Сьюзен постаралась взять себя в руки. "Действуй! Найди свою машину и уезжай. Перестань вести себя как ребенок".
Она заглянула в лестничную шахту. Там было темно и притаились тени. Отвернувшись, девушка нажала кнопку лифта и стала ждать, глядя на лампочки, загоравшиеся при спуске кабины. Четвертый этаж. Третий. Второй. Первый. Дверь, трясясь и дребезжа, открылась.
Она хотела было войти, но застыла на месте.
Из кабины выскочил какой-то мужчина в парке и лыжной шапочке и прошмыгнул мимо нее, отвернув лицо и чуть не сбив ее с ног. Сьюзен отшатнулась.
Она заслонилась рукой, ожидая удара, но мужчина уже выскочил через дверь на лестницу и так быстро растворился в темноте, что она не успела его разглядеть. Все, что она заметила, - это джинсы, черную шапочку и темно-синюю парку. Сьюзен не поняла, высокий он или низкий, толстый или худой, молодой или старый, белый или негр.
- Господи помилуй! - прошептала Сьюзен. - Что за чертовщина?
Какое-то мгновение она прислушивалась, но все было тихо. Мужчина исчез так же внезапно, как и появился, и чувство одиночества стало еще более острым.
- Господи помилуй, - повторила девушка.
Она чувствовала, как стучит ее сердце, накачивая адреналин, подступавший к вискам. Ее разум, здравый смысл и ощущение собственного "я" были подавлены страхом, с которым она безуспешно пыталась бороться.
Двери лифта стали закрываться. Сьюзен кинулась вперед, остановив их, и, ворвавшись в кабину, нажала кнопку третьего этажа. Когда двери закрылись, отгородив ее от внешнего мира, и лифт со скрипом тронулся с места, она почувствовала облегчение.
Но на втором этаже кабина остановилась и двери с содроганием и лязгом открылись.
Сьюзен хотела крикнуть, но не смогла издать ни звука.
Перед ней стоял мужчина, выскочивший из лифта на первом этаже. Те же джинсы, та же парка. Только вот вязаная шапочка была натянута на лицо и превратилась в маску, так что Сьюзен были видны только глаза, сверлящие ее взглядом. Она прижалась спиной к задней стенке кабины, и ей казалось, что мужчина излучает силовое поле, которое давит на нее, сжимает, сводит на нет. Она хотела защититься, но чувствовала себя совершенно беспомощной.
Между тем мужчина не двигался с места, не шевелился. Он просто стоял и пристально смотрел на нее.
Сьюзен забилась в угол, отгораживаясь от него рукой. Ей казалось, что она уже не дышит.
А мужчина по-прежнему стоял неподвижно и разглядывал ее, словно запоминая ее лицо, одежду, панику в глазах. Неожиданно он прошептал:
- Теперь я тебя знаю.
И тут же дверь лифта стала закрываться.
* * *
На этот раз она никуда не спешила, когда я позвонил. Но говорила без всякого выражения, словно заранее продумала мои вопросы и свои ответы и теперь мы читали готовый сценарий.
- Я все-таки не могу постичь, что движет Майклом О’Коннелом. То мне кажется, что я начинаю понимать его, то…
- То он совершает что-то неожиданное?
- Да. Взять эти мертвые цветы. Вроде бы все ясно, и вместе с тем…
- Иногда наибольший страх вселяет в нас не что-то неизвестное, а то, что мы хорошо понимаем и предвидим.
Тут она была права. Помолчав, она продолжила:
- Майкл делал не то, чего от него ожидали в данной ситуации. Его оружием было запугивание. Вы согласны, что это действенный прием?
- Да, но…
- Он хотел, чтобы на какой-то миг Сьюзен почувствовала ужас и полную беспомощность, а в следующее мгновение угроза исчезла бы, словно ее и не было.
- Но можно ли утверждать, что это был Майкл О’Коннел?
- Утверждать нельзя, но, если бы этот мужчина на автостоянке хотел ограбить или изнасиловать Сьюзен, он и попытался бы сделать это, разве не так? Обстановка была вполне благоприятная для этого. Он же поступил совершенно непредсказуемо, потому что у него было другое на уме. - Она сделала паузу, словно тщательно подбирала слова. - Наверное, надо учитывать не только то, что произошло, но и какие это имело последствия.
- Тут я без вашей подсказки вряд ли разберусь.
- Сьюзен Флетчер была способная и решительная молодая женщина, здравомыслящая и осмотрительная. Она разбиралась во многих вопросах. А сильный страх глубоко ранил ее. Страх может обезоружить человека надолго. После того, что она пережила в кабине лифта, она почувствовала себя уязвимой и беспомощной. И таким образом потенциальная поддержка, которую она могла оказать Эшли, была успешно нейтрализована.
- Да, я, кажется, понимаю…
- Толковый и решительный человек, который мог помочь Эшли, был убран с дороги очень простым, эффективным и устрашающим способом. Но знаете, что было самое скверное и страшное во всем происходящем?
Задумавшись на секунду, я ответил:
- Майкл О’Коннел постепенно узнавал то, что ему было нужно.
Она не сразу отозвалась. Я представил себе, как, держа трубку одной рукой, она пытается успокоить себя, справиться с чем-то, чего я еще не понимал. Когда она ответила, то произнесла слова шепотом, словно они давались ей с трудом:
- Да, правильно. Он узнавал то, что ему было нужно. Но давайте вернемся к Сьюзен.
7
Ситуация начинает проясняться
Скотт два дня не получал известий от Сьюзен Флетчер, а когда она наконец позвонила, он почти пожалел об этом.
Он трудился над тем же, чем занимается весь профессорско-преподавательский состав высших учебных заведений, - составлял учебный план и программу занятий на предстоящий весенний семестр, перерабатывал некоторые лекции, читал письма, полученные от различных исторических обществ и исследовательских групп, и отвечал на них. Скотт и не ждал, что Сьюзен Флетчер ответит ему быстро, - он понимал, что поставил девушку в щекотливое положение, и боялся, что вот-вот позвонит негодующая дочь и потребует объяснить, какого черта он вмешивается в ее личную жизнь. А что он ответит ей на это, Скотт не очень хорошо представлял себе.
Поэтому он терпеливо ждал, стараясь не слишком нервничать. "Это ничего не даст", - уговаривал он себя, поглядывая на черный аппарат, затаившийся на углу письменного стола.
Когда наконец раздался звонок, Скотт вздрогнул. Сначала он не узнал голос Сьюзен Флетчер.
- Профессор Фримен?
- Да. Кто это?
- Это Сьюзен… Сьюзен Флетчер. Вы звонили мне позавчера… насчет Эшли.
- Да-да, конечно, Сьюзен. Я просто не ожидал, что вы ответите так быстро.
На самом деле он только о ее звонке и думал. Но в голосе Сьюзен не было обычной бодрости.
- Какие-то неприятности? - спросил он также чуть дрогнувшим голосом.
- Даже не знаю, как сказать… Возможно.
- А что с Эшли? - выпалил Скотт, тут же обругавший себя за невнимание к самой Сьюзен.
- С Эшли все в порядке, насколько можно судить, - медленно ответила она, - но проблема с одним парнем действительно существует, как вы и подозревали. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление. - Она не хотела подробно рассказывать об этом.
Сьюзен произносила слова с осторожностью, как будто боялась, что ее подслушивают.
- Вы как-то не очень уверенно говорите, - заметил Скотт.
- У меня были два тяжелых дня после того, как я видела Эшли. Собственно говоря, встреча с ней была последним хорошим событием.
- А что случилось?
- Да… С одной стороны, ничего страшного. С другой - ничего хорошего… Даже не знаю…
- А все-таки?
- Я попала в аварию.
- О господи! Вы не пострадали?
- Нет, в отличие от автомобиля. Отделалась шоком. По крайней мере, все кости у меня целы. Может, была немного контужена. Я сильно ударилась грудью, и остались синяки. Но в целом вроде бы обошлось без серьезных последствий.
- А как это произошло?
- Отлетело правое переднее колесо. Скорость была около семидесяти миль… нет, пожалуй, больше, около восьмидесяти, и колесо отделилось. Мне еще повезло, потому что, как только автомобиль стал вихлять и вибрировать, я сразу ударила по тормозам, и к тому моменту, когда он стал неуправляемым, скорость была гораздо ниже.
- Кошмар!
- Все вокруг стало вращаться, стоял ужасный грохот. Словно кто-то истошно вопил мне в самое ухо. Я была в страшном напряжении и ничего не могла поделать. Но мне действительно повезло. Машина врезалась в ограждение-отбойник - ну, знаете, составленное из таких больших желтых контейнеров с песком.
- А колесо совсем отлетело?
- Да, полиция нашла его в четверти мили от места аварии.
- Никогда не слышал ни о чем подобном.
- Вот и полицейские сказали то же самое. А машина была совсем новая.
Повисла пауза.
- Вы думаете… - начал Скотт.
- Я просто не знаю, что думать. Я мчалась по улице, и в следующий миг… - Помолчав, она добавила: - А мчалась я потому, что была напугана.
Тут уж Скотт навострил уши. Он ни разу не перебил Сьюзен, слушая ее рассказ о вечере, проведенном с Эшли. Он не задал ни одного вопроса, даже когда она назвала имя Майкл Липучка (настоящее имя она забыла). Все смешалось в голове Сьюзен, и она отчаянно пыталась вспомнить все, как было, извиняясь перед Скоттом за неточности. Однако он понимал, что это были, по всей вероятности, последствия контузии.
Девушка не была уверена, связано ли как-то с Эшли то, что произошло с ней. Но как только она простилась с подругой, так с ней стали происходить все эти ужасы. Хорошо еще, что она осталась жива.
- Как вы думаете, имеет отношение ко всему этому тот парень, который преследует Эшли? - спросил Скотт с тревогой, боясь услышать утвердительный ответ.
- Я не знаю. Не знаю. Может быть, это просто совпадение. Не могу сказать. Но если вы не против, - Сьюзен понизила голос и, казалось, готова была расплакаться, - то я не буду пока звонить Эшли. Пока все не придет в норму.
Положив трубку, Скотт не знал, что и думать. Разве что самое плохое.
"Мы предназначены друг для друга".
В горле у него так пересохло, что ему никак не удавалось проглотить застрявший там комок.
Эшли быстро шла по тротуару, как будто ее ноги бежали наперегонки с ее мыслями. Фраза "За тобой следят" еще не вполне сформировалась в ее сознании, но девушка не могла отделаться от ощущения, что что-то не так. В руках у нее была сумка с продуктами, за спиной рюкзак, набитый книгами по искусству; время от времени она останавливалась, окидывая улицу взглядом и пытаясь определить причину этого неприятного ощущения.
Однако ничего необычного она не замечала.
"В мегаполисах всегда так", - успокоила себя Эшли. В ее родном городе в Западном Массачусетсе не было такого столпотворения и нагромождения вещей, и если что-то оказывалось не на месте, - это сразу бросалось в глаза. А в Бостоне, с его постоянной толкотней и суетой, труднее было заметить какие-либо изменения. Ей стало жарко, и это удивило ее, потому что на самом деле температура воздуха понижалась.
Девушка опять огляделась. Машины. Автобусы. Пешеходы. Знакомая картина. Она прислушалась. Привычный звуковой фон повседневной жизни. Проверив таким образом свои сенсорные ощущения, она не обнаружила ничего, что указывало бы на какой-либо источник получаемых ею электрических сигналов тревоги.
Эшли решила не обращать внимание на эти сигналы.
Она решительно свернула в переулок, где в середине квартала находилась ее квартира.
В Бостоне очень сильно различаются студенческие квартиры и те, которые занимают люди с постоянным источником дохода. Эшли пока жила в студенческом мире. Улица была слегка обветшалой и неопрятной, что, с точки зрения студентов, делало ее колоритной, но, на взгляд людей, распростившихся с этим местом, свидетельствовало, скорее, о ненадежности. Деревья, высаженные на небольших участках, поросших травой, казалось, с трудом боролись за жизнь, как будто недополучали свою долю солнца. Дома глядели как-то робко, как и люди, населявшие их.
Эшли подошла к своему парадному и, прижав коленом к двери сумку с продуктами, отперла замок. Войдя, закрыв дверь и заперев ее, она вдруг почувствовала усталость.
Хорошо хоть на этот раз обошлось без мертвых цветов.
Минут через пять, убрав гранолу, йогурт, воду и салат в небольшой холодильник, девушка вытащила из контейнера для овощей и фруктов бутылку пива, открыла ее и сделала большой глоток. Затем прошла в гостиную и с облегчением убедилась, что на автоответчике нет никаких сообщений. Она подумала, что это довольно глупо, так как на самом деле людей, чьи сообщения она с удовольствием прочитала бы, было очень много. Прежде всего ей хотелось бы продолжить возобновившиеся отношения со Сьюзен Флетчер; надеялась она также и на то, что позвонит Уилл Гудвин, чтобы назначить второе свидание. Да и вообще, не хватало только, чтобы Майкл О’Коннел изолировал ее от всего мира! Два дня назад она высказала ему свою точку зрения очень откровенно, и, может быть, на этом все кончится.
Чем больше она повторяла мысленно свой разговор с О’Коннелом, тем решительнее ей представлялась ее позиция.
Скинув туфли, она уселась перед компьютером и включила его, напевая себе под нос знакомый мотивчик.
В почте, к ее удивлению, ее ждало более полусотни новых писем - практически от всех, перечисленных в ее электронной адресной книге. Она открыла первое из них, поступившее от Анны Армстронг, девушки, вместе с которой она работала в музее. Ей было любопытно, что хочет сообщить ей коллега. Но оказалось, что это письмо не от Анны Армстронг.
"Привет, Эшли. Ты не можешь даже представить себе, как я по тебе скучаю. Но скоро уже мы будем вместе - навсегда. Это будет замечательно. Как видишь, у тебя в почтовом ящике еще 56 новых писем. Не удаляй их, там содержится информация, которая будет очень полезна тебе. Сегодня я люблю тебя даже больше, чем вчера, а завтра буду любить еще больше.
Твой навечно,
Майкл".
Эшли хотелось закричать, но у нее перехватило горло, и она не смогла выдавить из себя ни звука.
* * *
Сначала владелец автостанции не был настроен откровенничать.
- Я не совсем понимаю, - сказал он, вытирая испачканные в грязи и смазке руки еще более грязной тряпкой. - Вы хотите, чтобы я рассказал вам о Майкле О’Коннеле? Зачем вам это?
- Я писатель, - пустился я в объяснения, - а О’Коннел - один из персонажей в книге, которую я пишу.
- О’Коннел? В книге? - хохотнул он. - Не иначе, вы сочиняете какой-то крутой детектив.
- Да, что-то вроде того. Я буду очень благодарен вам за любую помощь.
- На починке автомобилей мы зашибаем пятьдесят баксов в час. Сколько времени вы собираетесь у меня отнять?
- Зависит от того, сколько вы можете рассказать мне.
- Ну а это зависит от того, что вы хотите знать, - хмыкнул он. - Когда он здесь работал, то практически все время был у меня под боком. Конечно, с тех пор прошло уже два года, и я его, слава Создателю, с тех пор не видел. Но работу ему давал я, так что кое-чем могу поделиться. Правда, я мог бы вместо разговоров повозиться с трансмиссией вот этого "шеви", так что, понимаете…
Я понял, что мы так и будем толочь воду в ступе, и, вытащив стодолларовую купюру, положил ее на стол перед ним.
- Но слухи и домыслы мне не нужны, - предупредил я, - только ваши личные наблюдения.
Владелец автостанции посмотрел на купюру.
- Так, значит, об этом сукином сыне… - произнес он и протянул руку к деньгам, но тут я, подобно миллиону голливудских персонажей, которым пальца в рот не клади, накрыл бумажку своей пятерней.
Автомеханик ухмыльнулся, продемонстрировав белые зубы с дырками.
- Только сначала один вопрос, - сказал он. - Вы знаете, где О’Коннел сейчас?
- Пока не знаю, но собираюсь раньше или позже найти его, - ответил я. - А что?
- Не хотелось бы, чтобы у него был зуб на меня. Чтобы он явился сюда и начал спрашивать, зачем я болтал с вами и так далее. Не такой он парень, чтобы толковать с ним на эти темы, особенно если он будет недоволен тем, как разворачиваются события.
- Я не скажу ему о нашем разговоре.
- На словах это звучит прекрасно, мистер писатель. Но откуда я знаю, что вы сдержите слово?
- Иногда, чтобы заработать, приходится идти на риск. Боюсь, это как раз такой случай.
Он покачал головой, но глаз с денег не спускал.
- Сомнительная сделка, если учесть, что это за тип. Не хотелось бы потерять душевный покой за паршивую сотню баксов. - Помолчав, он буркнул: - А, хрен с ним… - и пожал плечами. - Значит, Майкл О’Коннел. Он проработал здесь около года, но уже через две минуты я понял, что он знает все наши уловки не хуже меня самого. Такой, того и гляди, и тебя обчистит. Он был самым ловким из всех парней, кто менял тут свечи зажигания, это точно. Украсть для него было раз плюнуть. Вредный тип и рубаха-парень в одно и то же время, как ни трудно это себе представить. Обкрутит тебя, а ты и не заметишь. Большинство ребят, которых я нанимаю разливать бензин по бакам, либо учатся где-нибудь в колледже и хотят подработать, либо не способны получить удостоверение механика в солидной компании и оседают здесь. Они или еще слишком молоды и не научились красть, или слишком тупы для этого. Понимаете, что я имею в виду?
Ничего не ответив владельцу автостанции, я разглядывал его. Он был примерно моего возраста, но лицо его было морщинистым из-за того, что он много времени проводил под машиной и в летнюю жару, и в зимний холод. Способствовало этому, очевидно, и курение - он то и дело совал в рот очередную сигарету, не обращая внимания на им же самим написанное крупными буквами предупреждение "Не курить!". У него была привычка, обращаясь к человеку, чуть отворачивать голову, и создавалось впечатление, что его слова улетают куда-то в сторону, брошенные на ветер.
- Итак, он начал работать здесь… - подтолкнул я его.
- Ну да, начать-то начал, но было такое впечатление, что и не начинал. Понимаете, что я имею в виду?
- Нет, не понимаю.
Владелец заправки закатил глаза:
- Рабочие часы отбывал. Починка старых колымаг и техосмотр - это было не для него. Не в этом он видел свое призвание.
- А в чем?