В повести "Норки, Клава и 7"А" показано, как, начиная с детской игры и обычного любопытства, возникает интерес к профессии зверовода. Ребята помогают родителям, затем уже самостоятельно начинают выращивать норок.
Содержание:
-
Владимир Михайлович Данилов - Норки, Клава и 7 "А" 1
-
Подсказка 1
-
Шамаханская царица 1
-
Император Клава 2
-
Островок на Шумихе 2
-
Великий путешественник Пржевальский и меч-кладенец 3
-
Главная норка - Дымка 4
-
Рыба на острове 4
-
Каникулы 5
-
Дырявые кактусы 5
-
Новогодний вечер 5
-
Ледовый плен 6
-
Предложение Графыча 7
-
Городской гость 8
-
Щепотка голубых ворсинок 9
-
Десант на Видаламбе 10
-
Последний глухарь 11
-
Глава, которой заканчивается повесть, но с которой все только начинается 12
-
-
Примечания 12
Владимир Михайлович Данилов
Норки, Клава и 7 "А"
Подсказка
Честное слово, во всем виноват я.
Урок уже подходил к концу. В классе нарастал шепоток, ребята складывали в парты учебники и ждали звонка, чтобы скорее выскочить в коридор. А Капитолина Петровна надумала еще спрашивать. Она всегда так делает, когда остается минут пять до звонка. Мне кажется, что и спрашивает-то она не по делу. Ну, например: "Как приспособились млекопитающие к жизни в зоне тундры?" Кому это надо, когда урок вот-вот кончится? Капитолина Петровна обычно говорит: хочу, мол, знать ваше отношение к моему предмету.
Вот и на этот раз учительница закрыла журнал, аккуратно сложила на нем свои тетрадки и задумчиво посмотрела на нас.
Я уткнулся в парту, будто там у меня самое неотложное дело, а сам краем глаза по сторонам поглядываю. Мне-то уж совсем не хотелось, чтобы она меня вызвала. Вижу: за партой, что передо мной стоит, наш новенький - Костя Загура - рисует что-то на листочке. А Галка Шемахина - она с ним рядом сидит - шею вытянула и кончик косы грызет. Так увлеклись, что и вопроса Капитолины Петровны не слышат. А учительница просила рассказать об образе жизни пресмыкающихся пустыни.
- Пусть нам ответит на этот вопрос, ну, скажем… Загура, - произнесла Капитолина Петровна.
Костя вскочил и растерянно оглянулся, по сторонам. В классе стало тихо-тихо, потому что многие даже не слышали вопроса.
А Капитолина Петровна могла любого вызвать - помочь Загуре…..
- В пустыне, в пустыне… - выручая Костю, прошептал с соседнего ряда Толик Крюков и изобразил ладонью плывущую рыбку.
Костя, видно, ничего не понял и посмотрел на меня.
- Африканская лисица фенек, живет в Сахаре, - вполголоса проговорил я.
Это Костя услышал.
- Самая маленькая из африканских лисиц - это фенек. Ведет она ночной образ жизни. Питается насекомыми и ящерицами. Но иногда разоряет гнезда таких птиц, как страус…
Костя умолк; Несколько секунд в классе стояла мертвая тишина.
- А что же страус? - удивленно спросила Капитолина Петровна.
- Как что? Конечно, расстраивается, - выпалил Костя.
И тишина раскололась. Ребята захохотали.
- Садись, Загура…
Капитолина Петровна снова обвела взглядом класс, собираясь спросить еще кого-нибудь. Но передумала и стала перебирать свои тетрадки.
Мы знали, что в этих тетрадках Капитолина: Петровна записывает выдержки из журналов и книг - самые разные сведения о животном мире земли. Наконец учительница раскрыла одну тетрадь и встала.
- У нас еще, осталось несколько, минут. Коль мы заговорили о животном мире пустыни и упомянули фенека, я вам прочту выдержку из книги французского летчика и писателя, Антуана де Сент-Экзюпери "Планета людей". Вот что наблюдал он во время вынужденной посадки в самом сердце африканской пустыни.
И Капитолина Петровна начала читать:
"Мой фенек останавливается не у каждого кустика. Он пренебрегает некоторыми из них, хотя они и увешаны улитками. К другим приближается, но не опустошает их: возьмет две-три и уходит в другой ресторан.
Что он - играет с голодом? Не хочет разом утолить его, чтобы продлить удовольствие от своей утренней прогулки? Не думаю. Слишком уж его игра соответствует необходимости. Если бы фенек утолял голод у первого же кустика, он бы в два-три приема очистил его от живого груза. Итак, переходя от кустика к кустику, он полностью уничтожил бы свой питомник. Однако… все происходит так, как если бы он отдавал себе отчет в том, что рискует. Ведь стоило бы ему насытиться, не принимая никаких предосторожностей, и улиток бы не стало. А не стало бы улиток - не стало бы и фенеков".
Капитолина Петровна закончила чтение и отложила тетрадь.
- Видите, как в природе все взаимосвязано. Сейчас в биологии родились новые науки - экология и этология. Одна изучает взаимоотношения живых организмов с окружающей средой. Другая занимается изучением поведения животных. Но об этом мы поговорим на следующем уроке…
Зазвенел звонок. Все захлопали партами. А Костя посмотрел на меня и сказал:
- Эк ты, "фенек"…
Уши у меня загорелись. Сделав вид, что ничего не случилось, я вышел из класса.
Шамаханская царица
"Фенек… Фенек…" Как бы с этого не началось. Насчет прозвищ наших ребят хлебом не корми. И получится, что я сам себе прозвище придумал. Обидно. А за язык меня никто не тянул. Это я Загуре назло подсказал не то, что надо. Из-за Галки. Мало того, что она у девчонок верховодит, так порой и нам от нее покоя нет. Так что, если я превращусь в "фенека", виновата Шемахина - "шамаханская царица". Девчонка она ничего, отличница, и знает больше всех, но уж больно вредная. Увидит, к примеру, что я у Витьки Козырева задачу списываю, и сразу начинает трещать:
- Нет, вы только подумайте, девочки, у Козырева в задаче уравнение неправильно составлено, а сегодня это самое уравнение перекочевало в тетрадь Потахина. Интересно, правда, одна ошибочка в двух тетрадочках…
Даже удивительно, когда она успела подглядеть, что я у Витьки тетрадку брал?
А то перед литературой обернется, вытаращит свои черные глазищи и так это задумчиво скажет:
- Потахин, опять, наверно, отрывок не выучил?.. Горе нам с тобой. Тянешь класс назад.
Тьфу! Надоела со своими нравоучениями. Будто я сам не знаю, что выучил и чего не выучил. И откуда ей все известно?
Или вот про Загуру.
Осенью у нас в классе новенький появился. Отец у него геолог, а мать - зоотехник. Они к нам в Пушной переехали. Мать на звероферме работает, а отец - в каменном карьере у Дологай горы, что в двадцати километрах от поселка. Раньше отец Кости в полевых партиях работал где-то в Сибири. Теперь на постоянное местожительство к нам перебрался. Загура пришел к нам в школу уже в конце первой четверти. Помню, зашел в класс и стоит у порога, мнется с ноги на ногу, улыбается виновато, а мы на него уставились.
- Местечка свободного нет? - спросил наконец новенький.
И тут Витька Козырев, который всегда ввязывался в любую переделку, не разобрав толком, что к чему, вдруг выпалил:
- Самих как сельдей в бочке! Вон в седьмом "Б" полно плацкартных мест…
Костя оторопел от такой встречи. Улыбка растаяла. Он внимательно посмотрел на Витьку и неторопливо ответил:
- Можно и в "Б"…
В это время дверь распахнулась и в класс влетела Галка Шемахина.
- Ой, Костя, привет! Вот здорово! Тебя в наш класс отправили?
Костя что-то пробормотал и утвердительно кивнул. Потом, тряхнув головой, заговорил, обращаясь только к Шемахиной, будто в классе больше никого и не было:
- Мне, наверно, надо было попроситься в "Б". Говорят, вас тут и без меня как сельдей в бочке. И мест свободных нет…
- Что-что? - удивилась она. - В нашем классе мест нет? Лена, пересядь, пожалуйста, к Соне. А ты, Костя, иди сюда. Со мной будешь сидеть. - И она обвела взгляд дом всех мальчишек, стараясь узнать, кто мог сказать новенькому заведомую чушь. Ведь у нас четверо сидели за партами по одному.
Лена взяла свой портфель и перебралась к Соне Лосевой. И Костя сел за Галкину парту.
Просто непостижимо, когда "шамаханская царица" успела с Загурой познакомиться? Велик ли наш поселок? Каждый новый человек не сегодня-завтра на глаза попадется. Но Костю Загуру никто не знал. И вдруг слышим: "Привет, Костя!"
Через несколько дней, когда мы уже поостыли и приняли Костю, как своего, у Галки появился камушек. Он у всех перебывал в руках, а Галка поясняла, что это сердолик. Ей подарил Костя, он сам его нашел, когда был с отцом в маршруте на Подкаменной Тунгуске.
Я тоже видел сердолик. Так, ничего особенного, камень как камень, желтоватый, на янтарь немного похожий. Галка и мне объяснила, что Костя нашел его в Эвенкии. А я возьми да брякни: "Это на Чукотке?"
- Знаешь, Славик, - сказала Галка, - мне почему-то кажется, что если не алгебру, то географию тебе обязательно придется учить все будущее лето.
Император Клава
Осень подкралась как-то незаметно. У каждого дома в палисадниках рдеют гроздья рябины. А лес просто не узнать - заполыхали ярким листом осины, желтыми свечками выстроились березы. Ну прямо как на картине или в цветном кино.
Наш поселок назвали Пушным, потому что совхоз у нас звероводческий. В совхозе выращивают норок и песцов. Но лучше бы его назвали Лесным. Ведь со всех сторон его окружают леса: сосновые боры у лесных ламбушек, темный ельник вдоль речки Шумихи, черемуховые заросли на Видаручье. Да мало ли какие еще деревья, на то он и лес.
Осенью в лесу светло даже в самый пасмурный день, И все тропки видны - так их палым листом обозначило. Разве тут после школы усидишь дома? Не-ет, наши мальчишки такое время ни за что не упустят. Сразу после школы - в лес, до самого вечера.
Я чаще всего с Клавой хожу. Занятный парень. Он - третьеклашка, сосед мой. Братьев у него нет, только две сестры - Шура и Нюра. Ну я ему и сосед и что-то вроде брата. А Клавой его зовут не потому, что угораздило в девчачьей семье родиться. Полное его имя - Клавдий. Как только он в школу пошел, ребята ему сразу биографию придумали. Мол, так назвали тебя в честь римского императора Клавдия. А раз тот был императором, то тебе, дескать, Клава, быть не иначе как директором совхоза. Тем более, что с фамилией Мятлик в истории не было ни одного императора.
Мне Клава нравится. Смышленый парень. Иногда такое выдумает! Помню, весной, после ледохода на Шумихе, притащил Клава новехонький, блестящий лист жести и говорит:
- У тебя ножницы, которыми железо стригут, есть?
- Ну есть, а что?
- Надо это железо разрезать.
- Ты эту жесть стянул где-нибудь?
- Я? - возмутился Клава и взглянул на меня, как на самого бестолкового человека. - Да я уже сколько дней вдоль канавы хожу, где это железо валяется. Думаю, если кто потерял, так придет и возьмет. Но никто не приходит, значит, кроме нас с тобой, это железо никому не нужно.
- А мне-то оно зачем?
- Так вот, смотри… - Клава положил жестяной лист на пол, опустился на колени и провел рукой по листу. - Видишь, какой кружище получится, если края обрезать.
- Ну и что? - сказал я, не понимая, что надумал Клава.
- Смотри: сперва вырежем круг, потом так, так и так - полоски нарежем. А когда уголки загнем, то получится колесо для водяной мельницы. Понял?
…Через час, сверкая на солнце серебряными лопастями, наше колесо крутилось между валунами на Шумихе. Казалось, оно разгоняется, чтобы проскочить эти валуны и умчаться за речной поворот.
- Эх, зря крутится! - досадовал Клава. - Вот бы динамку от велосипеда пристроить, чтобы ток давала.
- Зачем тебе ток, когда солнца хоть отбавляй до десяти вечера?
- Чтобы был… - мечтательно произнес Клава.
На следующий день, сразу после уроков Клава поймал меня в коридоре.
- Идем?
- Куда идем?
- Как куда? Синиц ловить!
- Зачем?
- Да они мне вот так нужны!
Клава провел ребром ладони по шее, и я понял, что он опять надумал что-то:
- Ты что, до сих пор и домой не ходил? Так в коридоре и проторчал?
- Почему в коридоре? Я с Федькой был. Он еще живой.
- Какой Федька? - не понял я?
- Да Федька наш, из теплицы. Анна Ивановна сказала, что ежики на зиму засыпают и из ящика не выходят, а Федька не спит.
Наконец-то мне все стало ясно. Анна Ивановна - это Клавина учительница, а сам он проторчал эти два часа в теплице.
В прошлом году в школе построили теплицу. И девчонки сразу захватили ее себе, вдоль всей стеклянной крыши понавесили всяких традесканций, а на стеллажах - не подойдешь - одни кактусы с колючками. Хорошо, что Капитолина Петровна отвоевала место под стеллажами. Там устроили клетки для живого уголка.
Правда, уголок был не ахти какой. Жили там кролики и единственный, порядочный лесной зверь - ежик Федька. Это Соня Лосева была где-то на юге и привезла его.
Пока Клава толковал мне про Федьку, мы дошли до моего дома. Честно говоря, мне сегодня совсем не хотелось в лес. Витька Козырев дал мне на пару дней "Землю шорохов". Джеральда Даррелла, и я собрался почитать.
- Ну, будь здоров. До завтра, - сухо сказал я Клаве и направился к себе.
- Ты что? А как же синицы?
Моя уловка не удалась. И я предложил:
- Давай я тебе лучше воробья поймаю.
- Ну-у… - протянул Клава. - Тебе все воробьи да воробьи…
- Здрасьте, - говорю, - да мне и синицы не нужны. А если уж тебе приспичило, так проще воробья поймать.
Но у Клавы были свои планы.
- Вот еще воробья! Это будет, как в городе. Мы летом с мамой в Петрозаводск ездили, так там на улице Гоголя есть круглый гастроном. И в нем воробьи живут. Чирикают даже.
- Вот пусть и у тебя чирикают.
- Нет, мне нужны синицы, - решительно заявил Клава. - Хотя бы одна.
- Да зачем они тебе?
Клава мечтательно так посмотрел на меня и говорит:
- Приду к Федьке в гости, выпущу синицу, и пусть там живет, всяких мух ест, которые растениям вредят, и Федьке не скучно будет. Как в лесу…
Островок на Шумихе
Мы с Клавой ушли вверх по Шумихе километра на два. Там наша речка разделяется на три рукава, и между ними - маленькие островки, заросшие черемухой. Чтобы поскорее добыть Клаве синиц, я наспех соорудил из старого посылочного ящика ловушку с падающей крышкой. Приладил перекладину, выстрогал ложечку и сторожок. Дело нехитрое.
Ящик тащили по очереди, хотя Клава уверял, что ему и одному не тяжело. Ловушку поставили в черемуховый куст на первом островке. Там переход есть - старая упавшая береза. Вместо приманки на ложечку положили: кусочек несоленого сада.
- А сами на берегу спрячемся, - сказал Клава - Чтобы синиц не распугать.
На сухом бугорке мы нагребли ворох опавших листьев и развели маленький костерок. Вначале костер дымил, постреливали еловые сучки, а потом, когда все дрова прогорели и остались одни угли, стало тепло-тепло. Угли покрылись белым налетом пепла, и от них несло жаром как от хорошо протопленной печки. Мы развалились на листьях и молча слушали, как журчит Шумиха.
Вдруг где-то пискнула синица. Клава встрепенулся.
- Во! Слыхал?
- Да слыхал, молчи ты, - урезонил я его. Мне хотелось первым увидеть птиц, ведь осенью синицы кочуют стайками, и каких там только нет!
Над нами покачивались высоченные осины и березы.
Деревья уже оголились, лишь кое-где на самых тоненьких веточках разноцветными флажками подрагивали еще не сорванные ветром листочки. Откинувшись на спины, мы смотрели вверх, и казалось, что обступившие нас деревья своими вершинами упираются в самое небо, А в вышине медленно проплывали белые облака, похожие на тугие паруса невидимых кораблей.
И тут на осиновом суку заплясала синица. Я скосил глаза на Клаву: молчи, мол. Затаив дыхание, мы следили за птицей. Синица щебетнула и перепорхнула на другое дерево. За ней пролетела другая, третья, и вдруг между мной и Клавой, среди листвы, серой мышью заплясала гренадерка. Мы лежали так близко, что до птицы можно было дотянуться рукой. Гренадерка - хохлатая синица - по-хозяйски перевернула клювиком сначала один листок, потом второй и умчалась вслед за большими синицами.
- Хохлатка! - восхищенно прошептал Клава. - Я так близко их никогда еще не видел. Вот бы Федька обрадовался, если бы мы такую поймали.
Вдруг в ветвях осины метнулась серая тень. И мы увидели, как к самому стволу словно приклеилась небольшая птица. Раз-другой она крутнула головой и застыла. Теперь ее можно было разглядеть как следует. Большие глаза, крючковатый клюв, а ростом - не больше скворца.
- Совенок, - еле слышно выдохнул Клава.
- Тс-с…
И в тот же миг на веточку осины опустилась еще одна синица. Нашего совенка словно подбросило. Не успели мы глазом моргнуть, как он схватил синицу и ударил своим острым клювом. В воздухе закружились пестрые листья. Это Клава не выдержал и запустил в лесного разбойника горсть листьев - что было под рукой. Совенок, не выпуская жертвы из цепких лап, порхнул и скрылся в темени елок.
- Видал? - спросил меня Клава. Глаза его округлились. - Нашу синицу - на глазах у живых людей!.. - И он молча поворошил угли в костре.
Я обернулся и увидел, что крышка на ящике захлопнулась.
- Наша синица уже поймана, - успокоил я Клаву.
Он тоже взглянул на ловушку и тут же плюхнулся на меня.
- Смотри, - прошептал Клава и указал на берег Шумихи.
Чуть ниже по течению берегом пробирался какой-то человек. Одет он был в серый, как еловая кора, ватник. На спине горбом топорщился мешок, а за солдатским ремнем, которым был перехвачен ватник, торчал топор.
Неторопливо обходя свисающие в воду корневища, он добрался до березы-мостка и перешел на остров. Мы с Клавой замерли, стараясь не дышать. Слышно было, как па островке трещат сучья под тяжелыми сапогами. Затем человек снова появился у перехода. Здесь он сбросил свой мешок, развязал его и что-то сунул под ствол березы-мостка.
Чтобы лучше разглядеть незнакомца, Клава уперся в меня локтями и вытянул шею. Я дернулся, и листья зашуршали. Мне показалось, что этот шорох раздался на весь лес.
Человек тем временем снова впрягся в свой мешок и перешел на наш берег. Через минуту кусты скрыли его приземистую фигуру.
Мы выждали немного, потом забросали костер землей и спустились к Шумихе. Под вершиной березы, где только что стоял незнакомец, лежали две красноглазые плотвицы.
Клава потрогал рыбешек и удивленно уставился на меня.