Одетый в женское голубое платье с белыми оборочками, директор театра "Авангард" Роберт Константинович Меркун висел на люстре посреди комнаты и еле заметно покачивался при этом, как бы норовя повернуться посиневшим лицом к вошедшему.
Макс с минуту молча смотрел на повесившегося, потом набрал в грудь воздуха и завопил во всю силу своих легких:
- А-а-а-а-а-а-а-а!!!
Даша ждала Кирилла на пороге. Как только хлопнула дверь лифта, не выдержала, выскочила на площадку, бросилась ему навстречу, повисла на шее:
- Я так волновалась за тебя, у меня чуть сердце не разорвалось!
- Тихо, тихо, - смеялся он. - Ну, чего ты в самом деле! Все в порядке. Я же тебе говорил, никаких проблем не будет.
Смеясь, он внес ее в квартиру, ногой захлопнул за собой дверь. Только тогда она его отпустила. И тут же потребовала:
- Рассказывай! Что там?
- Сейчас. Дай в себя прийти.
Он разделся, пошел в ванную.
Даша слушала, как он моется, опять ждала.
Наконец Кирилл вернулся, сел в кресло, закурил.
- Ну, говори же! - не выдержала она. - А то я сейчас просто умру, и все.
- Нет, не надо, не умирай. Рановато пока, - усмехнулся он. - Не знаю, как тебе сказать. В общем, все, о чем я думал, подтвердилось. Он - маньяк! Причем не просто, а совсем сдвинутый, с сексуальной патологией.
- То есть? В каком смысле?
Даша судорожно проглотила слюну, приоткрыла рот, что свидетельствовало о предельном внимании, с которым она слушала.
- В самом прямом. Когда я туда зашел, в квартиру, дверь в соседнюю комнату была открыта. Оттуда свет шел. Я осторожненько заглянул, а он там. Петлю делает.
- Какую петлю? - не поняла Даша.
- Обыкновенную. Из вот такой толстой веревки, - показал он.
- Зачем?
- Подожди, все по порядку. Короче, он делает петлю, а одет в женское платье. Синее, с оборочками. Я это платье сразу узнал. Это платье той самой портнихи, Курочкиной. Она его еще нам со Светкой показывала, гордилась очень. Я ее в нем видел, ошибиться невозможно.
- Господибожемой! - Даша прикрыла ладошкой рот. - Так это что же…
- Вот именно. - Кирилл криво усмехнулся. - Он Курочкину и грохнул, никаких сомнений нет. Тут, видимо, какие-то сложные комплексы. Она же Эльвиру обшивала, сестру его. Может, он приревновал или еще чего… А может, ему так это платье понравилось, что он не стерпел. Кто их разберет, этих гомиков? То, что они из-за какой-то шмотки убить могут, это известно. У них же этот… вещизм… или, как его, фетишизм, вот. Они с ума сходят из-за тряпок.
- Вот гад! Ну, а дальше что было? - волнуясь, выдохнула Даша.
- Дальше он петлю сделал и стал ее к люстре присобачивать. Я понял, что он собирается повеситься…
- Да ты что! - ахнула она. - И что же?
- А то, что в этот момент у меня телефон завибрировал.
- Это я звонила. Потому что машина вернулась. Хотела тебя предупредить.
- Ну да, я так и понял. Только ответить не мог, я там дыхнуть боялся. Я же буквально в нескольких метрах от него стоял. Так что я мобилу тут же отключил.
- Ясно. - Даша снова сглотнула. - А потом?
- Ну, потом он залез на стул и петлю себе на шею накинул. Но я-то уже знал, что раз ты звонишь, значит, надо смываться. Поэтому сразу стал назад выбираться. Когда уже был на балконе, услышал, что дверь хлопнула, кто-то, значит, вошел. Ну я быстро полез обратно. А когда почти на крышу забрался, слышу - снизу, из квартиры, дикий вопль такой… Ну, а потом рыдания. Значит, все-таки он успел, повесился!
- Ничего себе! - прошептала потрясенная этой картиной Даша.
- Да ты его не жалей! - заключил Кирилл. - Он свою петлю заслужил, так ему и надо. Просто так ведь не вешаются. Видать, его совесть замучила из-за всех его грязных делишек!
- А может, этот Меркун так сестру любил, что просто понял, что без нее жить не может?
Он пожал плечами:
- Вряд ли. Он со своими любовниками быстро утешился. Я тебе говорю, тут какой-то патологан. По поводу портнихи у него особые заморочки. А насчет тебя… - Кирилл задумался. - Я думаю, что он на тебя покушался, потому что хотел мне досадить. Увидел нас с тобой вместе в районе и завелся. В смысле зациклился на этом, у маньяков всегда так. А выследить нас ему плевое дело было, он напротив живет. Поэтому и подсматривал за тобой, момент выгадывал. Первый-то раз не удалось!
- Но почему? Что ты ему сделал?
Кирилл глубоко затянулся, медленно выпустил дым:
- А я почем знаю! Наверное, не мог мне простить, что Рогова ко мне хорошо относится, в театр приняла. Я-то ведь не голубой, может, он поэтому меня и возненавидел!.. Черт этих пидоров разберет!
- Это уж точно, что ты не голубой, - серьезно подтвердила Даша. - И что мы теперь будем делать?
- А ничего. - Он улыбнулся. - Зачем нам что-то делать? Мы уже все сделали, все выяснили. Кошмар кончился, Даша! Больше никто за тобой подглядывать не будет, покушаться на тебя не станет. Можешь наконец расслабиться. Будем с тобой спокойно жить-поживать. Иди ко мне!
Она быстро подбежала, уселась ему на колени:
- Я тобой так горжусь! Ты у меня такой… - Она поискала слово - не нашла. - Классный, вот какой. А может, все-таки в милицию сообщить?
- Ты что, спятила? Что ты хочешь, чтобы я им сказал, что я в чужую квартиру лазал? Чтобы на меня все это говно повесили? Ты этого хочешь?
Даша отчаянно замотала головой:
- Нет, что ты!
- Ну так и забудь об этом. Без нас сообщат. Пусть милиция сама во всем разбирается, я им помогать не собираюсь. А мы знать ничего не знаем, правда?
Она через силу улыбнулась:
- Правда.
- Ну вот и хорошо. - Он погладил ее по спине, ласково пробежался пальцами по выпирающим позвонкам. - А теперь пойдем в постельку. Я что-то сильно подустал со всей этой историей. Как ты насчет отдохнуть?
Даша вспыхнула. И тут же, поскольку знала за собой эту детскую реакцию, еще больше смутилась, окончательно залилась краской.
- С удовольствием, - тихо проговорила она, чувствуя, как горят ее уши. - Я тоже ужасно устала.
15. Находка
Прошло полторы недели с момента осуществленной ими акции. Даша с каждым днем чувствовала себя все лучше, постепенно успокоилась, перестала проваливаться во сне в жуткие черные бездны, вздрагивать по ночам, просыпаться, с ужасом вглядываясь в окружающую темноту.
Кирилл был прав, кошмар кончился.
И даже природа, казалось, почувствовала это. На сером зимнем небе спального района все чаще стало показываться солнце, оно моментально преображало каменные ущелья между громадами домов, золотило стекла бесчисленных окон, вселяло какие-то смутные надежды.
Окончательную точку в серии недавних мрачных событий поставил капитан Горлов, с которым они нос к носу столкнулись в супермаркете три дня назад.
- А… Латынин! - по своему обыкновению без всякого энтузиазма приветствовал их капитан. Однако Дашу (она это стопроцентно заметила, хотя виду не подала!) он при этом разглядывал с любопытством. - Как сам-то?
- Здрасьте, Владимир Эдуардович, - отвечал Кирилл. - Спасибо, все в порядке. А у вас что? Дело Курочкиной не раскрыли?
- Почему ж это не раскрыли? - довольно хмыкнул Горлов. - Еще как раскрыли. Мы свой хлеб зря не едим, Латынин! Все нашли - и убийцу, и вещественные доказательства.
- Да вы что! - несколько преувеличенно (так ей показалось!) отреагировал Кирилл. - И кто же это оказался?
- А вот этого я тебе не скажу. Не могу. Следствие еще идет, дело пока не закрыто, так что в интересах следствия подобные сведения разглашать запрещено. Потерпи, со временем узнаешь.
- Понятно, - поджал губы Кирилл.
- Вот такие дела!
Горлов явно был очень горд раскрытым преступлением. Не уходил, топтался на месте, поглядывал на вытянутую физиономию Кирилла. Потом не выдержал:
- Ну, хорошо, между нами только скажу - убийца от расплаты не ушел. Есть на свете справедливость. Понял меня? Нет?
Кирилл неопределенно кивнул.
- Вот так-то, Латынин! Ну, ладно, бывай!
И напоследок еще раз взглянув на Дашу, Горлов исчез в толпе.
Прав был капитан, справедливость на свете все же существовала. Ее жизнь с Кириллом - разве это не награда за все многолетние мучения в Кривом Роге с вечно пьяной матерью и безумной бабкой?!.
Отца Даша вообще не помнила, а Светка свалила пять лет назад, бросила ее одну, совсем маленькую. Зато теперь все это позади.
И Кирилл достался ей!
Светка, если б только могла это предвидеть, ни за что бы не померла! Она и сейчас небось в гробу переворачивается.
Даша вздохнула, подошла к окну, пошире раздвинула шторы. Сегодня, первый раз за долгое время, был полноценный ясный день. Беспросветный темно-серый покров на небе, который казался вечным, бесследно пропал, и неожиданно открылось огромное, чистое голубое пространство, в центре которого зазолотилось слепящее солнце.
Она прищурилась, улыбнулась, даже через стекло чувствуя на лице горячие, нежные прикосновения. Не переставая улыбаться, докурила утреннюю сигарету и после этого наконец критическим взглядом окинула квартиру.
Она задумала для Кирилла настоящий сюрприз - пока его не будет, решила устроить генеральную уборку, так все вымыть и выдраить, чтобы квартира просто заблестела, заиграла! Сейчас он в театре, на репетиции, сказал, раньше вечера не придет, так что времени у нее полно, она все прекрасным образом успеет.
Репетиции возобновились совсем недавно, пару дней назад, когда в театр назначили нового режиссера, кажется, Александра Слободского (если только она не путает фамилию, но вроде нет, не должна!). Тот первым делом решил отдать дань покойному худруку (Кирилл говорил об этом с большим уважением!) и возобновил так и не выпущенный спектакль Роговой "Горе от ума". Кирилл играл там главную роль - Чацкого, постоянно работал над нею. Дома то и дело пробовал разные куски роли, проверял на Даше, как звучит тот или иной монолог.
Ей все нравилось, любые варианты, которые он демонстрировал. Он даже сердился, ведь он показывал ей совсем разные трактовки, но она ничего не могла с собой поделать - ей все нравилось, как бы он ни читал.
Особенно когда вставал в позу, горестно произносил:
…пойду искать по свету
Где оскорбленному есть чувству уголок!
Карету мне! Карету!
Тут она просто чувствовала, что погибает, готова была так слушать его бесконечно!
Ладно, нечего дурака валять, пора приступать!
Первым делом надо все перебрать, вытереть пыль. А потом уже она пропылесосит, натрет пол. Кухню оставит напоследок, сначала с комнатой полностью разделается.
Даша засучила рукава, вооружилась ведром и мокрой тряпкой. В последний момент перед влажной уборкой решила сначала сложить все вещи, убрать в стенном шкафу, в ящиках.
У стены напротив окна стоял комод, который Кирилл, как он рассказывал, купил в комиссионке. Чем-то он ему понравился, значит.
Ему видней. Сама бы Даша вряд ли на него позарилась. Видно было, что комод старый. Здоровенный, как слон, с четырьмя выдвижными ящиками. Единственный антик во всей квартире.
Вот с него-то она и начнет!
В первом ящике чего только не было - какие-то старые фломастеры, карандаши, разнокалиберные батарейки, неработающий фонарик, перочинный ножик с кучей всяких функций и одним сломанным лезвием (она все же не удержалась, все их пооткрывала!), потертый кожаный кошелек, рулетка, потом неизвестного предназначения провода, скрученный телефонный кабель и еще много всякой всячины, накопившейся у Кирилла за его жизнь.
Даша все аккуратно переложила, распределила - батарейки к батарейкам, фломастеры тоже все вместе, провода отдельно, и так далее. Резиночками (которые нашла там же, очень кстати!) все перетянула, получилось совсем хорошо, даже места в ящике стало побольше.
Во втором лежала одежда - нижнее белье главным образом. Всякие там майки, носки, трусы. Тут же валялись носовые платки, плавки и две ношеные кепки-бейсболки, одна с орлом спереди, другая с двумя белыми (вернее, бывшими белыми, одни воспоминания об этой белизне!) буквами - NY. Причем буквы сидели прямо друг на дружке. Даша не сразу сообразила, что они означают, а потом доперла - Нью-Йорк, ну, конечно, она же в кино эту эмблему не раз видела.
Она и тут навела полный порядок. Сначала все вещи вывалила на пол, вымыла-вытерла ящик, попрыскала дезодорантом, застелила газетой. Потом все тщательно сложила обратно, разрозненные носки соединила в пары, трусы, майки рассортировала. Кирилл будет очень доволен, теперь ничего искать, перерывать не надо, все на виду! Светка ведь аккуратностью никогда не отличалась, так что вряд ли она за ним так ухаживала!
В третьем ящике находились постельное белье, салфетки, запасные полотенца - кухонные и для ванной. Тут все выглядело более-менее сложенным. Даша даже подумала, что, может, и трогать не стоит, но в последнюю секунду перерешила.
Убирать - так убирать, без халтуры!
Поступила так же, как в предыдущем случае, - все выложила, ящик вымыла, потом стала складывать вещи обратно. Сложила полотенца, простыни, а когда клала назад пододеяльники, что-то вдруг упало на пол.
Оказалось, что маленькая картонная, обклеенная чем-то мягким коробочка, наподобие тех, в которые кольца кладут, только поменьше, и не круглая, а прямоугольная. Коробочка эта явно попала сюда по сущему недоразумению, ей самое место было в первом ящике, куда Даша и решила ее переместить. Однако, перед тем как отправить коробочку по назначению, все же полюбопытствовала, открыла ее.
То, что она там обнаружила, вид имело очень странный, жутковатый. Это было нечто очень небольшое, сантиметра в полтора-два диаметром, и, похоже, человеческое. Чем дольше Даша разглядывала находку, тем больший ужас ее охватывал.
А когда окончательно поняла, что это, то помчалась в туалет, где ее тут же и вырвало.
Потом вернулась в комнату и снова уставилась на свою находку.
Это была мочка.
Отрезанная мочка уха, о чем красноречиво свидетельствовала засохшая кровь с одной ее стороны. Очевидно, что она принадлежала Кириллу. Даша заметила его поврежденное левое ухо в первый же день, как только он снял шапку. Непонятно только было, зачем он хранит мочку в этой коробочке.
И еще она вспомнила, что, когда спросила Кирилла про его ухо, он ответил, что его порезали хулиганы, от которых он еле спасся. Но если он тогда убежал от них, то получается, что потом он специально пришел назад, чтобы разыскать свою мочку?
Очень может быть. Кирилл - актер, внешность в его профессии ужасно важна, так что он, скорей всего, вернулся и нашел мочку, надеялся пришить ее назад на место. Ведь медицина каких только чудес сейчас не творит! А оказалось, что все-таки пришить мочку невозможно. Или денег с него заломили такую кучу, что он решил этого не делать. Ну, а выбрасывать мочку не стал, положил в коробочку. Так оно, скорей всего, и было.
Рассудив таким образом, Даша несколько успокоилась и даже повеселела. Чего это она так испугалась, в самом деле?
Дура провинциальная!
Подумаешь, мочка!
В любом случае следовало поговорить об этом с Кириллом. Вот он придет и сразу все объяснит.
Она возобновила уборку, но все валилось из рук. Проклятая мочка почему-то не выходила из головы.
Нет, ждать целый день, пока он вернется, она не может.
Она должна переговорить с ним немедленно!
Понятно, что у него репетиция, он, наверное, даже рассердится, что она его тревожит по пустякам, но потом, конечно, простит ее. Поймет, что она испугалась, поэтому и звонит. Главное же, что все разъяснится.
Она никогда раньше не звонила ему на работу, так что один раз простительно. Правда, номера театра она не знает, но это легко поправимо.
Даша сняла с книжной полки толстую телефонную книгу "Желтые страницы", открыла раздел "Театры". Московский театр драмы "Авангард" под управлением Эльвиры Роговой нашла сразу же, он был в начале списка.
Все очень просто!
Оставалось позвонить и разыскать Кирилла. Или все-таки стоит подождать его возвращения?
Нет, это невозможно!
Даша решительно направилась к телефону. И только тут вспомнила, что он не работает. Телефон отрубился на следующий день после акции. Кирилл говорил, что уже несколько раз сообщал в ремонтную службу, но это долгая песня. Какой-то кабель чинят, что ли.
Он, впрочем, не особенно был этим озабочен, у него же мобильник, вполне достаточно. А Даше телефон не нужен - кому ей звонить?..
Даша стояла, тупо смотрела на бесполезный аппарат. Ничего не поделаешь, надо ждать, когда он вернется.
Взгляд упал на висевшую прямо над телефонным столиком картину. Кирилл ее очень любил. Это была копия автопортрета Ван Гога. Художник изобразил себя с отрезанным ухом.
Она нахмурилась. Кирилл сам говорил, что не верит в случайности, что случайных совпадений не бывает.
Нет, она просто обязана ему дозвониться!
Даша записала номер телефона театра на бумажке, оделась и вышла из квартиры. Для начала решила попытаться позвонить от соседей. В это время дня вряд ли кто оставался дома, основная надежда была на древнюю старушку, урожденную княжну Шаховскую, жившую в квартире напротив. Даша эту старушку очень боялась, но сейчас выхода не было.
Дело в том, что, строго говоря, в этой квартире проживали две старушки Шаховские, являвшиеся сестрами-близняшками. Правда, Даша до сих пор видела только одну из них, Анастасию Всеволодовну, да и то мельком, однажды внизу, у лифта, а в другой раз здесь же, на площадке, когда та закрывала дверь за почтальоншей.
А боялась она, потому что Кирилл утверждал, что второй сестры на самом деле и не существует, что она давным-давно померла, а Анастасия Всеволодовна это скрывает. Держит ее иссохшую мумию у себя на балконе, а сама пенсию получает за обеих, выдает себя то за одну, то за другую сестру.
Даша из-за всех этих его рассказов старалась в сторону квартиры Шаховских вообще не смотреть, норовила как можно быстрей проскочить мимо.
Но теперь ничего не поделаешь!
Она тряхнула головой, пересекла площадку и позвонила в дверь. Прислушалась.
Сначала никаких звуков не возникало, и Даша уже было решилась позвонить второй раз, но тут раздались шаркающие шаги и надтреснутый старушечий голос поинтересовался:
- Это кто там?
- Это я, Даша, из сорок девятой квартиры, Анастасия Всеволодовна! - завопила Даша. - У нас телефон не работает, я хотела попросить разрешения позвонить!
- Подождите! - послышалось в ответ.
Потом донеслось долгое звяканье дверных цепочек, звук поворачивающегося замка, и наконец дверь приоткрылась. В проеме показалась старушка Шаховская. Она и сама была похожа на живую мумию, со своей сухонькой трясущейся головкой, с вылинявшими подслеповатыми глазками, которыми сейчас рассматривала Дашу.