Знают ли эти крохи, что у них есть отец?
Вторым источником беспокойства стала та надпись на ее машине.
Рой сказал, что знает, кто это сделал, и что он принял меры и ничего подобного не повторится. Но ведь опасность все равно существует - многие преступники горят желанием отомстить полицейским. И ей придется научиться жить с этим и постоянно быть начеку.
И наконец, самая тяжелая, самая глубокая ее тревога. Пропавшая жена Роя, Сэнди.
Говорить о ней с Роем было трудно, однако Клио ощущала ее присутствие во всем. В первые дни знакомства Рой приглашал ее к себе. Они занимались любовью в спальне, и она оставалась на ночь, но никогда не спала. Ей все время казалось, что дверь вот-вот распахнется, и эта женщина, молодая и привлекательная, появится на пороге и уставится на них презрительно.
Конечно, Рой уверял, что от его отношений с Сэнди ничего уже не осталось, и ей следует воспринимать ситуацию именно такой. Но сомнение оставалось и не давало покоя.
Что, если?
Если?
Она немного успокоилась, когда Рой запустил процедуру по официальному признанию Сэнди умершей. Прошло десять лет. Но ведь она все равно может вернуться, если еще жива. И как тогда поведет себя Рой?
Он утверждал, что все кончено, и ничто уже не изменится.
Но что, спрашивала себя Клио, если Сэнди похитил какой-то маньяк? Как отреагирует Рой, если его жена объявится, сбежав от мучителя? Разве он не примет ее, как того требует моральный долг? Что бы он ни говорил…
Клио никогда и никому не желала смерти, но иногда ей так хотелось, чтобы тело Сэнди нашлось где-нибудь. Чтобы Рой мог, по крайней мере, закрыть эту главу своей жизни. И чтобы они могли жить дальше, освободившись от всех теней.
73
Она сидела в машине на тенистой стороне улицы, где припарковалась два часа назад. Город наконец погрузился в сумерки. Часы показывали половину десятого. Когда-то она любила эти долгие летние дни. Но сегодня дневной свет только раздражал.
В салоне маленькой, взятой напрокат машины пахло чизбургерами и жирной жареной картошкой. Глядя перед собой, она ясно видела дом, в котором жила Клио Мори. По радио "Роллинг стоунз" пели Under the Boardwalk.
Песня странным образом вернула ее к одному из их многочисленных и разнообразных несогласий. Она предпочитала версию в исполнении The Drifters. Они поспорили тогда из-за того, кто ее написал. Она утверждала, что Кенни Янг и Артур Резник. Рой настаивал на том, что песню сочинили сами "роллинги".
- Mama, mir ist langweilig, - сказал ее сын, сидевший рядом, на пассажирском сиденье. Он весь перепачкался, но продолжал деловито макать жареную картошку в кетчуп, еще оставшийся на донышке картонного стаканчика.
- Mein Schatz, wir sind jetzt in England. Hier spricht man Englisch! - сказала она.
Он пожал плечами:
- Да? Ладно. Мне скучно. - Он зевнул.
Она ласково погладила его по лбу.
- Sehr gut!
Он повернул голову и посмотрел на нее вопросительно.
- Ты говорила, что люди здесь разговаривают на английском, а сама говоришь по-немецки. - Он поднес к губам огромный стакан кока-колы и шумно потянул через соломинку.
Иногда, когда мальчик раздражал ее особенно сильно, она думала - хотя и никогда этого не говорила: "Я оставила Роя ради тебя? Должно быть, рехнулась".
Но ведь так оно и было. По крайней мере, отчасти. Она бросила Роя Грейса, потому что узнала о беременности. Они оба так хотели ребенка и почти восемь лет делали для этого все. И вот, ирония судьбы. Она узнала о беременности через несколько дней после того, как решила, что не хочет провести остаток жизни замужем за Роем Грейсом. Замужем за управлением уголовных расследований.
Она понимала, что, как только Рой узнает о беременности, делать что-то будет уже поздно, она будет обречена на пожизненное заключение, и, даже если они расстанутся, ей все равно придется делить ребенка с ним. Благодаря свалившемуся с неба наследству от умершей тети - Рой о нем ничего не знал, - в финансовом плане она была независима и могла позволить себе уйти. Что и сделала.
Она ничего не сказала родителям, которых всегда презирала. Не сказала вообще никому. Ушла и укрылась у людей, с которыми всегда чувствовала себя достойной уважения и значимой. Эти люди - и только они - видели в ней самодостаточную личность, а не человека, определяемого теми, кто дал ей жизнь или кто взял ее замуж.
Впервые в жизни она была сама по себе. Не дочерью своих родителей, мисс Сэнди Болкуилл. Не женой своего мужа, миссис Рой Грейс. Она получила новое имя, позаимствовав его у своей бабушки-немки. Перед ней открылась новая жизнь.
Сэнди Ломан.
Сэнди Ломан выбросила из головы все лишнее: мужа, постоянно подводившего ее своими выездами на место преступления; отца, подводившего ее своей неспособностью говорить правду о чем-либо; мать, у которой никогда не было собственного мнения.
Сайентологи прочищали мозги под своим универсальным девизом "Мост к полной свободе". Они и помогли ей очиститься от прошлого и взглянуть на мир новыми глазами. И о ребенке помогли позаботиться.
Живя в их штаб-квартире возле Ист-Гринстеда, она познакомилась с Гансом-Юргеном Вальдингером. Он и убедил ее потом перебраться вместе с ребенком в Мюнхен и вступить в организацию, которую сам же и создал. Международная ассоциация Свободного Духа. Организация предлагала примерно ту же, что и сайентологи, ментальную регенерацию, но посредством процесса менее агрессивного и дорогого.
Вальдингер показался ей очень привлекательным парнем. Таким он и остался по сию пору. Но жизнь с ним не сложилась. Все быстро пришло к тем же несогласиям и спорам, что и с Роем. В конце концов она переехала в собственную квартиру.
Так какого черта ее принесло сюда?
Причиной стало объявление в одной мюнхенской газете, на которое она наткнулась случайно около месяца тому назад.
"Сандра (Сэнди) Кристина Грейс
Супруга Роя Дж. Грейса. Город Брайтон и Хоув, Восточный Суссекс, Англия.
Пропала без вести десять лет назад, предположительно мертва. В последний раз замечена в Хоуве, Суссекс. Рост пять футов семь дюймов (170 см), стройного телосложения, волосы светлые, до плеч.
В случае если никто не представит доказательств обратного - адрес юридической фирмы "Эдвардс и Эдвардс" указан ниже, - она будет официально признана умершей".
Разумеется, Рою нужно было двигаться дальше, а чего еще она ждала? Но все равно ее задело. Задело крепко. Она ничего не могла с собой поделать. Это ведь из-за него ей пришлось уйти. И вот теперь он вознамерился покончить с прошлым. Вот так легко и просто, одним жестом. И то, что он собрался объявить ее умершей, делалось с одной-единственной целью: чтобы жениться снова.
Жениться на своей беременной сучке.
Он выставил на продажу их дом. Дом, где они были счастливы когда-то. Их дом. Теперь его могут купить, и тогда он уже никогда не появится на рынке снова, потому что в таких домах люди живут годами. В таких домах живут и старятся вместе.
Вот и они могли бы состариться вместе. Такой был план. У нее и Роя. Интересно, как бы это было? Как бы они выглядели в старости?
- Мы еще долго здесь будем? - спросил вдруг по-немецки Бруно.
Она посмотрела на него, сына, которого так хотел Рой, и уже собралась ответить, но отвлеклась. По улице, в их направлении, шел мужчина в темном костюме с объемистым кейсом. В последний раз она видела его десять лет назад, но и сейчас, в меркнущем свете, узнала сразу, словно не прошло и двадцати четырех часов. Та же фигура, и лицо почти не изменилось. Только прическа другая - волосы короткие и уложены гелем. И этот новый стиль был ему к лицу.
Он выглядел вполне счастливым, и она ощутила глубокий укол печали.
Она знала, что он ни за что не узнает ее в сумерках, за ветровым стеклом, в темных очках и надвинутой на глаза бейсболке и с выкрашенными в черный цвет волосами. Знала и все равно опустила глаза. Тысячи мыслей завертелись в голове. "Кто у нее, мальчик или девочка? Счастлив ли он с ней? Давно ли они встречаются? Часто ли ссорятся?
И что мне делать дальше?"
Она подождала немного и осторожно подняла голову. Он как раз набирал код на панели. Потом толкнул кованые ворота и вошел. Ворота закрылись с негромким металлическим звуком.
Отрезали ее от него.
От его новой жизни.
Она продолжала смотреть, пока он не скрылся из вида.
Она так резко повернула ключ, что даже испугалась - не сломала ли. Мотор тут же отозвался рокотом. Она посмотрела в зеркало и дала газу. Покрышки взвизгнули, и кока-кола выплеснулась на ее протестующего сына.
74
- Повезло еще, что дождя нет, - сказал Дрейтон Уилер и повернулся, словно ища подтверждение своей правоты, к неуклюжей женщине, стоявшей за ним в длинной очереди, протянувшейся от главного входа к ипподрому, в помещении которого собирали актеров массовки.
Она оторвалась от газеты и несколько секунд смотрела на довольно странного мужчину, стоящего в очереди на регистрацию.
- Очень повезло.
"Определенно странный", - подумала она. Долговязый, какой-то неловкий, с седой мальчишеской челкой, выглядывающей из-под козырька линялой бейсболки. Весь дерганый, лицо в морщинах, как будто постоянно хмурится, как будто ему приходится сдерживать закипающую злость, и цвет кожи нездоровый, болезненно-землистый. В очереди стояло человек пятьдесят, самых разных, и все ждали - оформления на работу и примерки костюмов. Они простояли здесь уже больше часа, под холодным ветром. Белые столбики отмечали овальный беговой круг, а с вершины холма открывался прекрасный вид на город и, южнее, на пристань и Пролив.
Внезапно от головы очереди послышался бодрый женский голос:
- Семья Хейзелдайн здесь? Пол Хейзелдайн, Шарлотта Хейзелдайн, Изабель Хейзелдайн и Джессика Хейзелдайн? С песиком Бенсоном? Если вы здесь, дайте знать, пожалуйста! Пройдите к голове очереди!
Уилер посмотрел на часы.
- Еще час точно простоим. - Он взглянул на женщину, бывшую примерно одного с ним возраста. Угловатое лицо, блондинистые волосы в стиле Геи с той фотографии, что появилась в сегодняшнем номере местной газеты вместе с заметкой о съемках фильма.
Его фильма.
Фильма по украденному у него сценарию.
Секс был бы кстати. Женщина не отличалась привлекательностью, но, похоже, была одинока и не безобразна. По крайней мере, лицо пакетом накрывать не придется. Кольца на пальце нет. Хорошие ноги. Он вообще оценивал женщин по ногам. Может, и она не против? Может, если разыграть партию верно, ему удастся заманить ее к себе в номер, потом, после примерки? Отвлечься от лица, сосредоточиться на ногах. Прибор пока функционировал неплохо - сказывалось побочное действие транквилизаторов, которые он принимал, чтобы забыть о близкой смерти. Она одна, и он один.
- Занимались этим раньше? - спросил он, делая первый, пробный шаг.
- Вообще-то это не ваше дело. - Она закрылась от него газетой со статьей о Гее и о съемках, которые начинались в понедельник.
"Стерва, - думала женщина. - Какая же ты стерва, Гея. Я, пожалуй, подумаю и дам тебе еще один шанс. Понятно? Только один шанс. И лишь потому, что мы любим друг друга".
Судя по покаянному выражению на лице Геи, та пыталась послать ей какой-то сигнал. Извинение.
"Почти поздно. Но, возможно, я все же дам тебе шанс. Пока еще не решила".
Она опустила газету.
- Вообще-то я делаю это лишь потому, что мы с Геей подруги.
- Кроме шуток?
Она горделиво улыбнулась:
- Восхитительна, да?
- Вы так полагаете?
- Она себя покажет!
- Думаете? Боже!
- Насколько я поняла, сценарий - полный отстой, но Гея превратит фильм в конфетку.
- Отстой? Леди, вы сказали, что сценарий отстой?
- Тот, кто его писал, понятия не имел о подлинных отношениях между Георгом и Марией. Но это ведь Голливуд, верно?
- Мне не нравится ваш тон.
- Да пошел ты.
- И ты тоже. - Он сердито зыркнул на нее и уже хотел сказать, что это он написал сценарий, что его версия событий правильная, независимо от того, во что превратили ее эти олухи, Брукер и Броуди. Хотел, но не сказал. Только отвернулся, заталкивая внутрь злость.
Следующие девяносто минут стояли молча. Наконец подошла его очередь. Он назвался Джерри Бакстером, получил график съемок и расписание на понедельник, после чего его отправили наверх, в примерочную. Он уже уходил, когда цветущая девушка за столом улыбнулась следующему из очереди.
- Ваше имя, пожалуйста?
- Анна Галишия.
- У вас есть опыт работы? Вы уже снимались?
- Вообще-то я подруга Геи.
- Правда?
- Правда.
- Вам следовало бы попросить ее связаться с нами - не пришлось бы стоять в очереди.
- Не люблю беспокоить ее, когда она репетирует. Ей нужно вжиться в роль, прежде чем играть.
- Я так и слышала.
- Оно так и есть.
Анна Галишия заполнила нужный бланк, вписав все требуемые данные, получила график съемок, расписание на понедельник и отправилась в женскую примерочную.
Десятки женщин, пожилых и средних лет, толстух и худышек, втискивались в нелепые костюмы и напяливали пышные парики. Одни пришли сюда ради денег, ради шестидесяти пяти фунтов в день. Других привело тщеславие. Третьи явились позабавиться.
И никто не пришел за тем же, что и она.
Никто не пришел потому, что получил персональное приглашение от Геи. А вот она получила. Гея хотела исправиться, извиниться за свое поведение в Гранд-отеле. Она была не в духе и теперь искренне сожалеет, что так получилось.
Что ж, у Анны большое, доброе сердце. Она знает, как прощать.
И она уже простила.
75
После примерки Дрейтон Уилер вернулся в центр Брайтона, а уже оттуда прогулялся пешком до Королевского павильона. Проверив, на месте ли покупка, он купил входной билет и в половине второго вошел в зал. До закрытия оставалось больше часа.
И более чем предостаточно времени, если удача будет на его стороне.
Он сразу направился в Банкетный зал и с удовлетворением отметил, что посетителей много, а сам зал огражден канатами, натянутыми между латунными столбиками. Порадовало его и то, что в зале только один охранник.
Поскольку к банкетному столу не допускали, он постоял в сторонке, делая вид, что любуется приставным столиком красного дерева и серебряной посудой. Мимо прошла пара со скучающими детьми, потом группка японских туристов, которые остановились прямо перед ним. Стоявший у стены напротив охранник отвлекся, чтобы напомнить кому-то о запрете фотографировать. Прекрасно.
Никто и не заметил, как он просунул руку под стол и крепко прижал. Через несколько секунд, убедившись, что клей схватился, он убрал руку. Японские туристы двинулись дальше.
Дрейтон Уилер тоже прошел вперед, захваченный потоком.
Миссия выполнена!
76
- Эта стерва не разрешила мне! - воскликнул Гленн Брэнсон, ворвавшись утром в понедельник в кабинет Грейса. На часах было без нескольких минут восемь. - Ты можешь в это поверить? Такая возможность представляется только раз в жизни. Когда-нибудь они смогли бы рассказывать это своим детям и даже внукам!
Грейс поднял голову от документов, которые ему принесли, чтобы он мог подготовиться к предстоящему совещанию.
- Что она не разрешила?
- Взять с собой Сэмми и Реми, чтобы они познакомились с сыном Геи!
- Ты шутишь!
- Я не шучу. Я сгораю от злости! Она сказала "нет". Попросил у нее разрешения взять обоих детей в субботу, и те были ужасно рады, прыгали до небес. Я рассказывал тебе, что они фанаты Геи. Сообщил ей, что они хотят пойти на эту встречу, на которую я отведу их прежде, чем привезти обратно домой.
- Так как она может помешать тебе? Просто возьми да отведи их туда, и все.
- Она говорит, что Гея - символ секса, разврата и сквернословия, что не позволит развращать детей.
- Но это же смешно! Ее сыну всего шесть лет.
- Хочешь позвонить Эри и сказать ей об этом?
- Я, конечно, позвоню, если хочешь, - ответил Грейс с наигранной бравадой. В жизни его пугало не слишком многое, но исключением была именно жена Гленна Брэнсона.
- Я поговорил об этом с моим адвокатом и получил совет не нажимать на Эри, поскольку моя женушка может все обратить против меня.
- Как это?
- Не знаю. - Гленн сел напротив Грейса. Вид у него был расстроенный. - А как ты провел уик-энд?
В отличие от друга Грейс провел уик-энд очень спокойно и, можно сказать, благостно. Утром было лишь два коротких совещания по операции "Икона", а все остальное время он провел с Клио. В субботу они отправились за покупками и приобрели комплект мебели для детской комнаты. Затем купили на воскресенье карри навынос, посмотрели пару фильмов, а в перерыве он прочитал кучу газет. Ему очень нравилась эта экстравагантная особенность Клио - она выписывала каждую неделю практически все британские газеты. Причем самого разного содержания - от "высоколобых" изданий до "желтой" прессы.
День был прекрасный, и Клио настояла на том, чтобы они отправились на прогулку в их любимое место по пешеходной тропе в Роттингдин. Она мужественно прошла весь путь до конца. Судя по всему, внезапное кровотечение, которое у нее было несколько недель назад, прошло без последствий. До рождения ребенка оставалось еще несколько недель.
Через четыре дня она перестанет ходить на работу.
Большую часть воскресенья Грейс провел на диване. Клио работала над своими философскими штудиями, а он просматривал бумаги, связанные с судебным процессом Карла Веннера, который начнется в уголовном суде на Олд-Бейли сегодня утром.
Грейс перегнулся через стол и взял друга за сильную черную руку. Она была твердой как камень. Как будто прикоснулся к эбеновому дереву. Тем не менее он пожал ее.
- Не позволяй ей кошмарить себя, дружище. Договорились?
Гленн в ответ пожал его руку.
Грейс больше не стал ничего говорить. Он видел, что друг, этот большой крутой парень, которого он очень любил, готов в любую секунду расплакаться.