- Начало положено. Теперь отступать в любом случае некуда. Как ты рассчитываешь провести ликвидацию охраны.
- Я ничего не рассчитываю, - сухо ответил Рус - План должен быть у вас.
- Приказано действовать по обстановке.
- Обстановка не менялась. Почему изменился план? - Уже холодно и неприязненно бросил монах.
- Ты что, боишься? Меня уверяли, что ты лучший стрелок в округе.
- А вы?
Рус больше не смотрел на авантюрного мулата.
- И мы тоже каждодневно тренируемся.
- Смотри, - монах показал на охранника на вышке.
Тот безмятежно зевал, облокотившись плечом о стойку. - В него попадешь?
- Далековато, - честно признался мулат.
- А он в тебя не промахнется. И все солдаты, которые сейчас не подозревают о ваших приготовлениях, вскочив с постелей, перестреляют вас, как кур во дворе.
- Ты меня не пугай! - с вызовом бросил Педро. - Я приехал умереть, но дело сделать.
- Зачем же здесь? В Асуньоне тоже есть тюрьма: умирал бы у ее стен.
- Слушай ты: кто ты там. Мне сказали, что ты можешь один всю охрану перестрелять. У тебя что, в голове обойма кончилась?
- Скажи спасибо судьбе, что начальника нет. Он вашу машину еще на подходе расстрелял бы. Того с ходу не возьмешь.
- Все тщательным образом продумано и подготовлено. Начальник специально вызван в город. И мы, пользуясь созданной возможностью, решили атаковать охрану. Нам надо не базары разводить, а думать, как все грамотно провернуть.
- Сколько людей в машине?
- Вот это другой разговор. Таким я и представлял тебя в деле. Один в кабине сидит, шестеро в кузовной будке.
- Возьмешь гранаты. Они в шкафу у сейфа. Первым делом забросаешь радиста в комнате в конце коридора направо.
Педро слишком уж охотно подскочил к ящику, отодрал крышку и начал распихивать гранаты по карманам.
- Не торопись. Я скажу, когда надо действовать.
Рус открыл другой шкаф, взял снайперскую винтовку. Подготавливая ее, отвлеченным голосом радиодиктора наставлял Педро.
- На рацию две гранаты. Потом молниеносно на первый этаж.
Уничтожаешь растерянного дежурного. В помещение с солдатами три гранаты. Раскатывай их лежа. Берегись осколков. На это тебе отпускается не более девяти секунд. Дальнюю большую комнату с основной массой охраны начинай с двери: так как охрана очухается за это время от сна и будет баррикадировать вход. Если они осмелятся выскакивать в коридор, не жалей гранат, загоняй их снова в комнату. Окна должны блокировать твои люди в машине. Если они конечно готовы в любую секунду вступить в дело. Мы должны покончить с оставшимися в течение минуты. Иначе: если солдаты сумеют организовать оборону, нам останется только дружным стадом убегать в горы.
- А на вышках? - Педро еще не верил, что этот холодный парень с пронзительными глазами согласился на их опасную авантюру.
- Посмотришь, как надо работать, чтобы людей, которых вы прибыли спасать, не погубить зря. Я насмотрелся на этих охранников. Мне кажется сюда набирают одних уголовников и садистов.
- Так и мы, дружище камрад, когда через своих людей предлагали тебя начальнику, уверяли и показывали документы, что ты вьетнамский. И здесь скрываешься за свои военные грешки.
Рус снова неприязненно посмотрел на повеселевшего Педро.
- Я знал одного очень известного в ваших кругах американца, полковника, У него также скудно было с творчеством и фантазией.
Увлеченные руки мулата по-крестьянски грубо и быстро заталкивали гранаты за пазуху.
- А что делать, уважаемый, такие тупицы, как эти военные, понимают только простые фразы и только личную выгоду.
Глава четвертая
С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.
Ю. ЛЕРМОНТОВ.
Лэнгли. Слабый дождь.
Маккинрой долго и терпеливо слушал нудного шефа отдела стратегических исследований. Вежливо кивнул в знак согласия с версией об оценке его работы, чинно присел в широкое кожаное кресло. Но изрекал уважаемому шефу тактично, не спеша совсем не то, что надеялся услышать начальник.
- Благодарю вас, сэр, за то, что моя невидимая и неслышимая работа находит добрый отклик в ваших речах. Но я не отношусь к тем джентльменам, которые обожают скромное воркование о своих особенностях. Я или работаю, или отдыхаю. Все, что между-удел усредненных величин.
- О-о, полковник, неужели вы обижены? На вас это не похоже. Это вам легко быть небрежным к окружающим. Вы лично ни за что не отвечаете. Ваши симпатии не сходятся с тем положением, которое вы занимаете.
Маккинрой старался вежливо не смотреть в отвлеченные глаза хозяина кабинета.
- Странно, почему вы о них вспомнили? В свое, далекое уже, время и постарался их хорошенько забыть. Так что мое отношение к указанному вами делу вы понимаете.
- Да-с, полковник, мне с вами необычайно трудно. И я предугадываю вашу реакцию на новое назначение.
Маккинрой расслабленно выпускал дым тонкими кольцами, по большей части думая о чем-то своем.
- Я уже догадываюсь. Неужели господин Динстон со своею удачливостью перестал устраивать вас?
Начальник медленно вернулся за стол, уселся и долго смотрел перед собой.
- Столько времени прошло, а вы все стараетесь поддеть доброго служаку полковника Динстона. Я не верю, что вы завидуете его повышению.
- Мне? Как можно, сэр, - полковник весело усмехнулся. - Просто то, что не входит в мою компетенцию, я стараюсь хорошенько забыть и не помнить.
- Лукавите, дорогой. Ой как лукавите. Не с вашим это интеллектом забывать. Те оплаченные миллионы нелегко забыть. Да и ваши отчеты-это искусство. История пишется такими глубокими и психологично интеллектуальными специалистами, как вы. Но, но, но, - шеф простучал лихой военный марш по крышке стола, - готовьтесь в Южную Америку.
Документы, визы, деньги все готово. Замените коллегу Динстона. На него начали поступать к нам некоторые не совсем дипломатичные жалобы. Вы должны сгладить те неувязки, которые он там наплел от излишней энергичности и доверчивости к совсем посторонним людям. Вам он сам все расскажет, что нужно. Желаю успеха.
- Но я не могу сейчас без консервирования оставить дела в Китае.
- О, нет-нет. Не беспокойтесь. Развал Поднебесной в ближайшие месяцы не предвидится. Работы там еще всем нам хватит на не одно тысячелетие. А вот с монахом в Латине долго не провозитесь.
- Меня в этом уже как-то уверяли.
- Оставьте, уважаемый, ваши колкости. То было в далеком Китае, в мерзопакостное время для всех нас. В Южной Америке мы имеем власть, влияние.
Маккинрой не возражал.
- Дай бог, чтобы все так было.
- Не упрямьтесь, коллега, для вас это не составит больших трудов.
Командировка в экзотические, райские края. Благодать. Радуйся-не хочу.
- Да не мое это дело, господин начальник.
Начальник, нехотя, но начальственно выпрямился.
- Идите вы знаете куда, сэр. В Латинскую Америку. Вот куда. После президента у вас будут самые большие полномочия на местах. Понимаете?
- Не дурак. Читал инструкции. - Но эксперта трудно было просто так убедить. Особенно, если он сам знал больше, чем начальник. - Ничего они не дают, когда в обороты включаются неизвестные величины.
- Ну-у, - шеф уже понял состояние подчиненного и дружелюбно улыбался, - не печальтесь, друг мой. Это и есть наша работа. И вы об этом лучше меня знаете. Бороться с неизвестными причинами, а тем более с величинами-это прекрасно. Ощущение полноты жизни. Каждому ли это дано? Короче, в Бразилии резидентом майор Рэй. Все прочие резиденты в приграничных странах в его подчинении. Он вас подробно введет в курс дела. Вы его начальник. Командуйте. Требуйте. Дерзайте.
- А Динстон? - Не давая начальнику сказать окей, опередил Маккинрой.
- А что он? Побудет немного с вами, где-то поможет. У него прочные налаженные связи. У него есть нюх гиены. Его отбрасывать нельзя. Он многое сумел после Китая.
- Для пользы дела лучше бы вы его сразу отозвали.
В Лэнгли он нужней.
- Спасибо за совет, полковник, мы непременно примем во внимание ваши требования.
- Надеюсь, через пару месяцев вы решитесь.
- О, вы нас зря недооцениваете. Думаю, через пару недель Динстон сам оттуда уберется.
- Это уже, пусть не конкретно, но какое-то решение. Буду надеяться, сэр.
- И очень правильно сделаете. Верьте нам, как мы вам.
- Это уже из области красивых сказок Андерсена, - невесело усмехнулся эксперт. - Но буду вам стараться верить.
- Ок'ей, мистер грустный пессимист. - Ок'ей, сэр. Может быть в чем-то Динстон и сможет быть полезен великой Америке.
- Будет полезен, полковник, мы дадим ему специальные указания. Вам перечить он не будет.
- Тогда мне будет спокойнее.
Маккинрой встал, галантно кивнул, тихо вышел.
Начальник долго смотрел на закрывшуюся дверь и не мог понять: обижается он на лучшего специалиста в своем отделе или нет. Эксперт всегда для него оставался какой-то чужой, сторонней фигурой, не поддающейся ни прямому давлению, ни авторитету начальника.
Штат Дэлавер.
Старинный замок. Высокие узкие окна. Почтенный, осанистый джентльмен в очень больших годах.
- Сэр Маккинрой, я тоже стою на той точке зрения, что лучше вас никто с монахами не совладает. Что-то начинает подсказывать мне: нужно нам выходить на полезные контакты с ними. По отношению к алчным "Триадам" они гораздо цивилизованней. Уважают законы, порядочность.
- Я много думал об этом, милорд. Но с вашей стороны не было дано добро. Мы упустили значительное время.
Хозяин замка сидел у начала стола. Неторопливый глуховатый голос мягко распространялся по большому сводчатому залу.
- Жалеть не стоит. Раз ваша мысль не раз возвращалась к монахам, следовательно для вас многое достаточно ясно. Не требует дополнительных хлопот.
Маккинрой, подчиняясь безоговорочному авторитету хозяина, также старался следовать величию зала и момента.
- В моем понимании мы еще очень далеки от монахов.
- Не это суть, мой дорогой племянник. Сейчас мы понимаем, что нам полезно приблизиться к ним. От перемены мест существующих величин цель не меняется.
- Согласен с вами, сэр, - полковник немного повысил голос, - если вы согласны с тем, что монахи нам нужны, разрешите действовать самостоятельно. Чиновничья опека со стороны начальников отделов сдерживает мои некоторые попытки улучшить ситуацию с монахами. Их цель резко разнится от нашей.
Хозяин медленно приподнял голову, положил руки вперед на стол.
- Я дам соответствующие указания. Чтобы вы еще желали?
Маккинрой также весело выдержал паузу.
- Наверное, больше ничего. В Южной Америке у нас нет проблем в решении буквально всех задач.
- Еще бы. Все руководящие посты занимают лица, закончившие наши колледжи, военные академии. Армия и полиция выпестована нашими инструкторами в нашем чисто американском духе.
Эксперт охотно кивнул в знак согласия.
- Я буду держать вас в курсе всех подробностей по интересующему делу, милорд.
Хозяин мягко кивнул, доброжелательно посмотрел на полковника.
- Моя личная просьба к вам: я хотел бы видеть того молодого человека, монаха. Иметь с ним беседу.
Маккинрой тактично склонил голову, но с сомнением в голосе произнес:
- Этого я не могу обещать, сэр. Монахи крутые люди, и здесь очень многое зависит от обстоятельств.
- Я не тороплю вас. Вверяю большие, в рамках вашей компетенции, полномочия. Опыта вам не занимать. Резидентов в этих маленьких странах сумеете провести.
- Там имеются очень толковые специалисты, милорд.
- Не могу с вами спорить. Но они не чета вам. Да и возможностей у вас несравненно больше.
Полковник встал. Он по интонации понял, что аудиенция закончена.
- Понял вас, милорд, - сказал он с легким поклоном на прощание.
- Знайте, племянник мой, что я полностью доверяю вам.
Эксперт еще раз галантно поклонился.
Глава пятая
Жесткий взгляд Коу Кусина резко перескакивал от одного предмета к другому. Он нетерпеливо прохаживался по келье, стараясь убедительно доказывать настоятелю имеющиеся сомнения.
- Ситуация в Америке такова, что я подозреваю во многих событиях мохнатую руку Соединенных Штатов. Провокации следуют ежемесячно одна за одной. Полковник Динстон очень часто и надолго появляется в различных странах южнее Панамы. Не иначе, как его нюх ищейки чует там Руса. Полковника, как и Теневого, пора отправлять на постельный режим.
Настоятель Дэ в своей долгой привычной задумчивости не останавливал и не перебивал разведчика. Выдержав паузу, медленно произнес:
- Ты полагаешь, группы Хан Хуа недостаточно?
- Не только, недостаточно. Очень вероятно, что янки готовят многоходовую хитрую ловушку для всех, кто окажется рядом с Русом в час "X". Там не Китай. Возможностей для маневрирования, людей, а главное власти у Динстона более, чем достаточно. Он злопамятен; самолюбив.
Принят в самые высокие круги американского общества. Из кожи вылезет, чтобы доказать свое право на занимаемое место. Он сейчас на коне.
Настоятель невесело покачивал в согласии головой.
- Коу, я не могу не верить твоим аргументам, но все же не все согласуется в твоих доводах. Неужели Динстон, у которого много своей работы, ответственности, неужели он на протяжении такого длительного промежутка времени может держать злобу на закрытого далью годов и пространством мальчишку, которого и в лицо-то не помнит?
- Уважаемый Дэ, - Карающий Глаз с сожалением смотрел куда-то в темную даль, - мы еще и сегодня не знаем, что янки искали; да и сейчас они еще шарят в наших краях. Почему и завертелась вся эта подозрительная история у ворот монастырей. Медленно, но уверенно их исследователи приближаются к нашему святому каньону Намча-Барва. Такая же загадка: почему янки ведут долгую, разорительную войну во Вьетнаме.
Войну, которая ничего им не сулит даже при благоприятном исходе. Что даст им овладение этой маленькой и очень бедной страной. Экономически, политически-ничего. А вот к Тибету их базы, пункты слежения приблизятся. В отношении Динстона: психологи находят у него патологическую злость ко всему, что не зависит от него. У него нет детей. Одержим деньгами. По своим взглядам - самый натуральный нацист и расист.
Настоятель надолго застыл в своих раздумьях.
- Это уже действительно тревожно. Тогда он казался более глупым, чем опасным. Сейчас же более опасным, чем глупым. Куда смотрит кадровая служба Лэнгли?
- Динстон под контролем. Его взгляды не мешают руководству. Но главное, что слово таких как он далеко не последнее в хоре ястребов, облеченных правом говорить и требовать. Поэтому необходимо выезжать.
Брать большую группу. В Америке у Динстона под рукой отряды плантаторов, полицейские, германские наци. Укрывшиеся там с войны немцы. Они многим обязаны янки. По нашим сведениям в предгорьях Кордильер их несколько десятков тысяч. При них немало из бывшего руководства среднего звена СС, СД, абвера. ЦРУ умело запрятали их в складках гор.
- Что-то неладно в стране гордых индейцев. Неладно. Но есть и тяжесть на сердце: не спровоцируют ли американцы наших противников против нас здесь, в метрополии.
- Не успеют. Времени слишком мало. "Ба гуа" присмотри за ними.
- Если ты считаешь, что там все таки опасно и непредсказуемо, то без Вана не обойтись.
- Я и хотел просить, чтобы вы его отпустили.
- Его и не удержишь. Сколько всего требуется ребят?
- Восемнадцать, думаю, хватит.
- А оружие?
- В Бразилии, в Аргентине имеются подготовленные базы.
- Да, - тихо соглашаясь, проговорил настоятель, - ничто не обещает легкой жизни, не обещает и легкой смерти.
Глава шестая
Мадам Вонг с болью и грустью смотрела вслед отъезжающим машинам.
Она не поехала провожать свою дочь до аэродрома. С обидой вспоминала жестокие упреки дочери, ее высокомерный и капризный нрав. Несмотря на настойчивые уговоры, ее девочка назло устремилась в Южную Америку. Там где-то отсиживается монах, и она преисполнена желания найти его; помочь ему, привлечь на свою сторону. А как? И где? Это ее меньше всего волнует. Дочь верит в свою звезду и уверена, что желаемое свершится.
Мадам прошла на верхнюю террасу, откуда было далеко и хорошо все видно. Внизу, по узкой ленте шоссе, быстро мчались пять машин дочери с охранниками и прислугой. Как женщина, она прекрасно понимала своего ребенка: ее влечение к новому, необычному. Романтизм, свежесть впечатлений. Но, как мать, всеми силами стремилась препятствовать непредсказуемым новациям, опасным выходкам. Мир жесток, коварен: за свою единственную дочь она резонно волнуется и никаких лишних неприятностей иметь не желает. Но колкие слова дочери продолжали жечь самолюбие и она, гневно вспыхивая, снова вспоминала истеричные выкрики избалованного дитя: - "…Перестань… Какое тебе дело… Не хочу одна, как ты прозябать…".
Автомобили стремительно уходили вдаль и мадам вдруг легко подумалось: "Может так и надо. Без трудностей, расставаний ее дочь никогда не станет взрослой, никогда не оценит того, что сделано для нее. Пусть и ребенок пострадает, помучается в сомнениях. Лишний раз вспомнит о родном человеке, который для нее создал все, чтобы она не имела лишений и была облагодетельствована по высшему разряду великосветских отпрысков". Душевно израненной женщине еще раз вспомнились необдуманные, наспех брошенные слова дочери, что ей уже двадцать восемь, что хочет иметь мужа. И, самое больное для женщины, давно забывшей слышать в свой адрес любую неучтивость: "что живые думают иначе, чем мертвые". Эти, с размаху язвенно высказанные мысли, чуть не убили расстроенное сердце повелительницы морей. Она опешила. Ничего не нашлась, что ответить. Ее дочь была вся в нее: высокомерной, наглой в выражениях, стервозной в желании уколоть в самое живое, самое болезненное.
Мадам расчувствованно опустилась в кресло, с трагической иронией про себя итожила: "Кого вырастила? Ее, владыку морей никто так никогда не обижал, как родное дитя. Нет, потому нужна нервная встряска, иначе она никогда не научится ценить и уважать то, что приподнесено ей жизнью и правом наследования. Воспитание по книжкам ничего не дает, кроме лицемерия. Только жизнь: суровая, одинокая, делает из аморфного, микробного материала сильного душой и телом человека. Деньги портят.
Делают или слишком добрым, не понимающим значение и цену деньгам, или безжалостно тупым, использующим баксы только для достижения эгоистичных похотных целей. Так жизнь проходит болотным, вяло шелестящим существованием, с однообразными застоявшимися запашками и серыми видами.
И вот теперь, пристально глядя вслед исчезающим машинам, мадам уже спокойно, удовлетворенно соглашалась с тем, что ее дочь рискнула самостоятельно отправиться в непредсказуемое путешествие за собственным опытом. Может быть она вернется оттуда помудревшей, более доверчивой и терпимой.