- Поль, пейзаж похож на прибрежные воды Голландии, - размягчённо вспомнил Бамбало.
- Угу… - сказал капитан.
Плавание было монотонным, Сушкин задремал. Очнулся, когда подошли к деревянному пирсу. В его конце виднелось кирпичное строение, похожее на старинную водокачку. Кто-то из матросов объяснил пассажирам, что это "с вашего позволения, господа, форт Старый Дудулло"…
В форте было что-то вроде ресторанчика. Гостей стали кормить и поить. Дали жареную рыбу, салат из морских водорослей (откуда они здесь?) и весьма аппетитные булочки. А питье - разное. Сушкину принесли большущую кружку с квасом (защипало в носу), капитану бутылку с пузатым парусником на этикетке, а Донби - фаянсовую канистру с двумя горловинами, в которые Дон и Бамбало сразу сунули головы. Капитан виновато посмотрел на Сушкина - так же, когда получил табак.
Сушкин сказал:
- Тьфу на вас… - и спрятался за кружкой…
Потом гостей повели в музей пиратской истории. Оказалось интересно. Модели каравелл и галеонов, настоящие бронзовые пушки, коллекции монет, добытых в давних схватках, ветхие морские карты и портреты давно сгинувших корсарских капитанов. Были даже несколько полотен знаменитого мариниста-баталиста Хосе Федерико ла Кабанья дель Моро. На них клубился дым, горели паруса и бликовали крутые волны.
- С ума сойти. Неужели подлинники? - вполголоса сказал капитан Поддувало.
- А как же, сеньор капитан! - подтвердил костлявый горбоносый гид в кожаной безрукавке и бархатных штанах. - Взяты при штурме города Сьюдад де Кастаньетто Рохо. Раньше висели там в резиденции губернатора…
Капитан обратился к Донби и Сушкину.
- Однако в здешних молодцах проскальзывает некоторая интеллектуальность.
- Что проскальзывает?
- Образованность и знание искусства.
- Ага… Они ещё больше проскальзывали при нападении на пироскаф… - пробубнил Сушкин.
- Том, не будь злопамятным. У этих пиратов ощущается тенденция к исправлению…
- Что ощущается?
- Склонность.
- Ага, жди… - Но это он так, из упрямства…
Скоро капитан и Донби решили заглянуть в музейный буфет ("Ну безалкогольное же!"), а Сушкина отпустили ещё погулять по комнатам с парусами и оружием.
Там было пусто, однако вскоре Сушкин заметил троих посетителей. Не пиратской, но в то же время необычной внешности. Ходили они почему-то шеренгой и, кажется, даже в ногу. В центре двигалась рослая девица в новеньком камуфляжном комбинезоне, с чёрными прямыми волосами и воздвигнутыми на лоб тёмными очками. Под очками блестели похожие на сливы глаза. С одного фланга шагал унылый худой тип с отвисшей губой и похожим на жёлтый огурец носом. Его мрачность не ослабляла даже удивительно яркая рубаха с пальмами и обезьянами. С другого бока маршировал круглый парень с похожим на блин лицом, к которому навсегда приклеилась жизнерадостная улыбка. Было похоже, что ему хочется пританцовывать, но он стесняется.
Это компания Сушкину не понравилась моментально и навсегда. Как ходят, как смотрят, как разговаривают.
Девица постоянно обращалась то к одному, то к другому спутнику.
- Вовочка, а что если вписать в эпизод с поисками клада некий персонаж с таким вот мушкетом? Будет очень колоритно…
- Дульсинея Порфирьевна, все эпизоды завизированы и прошли обкатку, - осторожно возражал круглый Вовочка.
- Вовочка, вы крючкотвор. Кто визировал? Я! Вот и развизирую обратно… Ефросиний! Если этот фрегат разместить на фоне настоящего залива, может возникнуть непревзойдённый эффект.
Унылый тип с носом-огурцом (видимо, Ефросиний - идиотское имя!) тоскливым голосом отвечал:
- Дульсинея, во-первых, это не фрегат, а галеон. Во-вторых, зачем он нам нужен? В-третьих, любого эффекта гораздо легче достигнуть путём компьютерной графики…
- Вы скучный тип, Ефросиний, никакой романтики…
В этот момент круглый Вовочка заметил Сушкина.
- О-о… - И он глазами указал на мальчишку в бескозырке со старинной надписью. Вообще-то в музеях (даже в пиратских) снимают головные уборы, но Сушкин забыл. И, видимо, теперь эта Дульсинея Порфирьевна (ну, не хуже, чем Афродита Нероновна!) приняла его за живой экспонат. Ещё полезет с расспросами! Сушкин тут же "сделал ноги" и нетерпеливо встал на пороге буфета: пора, мол, думать о концерте…
Обитатели пиратской базы оказались благодарными зрителями и слушателями. В громадном сарае для ремонта шлюпок они расселись на перевёрнутых баркасах, орудийных станках, бухтах якорных канатов и самодельных скамейках - человек сто, не меньше. Каждую песню завершали хлопками задубелых матросских ладоней. На одной ладони белел грязный гипс, и Сушкин вспомнил Югу. Но боцман Бомжирар сейчас не казался зловещим…
Донби танцевал, как солист Африканского балетного ансамбля. Пираты выли от восторга и украсили две его шеи ожерельями из морских раковин.
Сушкин ощутил творческий прилив и пел, пожалуй, лучше, чем всегда. После "Девушки с острова Пасхи" его вскинули на руки и несколько раз подбросили под потолок. Потом вручили серебряную боцманскую дудку.
Капитану подарили трубку, которая, по их словам, когда-то принадлежала знаменитому пирату де Оллонэ. Капитан Поддувало даже прослезился.
- Ребята, я счастлив…
- Вот и отучай тебя от куренья, - шепнул ему Сушкин.
- Том, это же просто сувенир!
- Ага, знаю я…
Закончилось все, конечно, коллективным исполнением "Венсеремос, амигос!".
Потом флибустьерские экипажи долго махали с пирса вслед уходящему баркасу.
Сушкин время от времени свистел в дудку и был доволен жизнью. Скреблось правда сожаление, что не было здесь Кати Елькиной. Они могли бы так замечательно спеть песню о друзьях. Но ведь полного счастья не бывает.
И ещё слегка тревожило: почему не откликается Юга?
Юга откликнулся поздно вечером - Сушкин дозвонился до него со своего подзаряженного мобильника.
- Привет! Куда ты пропал?
- Том… такие дела. Я потом объясню, когда вернусь…
- Откуда вернёшься? Ты разве не во дворце?
- Нет. А ты?
- Я на "Мазае". Пошёл вместе с Донби. Он решил там ночевать, чтобы надолго не оставлять яйцо. А я с ним, чтобы не скучал… Тебя-то все равно нет…
- Том, так получилось. Потом расскажу…
Ну, потом так потом. Мало ли какие дела могут быть у наследника герцогского трона. Он ведь не обязан все говорить какому-то гостю из города Воробьёвска. И нечего обижаться…
Капитан остался во дворце. У них с герцогом было о чем поговорить. А Сушкин и Донби сидели в салоне пироскафа. На столе стоял тёплый самовар, на нем лежало яйцо, к нему прижимали головы Дон и Бамбало. А Сушкин лениво листал книжку про Тома Сойера. Он почти не читал, а представлял себя в домике тёти Полли, в городе Сент-Питерсборо. Сид и Мери ушли к своим друзьям, тётушка с вязаньем приткнулась у подоконника, за окном слышны голоса мальчишек, играющих в пиратов. И Том Сойер, наверно, с ними. А Тому не хочется. Хорошо сидеть и думать ни о чем, просто так.
- Питер, иди сюда…
Кот прыгает ему на колени… По правде это не кот, а корабельная крыса Изольда. Наверно, она полегче настоящего кота, но тоже тёплая, покрытая шёрсткой, только хвост не пушистый, а похож на кожаный жгут. Сушкин давно уже избавился от остатков боязни перед крысой. Ничего в ней противного, ласковая такая. Иногда царапает коготками ноги, но не страшно. Конечно, мурлыкать не умеет, но все же погладить можно - живое существо…
Так они с Донби и с Изольдой провели несколько вечеров. Почти не разговаривали, но не скучали. Светил в окна салона жёлтый закат, отражался в самоваре. Изольда тоже отражалась - когда забиралась на стол и садилась перед самоваром на задние лапки. Настораживала острую мордочку, шевелила усами.
- Пр-л-рислушивается, - не отрывая щеку от яйца говорил Дон и ласково прикрывал пушистые ресницы. Бамбало тоже прикрывал и осторожно спрашивал:
- Том, как ты думаешь, проснётся зародыш?
У Тома не было уверенности, что проснётся Но он, конечно, отвечал:
- Думаю, да…
- Том, подержись за колечко. Если ты его трогаешь, от него идёт… что-то такое…
Том послушно брал колечко двумя пальцами. Не замечал он, чтобы от него шло "что-то такое". Но кто знает? Говорят, птицы и звери лучше людей чуют всякую энергию. Пусть Дон и Бамбало надеются…
Иногда ведь надеешься и на совсем несбыточные вещи. Например, вдруг запиликает в парусиновом кармашке мобильник, выдернешь его, а в нем - голос Кати Елькиной…
Хотя какая Катя, если даже Юга куда-то канул. Похоже, что и отец о нем ничего не знает. Впрочем, не тревожится. Пропасть из дворца на несколько дней было для наследника обычным делом…
Лишь бы капитан не вздумал заговорить о продолжении плавания. Сушкину не хотелось покидать герцогство (хотя где-то неподалёку вела разведку иишница Сусанна). Впрочем, и капитану, кажется, не хотелось. Он будто чего-то ждал…
Папин сын
Юга объявился в конце недели. Позвонил утром:
- Том, ты где?
- Это ты где? А я у себе на пироскафе.
- Беги во дворец! Столько расскажу!
Сушкин не стал больше дуться и ломаться. Оседлал Донби, и они помчались.
Юга ждал их у дворцовых ворот. Донби отправился гулять в парк (там было слегка похоже на Африку, даже рос один банан). А Сушкина Юга потащил во дворец.
- Пойдём, посмотришь…
- Ты хотел что-то рассказать!
- Рассказ будет долгий. А сперва покажу, это быстро…
Он привёл его в комнату, где белел готовый для росписи потолок. А вдоль стен стояли картонные листы. С рисунками. Одни рисунки - углем, другие - цветными мелками.
- Это называется "эскизы". Платоша нарисовал.
- Ух ты! Когда он успел?! - восхитился Сушкин.
- Он талант…
Платоша и правда был талант. На картонах оказалось столько всего! Фантастические звери и птицы, рыцари, старинные самолёты, корабли. Видимо, сцены из истории Евро-Азиатского герцогства (конечно, придуманной, но все равно занятной). Однако в историю была вписана и современность. Среди птиц занял место двухголовый страус, между кораблей дымил чёрной трубой знакомый пироскаф.
- Том, а главное вот что! - Юга развернул Сушкина к самому большому картону, высотой с Донби. На картоне были два мальчишки. И не стоило труда угадать - кто это. Не только по костюмам. Лица тоже были похожи. Особенно Сушкин - с его заячьим прикусом зубов, чуть заметной косоватостью взгляда и отросшими белобрысыми прядями. Но и Юга похож! Своей небрежной полуулыбкой, локонами до плеч…
- Юга-а… Это зачем?
- Платон хочет разместить нас в середине росписи. Папочкина идея. Говорит: пусть будет вокруг история, а в центре - нынешнее детство. Надежда на будущее.
- Но я-то причём? Ты - понятно, ты - наследник. А я кто?
Юга сказал чуть удивлённо:
- Как это кто? Ты мой друг.
У Сушкина затеплели щеки и, кажется, нагрелось колечко. А пока он думал, что ответить, Юга добавил:
- Какое будущее без друга?
- Но я же… Я ведь не здешний. Через несколько дней уеду и… тогда что…
Юга сказал с прежней ноткой:
- Том, а зачем тебе уезжать?
Это было что-то совсем неожиданное. Сушкин заморгал. И пока переваривал Югины слова, за дверью раздались громкие голоса.
- П-папочка… - выдохнул Юга. - Прячемся…
Спрятаться можно было за листами чистого картона, прислонёнными к стене. Юга туда и утянул Сушкина. Тот прошептал:
- А зачем? Мы же ничего такого…
- Отец не велел сюда ходить, пока не готова роспись…
По голосам стало ясно, что вошли Герцог и Платоша. Живописец Римский-Корсаков убеждал его высочество:
- Дюк! Это всего две минуты! Я сделаю набросок. Чтобы ваш образ всегда был передо мной.
- Маэстро, да зачем вам мой образ? Договорились же, что на росписи меня не будет!
- Вас не будет! Но его высочество Юхан! Я должен сделать так, чтобы в его образе отчётливее проступили отцовские черты. Они проступают и так, но следует подчеркнуть преемственность натуры…
- Маэстро! Да я то вам зачем?
- Я буду писать его, обращаясь к вашему портрету. Ведь мальчик - ваша копия!
- Сударь, вы рехнулись! Жаль, но это так! Капризный, похожий на тощего жеребёнка мальчишка - копия обрюзгшего дяди с толстыми щеками, морщинами и необъятным животом?!
Платоша помолчал, повздыхал и сказал снисходительно:
- Ваше высочество, вы мудрый и дальновидный монарх…
- Да, да! Я слышу это каждый день. И что дальше?
- А дальше то, что несмотря на мудрость, вы, дюк, рассуждая о живописи, повторяете расхожие обывательские мнения… Разве подлинное сходство образов идентично примитивной фотографической похожести?! О, великий Леонардо!.. Сходство прежде всего - в единстве духа! В голосе крови! В едва заметных приметах, говорящих о корнях династии…
- Да, но…
- Государь, вспомните, как наследник бросает взгляд из-под волос, когда кто-то неожиданно окликает его! Как поводит плечом, если с чем-то не согласен. Как заливисто хохочет, услыхав удачный анекдот…
- Ага, особенно эротический…
- О, не надо, ваше высочество! Это совершенно неиспорченный мальчик…
- Юга, что такое "эротический" - шепнул Сушкин.
- Наверно, "аэро-тический". Что-то про воздухоплавание. Один француз выпал из корзины воздушного шара, а штаны его зацепились за корзину, и… Том, давай про это потом. Послушаем…
Спор живописца и герцога продолжался.
- …А его интонации! Разве не в точности ваши? "Лейтенант Покс, предупредите старшего привратника у главного входа, чтобы не смел цыкать на мальчика, который приезжает на трёхколёсном велосипеде. Иначе из привратника он превратится в младшего чистильщика коровьего хлева…" Вы наверняка были таким же в десять лет…
- Да не был я таким! Пухлым был и боязливым! Драться с мальчишками боялся, только мечтал дать кому-нибудь из обидчиков пинка и не смел!..
- Но ведь мечтали же! Это главное! Жажда храбрых поступков говорит о врождённом рыцарстве и благородстве характера. Просто это проявилось у вас чуть позже! А у наследника чуть раньше. Он такой, каким были бы вы, если бы росли ребёнком в наши дни…
- Право, не знаю, что и сказать…
- Ничего не говорите, дюк. Сядьте вот сюда, лицом к свету. Через минуту в сделанном наброске вы увидите сходство между собой и сыном, как в зеркале. Несмотря на разницу в годах!
- Э… значит, вы уверены, что это мой сын?
- Святой Бартоломео, хранитель кистей и красок!..
- Маэстро… Платоша!.. Вы… ты столовыми ложками льёшь бальзам на моё исцарапанное сердце!.. А то я уж думал: не сделать ли генетическую экспертизу?
- Дюк, я повторю: вы мудрый и дальновидный монарх, но порой простодушны из-за широты вашего сердца. Какая экспертиза! Достаточно увидеть, как юный герцог стоит на крыльце! Как он со ступеней осматривает герцогство, скрестив руки в изодранном кружеве обшлагов и небрежно отставив ногу в дырявом чулке…
- Да, он всегда обормот. Как и я в его возрасте…
- Вот видите! Важно не внешнее подобие, а конгруэнтность душевных свойств и главных качеств характера!
Сушкин подышал Юге в щеку:
- Что такое кон-гр-груэнтность?
- Кто её знает… Ну, это, наверно, когда мастер-винодел чувствует, что вино из одной бочки, даже если оно в разных кружках… Папочка один раз брал меня в подвалы с бочками. Их потом выносили друг за другом…
- Бочки?
- Папочку и гостей… Том…
- Что?
- Как ты думаешь, Платон про меня правду говорит? Или вешает папочке лапшу на уши?
- Юга, конечно, правду! У него же глаз художника, точнейший!.. И ты правда похож на его высочество, когда стоишь на крыльце, как на капитанском мостике…
- Я попрошу папу присвоить Платоше звание магистра наук… - Юга впервые сказал не ироническое "папочку", а нормальное "папу".
- Правильно!.. Только лучше попроси добавить ему жалованье. Бродячие живописцы всегда без гроша…
- Я попрошу и то, и другое…
- Молодец… Юга! Ну а где ты все-таки пропадал? Обещал ведь рассказать…
Четвёртая часть
Такое вот кино…
Как его переместили…
Когда Сушкин верхом на Донби усвистал к пристани, Юга пошёл навстречу Сусанне. Было интересно и слегка страшновато (хотя чего бояться в своём отечестве?). И они сошлись на брусчатом тротуаре на улице Поздних Незабудок.
- Мальчик!.. Ой, или девочка? Я не пойму. Такая причёска…
- Думаю, что мальчик, - учтиво разъяснил Юга. - До сих пор никто не сомневался. Вы очевидно, иностранка, если не знаете меня?..
- Я… да. Я ищу другого мальчика, верхом на двухголовом страусе… Мне даже показалось, что ты был вместе с ним. Это не так?
- Что вы, сударыня!.. А зачем он вам?
- Я должна его изъять и переместить!
- С ума сойти! А куда?
- Это отдельный вопрос. В какой-нибудь приют…
- А зачем?
- Чтобы обеспечить его права. У меня такая работа.
- Ду… ой простите, странная работа… А если мальчик не захочет, чтобы вы обеспечивали его права?
- Это не имеет значения. Мне, как представителю международного ведомства ИИ, лучше знать, какие права должны быть у детей,
- Судя по всему, вы правы, - согласился Юга. Надо было протянуть время, чтобы Донби и Сушкин замели следы.
- Сотрудники ИИ всегда правы, - заявила дама в блестящем платье. - Те, кто сомневаются в этом, рискуют получить обвинение в Икс-тремизме.
- Икс… в чем? - спросил Юга, почти как Сушкин.
- В Икс-тремизме. Такое вредное течение мыслей. Не вздумай им увлечься.
- Ни в коем случае! - заверил Юга.
- Умница… Так ты не видел мальчика на страусе?
- Трудно сказать, госпожа ИИ. В герцогстве много мальчиков. И страусы попадаются. В том числе и двухголовые. Есть какие-нибудь особые приметы?
- Что?.. Да, есть! У него в ухе золотистое колечко.
- А-а! Ну так бы и сказали. Он из ансамбля "Дед Мазай". Они здесь выступают с концертами… Но вам не удастся его переместить. На пароход вас не пустят, а на улице… знаете, как этот страус лягается! Сударыня, лучше откажитесь от ваших планов.
Сотрудница ИИ обмякла и запечалилась.
- Боюсь, что так и придётся сделать. Но не могу же я вернуться в Управление, не выполнив служебного задания!
- Сожалею, мадам, - светски сказал наследник Юга.
Сусанна Самойловна вдруг снова обрела решительность. Прошлась по мальчику строгим взглядом.