал.
Поэтому, когда он решил испечь медовую коврижку, ему пришло в голову самому добыть мёд из цветов. Правда, у него под рукой не оказалось никаких книжек про мёд, но нельзя же всё время начинать с книжек. Хочется что-то и самому попробовать.
Цветов вокруг было много, и червячок Игнатий принялся пробовать добывать из них мёд. Пчёлы, конечно, усердные работники, но и он тоже может постараться.
Он собирал самые разные цветы, придумывал самые разные устройства и способы их обработки, но мёд у него никак не получался. Он научился готовить цветочный сироп и цветочный сок, цветочные краски и цветочные духи, но мёда не было и в помине.
"Очень хорошо, – подумал червячок Игнатий, выбравшись продышаться из своей норки, пропитанной цветочными ароматами. – Попутно я многому научился. Но если мне нужен мёд, придётся всё-таки или разыскать какие-нибудь мёдоописательные книжки, или посоветоваться с профессиональными мёдоделами".
Он огляделся – и тут же заметил на клеверной головке профессионального мёдодела. Вернее, мёдоделку: пчёлку вполне медовой окраски, занятую своими повседневными обязанностями.
Червячок Игнатий подполз к клеверу и подождал, пока пчела закончит его обработку и приготовится лететь дальше. Не мог же он беспокоить её своими расспросами посреди работы.
– Прошу прощения, – поторопился сказать он до того, как пчела взлетит, – не найдётся ли у вас минутки, чтобы ответить на мой вопрос?
Пчёлка выключила свой внутренний моторчик, который завела, было, чтобы взлететь, и улыбнулась:
– На ваш вопрос, червячок Игнатий, я всегда отвечу с удовольствием. Если смогу, конечно. Ведь про вас говорят, что вы учитесь заочно то ли в Гарварде, то ли в Кембридже.
Червячку Игнатию было очень приятно, что его узнали. Но то, что пчёлка о нём сказала, смутило его.
– Извините, но вы ошиблись, – растерянно сказал он. – Конечно, меня зовут червячок Игнатий, это так. Но, во-первых, я нигде пока не учусь. Во-вторых, я даже не знаю тех названий, которые вам говорили… А вопрос, который я хочу задать, как раз для вас.
– Тогда я вас слушаю, – пчёлка слетела с клевера на траву, поближе к червячку Игнатию.– Кстати, меня зовут Жанна.
Когда она узнала, что его интересует, ей стало легко и приятно. Ещё бы! Мало ли какие вопросы могли бы прийти в голову учёному червячку, даже если он не учится в Гарварде или Кембридже (она и сама с трудом запомнила эти названия, о которых больше ничего не знала). Но про мёд она всё расскажет с удовольствием.
Так червячок Игнатий узнал, что пчёлы собирают в цветах вовсе не мёд, а нектар, и что мёдом он становится только в восковых стаканчиках-сотах. Так что без пчёл мёд получить совершенно невозможно. Рассказывая об этом, Жанна даже покраснела от гордости: приятно сознавать свою незаменимость.
А потом Жанна пригласила червячка Игнатия побывать в её родном улье, и он, конечно же, не отказался. Там он навидался таких удивительных чудес, что решил обязательно когда-нибудь написать книгу о том, какие пчёлы умные и как замечательно они научились строить соты, делать мёд и другие полезные вещества.
На прощание пчёлы подарили червячку Игнатию несколько слепленных вместе гранёных стаканчиков-сот, запечатанных восковыми крышечками так надёжно, что ни одной капельки мёда не пролилось по дороге к норке.
С этим мёдом червячок Игнатий испёк большую медовую коврижку. Правда, из всех пчёл, у которых побывал червячок Игнатий, только пчёлка Жанна рискнула проползти в его норку на большое чаепитие с медовой коврижкой. Зато она об этом не жалела: столько новых замечательных друзей появилось у неё после этого.
В самом деле, где же и заводить друзей, как не за чаем у червячка Игнатия!..
Откуда берутся крылья
Кто-то принёс однажды червячку Игнатию целую стопку книг про йогов. Он прочитал их все очень быстро. Ему нравилось, что есть такие люди, которые могут делать с собой всякие чудеса. Умеют лежать на острых гвоздях. Умеют ходить по горячим углям босыми ногами. Умеют сушить зимой на голой спине мокрые простынки.
Начитавшись про йогов, червячок Игнатий вылез из норки погулять. Он полз и думал, что ему нужны совсем другие чудеса. Вот если бы йоги умели отращивать крылья!.. Червячок Игнатий давно хотел полетать в небе. Один раз он даже летал в настоящем вертолёте, но всё-таки это было не то.
– Ведь это неправильно, – беседовал он сам с собой, – неправильно, что гусеницы, которые только и делают, что едят, превращаются в прекрасных бабочек. Может, они даже ни одной сказки не знают, а им – пожалуйста, сказочные крылышки и летай на здоровье.
Сам червячок Игнатий знал много сказок. И почти в каждой сказке кто-нибудь летал по небу. Сказки он читал в книжках. А когда он был маленьким, сказки ему рассказывали мама и папа. Они рассказывали сказки сами, прямо без книжек, и червячок Игнатий помнил эти сказки до сих пор.
Он посмотрел на небо. На небе было светло и просторно. Ему очень хотелось хотя бы разок полететь туда на собственных крыльях. Хотелось прорыть норку в белом облаке. Хотелось посмотреть сверху на землю…
И тут червячок Игнатий заметил, что недалеко от него кто-то шевельнулся.
Это был червячок, но вот ужас! – он был завязан узлом, как галстук!
– Держись, я тебя сейчас спасу! – крикнул червячок Игнатий, бросаясь на помощь. – Как жестоко с тобой поступили!..
– Не вздумай меня развязывать, – предупредил спокойным голосом завязанный узлом червячок. – Я завязался сам. Я занимаюсь черва-йогой. Я – червячок-йог. Но ты, наверное, и не слышал о йогах.
– Про йогов-людей я знаю, – тихо сказал червячок Игнатий. – А вот про червячных йогов и в самом деле не слышал… А можно йогой себе крылья вырастить?
– Йогой можно всё, – важно сказал червячок-йог. – Только уметь надо.
– А вы можете мне помочь? – спросил червячок Игнатий.
– Конечно, могу, – уверенно ответил червячок-йог.– Если только ты готов сам как следует потрудиться.
Червячок Игнатий сказал, что он очень даже готов, и червячок-йог стал руководить выращиванием крыльев.
– Ляг вот здесь, – сказал он червячку Игнатию, – и думай только о своих крыльях. Представь их себе как следует. А я буду твои мысли усиливать.
Червячок Игнатий лёг, вытянулся и стал думать о своих крыльях. Крылья у него должны быть тонкими, прозрачными, крепкими. Их можно будет расправить и летать. Или сложить вдоль тела – так что их даже не будет видно. Тогда можно ползать, как раньше. А потом снова летать! Тонкие, прозрачные, крепкие крылья, легко несущие его в небо. Тогда он сможет подружиться даже с теми, кто живёт далеко от него. Сможет издалека увидеть, кому нужна его помощь. И быстро подоспеть туда, где он будет нужен.
– Нет, нет! – воскликнул червячок-йог. – Ты о чём-то постороннем задумался. А нужно думать только о крыльях. Так ничего не получится. Ну тебя!..
И он, рассерженный, стремительно уполз прочь, не оглядываясь.
"Почему же о постороннем? – удивился червячок Игнатий. – Ведь это самое важное: для чего тебе крылья!.. А что если попросить, чтобы они у меня появились, не у черва-йога, а у Того, Кто по-настоящему умеет творить чудеса?"
Ведь червячок Игнатий очень любил читать ту книгу, которая называется просто Книгой, и хорошо знал о Том, к Кому можно обратиться со своей просьбой.
Он снова стал думать о небе, о крыльях и о том, зачем они ему нужны.
– Если Ты хочешь, чтобы я мог быть иногда поближе к небу, – сказал червячок Игнатий вслух, – сделай так, чтобы они у меня появились. Я буду стараться, чтобы это было не зря.
И вдруг он почувствовал: что-то изменилось. Тонкие, прозрачные, крепкие крылья по обеим сторонам его тела подрагивали от нетерпения. Им хотелось летать. Да, не успел червячок Игнатий опомниться, как уже летел! Небо ласково поддерживало его.