Я знала Тома Дрисколла всю свою жизнь. Мы росли в одном и том же доме в Бруклине: он жил как раз надо Мной, Мы были лучшими друзьями в детстве. Однажды из банок для охлажденного апельсинового сока мы соорудили телефон и разговаривали друг с другом каждый вечер. Мы были в полном восторге от своего изобретения, хотя и понимали, что это не "телефон" работает, а мы слышим друг друга потому, что кричим в консервные банки при открытых окнах. Мы с Томом потеряли друг друга, когда пошли в разные школы. Но не окончательно. Мы возобновили дружбу, когда учились в старших классах, а потом снова потерялись, когда он стал заниматься наукой в Дартмуте, а я поступила в Бруклинский колледж.
Время от времени моя мать, полагая, что мне это интересно, сообщала: "Том женился". "Том вице-президент крупного частного банка". "Том - президент". "Том открыл свое дело. Он стал крупным бизнесменом".
Так я узнала, что он добился своего. Грандиозно! Не знаю, как я осмелилась, но после того, как Ричи и Митч основали Дейта Ассошиэйтед, я решила позвонить Тому. Мне потребовалось почти полгода, чтобы осмелиться пригласить его на обед: Я потратила день и двенадцать долларов, чтобы привести в порядок прическу. И так рекламировала компанию Ричи!
- Знаешь, - сказала я Бену, - прямо в ресторане Том предложил мне огромный гонорар. А знаешь, что я ему сказала?
- Ты сказала - решительное "нет". Пусть попробует поработать с компанией отца.
- Я об этом уже рассказывала?
- Да.
- Он не знал еще, что представляет компания твоего отца, но я была уверена, Том пойдет на это. Я не просила у него одолжение. Я верила в то дело, которым занимались отец и Митч. И он поддержал нас. Он стал нашим самым крупным клиентом, и его имя привлекло к нам другие крупные фирмы. Таким образом, я внесла в компанию огромный вклад. Без меня он никогда бы не достиг того, чего имел.
- Спокойно, мам.
Я поняла, что нахожусь в состоянии: "борьба-до-победы" - плечи опущены, челюсти сжаты, голова подалась вперед. Я закрыла глаза и сделала пять глубоких вздохов, чтобы расслабиться.
- Извини, я сорвалась, сын, - сказала я, чувствуя головокружение. - Я в скверном настроении. И извини за недостаток материнского тепла. Боже, ты потерял отца. Я очень сожалею. Но я не в себе. Я не знаю, кто я, в данный момент.
- Ладно, - ответил Бен.
- Расскажи мне, о чем еще вы говорили с отцом?
- Он сказал, что тебе следует смириться с тем, что произошло. Он надеется, что ты сможешь устроить свою жизнь. И еще - дай подумать - о том, что попытается помочь мне установить отношения с Джессикой, что он уверен - я буду с ней учтивым и внимательным. Пожалуй, все.
Он вытянул свои бесконечно длинные ноги и постучал одной о другую, что должно было означать конец разговора. Но разговор еще не кончился.
- Он говорил что-нибудь о Дейта Ассошиэйтед? О новых клиентах, о старых?
- Нет.
- О сложных взаимоотношениях сейчас или раньше?
- Нет. Он вообще не говорил о бизнесе.
- О Митче Груене?
- Нет. Он не вспоминает о нем уже вечность.
- Он был рассержен или расстроен чем-нибудь?
- Только по поводу тебя, - мягко ответил Бен. - Извини, мам.
Через пять минут, будто специально, чтобы освободить меня от мелодраматической нагрузки, вошел Гевински и пригласил меня спуститься и поехать в полицейский участок. "Пригласил" - явное преувеличение.
- Я прошу вас пройти со мной в полицейский участок, - сказал он.
Я думала, что должна подождать и поговорить с адвокатом. Я спросила, не должен ли он зачитать мне мои права? Он ответил, что я должна пройти с ним в участок - там все объяснят. Я должна. А мой сын Бен не должен.
В комнате для допросов в полицейском участке не было висячей слепящей глаза лампы, но вполне достаточно было зеленых стен, серого металлического стола, таких же серых металлических стульев и большой грязной корзины для бумаг.
- Не беспокойтесь, - сказала Гевински.
- То же самое я могу сказать вам, - парировала я. - Этот случай требует высокой квалификации. И если вы арестуете не того человека, вы разрушите деловые карьеры многих людей.
- Я знаю, миссис Мейерс. Вы полагаете, мы не подумали об этом?
Его галстук все еще был засунут за рубашку. У меня теплилась надежда, что его начальник вдруг материализуется и скажет: "Я заберу ее отсюда, сержант". Но дверь оставалась закрытой.
- Я понимаю, что у вас затруднения из-за рокового стечения обстоятельств, - сказала я. - Ричи пришел домой и оказался убитым.
- Именно.
- Но жизнь полна случайных обстоятельств.
- Извините. Это похоже на глупость.
Мне следовало бы рассердиться, но я была слишком напугана. Я попыталась глотнуть, чтобы начать говорить, но у меня пересохло в горле. Когда, в конце концов, мне удалось с собой справиться, я издала гортанный звук, в горле у меня что-то булькнуло, будто я сделала слишком большой глоток.
- А вам не пришло в голову, что моего мужа могли преследовать?
- Мы думали об этом и исключили эту версию. У нас нет на это оснований.
- Пожалуйста, вернитесь еще раз к ней. Может кто-нибудь действительно преследовал его…
- И ехал за ним до Лонг-Айленда, чтобы затем убить его на вашей кухне?
- А если этот кто-то знал, что он едет ко мне? Какой удобный случай! Убить Ричи здесь. Обвинят, конечно, меня, а он или она свободны.
Он опять уселся, сложив руки на животе.
- Не волнуйтесь, миссис Мейерс. Я неплохой парень. Я знаю, что у вас трудности. Может, есть и причина. Может, он ударил вас? Угрожал вам? И то, что случилось - самооборона?
Я знала, что должна быть хладнокровной. Я попросила Бена поехать к Стефани и поторопить ее прислать адвоката. В любую минуту человек с атташе-кейсом может войти и скажет: "С этого момента по всем вопросам, касающимся этого дела, обращайтесь ко мне, сержант". Или по крайней мере посеет семена сомнения в его планах.
- Там было больше отпечатков шин, чем от одной машины.
- Что?
- Я видела, как ваши люди заливали белой пастой следы от машины моего мужа. Но там были следы и других машин.
- Люди паркуют там машины, когда играют в теннис у вашего ближайшего соседа.
- Но там были следы от машины, которые выглядели такими же свежими, как и следы от машины Ричи. Я прошла мимо этого места и поинтересовалась, почему они не занимались другими отпечатками. Вероятно, так не было написано в учебнике по криминалистике?
Его грудь вздымалась вместе с вдохом, который он делал как послушный пациент.
- Эти следы вполне могли оставить дня два назад, - он не проявил никакого интереса. - И даже если кто-то заезжал сюда прошлой ночью, что такого? Машина вашего мужа была припаркована таким образом, что любая направлявшаяся в сторону гор машина могла видеть сквозь деревья отраженный свет от его задних фонарей. Если бы я был в патрульной машине и увидел это, я бы проверил. Но я увидел бы только дорогой автомобиль, запертый. В нем никого. Я бы решил, что у кого-то из соседей неприятности с машиной и ее оставили до утра. По номерному знаку я бы определил фамилию Мейерс. Все в порядке. И уехал бы.
Вот откуда появились те, другие следы. "Все в порядке!"
Если покалывает кожу головы, сердце работает с перебоями и руки начинают дрожать - вас охватила сильнейшая паника, когда уже перестаешь на что-либо реагировать.
- Кто-то должен был все это хорошо спланировать, - сказала я ему.
- Вы хотите сказать, что это его подруга. Верно? Она знала, что он поехал к вам. Может, она и надоумила его поехать? А затем последовала за ним, схватила нож, убила его, разбросала посуду, чтобы все выглядело правдоподобно.
- Я говорила вам, что это сделала я.
- Верно. Я забыл. А убила все-таки - она.
- Я не говорила, что это она.
- Да. Я должен разработать эту версию вместе с вами. Я тоже не думаю, что это она: Вы же не глупая. Хорошо информированная. Обожаете детективную литературу. Теперь скажите, какие у нее могут быть мотивы убийства? Она потеряла очень богатого любовника, который любил ее безумно. Все его богатство осталось вам, - он провел рукой по волосам. - Теперь, какие могли быть мотивы у вас? Он бросил вас ради более молодой женщины. Он намеревался разделить все благородно, а вы решили, черт возьми, а почему бы не завладеть всем?
- Вы не имеете права так говорить. Я порядочная женщина. Если бы я захотела его убить, зачем, как говорите вы, черт возьми, мне это делать на собственной кухне?
- Потому что все, что вы делаете, нисколько не похоже на порядочность, миссис Мейерс. Полагаю, вам не потребовалось много времени, чтобы разработать план преступления. Вы встречаете его у себя в доме, теряете контроль и убиваете его! - Он печально вздохнул, как бы выражая сожаление по поводу того, что мне предстоит. - Поверьте, я знаю, что жизнь не только черная или белая. Она - серая. У вас могут быть очень веские причины. Поэтому я и прошу вас: расскажите мне, я смогу сделать что-нибудь для вас. Можете не говорить сейчас. Расскажите потом.
- Мне нечего рассказывать.
Он встал и подождал, пока встану я.
- Они отдадут тело сегодня днем. Полагаю, что следующая наша встреча будет на похоронах.
Шаркая ногами, он дошел до двери и открыл ее.
- Очень жаль, миссис Мейерс, что мы ни до чего не договорились.
Глава 6
- Они следовали за мной всю дорогу домой, - я даже не пыталась сдерживать крик.
Бен обнял меня за плечи, пытаясь утешить, но губы его побелели, как случалось с ним в детском саду, когда он подхватывал желудочную инфекцию и его рвало.
- Два парня в сером автомобиле.
Бедный ребенок: матери всегда полагается быть ласковой, воплощать нежность всего человечества, а не такой, как я, дрожащей и пронзительно кричащей.
И тут, как странствующий актер, на сцене появился Алекс. Если забыть о волосах до плеч, трехдневной щетине, рваных, облезлых джинсах, грязных потрескавшихся ботинках, то своими черными полузакрытыми глазами и глубокими морщинами вокруг рта Алекс был так похож на Ричи, что я на секунду отвернулась. Когда я взглянула на него вновь, я увидела своего ребенка с растрепанными волосами рок-звезды, прикрывавшими его торчавшие уши. Он осторожно положил свою гитару на столик в библиотеке, затем бросил рюкзак и кожаный пиджак на пол. Я обняла его.
- Все, как страшный сон, Алекс.
- Я знаю, ма.
Мне показалось, что он хочет обнять меня крепче, но в комнате находился его старший брат, и он только шлепнул меня, как маленького ребенка.
Алекс и Бен похлопали друг друга по спинам и быстро поцеловались.
- Привет, Алекс.
- Здорово, Бен.
- Ты можешь себе это представить?
- Нет, - ответил Алекс. - Не могу.
- В последний раз, когда я говорил с ним, - сказал Бен, - разговор был очень короткий - я просто попросил у него денег. На новый телевизор. Хотя мне было не особенно нужно. У кого, черт возьми, сейчас есть время смотреть телевизор?
Рот Алекса с правой стороны скривился полуулыбкой, точно, как у Ричи.
- Когда я разговаривал с ним в последний раз - я пожелал ему смерти.
Бен обнял Алекса и прижал его к себе. Я не могла поверить, насколько разные у меня сыновья. Большой и маленький. Светлый и темный. Мускулистый и хрупкий. Открытый и замкнутый. Они могли бы принадлежать разным народам.
Пока Алекс расслаблялся в объятиях Бена, я бросила "Подозрительной" взгляд, намекавший, что это сугубо личная семейная ситуация. Она захлопала ресницами. Тогда я сказала:
- Если не возражаете, мне бы хотелось побыть со своими сыновьями наедине.
Кажется, она поняла. Пробормотав, что ей надо позвонить пациенту с сыпью на руках, она вышла.
Я взяла детей за руки. Рука Бена, большая и сильная, кожа шершавая от частого мытья в больнице. Рука Алекса меньше, изящная. Мозолистые от игры на гитаре пальцы, как у всех музыкантов тяжелого рока. Я быстро осмотрела его. На нем была поношенная майка, на груди из двух дыр торчали волосы.
- Алекс, - сказала я.
- Да-а.
- Несмотря ни на что, я бы просила тебя надеть на похороны галстук и пиджак.
- Несмотря ни на что? А что еще может произойти?
- У мамы есть небольшая проблема.
- У мамы - большая проблема, - перебила я. Я рассказала о моем свидании с Гевински в полицейском участке. Алекс опустил голову, изучая свои ботинки. Бен, обхватив голову руками, сел на кушетку. Когда я увидела, что плечи его дрожат, я поняла, что он рыдает. Я села рядом; обняла его и погладила его мягкие волосы.
- Успокойся, Бенджи.
- О, мама! Что ты собираешься делать? - спросил он.
Я посмотрела на Алекса. Он подошел и сел с другой стороны.
- Я не знаю, что делать.
Мы молча сидели несколько минут.
- Не могу поверить в то, что произошло, - сказала я им. - Я должна поговорить с адвокатом. Стефани обещала помочь.
- Как они могут арестовать тебя? - настаивал Алекс. - Это глупейшая, черт возьми, ситуация, о которой я когда-либо слышал.
Глаза его блестели. Вероятно, он сдерживал слезы. А может, был зол на что-то. Понять его было трудно. В нем было не только физическое сходство с Ричи - Алекс многим походил на отца. Алекс был душевно тоньше, и если он не чувствовал к вам доверия, вы никогда не смогли бы подобрать к нему ключик. Ричи был единственным, кто хорошо понимал его; называя хитрым маленьким чудовищем. И отец, и сын были прирожденными спортсменами, соблазнителями, людьми, не слишком мучимыми угрызениями совести. Ричи никогда не понимал, как сильно Алекс любил его. И на этом, как считала я, сходство заканчивалось. Самым сильным чувством Ричи была страстность. Алекс же обладал нежным любящим сердцем.
Конечно, Бен тоже любил отца. И пока его спортивные успехи и учеба не доставляли Ричи хлопот, он был достаточно милым мальчиком, чтобы привлечь внимание отца.
- Алекс, относительно того последнего разговора с папой… - спросила я. - Когда это было?
- Когда он обозлился на мою выходку с карточкой Американ Экспресс. Месяца два назад.
- Он не писал тебе?
- Только раз. И должен заметить, там говорилось, что, если я не покончу со всем этим дерьмом…
- Ты не должен говорить так.
- Ма, ты же знаешь это слово.
- Конечно, знаю. Но ты не должен употреблять его при мне.
- Хорошо, мама. В письме говорилось, что, если я не исправлюсь, он не только перестанет поддерживать меня материально, но лишит меня наследства. - Помолчав, он поинтересовался - Он сделал это?
- Нет. Теперь послушайте, вы оба. Я не хочу расстраивать вас еще больше, но вы должны знать все.
Мальчики кивнули.
- Надеюсь, мне не надо убеждать вас в том, что я не убивала вашего отца?
- Не говори глупостей, - сказал Бен. Алекс накрутил на палец прядь своих волос.
- Ты не понимаешь, ма!
- Чего я не понимаю!
- Того, что раз Гевински считает тебя убийцей отца, он не будет тратить время на поиски настоящего.
- Я понимаю это.
- Боже! - воскликнул Алекс, - тогда дело будет закрыто навсегда.
Я отправила мальчиков наверх позвонить сестре Ричи Кэрол по поводу похорон, Я сидела так тихо, что чувствовала, как кровь пульсирует по всему моему телу. Я услышала, как дедушкины часы пробили четверть.
Около семи часов Касс, Стефани и Маделейн принесли ужин. Приготовление его Стефани, естественно, взяла на себя. Касс помогала накрыть на стол, Маделейн раскладывала салфетки. Она свернула одну цилиндром и поставила ее на стол. Салфетка согнулась и упала.
- Как мужской член, - воскликнула Маделейн.
- Очень остроумно, - заметила Касс. Несколько лет назад она познакомилась с Маделейн в библиотечном комитете. Она почта не знала ее - знала только, что та заядлая читательница. И когда Маделейн спросила, не хочет ли она присоединиться к нам троим для прогулок, Касс согласилась: почему нет? - хорошая, компания. Маделейн тщательно подбирала для нас книжное обозрение, звонила, предупреждая, что кто-то из наших любимых писателей будет давать интервью по кабельному телевидению. Иногда, когда мы проходили какое-нибудь красивое место, она вдруг замирала, пораженная красотой природы. Мы продолжали путь, и она цитировала: "Нет фрегата лучше книги…". После развода, два года назад, она стала цитировать только свою собственную поэзию.
- "Моя свадьба", - внезапно произнесла она.
- Это твоя новая поэма? - спросила я, с трудом пытаясь скрыть страх и неприятный тембр своего голоса.
- Да. Но это не только о моей свадьбе.
- Просматривается определенная закономерность, - сказала Касс утомленно.
- Да! - Маделейн взглянула на меня и прикусила губу. - Извини, может, сейчас неподходящий момент для этого.
- Нет, - сказала я. - Продолжай.
Она была похожа на большой черный мешок, в черных брюках, черном свитере и кожаной жилетке. Никто из вас никогда не осмеливался остановить ее.
Маделейн никогда не была объектом шуток, сама никогда не шутила, но была довольно мягкой. От нее ушел муж, но не к другой женщине, а к другим, ко многим женщинам. После этого она стала мрачной. Не знаю, был ли этот уход более болезненным для нее, чем для меня уход Ричи. Майрон Майкл Берковиц переехал в одноэтажный особняк и предметом его гордости был домашний бассейн с душем. Работа Маделейн по составлению кроссвордов и головоломок никогда не была рассчитана на полный рабочий день, поэтому она бросила ее совсем и стала жить на алименты мужа, посвятив себя целиком поэзии.
Я перевела взгляд с угреватого, и мрачного лица Маделейн на кремово-персиковое лицо Стефани. Она разложила все продукты на столе в столовой и вытаскивала сетку с овощами из полотняной сумки на колесиках.
- Спасибо, - выдохнула я, пока она укладывала в плетеную корзину хлеб и рулеты, сделанные собственными руками.
- Не благодарите меня, Я приготовила все, что необходимо, так что тебе не надо будет заниматься кухней всю траурную неделю. Это благоразумный обычай.
Развернув, она дала мне листок бумаги, на котором была написана фамилия адвоката из Манхэттена. Она сказала, что никто из ее знакомых не мог порекомендовать хорошего адвоката по уголовным делам в Лонг-Айленде. А поскольку адвокат мне нужен срочно, она обратилась к начальнику отдела в той фирме, где раньше работала.
- Я никогда не сталкивалась с ним по работе, - сказала она доверительно, - но у него великолепная репутация.
Я спросила у Стефани, не жалеет ли она, что оставила свою юридическую карьеру ради булочек и воздушных пирожных.
- Нет, - сказала она.
Я почувствовала даже некоторую обиду за нее, за ее неоцененную красоту, за ее неинтересного мужа. Однако моя симпатия к ней была значительно глубже.