- Примерно десять дней назад.
- И никто не заявил, что она пропала?
- У нее был отпуск. Она сказала, что собиралась поехать куда-то, где делают вино.
- Проверьте это. Узнайте, где она бронировала гостиницу, одна приезжала или эта поездка планировалась как романтическое путешествие.
Мендес посмотрел в зеркальце заднего вида, посигналил и неспешно перестроился в вечном заторе лос-анджелесского движения, съезжая с шоссе и выезжая на магистраль Говарда Хьюза.
Он подумывал о переезде в Лос-Анджелес, когда ему удалось стать детективом в Бейкерсфилде. Он мог бы пойти служить в полицию Лос-Анджелеса с перспективой работы в отделе краж и убийств, который находился в полицейском управлении Лос-Анджелеса в Паркер-центре. Но куда лучше быть большой рыбой в маленьком пруду и посвятить достижению этой цели многие годы, а потом переехать в большой пруд Лос-Анджелеса, уже имея солидную репутацию детектива.
Когда у него появилась возможность отправиться в Оук-Нолл и работать под началом Кэла Диксона, он ухватился за нее обеими руками. У Диксона за плечами имелся опыт работы в офисе окружного шерифа Лос-Анджелеса; у него были связи. Здесь Мендес и надеялся отличиться. Если бы он понравился Диксону, эта работа могла бы стать ступенью к возможностям гораздо большего масштаба.
Пока все шло по плану.
Когда день угас, Мендес въехал в международный аэропорт, следуя указателям, и припарковался в гараже напротив терминала "Американ эйрлайнс".
В толпе людей, прибывших рейсом из Далласа, он не приметил Леоне. Он искал человека необъятных размеров, одетого в эффектный костюм с ярким галстуком, с улыбкой во весь рот. Он медленно обвел взглядом толпу, заметив высокого худого мужчину, приближающегося к встречающим, с чемоданом на колесиках. Удлиненное лицо растянулось в знакомой улыбке.
- Тони! Рад тебя видеть!
Мендес ответил рукопожатием.
- Господи, Винс, я тебя не узнал. Ты сбросил фунтов тридцать.
Леоне отмахнулся.
- А, долгая история. - Он протянул руку Диксону. - А вы Кэл Диксон? Винс Леоне. Очень приятно с вами познакомиться. Брюс Вашингтон из офиса окружного шерифа Лос-Анджелеса - мой давний друг.
Леоне умел общаться с людьми. Любого незнакомца он приветствовал как старого приятеля. Таким способом он вытянул не одно признание из преступников, усыпляя их бдительность улыбкой и дружеским похлопыванием по спине.
- Давненько мы с Брюсом не общались, - отозвался Диксон.
- Пошел в частный сектор - начальником охраны. Он почему-то решил, что куча наличности принесет славу и уважение, как чиновникам. Поди разберись. - Он кивнул в сторону выхода. - Пойдемте, джентльмены? Не хочу откладывать шоу.
На самом деле Винс хотел одного: лечь и вырубиться после прохода по терминалу. Он хотел пойти и забрать свой багаж, прежде чем встретиться с Мендесом и Диксоном, чтобы перевести дыхание, но заметил их до того, как они увидели его. Почти шестичасовой перелет утомил его. У него было время, чтобы собрать свою энергию в кулак и изобразить улыбку, хотя он сомневался, что решение отправиться в этот городок было правильным.
Не показывай свою слабость, мысленно твердил он. Это первое правило в общении с людьми на местах.
Он предпочитал изматывать себя, делая что-нибудь полезное, чем лежать и думать о пуле в голове. Чтобы не думать о том, как стучит в висках, или что им овладевает раздражение и беспокойство. Все, что он должен был сделать, - это продержать себя в руках еще немного. Все, что он должен был сделать, - посмотреть аутопсию, затем поехать в Оук-Нолл, потом найти свою гостиницу…
Мендес ввел его в курс дела, когда они ехали через город к окружному коронеру Лос-Анджелеса на Норт-Мишн-роуд. Винс записал разговор на карманный кассетный диктофон. Расшифровку он сделает позже. Он уже начал составлять мнение о ситуации.
Диксон был слишком умен, чтобы ослаблять бдительность только потому, что у них имелся общий знакомый. Это дело - его добыча. Он правил бал, и ему не были нужны никакие фэбээровцы, чтобы нарушать баланс сил.
Знакомая история. Копы радеют за свою территорию и всегда ее помечают. Одни больше, чем другие. И, без сомнения, Диксон хорошенько о нем разузнал. Наверняка он слышал сотни историй, как Винс Леоне пускает пыль в глаза и привлекает прессу, словно котлета мух.
У него была репутация колоритного и развязного балагура, неутомимого остряка с нисколько не извиняющим его чикагским акцентом. А вот чего Диксон скорее всего не знал, так этого того, какие усилия он предпринимал, чтобы завершить дело. Если для этого требовалось бросить убийце в лицо вызов или ядовитую насмешку, он так и поступал.
Они припарковались напротив приемного отделения и вышли из машины. Винс втянул ночной воздух, наполнив и опустошив легкие несколько раз. Это был последний глоток свежего воздуха до того момента, как завершится аутопсия.
- Ну ладно, ребятки, - сказал он Диксону и Мендесу. - Прежде чем мы войдем, я должен рассказать вам о своей компетенции. ОПР пока не может взять ваше дело. Пока что только с большой натяжкой можно говорить, что оно отвечает критериям, которые позволяли бы командировать сюда одного из погрязших в делах агентов.
Диксон посмотрел на него удивленно.
- Тогда что ты тут делаешь?
- Думаю, очередного трупа ждать недолго. Последнее убийство говорит о том, что у вашего НЕСа богатая и извращенная фантазия, в соответствии с которой он и действует. Развилось это все не за одну ночь. Он убивал и раньше. Он будет убивать еще. Я бы хотел помочь вам прищучить этого отморозка, пока трупов немного и прежде, чем вы собьетесь со счета, а не после этого.
- Если ОПР не берет дело, а ты приехал от лица основателей отдела, - сказал Диксон, - то…
- Я сам по себе, - признался он. - Чем смогу, помогу.
- Просто из добрых побуждений? - осведомился Диксон.
- Не совсем, - ответил Винс. - Я изучаю возможность продолжения обучения полицейских полевым методом в дополнение к тому, что мы делаем в Национальной академии.
Звучало неплохо, пока Диксон еще не задействовал свои связи и не проверил все это в Бюро.
- Поправьте меня, если я ошибаюсь, - сказал Винс, - но никто из вас пока не имел дела с таким типом убийц. А я таких встречал больше, чем кто-либо мог бы за три жизни. Я имею доступ к любой документации и любому контакту, на которые есть выход у ОПР. Просто я здесь как бы неофициально. И если вы опасаетесь, что я стану привлекать внимание, - сказал он, обращаясь к Диксону, - или попытаюсь отобрать у вас дело, расслабьтесь.
- Спасибо, что сказал, - ответил Диксон, решив попридержать пока вопросы и скептицизм.
И Винс это чувствовал. Шериф все отложил на потом. Винсу предстояло сосредоточиться на аутопсии. Он повернулся и направился к зданию.
Винс с Мендесом отстали на шесть шагов.
- Ну, что там за долгая история? - спросил Мендес. - Ты плохо выглядишь, Винс.
Тот засмеялся. Он уже смотрел на себя в зеркале мужского туалета.
- Я выгляжу дерьмово, сынок. У меня язва. - Это была правда. Язва у него была из-за того, что он вместо пищи поглощал болеутоляющие. - Самолетная еда, - сказал он, закатывая глаза. - Не о чем беспокоиться. Бог знает, как мне удалось не заполучить ее раньше.
Мендес смотрел недоверчиво.
- Ты в порядке?
- Вполне.
- Усы отпустил, - задумчиво сказал Мендес.
- Стараюсь не отличаться от вас, сельских, - сказал Винс. - Пошли посмотрим, что там у тебя.
Глава девятнадцатая
Первое впечатление от окружного морга Лос-Анджелеса - запах. Система вентиляции морга была слабой, но никого в приемной это, похоже, не беспокоило.
Диксон болтал с помощниками коронера, сидевшими за большим белым столом в ожидании следующего "клиента". По прибытии его измерят, снимут отпечатки пальцев, сфотографируют, закутают в пакет и уберут в холодильник, где он будет ждать аутопсии, если таковую сочтут необходимой. А пока они воспользовались перерывом, чтобы попить кофейку и послушать шипение электронной ловушки для насекомых.
- Трудный день? - спросил Диксон, угощаясь молочными шариками с солодом с бумажной тарелки.
- Как обычно, - ответил дородный ассистент, лысый, размером с медведя, с синими татуировками, сверху донизу покрывавшими мясистые и толстые, как бревна, руки. Он вел себя, как человек, работающий в морге уже давно. Он относился к тому типу людей, которые спокойно залезут в изъеденный червями труп, а потом сядут и как ни в чем не бывало с удовольствием умнут бутербродик-другой.
Единственная женщина, симпатичная брюнетка лет двадцати, сказала:
- Четырнадцать вызовов, три убийства, четыре самоубийства и шесть смертей по неосторожности.
- И куропатка на грушевом дереве? - спросил Винс.
Девушка засмеялась.
- Приколись, - сказал громила. - Двое из тех шестерых, которые по неосторожности, полезли на дерево за кошкой. Придурки. Кто-нибудь когда-нибудь видел там скелетированную кошку? Эти твари слезают сами, когда им вздумается.
- Наверное, девочек своих удивить хотели, - сказал Винс.
Девушка закатила глаза.
- Любую женщину, которой нужен такой дуб, надо стерилизовать.
Винс блеснул своей знаменитой улыбкой:
- Вы не романтик?
Она снова рассмеялась.
- Не здесь.
- Кто-нибудь видел Микадо? - спросил Диксон.
- В третьем отделении, - сказал громила. - Ждет тебя.
- Спасибо.
- Приятно видеть тебя, Кэл.
- Тебя тоже, Бак.
Винс подмигнул девушке и обрадовался, когда она подмигнула ему в ответ. Может, он еще не так уж плох.
Он двинулся за Диксоном.
- Вам, верно, пришлось подергать за нужные ниточки, чтобы пропихнуть свою жертву в начало списка.
Окружной морг Лос-Анджелеса был легендарным местом. Открыт всегда, производит около двадцати тысяч вскрытий в год. Двести пятьдесят трупов могли одновременно храниться на полках из нержавеющей стали.
- Я многие годы в них путаюсь, - сказал Диксон. - Пришло наконец время и дернуть за них.
Они вошли в одно из трех отделений аутопсии, надели желтые халаты, бахилы и хирургические маски, чтобы не занести заразу или не получить ее. Патологоанатом и его помощники были одеты в синие халаты. Некоторые носили защитные очки или щитки для защиты лица. Был даже один в респираторе. Диксон всех познакомил.
- Мик, это мой детектив Тони Мендес и специальный агент Винс Леоне, ФБР. Тони, Винс: помощник главного медэксперта - коронер доктор Мик Микадо.
Микадо оказался тем самым, в респираторе. Он вскинул брови.
- Ого. С большими шишками водишься, Кэл. - Он кивнул Винсу. - Рад познакомиться. Я ваш большой поклонник.
Винс закатил глаза.
- Только никаких автографов. Я тут на побегушках. Вот наша звезда, - сказал он, указывая в сторону обнаженной мертвой женщины, лежавшей на столе из нержавеющей стали. - Посмотрим, что она нам скажет.
Все принялись за дело. В дальнем конце отделения полным ходом шло другое вскрытие, коронер и его ассистенты молча обходили друг друга, словно танцоры, совершая одно выверенное движение за другим. Завизжала костепилка. Стальные инструменты загремели в стальных поддонах. Один из облаченных в халаты людей подошел к столу с огромным секатором для разрезания грудной клетки.
Микадо начал визуальный осмотр.
Лиза Уорвик при жизни была симпатичной девушкой: темные волосы, овальное лицо, стройное тело. Однако последняя глава в ее жизни была совсем лишена привлекательности. Над ней издевались бог знает сколько времени. О ней ничего не было известно около десяти дней. Винс не знал ни одного убийцы, который бы холил и лелеял свою жертву до убийства. И этот не был исключением.
Верхняя часть тела женщины представляла собой палитру художника-садиста, состоявшую из фиолетового, синего, зеленого и желтого цветов - ужасных синяков, особенно в районе груди и живота. Удары наносили несколько дней, судя по разнице в оттенках.
Ее мучитель использовал хорошо заточенный нож, чтобы наносить глубокие порезы по всему телу, начиная с подошв ног и заканчивая пальцами рук и грудью. Большой палец левой руки отсутствовал. Соски были вырезаны.
Вероятно, части тела убийца сохранил, чтобы обновлять в памяти все события. Возможно, что он каким-то образом использует их в быту. Небезызвестный убийца Эд Гейн, мясник из Плейнфилда, орудовавший в сельской местности штата Висконсин, из кожи своих жертв помимо всего прочего делал абажуры. Также он ел части их тел в ритуальных целях, чтобы его жертва стала частью его самого.
Каковы бы ни были намерения преступника, пытка имела явный систематический характер. Порезы были нанесены твердой рукой, по какой-то схеме, хотя их рисунок ничего не выражал.
Вырезанные на теле жертв кресты также часто встречались в практике психопатов и имели очевидные религиозные мотивы. Однажды Винс работал над делом из Филадельфии о жестоком изнасиловании и убийстве монашки в церкви, на лбу которой перочинным ножом было вырезано слово "грех".
На теле этой жертвы линии не сводились ни в какую осмысленную картину, однако одни из них были горизонтальными, а другие - вертикальными, и возникало чувство, что для убийцы это что-то значило.
Коронер подошел и попытался открыть веко жертвы.
- Они склеены, - сказал Мендес. - Губы тоже.
- Губы, видимо, не единожды, - заметил Винс, подходя поближе, чтобы получше разглядеть. - Посмотрите на эти линии, отсутствуют кусочки кожи здесь и здесь. Наверное, он заклеил ей рот, но в какой-то момент пытки она порвала кожу, закричав.
- Господи, - еле слышно пробормотал Мендес.
Приподняв халат, Винс извлек из кармана своего пиджака "Полароид" и пару раз сфотографировал губы жертвы и порезы на теле.
- Можно получить соскобы клея с глаз и рта для лаборатории ФБР? - спросил он Микадо, а затем повернулся к Диксону. - Если получится установить, что это за клей, и окажется, что он какой-нибудь особенный, это может помочь.
Микадо еще взял образцы ногтей, которые сложил в конверт, чтобы отослать в окружную лабораторию, на случай, если жертва поцарапала своего мучителя. Тогда можно было бы получить для исследований кожу, определить тип крови.
- Есть какие-то следовые улики? - спросил Винс.
Микадо бросил на него многозначительный взгляд.
- Тело было чистым, когда мы его получили.
Винс посмотрел на Диксона.
- В местном морге думали, что сделали хорошее дело, обмыв ее, - сказал Диксон, понимая, что они утратили улики. Волокна одежды, волоски, телесные выделения, которые могли остаться на теле, исчезли.
- После драки кулаками не машут, - сказал Винс. - Когда прогремело дело убийцы детей из Атланты, и стало известно, что следовые улики вывели полицию на Уэйна Уильямса, преступники стали умнее и начали убирать за собой.
- Может, нам что-нибудь даст мазок из влагалища, - предположил Микадо.
Аутопсия мало чем помогла в смысле улик. Не было следов укуса, по которым можно было идентифицировать преступника. Никаких отличительных признаков орудия преступления. Лизу Уорвик душили при помощи чего-то гибкого, но это не оставило никаких следов при травмировании, никаких волокон. Возможно, это какая-то мягкая ткань, подумал Винс, - шарф, галстук, колготки. Ничего, что может оставить следы.
На шее имелся вполне ожидаемый сильный кровоподтек, но подъязычная кость (маленькая U-образная косточка, расположенная между основанием языка и гортанью) повреждений не имела. Винс решил, что это, а также отсутствие синяков от следов пальцев исключало удушение руками.
Микадо никак не удавалось открыть веки, чтобы обнаружить наличие петехиального кровоизлияния в конъюнктиву глаза - бесспорный признак асфиксии. Все попытки открыть глаз в конце концов привели к тому, что он выдавился.
- В общем, надо послать это в Вашингтон, - сказал Винс, представляя, каким неприятным сюрпризом будет открыть коробку, в которой лежит пара искореженных глаз. - Они там разберутся, что это за клей.
Разъединить губы оказалось проще. Заглянув в рот Лизы Уорвик, они обнаружили, что ее язык имел консистенцию разжеванного гамбургера.
Микадо заглянул в уши жертвы и тихо проговорил:
- Ее барабанные перепонки проколоты чем-то. Они уничтожены.
- Ну вот и третья часть фразы, джентльмены, - тихо сказал Винс. - Зла не вижу. Зла не скажу. Зла не слышу.
Переварив все услышанное и увиденное, Мендес побледнел. Он дошел до ведра, на котором было написано: "Не для мусора. Только органы", и его стошнило.
Даже Диксон, который за свою долгую карьеру повидал всякого, казался абсолютно обескураженным. Он отвернулся и покачал головой. Мысль, что Лиза Уорвик испытала весь этот ужас, не укладывалась в его голове.
Рожденный и воспитанный в католических традициях, Винс должен был помолиться за эту девушку. Но он обиделся на Бога еще давно. Он нашел табуретку неподалеку от бокса, где проводили вскрытие, и сел на нее, отключившись, когда ассистент Микадо включил вибрационную пилу, чтобы срезать верхушку мозга Лизы Уорвик.
За годы он перевидал множество подобных дел, и каждый раз чувствовал себя так, словно старел на десять лет. Он чувствовал себя старым, словно Мафусаил, хрупким, будто кость. Ему казалось, что вот сейчас он прахом посыплется на выложенный желтой плиткой пол, и его сметут, как медицинские отходы.
- Как привыкнуть к этому? - тихо спросил Мендес.
- Сынок, - сказал Винс, - в тот день, когда ты к этому привыкнешь, сдай свой значок и свое оружие. Ибо больше ты не будешь принадлежать к роду человеческому.
Глава двадцатая
- И что ты думаешь, дорогуша? - осведомился Фрэнни. Он вручил Энн бокал белого зинфанделя и сел рядом на ступеньку заднего крыльца. - Приютила преступника в пятом классе?
Она отпила треть бокала. Вечер выдался прохладным. Они оба натянули теплые свитера. И сели поближе, чтобы греть друг друга, а бассет-хаунд и кокер-спаниель Фрэнни бродили по заднему двору, то и дело появляясь в бледном свете фонарей.
- Конечно, нет. Просто мне не по себе при мысли, что Дэннис мог видеть, что происходит в чаще. А вдруг там есть еще трупы? Черт, что здесь происходит? Теперь еще одна женщина пропала…
- Вчера мы проснулись и оказались в мультике Диснея, а сегодня - в фильме Джона Карпентера, - сказал Фрэнни. - Может, тебя в нашем фильме сыграет Джейми Ли Кертис.
Энн украдкой посмотрела на него.
- А ты побудешь моим помощником?
- Лапуля, я твой вечный помощник.
- А кто сыграет в фильме тебя?
- Ричард Гир, разумеется, - ответил он без промедления. - Он латентный гей, ты же знаешь.
- Да послушать тебя, любой более-менее привлекательный мужчина - латентный гей.
- Неправда. Например, тот утренний детектив-милашка… Вот он точно не гей.
- Да ты его даже не видел. С чего ты взял, что он милашка?
Он расплылся в улыбке, словно Чеширский кот.
- Ты только что сказала об этом.
Энн почувствовала, как к лицу приливает краска.
- Тебе определенно надо за него взяться.