Толстая Катя, которая до сих пор молча стояла и смотрела на Женю широкими глазами, вдруг подошла к ней и уткнулась в ее плечо.
Женя обняла ее. Руфа, закусив губу, отвернулась.
- А чего тебе уходить, в самом-то деле? - сказала Клава. - Подумаешь, с отцом поругалась. А мы не ругаемся, что ли? Значит, теперь как поругаешься с кем, то и на след не находи?
Женя молча покачала головой, в лице появилось что-то холодное, непреклонное, но нижняя губа предательски задрожала.
- Довольно вам приставать, - вступилась Руфа. - Женя вышла замуж. Где муж, там и она. Вот посмотрим, когда вы выйдете замуж, будете от мужа бегать или нет.
- А мы и не выйдем никогда, - закричала Фаинка, - очень надо! Еще мужья какие-то.
- Добра какого - муж! - вздернула пухлые губы Аня Горкина. - Сама выходи.
- Если полюблю кого и если он меня полюбит, то и выйду, - со спокойной улыбкой ответила Руфа и задумчиво добавила: - Только этого, пожалуй, никогда не случится…
- А чего ж? - Клава достала из кармана маленькое зеркальце, погляделась, поправила белесые кудряшки - Если хороший парень… чего ж не выйти? Правда, Женьк?
Женя опустила ресницы.
- Конечно, - ответила она, - только не так… Не потому, что хороший. А потому, что полюбишь.
- А страшно замуж выходить? - Катя глядела на нее, широко открыв глаза. - Страшно все-таки?
Женя задумчиво покачала головой:
- Когда любишь - не страшно. И ничего на свете тогда не страшно. Только одно страшно - расстаться.
- А как же теперь учиться-то, Женя? - спросила Аня. - Так и не поедешь?
- А для этого необходимо ехать куда-то? - сказала Руфа, пожав плечами. - Осенью все на заочном учиться начнем.
- А ты, Женя?
- И я тоже, - сказала Женя, - а почему же нет? Я Верой Грамовой стать не собираюсь. И учиться буду, и в клубе играть на сцене буду, и на птичнике работать буду.
- Э, какая быстрая ты, Женька! - Клава покачала головой. - А дом? А хозяйство? А дела всякие?
- Ничего, - снова краснея, ответила Женя, - Григорий Владимирович поможет. И потом - у нас ведь бабушка есть… И тетя Наташа. Тетя Наташа каждый день к нам приходит.
- Так, значит, завтра за утятами. - Руфа, увидев, как мучительны для Жени эти разговоры, поспешила выручить ее. - Всё снова, девочки, всё-то снова! И кормить, и поить, и разгребать, и на ноги ставить.
Клава, вздохнув, затрясла кудряшками:
- Ох, да! Работка…
- Достанется! - вздохнула и Катя.
Но хоть и вздыхали, а работы этой, когда и муху отогнать некогда, все-таки уже не боялись.
- Маленькие они такие, маленькие-то-премаленькие, - заворковала Фаинка, - жалко-то их прежалко…
- Женя, а ты что же - сразу из бригады уйдешь, - спросила Клава, - или еще хоть партию с тобой вырастим? А то ведь, знаешь, придет на твое место какая-нибудь разиня - так и обязательства не выполним. Это тоже не дело будет.
Женя поглядела на Руфу. Та ждала ответа, в ее светлых голубых глазах неприметно таилась тревога. Кто-нибудь этой тревоги не заметил бы. Но Женя ее заметила.
- Пока год не закончим - не уйду, - сказала она, отвечая на вопрошающий взгляд Руфы, - не вставлю бригады.
Руфа крепко обняла ее. И Клава звонко хлопнула в ладоши:
- А вот это - дело.
- Девочки, девочки! - донеслось издали. Это проворная курносенькая Аня Горкина выскочила из кладовой, куда побежала готовить корм, и кричала размахивая какой-то смятой светло-голубой шляпой. - Смотрите, что я нашла!
- Ну, иди сюда, что такое?!
Аня прибежала.
- Шляпу нашла! За мешком валялась, вся в муке. Откуда она взялась? Чья такая?
- Я знаю, - сказала Женя, - это Пожарова шляпа.
Девушки принялись смеяться.
- Шляпу потерял. Наверно, где-нибудь теперь вспоминает про нее.
- Может, пошлем ему посылку, оценим рублей в десять!
- Я придумала, - сказала Аня, - слушайте внимательно. Завтра мы привезем утят? Привезем. Вороны будут летать над утятами нашими? Будут. Пугать их надо? Надо. Вот сделаем чучело и голубую шляпу наденем - ага?!
- Правильно.
Девушки смеялись. Смеялись оттого, что сегодня был хороший день, оттого, что они были молоды, оттого, что вспоминали о неудачной карьере "пустого барабана" Пожарова и о возможности хоть чуть-чуть отомстить ему.
- Правильно. Вороны, как увидят эту шляпу, сразу поймут, что не простое это чучело. Подумают, что сам зоотехник стоит здесь да их пугает. Начальство все-таки. Если сам работать не хочет, так пускай хоть его шляпа работает!
Девушки смеялись, и их колокольчатый смех далеко слышался - и в лесу и на островке. И тихая гладь нежно-зеленой, отражающей вечернее небо воды доносила его до самого дальнего берега. И там, на самом дальнем берегу, принимало этот девичий смех веселое эхо и потом долго повторяло его.