Двенадцать преступников, приговоренных к смерти, помилованы взамен на участие в тайном эксперименте "Ной", который проводится под контролем правительства. "Счастливчикам" прививают таинственный вирус, усиливающий физические и умственные способности человека.
НО… эксперимент обернулся против тех, кто его затеял.
Теперь их называют Дюжиной. Они сильны и практически бессмертны. Им удалось поработить практически все население планеты, НО… на территории США осталось несколько деревушек, жители которых еще пытаются сопротивляться власти Дюжины. И есть девочка Эми, обладающая странной властью над вирусом.
Горстка непокорившихся и шестилетний ребенок. Что могут они против дюжины сверхлюдей?
Содержание:
-
Часть 1 - САМЫЙ УЖАСНЫЙ СОН НА СВЕТЕ - 5–1 д.в. 1
-
Часть 2 - НУЛЕВОЙ ГОД 53
-
Часть 3 - ПОСЛЕДНИЙ ГОРОД - 2 п.в 61
-
Часть 4 - НАЧЕКУ - Первая колония, хребет Сан-Хасинто, - Республика Калифорния - 92 п.в 64
-
Часть 5 - ДЕВОЧКА НИОТКУДА 86
-
Часть 6 - НОЧЬ ЗВЕЗД И НОЖЕЙ 104
-
Часть 7 - ТЕМНЫЕ ЗЕМЛИ 116
-
Часть 8 - ГАВАНЬ 126
-
Часть 9 - ПОСЛЕДНИЙ ЭКСПЕДИЦИОННЫЙ 142
-
Часть 10 - ГОРНЫЙ АНГЕЛ 155
-
Часть 11 - НОВОЕ 167
-
Эпилог - ДОРОГА НА РОЗУЭЛЛ 172
-
Примечания 173
Джастин Кронин
"Перерождение"
Посвящается моим детям.
Пусть вам снятся только добрые сны!
Мы видели, как времени рука
Срывает все, во что рядится время,
Как сносят башню гордую века
И рушит медь тысячелетий бремя,
Как пядь за пядью у прибрежных стран
Захватывает землю зыбь морская,
Меж тем как суша грабит океан,
Расход приходом мощным покрывая,
Как пробегает дней круговорот
И королевства близятся к распаду…
Все говорит о том, что час пробьет -
И время унесет мою отраду.
А это - смерть!.. Печален мой удел.
Каким я хрупким счастьем овладел!У. Шекспир, Сонет 64 .
Часть 1
САМЫЙ УЖАСНЫЙ СОН НА СВЕТЕ
5–1 д.в.
Дорога к смерти - путь долгий, полный бед и несчастий; с каждым шагом сердце все больше трепещет от ужаса, кости ноют, разум противится, а что в конце? Замки из песка рушатся один за другим, и, сколько ни закрывай глаза, не отгородиться ни от зоны бедствий, ни от совершенных в ней преступлений.
Кэтрин Энн Портер,
"Бледный конь, бледный всадник"
П режде чем стать Девочкой ниоткуда, Приблудшей, Первой и Последней, Прожившей тысячу лет, она была обычной малышкой из Айовы по имени Эми Харпер Беллафонте.
Джинетт Беллафонте родила дочь в девятнадцать, назвала в честь своей матери, которую потеряла в раннем детстве, а второе имя, Харпер, дала в честь Харпер Ли, автора "Убить пересмешника", любимой, а если честно, единственной книги, прочитанной в школьные годы. Джинетт подумывала назвать малышку Скаут в честь главной героини книги, потому что хотела видеть ее похожей на Скаут - сообразительной, настойчивой и веселой, какой сама стать не сумела. Однако Скаут - имя для мальчика, и Джинетт не хотела создавать дочке лишние проблемы.
Отцом Эми стал мужчина, однажды появившийся в закусочной, где Джинетт с шестнадцати лет работала официанткой. Закусочную, которая ничем не отличалась от обычной забегаловки, все называли Коробкой, потому что она напоминала огромную коробку из-под обуви, брошенную у проселочной дороги. За Коробкой простирались бескрайние поля, на которых росли фасоль и кукуруза. Единственным признаком цивилизации в тех краях была автомойка с самообслуживанием: бросаешь монетку в автомат и моешь машину сам. Тот мужчина, Билл Рейнолдс, занимался продажей комбайнов, жаток и прочей сельхозтехники, так что говорить умел складно. Красотой Джинетт, ее черными как смоль волосами, карими глазами и тонкими запястьями, он восторгался при каждом удобном случае - и когда она наливала ему кофе, и потом, и еще много-много раз. Восторгался с неподдельной искренностью, а не бубнил, как мальчишки из школы - этим бы лишь поскорее своего добиться! Ездил он на большой машине - новеньком "понтиаке" со светящимся - точь-в-точь как на космическом корабле! - приборным щитком и кожаными сиденьями цвета густых сливок. Такого мужчину Джинетт могла полюбить по-настоящему! Увы, Билл провел в городе лишь пару дней: его ждали дела. Когда Джинетт рассказала отцу о "маленьком происшествии", тот собрался разыскать Билла и призвать к ответу. Однако Джинетт умолчала о том, что в далеком Линкольне, в штате Небраска, у Билла Рейнолдса была семья. Он даже показал Джинетт фотографии детей, которые хранил в бумажнике, - Бобби и Билли, мальчишки в бейсбольной форме. В общем, сколько отец ни расспрашивал о том, "кто ее опозорил", Джинетт упорно отмалчивалась, даже имени не назвала. Если честно, из-за случившегося она особо не расстраивалась, беременность до самого конца переносила легко, а родила быстро, хоть и болезненно. А уж появление маленькой Эми Джинетт не расстроило совершенно! В знак прощения отец превратил бывшую комнату брата Джинетт в детскую: принес с чердака старую кроватку, а перед самыми родами свозил дочь в "Уол-март" купить все необходимое: ползунки, распашонки, ванночку и даже детский мобиль . Он где-то вычитал, мол, малышам нужны штуковины вроде мобилей, чтобы мозги "скорее включились и заработали как следует". С самого начала беременности Джинетт думала о ребенке как о "ней", потому что в глубине души мечтала о девочке, но понимала: признаваться в этом нельзя никому, даже себе самой. Когда делали УЗИ в клинике Седар-Фоллз, Джинетт спросила доктора, приятную женщину в форме, которая водила пластмассовым наконечником по ее животу, какого пола ребенок. Доктор засмеялась, взглянула на монитор, где отображался мирно спящий в чреве малыш, и сказала: "Милая, он не выдает себя, наверное, скромничает! Иногда пол четко определяется, иногда - нет, у тебя второй случай". В общем, пол ребенка Джинетт не выяснила, но расстраиваться опять-таки не стала. Потом они с отцом вынесли из детской остатки вещей брата - вымпелы и постеры с бейсболистом Хосе Кансеко, девушками "Будвайзера" и группой "Киллер пикник" - и, посмотрев на обшарпанные стены, покрасили их в цвет "хамелеон" с переливами голубого и розового. Отличный вариант, подойдет и мальчику и девочке! Отец наклеил под потолком обойный бордюр с плещущимися в луже утками и вычистил старое кресло-качалку, некогда купленное на гараж-сейле, чтобы после родов Джинетт могла посидеть в нем с младенцем.
Ребенок родился летом - девочка, как и мечтала Джинетт. Она назвала дочь Эми Харпер Беллафонте. Не Рейнолдс ведь! Зачем нужна фамилия мужчины, которого она больше не увидит? После рождения малышки видеть Билла не хотелось, да и разве Рейнолдс сравнится с Беллафонте?! Беллафонте значит "прекрасный родник", а для Джинетт на всем свете не было ребенка красивее Эми. Она кормила, укачивала дочку, меняла памперсы, заслышав плач, стремглав неслась к ней среди ночи, забыв, что устала после смены в Коробке. "Я здесь, я рядом, - ворковала она, взяв на руки плачущую малышку. - Только позови, мигом прибегу! Так у нас с тобой будет всегда, моя маленькая Эми Харпер Беллафонте!" Джинетт прижимала дочку к груди и баюкала, пока сквозь шторы не пробивались первые солнечные лучи и не начинали петь птицы.
Когда Эми исполнилось три, Джинетт осталась без отца. Он умер не то от инфаркта, не то от инсульта - проверить и уточнить никто не удосужился. Приступ случился зимним утром, когда отец брел к грузовику, чтобы поехать на элеватор. Он успел поставить кружку с кофе на крыло автомобиля - ни капли не пролил! - и упал замертво. Джинетт по-прежнему работала в Коробке, но денег не хватало даже на то, чтобы прокормить себя и Эми, а брат, служивший где-то во флоте, на письма не отвечал. "Бог создал Айову, чтобы люди уезжали отсюда и никогда не возвращались", - любил повторять он. Как жить дальше, Джинетт не представляла.
Однажды в Коробке появился мужчина. Билл Рейнолдс собственной персоной! Он изменился и явно не в лучшую сторону. Билл Рейнолдс, которого помнила Джинетт - к чему лукавить, порой она его вспоминала, хотя в основном разные мелочи вроде того, как при разговоре он откидывал назад рыжеватые волосы, как дул на кофе, даже на остывший, - источал теплое сияние, притягивающее не хуже магнита: так светятся при надламывании неоновые палочки. Сейчас это сияние исчезло, Билл заметно постарел и похудел. Небритый и непричесанный, сальные волосы торчат в разные стороны, одет не в отглаженную рубашку-поло, как четыре года назад, а в обычную рабочую рубаху вроде той, что носил отец Джиннет. Рубаха не заправлена, под мышками пятна - казалось, он спал на улице или в машине. Прямо у двери Рейнолдс перехватил взгляд Джинетт, и она прошла за ним в кабинку в глубине зала.
- Что ты здесь делаешь? - спросила Джинетт.
- Я ее бросил, - ответил Билл, и Джинетт почувствовала запах пива, пота и грязной одежды. - Сел в машину и уехал! Я свободный человек, Джинетт! Я бросил жену.
- И ты ехал из Небраски, чтобы мне об этом сообщить?
- Я думал о тебе. - Билл откашлялся. - Много думал. Я думал о нас…
- О нас? "Нас" не существует! Нельзя же просто так вваливаться и с порога заявлять, что думал о нас!
- Мне можно! - Билл расправил плечи. - Можно, и я заявляю!
- Не видишь, я занята! Просто так с тобой болтать не могу, ты должен сделать заказ.
- Хорошо, - кивнул Рейнолдс, глядя не на меню, а на Джинетт, - тогда мне чизбургер. Колу и чизбургер.
Джинетт записывала заказ, но слова расплывались, и она поняла: из глаз текут слезы. Когда она в последний раз высыпалась? Месяц, год назад? С хроническим переутомлением Джинетт боролась из последних сил, но всему есть предел. Порой ей хотелось что-то изменить: постричься, получить аттестат, открыть магазинчик, перебраться в настоящий город вроде Чикаго или Де-Мойна, снять квартиру, завести друзей. Перед мысленным взором Джинетт то и дело возникала картинка: она в ресторане, нет, в кофейне, но очень хорошей. На улице осенняя сырость и холод, а она уютно устроилась за столиком у окна и читает книгу. На столе чашка с горячим чаем. Вот она отрывается от чтения и смотрит в окно, на людей в теплых пальто и шляпах, на собственное отражение… Но сейчас тот образ казался далеким и чужим, картинкой из нереальной жизни. Реальностью была Эми, которая в дрянном детском саду подхватывала то простуду, то кишечную инфекцию, и отец, умерший в одночасье - раз, и нет человека! - а тут еще Билл Рейнолдс сидит перед ней, точно отсутствовал не четыре года, а секунду…
- Зачем ты так со мной?
Рейнолдс долго смотрел в глаза Джинетт, а потом коснулся ее руки.
- Давай встретимся после твоей смены. Пожалуйста!
В итоге Билл поселился у них с Эми. Джинетт не помнила, сама ли его пригласила, или просто так вышло. В любом случае она вскоре об этом пожалела. По сути, что представлял собой Билл Рейнолдс? Он бросил жену и сыновей, Бобби и Билли в бейсбольной форме, и дом в Небраске. "Понтиак" исчез вместе с работой. "При нынешнем состоянии экономики покупатели вымерли!" - жаловался Рейнолдс, а потом хвастал, что у него есть план, который, похоже, заключался в круглосуточном безделье и нежелании убирать за собой посуду, и это при том, что Джинетт по-прежнему вкалывала в Коробке. Месяца через три пьяный Билл впервые ее ударил. Он тотчас разрыдался, снова и снова твердя, что этого больше не повторится. Рухнул на колени и причитал, словно это Джинетт его обидела. Она, мол, должна понять, как ему сложно, как непросто пережить перемены, это выше человеческих сил! Он любит ее, сожалеет о случившемся и клянется, что больше никогда, никогда пальцем не тронет! Ни ее, ни Эми… В полном замешательстве Джинетт сама начала извиняться.
В первый раз Рейнолдс ударил ее из-за денег, потом наступила зима, денег на счету Джинетт не хватило на мазут, и он ударил ее снова.
- Мать твою, неужели не видишь, что я в полном дерьме?
Удар оказался настолько сильным, что Джинетт потеряла равновесие и растянулась на полу кухни. Поразительно, но в тот момент она поняла, что пол весь в пятнах, а у основания шкафчиков скопились плотные комки пыли. Часть разума ужасалась запущенности кухни, а часть рассуждала: "Джинетт, у тебя же мысли путаются! Похоже, Билл вышиб тебе последние мозги, поэтому в такой момент ты думаешь о пыли". Со звуками тоже творилось странное. Эми смотрела телевизор на втором этаже, а Джинетт казалось, песенка лилового динозавра Барни раздается у нее внутри. Где-то далеко рокотал мотор автоцистерны, которая выезжала со двора и сворачивала на проселочную дорогу.
- Это не твой дом! - заявила Джинетт.
- И то верно! - Билл достал бутылку виски "Олд крау" и, хотя было лишь десять утра, плеснул в банку из-под варенья, потом устроился за столом и вытянул ноги. - Мазут тоже не мой!
Джинетт перевернулась на живот, но встать не смогла. Целую минуту она смотрела, как Билл потягивает виски.
- Убирайся!
Билл засмеялся, покачал головой и хлебнул виски.
- Выгоняешь меня, а сама на полу валяешься, вот умора!
- Я серьезно. Убирайся!
В кухню вошла Эми, держа в руках плюшевого кролика, которого повсюду носила с собой. На девочке был красивый комбинезон с вышитой на грудке клубникой, Джинетт недавно купила его в "Ошкош-би-гош". Одна бретель расстегнулась и упала на пояс. "Нет - Эми в туалет хочет, вот и расстегнула", - догадалась Джинетт.
- Мамочка, почему ты на полу? - пролепетала малышка.
- Все в порядке, милая! - ответила Джинетт и в подтверждение своих слов встала. В левом ухе звенело, перед глазами - совсем как в мультфильмах! - кружились птички. На правой ладони запеклась кровь - эх, знать бы еще откуда… Джинетт подняла Эми на руки и постаралась улыбнуться. - Видишь, мама просто упала, ничего страшного! Хочешь на горшок, да, солнышко?
- Нет, ну ты посмотри! - ухмыльнулся Билл и пригубил виски. - Видела б ты себя, шлюха безмозглая! Девчонка небось не моя!
- Мама, ты порезалась! - Эми показала на лицо Джинетт. - На носу кровь!
То ли от слов Рейнолдса, то ли от вида крови малышка разревелась.
- Вот дурища, чего натворила! - посетовал Билл и пробурчал, обращаясь к Эми: - Ладно, ладно, успокойся! Ничего страшного, иногда люди ругаются.
- Повторяю, убирайся отсюда!
- Как же ты справишься, скажи на милость? Сама ведь даже мазут в котел не зальешь!
- Думаешь, я этого не понимаю? Ничего, как-нибудь справлюсь!
У Эми началась истерика, и Джинетт, по-прежнему державшая ее на руках, почувствовала, как по животу течет что-то горячее: малышка описалась.
- Господи, да успокой ты девчонку!
Джинетт прижала дочку к себе.
- Ты прав, Эми не твоя! Не была твоей и никогда не будет! А сейчас убирайся, не то шерифа вызову!
- Не смей так со мной поступать, Джин! Это не шутки.
- А я поступаю! Представь, именно так я и поступаю!
Рейнолдс вскочил и стал рыскать по дому, с нарочитым шумом и грохотом рассовывая вещи по коробкам, в которых несколько месяцев назад их привез. "Даже чемодана нет… Как же я сразу внимания не обратила!" - недоумевала Джинетт. Она села за кухонный стол, устроила на коленях Эми и, уставившись на часы, принялась отсчитывать минуты: сейчас вернется Билл и снова ударит. Хлопнула входная дверь, тяжелые шаги заскрипели на крыльце. Рейнолдс ходил туда-сюда, перетаскивал коробки, дверь не закрывал, и по дому вовсю гулял сквозняк. Наконец Билл появился на кухне, и на грязном полу отпечатались рифленые следы его ботинок.
- Гонишь меня? Что же, смотри! - Он взял со стола бутылку "Олд кроу" и объявил: - Даю тебе последний шанс!
Джинетт промолчала, она даже глаз не подняла.
- Вот, значит, как? Ладно… Не возражаешь, если хлебну на дорожку?
Джинетт схватила его стакан и швырнула через всю кухню. Бросок получился отменный, даже не бросок, а хлесткий удар, как ракеткой по мячу. Швырнуть стакан Джинетт решила в последнюю секунду. Она чувствовала, что поступает неправильно, но обратного пути уже не было. Стакан с глухим стуком ударился о стену и, не разбившись, упал на пол. Джинетт зажмурилась и крепче прижала к себе Эми, понимая, что случится дальше. Воцарившуюся тишину нарушал лишь звук катящегося по полу стакана. Джинетт ощущала волны гнева, исходящие от Билла.
- Ничего, жизнь тебя проучит. Запомни мои слова, Джинетт!
Тяжелые шаги заскрипели сперва в коридоре, потом на крыльце - он ушел!
Джинетт купила побольше мазута и в целях экономии поставила термостат на десять градусов. "Эми, солнышко, считай, что мы отправились в поход! - объявила она, натягивая на дочку шапочку и рукавички. - Ну вот, холод нам не страшен. А поход - это всегда приключения!" Спали они вместе под ворохом старых одеял; в комнате стоял такой холод, что от дыхания клубилась дымка. Джинетт начала работать в ночную смену - мыла полы в местной школе, а за Эми присматривала соседка. Увы, вскоре соседку положили в больницу, и малышку пришлось оставлять дома одну. Джинетт объяснила дочке, как себя вести: "Не вставай с кроватки, ни в коем случае не подходи к двери, просто закрой глазки, а утром проснешься - я уже рядом!" Джинетт заранее укладывала дочку и, лишь убедившись, что она спит, на цыпочках выбиралась из дома и быстро шагала по заснеженному двору к машине, которую специально парковала подальше, чтобы шум мотора не разбудил Эми.