Кажется, об этом я уже знал. Шейла работала на полставки (часов двадцать в неделю) кассиром в магазине строительных материалов "Хардвеа депо". Недавно там установили кассы самообслуживания, но клиенты пока не знали, как ими пользоваться, поэтому работа у Шейлы все еще была. К тому же с начала лета она помогала нашей соседке Джоан Мюллер вести бухгалтерию ее бизнеса, которым та занималась на дому. Муж Джоан, Эли, погиб год назад во время взрыва на буровой вышке в Ньюфаундленде. Нефтяная компания не торопилась выплачивать компенсацию, и Джоан организовала у себя дома нечто вроде детского сада. Каждое утро к ее дому привозили четверых или пятерых дошколят. В дни, когда Шейла работала, Келли приходила после школы к Джоан и сидела там, пока один из нас не возвращался домой. Шейла вела бухгалтерский учет Джоан, записывала долги, расходы, доходы. Джоан любила детей, но с цифрами у нее было совсем плохо.
- Я знаю, что ты немного зарабатываешь, - сказал я, - у Джоан и в магазине. Это ценный вклад.
- На зарплату с обеих моих работ мы давно протянули бы ноги. Я говорю о куда более серьезных деньгах.
Я удивленно приподнял брови. Мне стало тревожно.
- Только не говори, что ты взяла деньги у Фионы. - Речь шла о ее матери. - Тебе известно, как я к этому отношусь.
Мои слова явно ее обидели.
- Боже, Глен, ты же знаешь, я никогда…
- Я так, на всякий случай. Но я скорее позволю тебе стать наркодилером, чем взять деньги у матери.
Она заморгала, резко отбросила одеяло, вскочила и убежала в ванную, захлопнув за собой дверь.
- Ну перестань, - вздохнул я.
Когда мы пришли на кухню, Шейла уже не сердилась. Я дважды извинился перед ней и попытался разузнать подробнее о ее идее, как заработать для семьи денег.
- Поговорим вечером, - сказала Шейла.
Мы не мыли посуду с прошлого вечера. В раковине лежали две кофейные чашки, мой стакан из-под виски и бокал Шейлы с капелькой красного вина на донышке. Я поставил бокал на кухонный стол, опасаясь, как бы не отбить ножку, когда я сложу в раковину сейчасошнюю посуду.
Взглянув на стакан, я подумал о подругах Шейлы.
- Ты сегодня обедаешь с Энн? - спросил я.
- Нет.
- Я думал, у вас встреча.
- Возможно, мы с Белиндой и Энн соберемся попозже на этой неделе. Хотя каждый раз после этого приходится возвращаться домой на такси, а потом у меня еще целую неделю болит голова. Как бы там ни было, но, кажется, у Энн сегодня медосмотр или что-то в этом роде. Решила провериться на всякий случай.
- У нее все хорошо?
- Да, замечательно. - Она помолчала. - Более или менее.
- То есть?
- По-моему, у них с Дарреном не все ладится. И у Белинды с Джорджем, раз уж на то пошло.
- В чем дело?
- Понятия не имею.
- Итак, что же ты сегодня делаешь? Ты ведь сегодня не работаешь, так? Если я смогу вырваться, пойдем на ленч вместе? Думаю, нам стоит выбрать какое-нибудь роскошное заведение. Например, палатку того парня, который торгует хот-догами в парке?
- У меня вечером курсы, - напомнила она. - Еще мне нужно кое-что сделать и, возможно, заехать к маме. - Она быстро взглянула на меня. - Но не для того, чтобы попросить денег.
- Хорошо. - Я решил больше не задавать вопросов. Она сама все расскажет, когда будет готова.
Келли появилась на кухне под конец нашей беседы.
- Что у нас на завтрак?
- Ты хочешь хлопья, хлопья или хлопья? - спросила Шейла.
Келли задумалась. Потом сделала выбор:
- Хочу хлопьев.
В отличие от обеда завтрак в нашем доме никогда не считался полноценной семейной трапезой. Впрочем, обед тоже часто таковой не являлся, особенно когда я задерживался на стройке, а Шейла - на работе или на курсах. Но мы пытались по крайней мере сделать обед семейным мероприятием. Завтрак же в этом отношении был совершенно безнадежен. Обычно я даже не садился за стол, а пил кофе с тостами стоя, пролистывал утренний "Реджистер" на разделочном столе и изучал заголовки. Шейла ела йогурт с фруктами, Келли быстро сметала "Чириоз", стараясь проглотить хлопья, пока они не размокли.
Активно работая ложкой, она спросила:
- И зачем только люди ходят в школу по вечерам? Ведь они уже выросли, им это не нужно.
- Когда я окончу курсы, - объяснила ей Шейла, - у меня будет больше возможностей помогать твоему папе, нашей семье и тебе.
- А как ты мне поможешь? - поинтересовалась она.
Я вмешался:
- Если дела нашей фирмы пойдут на лад, мы заработаем много денег, и ты от этого только выиграешь.
- Вы будете покупать мне больше подарков?
- И не только.
Келли отхлебнула апельсинового сока.
- Никогда не буду ходить в школу по вечерам. Или летом. Я скорее умру, чем пойду в летнюю школу.
- Этого не случится, если ты будешь хорошо учиться, - сказал я грозным голосом. Нам уже звонила учительница Келли и жаловалась на нее: стала небрежно выполнять домашние задания.
Келли ничего не ответила и сосредоточилась на хлопьях. Уходя, она обняла Шейлу, а мне лишь помахала рукой. Шейла поняла, что я обратил внимание на столь пренебрежительное отношение ко мне дочери, и заметила:
- Это все потому, что ты злючка.
В середине дня я позвонил с работы домой.
- Привет, - ответила Шейла.
- Ты дома? Я не был уверен, что застану тебя.
- Так получилось. А в чем дело?
- Отец Салли…
- Что?
- Салли звонила домой из офиса, но он не снял трубку, и она отпросилась. Я только что перезвонил ей узнать, как дела, и оказалось, все плохо.
- Он умер?
- Да.
- О Боже. Сколько ему было лет?
- Семьдесят девять. Ему исполнилось пятьдесят, когда родилась Салли. - Шейла знала его историю. Он женился на женщине на двадцать лет моложе себя и все же умудрился пережить супругу. Она умерла десять лет назад от аневризмы.
- Что с ним случилось?
- Не знаю. У него был диабет, имелись проблемы с сердцем. Возможно, сердечный приступ…
- Мы должны как-то помочь Салли.
- Я предложил подъехать к ней, но она сказала, что у нее сейчас много дел. Через пару дней похороны. Мы все обсудим, когда ты вернешься из Бриджпорта. - Курсы у Шейлы были в этом городе.
- Мы что-нибудь придумаем. Мы всегда поддерживали ее. - Я почти представил себе, как Шейла покачала головой. - Слушай, - продолжила она, - мне пора. Я оставлю вам с Келли лазанью, хорошо? Я должна зайти к Джоан, когда у нее заберут детей, и…
- Я все понял, спасибо.
- За что?
- За то, что не унываешь. И не опускаешь руки.
- Я делаю все, что в моих силах, - заметила Шейла.
- Спасибо. Знаю, иногда я доставляю тебе много хлопот, но я люблю тебя.
- И я тебя.
Было десять часов. К этому времени Шейла уже должна была вернуться домой.
За последние десять минут я уже второй раз пытался дозвониться ей на сотовый. После шестого звонка включилась голосовая почта: "Здравствуйте, вы позвонили Шейле Гарбер. Извините, что не ответила вам. Оставьте сообщение, и я перезвоню". Затем послышался гудок.
- Привет, это снова я. Сильно переживаю за тебя. Перезвони.
Я положил трубку на базу и прислонился бедром к кухонному столу. Шейла, как и обещала, оставила в холодильнике две порции лазаньи для нас с Келли, запаковав каждую в полиэтилен. Я разогрел лазанью для Келли, когда она вернулась домой, и был уверен, что она придет за добавкой, но не смог найти форму, в которой готовили лазанью. Впрочем, я мог отдать ей и свою порцию - несколько часов спустя она по-прежнему лежала на кухонном столе, поскольку я не ощущал голода.
Я чувствовал себя совершенно разбитым. Отсутствие заказов. Пожар. Отец Салли.
Даже если аппетит ко мне и вернется, мысль о том, что Шейлы до сих пор нет дома, приводила меня в исступление.
Занятия, которые проходили в бизнес-колледже Бриджпорта, закончились полтора часа назад, и ей требовалось всего полчаса, чтобы добраться домой. Шейла опаздывала уже на час. На самом деле это было не так уж и много. И существовало немало объяснений.
Она могла задержаться после занятий, чтобы выпить с кем-нибудь кофе. Пару раз такое случалось. Вероятно, на шоссе пробки - чтобы замедлить движение, достаточно одной машины, притормозившей на обочине со спущенным колесом. А уж если случалась авария, все вставало наглухо.
Но это не объясняло, почему Шейла не отвечала по мобильному. Может, она забыла включить его после занятий, но в таком случае я сразу попал бы на голосовую почту. Тем не менее телефон звонил. Или она положила его на дно сумочки и не слышала?
Я подумал, что Шейла могла поехать в Дариен повидаться с матерью и не успела в Бриджпорт на курсы. С большой неохотой я набрал номер Фионы.
- Алло?
- Фиона, это Глен.
На другом конце провода я услышал, как кто-то прошептал:
- Кто это, милая?
Это был Маркус - муж Фионы и, если так можно выразиться, отчим Шейлы, хотя Фиона вышла замуж повторно уже после того, как Шейла покинула отчий дом и стала жить со мной.
- Да? - сказала Фиона.
Я рассказал ей, что Шейла еще не вернулась из Бриджпорта и…
- Нет, сегодня Шейла не приезжала, - сообщила Фиона. - Да я и не ждала ее, она мне ничего не говорила.
Странно. Шейла упомянула о возможной поездке к Фионе, и я был уверен, что она оповестила о своем намерении мать.
- Глен, что-то случилось? - ледяным тоном спросила Фиона. В ее голосе звучала не столько тревога, сколько подозрение. Словно я был виноват в том, что Шейла задерживалась.
- Нет, все замечательно, - ответил я. - Спокойной ночи.
Я услышал тихие шаги - кто-то спускался со второго этажа. Келли, еще не успевшая переодеться в пижаму, вошла в кухню. Она посмотрела на нераспакованную лазанью и спросила:
- Ты будешь?
- Руки прочь! - заявил я, подумав, что, возможно, у меня разыграется аппетит, когда Шейла вернется. Я посмотрел на часы. Пятнадцать минут одиннадцатого. - Почему ты еще не в постели?
- Потому что ты не сказал мне ложиться.
- Чем ты занималась?
- Сидела за компьютером.
- Иди спать.
- Я делала уроки, - объяснила Келли.
- Посмотри мне в глаза.
- Ну, сначала я действительно делала уроки, - начала оправдываться Келли. - Потом, когда закончила, поболтала с друзьями. - Она выпятила нижнюю губу и сдула светлые кудряшки, падающие ей на лицо. - Почему мамы нет дома?
- Ей пришлось задержаться. Когда она вернется, я попрошу, чтобы она зашла в твою комнату и поцеловала тебя.
- А если я усну, как я узнаю, что мама поцеловала меня?
- Она скажет тебе об этом утром.
Келли посмотрела на меня с подозрением:
- Значит, меня могут не поцеловать, а потом вы скажете, будто сделали это.
- Ты поймешь, если мы тебя обманем, - возразил я.
- Ладно. - Она повернулась и пошла прочь из кухни. Я услышал, как ее ножки застучали по лестнице.
Взяв трубку, я снова попытался дозвониться до Шейлы. Когда включилась голосовая почта, я пробормотал: "Вот черт!" - еще до того как началась запись, и нажал кнопку отбоя.
Я спустился вниз в подвал, где находился мой рабочий кабинет. Стены были обиты деревянными панелями, из-за чего в помещении царила мрачная, гнетущая атмосфера. А горы бумаг на столе придавали комнате еще более тягостный вид. Многие годы я намеревался либо все здесь изменить - для начала избавиться от панелей и отделать стены гипсокартоном, чтобы комната не казалась такой маленькой, - либо сделать к дому пристройку с множеством окон и световых люков. Но как часто бывает у людей, чья работа связана со строительством и ремонтом домов, до собственного жилища у них просто не доходят руки.
Я упал в кресло за столом и стал пролистывать бумаги. Счета от различных поставщиков, планы новой кухни, которую мы делали для дома в Дерби, какие-то заметки по поводу гаража на две машины для одного человека из Девона - он хотел парковать там два своих винтажных "корвета".
Еще был предварительный отчет из Пожарного департамента Милфорда о том, что могло послужить причиной возгорания дома на Шелтер-Коув-роуд, принадлежавшего Арнетт и Линну Уилсон и неделю назад сгоревшего. Я просмотрел отчет до конца, потом внимательно прочитал уже в сотый, наверное, раз: "Установлено: источником возгорания послужил электрощит".
Это был двухэтажный дом на три спальни, построенный на месте бунгало, сооруженного еще в послевоенные годы; его рано или поздно наверняка смел бы сильный ветер с востока, если бы не опередила с этим строительная груша. Пожар начался в час дня. Стены были уже возведены и обшиты сайдингом, крыша положена, электричество подключено, и мы приступили к проведению канализации. Вместе с Дугом Пинтером - моим ассистентом - мы подключили циркулярные пилы к только что установленным розеткам. Кен Ванг, китаец, говоривший с южным акцентом, родители которого иммигрировали из Бейджина в Кентукки, когда он был еще ребенком, и чье "выссе" вместо "вы все" до сих пор вызывало у нас безудержный смех, а также Стюарт Минден, наш новичок из Оттавы, уже несколько месяцев живший у своих родственников в Стрэтфорде, находились на втором этаже и разбирали арматуру для хозяйской ванной.
Дуг первым почувствовал запах гари, а затем мы увидели, как из подвала поднимается дым.
Я крикнул Кену и Стюарту, чтобы те уходили из дома. Они спустились по лестнице, на которой еще не было ковра, и побежали к выходу вместе с Дугом.
А потом я сделала нечто очень, очень глупое.
Я бросился к своему грузовику, схватил лежавший за водительским местом огнетушитель и помчался в дом. Посредине лестницы в подвал дым был таким густым, что я уже ничего не видел. Я спустился вниз, держась рукой за шаткие временные перила, и решил, что, вслепую выпуская пену из огнетушителя, смогу погасить пожар и спасу дом.
Ничего не скажешь, идиотский поступок.
Я тут же закашлялся, глаза стало щипать. Повернувшись, чтобы подняться наверх, я не смог отыскать перила. Я вытянул вперед свободную руку и начал искать перила на ощупь.
Наконец моя ладонь ударилась обо что-то более мягкое, чем дерево. О чью-то руку.
- Держись, глупый сукин сын! - прорычал Дуг и схватил меня. Он стоял на верхней ступени и подтащил меня к себе.
Мы вместе выскочили из дома, кашляя и судорожно хватая ртом воздух. В этот момент угол дома уже охватили первые языки пламени. Через минуту он весь был в огне.
- Не говори Шейле, что я заходил туда, - попросил я Дуга, тяжело дыша. - Она меня убьет.
- И правильно сделает, Гленни, - ответил Дуг.
Пожар потушили, но от дома остался лишь фундамент. Теперь все зависело от страховой компании. Если она откажется платить, то тысячи долларов на восстановление мне придется выплачивать из своего кармана. Неудивительно, что я потерял сон и все ночи напролет пялился в потолок.
Никогда прежде я не сталкивался с подобными проблемами. Дело моих рук погибло в огне, и это страшно угнетало меня, подрывая веру в себя. Смогу ли я делать что-то стоящее, способен ли?
- В жизни бывает всякое, - рассудил Дуг. - Мы должны собраться и идти дальше.
Я оказался не способен на такие философские рассуждения. К тому же на боку моего пикапа красовалось мое имя, не Дуга.
Решив, что все-таки нужно чего-нибудь съесть, я разогрел лазанью, уселся за кухонный стол и приступил к ужину. Внутри лазанья осталась холодной, но я не стал разогревать ее еще раз. Лазанья являлась одним из коронных блюд Шейлы, и если бы меня не мучили различные мысли, я смог бы насладиться ею даже неразогретой. Когда Шейла готовила ее в своей коричневато-оранжевой форме - она называла ее хурмой, - нам всегда хватало на два или даже три дня. Значит, у нас еще пару вечеров будет лазанья. Может, даже останется для субботнего ленча. Меня это устраивало.
Я съел меньше половины, остальное обернул пленкой и поставил в холодильник. Когда я заглянул в комнату дочери, свет там был включен, а Келли лежала под одеялом и читала книжку "Дневник слабака".
- Солнышко, выключи свет.
- Мама дома? - спросила она.
- Нет.
- Мне нужно с ней поговорить.
- О чем?
- Ни о чем.
Я кивнул. Когда Келли что-то волновало, она обычно делилась этим с матерью. Хотя ей исполнилось только восемь, она уже задавала вопросы о мальчиках, о любви и о тех изменениях, которые должны произойти с ней через несколько лет. А в этих темах, признаюсь, я был не особенно силен.
- Не сердись, - сказала она.
- Я и не сержусь.
- Кое о чем мне проще говорить с мамой. Но я люблю вас обоих. Одинаково.
- Рад слышать.
- Я не смогу уснуть, пока она не вернется.
Теперь нас было двое.
- Положи головку на подушку. Рано или поздно обязательно заснешь.
- Не могу.
- Погаси свет и попробуй.
Келли протянула руку и выключила лампу. Я поцеловал ее в лоб и, уходя, осторожно закрыл за собой дверь.
Прошел еще час. Я звонил Шейле раз шесть. Бродил из кабинета на кухню и обратно. И всегда останавливался около входной двери и выглядывал на подъездную дорожку.
В начале двенадцатого я попытался позвонить ее подруге Энн Слокум. Сначала долго шли гудки, затем кто-то снял трубку и тут же положил ее. Вероятно, это был Даррен - муж Энн. Вполне в его духе. К тому же я звонил очень поздно.
Потом позвонил Белинде - еще одной подруге Шейлы. Когда-то они вместе работали в библиотеке и продолжали тесно общаться до сих пор. Теперь Белинда - агент по недвижимости. Не самое удачное время, чтобы заниматься подобной деятельностью. В наши дни все больше людей желали продать дом, а вовсе не купить. Несмотря на непредсказуемое рабочее расписание Белинды, Шейла умудрялась каждые две недели встречаться с ней во время ленча. Иногда к ним присоединялась Энн, а бывало, что они проводили время вдвоем.
Трубку снял ее муж Джордж.
- Алло, - сонным голосом произнес он.
- Джордж, это Глен Гарбер, извини за поздний звонок.
- Глен, Боже, сколько сейчас времени?
- Поздно, я знаю. Можно поговорить с Белиндой?
Я услышал приглушенное бормотание, затем - какое-то движение, и наконец в трубке раздался голос Белинды:
- Глен, все в порядке?
- Шейла сильно задерживается на своих курсах и не отвечает по мобильному. Она тебе не звонила?
- Что? О чем ты? Повтори? - В голосе Белинды послышалось нешуточное беспокойство.
- Шейла тебе не звонила? Обычно к этому времени она уже дома.
- Нет. Когда ты в последний раз говорил с ней?
- Сегодня утром. Ты знаешь Салли, которая у нас работает?
- Да.
- У нее умер отец, и я позвонил Шейле, чтобы сказать ей об этом.
- Значит, весь день с тех пор ты с ней не разговаривал? - напряженным тоном спросила Белинда. Это был не упрек, а нечто совсем иное.
- Послушай, я звоню не для того, чтобы тебя огорчить. Просто хотел выяснить, не общалась ли ты с ней сегодня.
- Нет. Глен, прошу тебя, скажи Шейле, чтобы она перезвонила мне, как только вернется, хорошо? Ты меня сильно встревожил, и я хочу знать, что у нее все в порядке.
- Я ей передам. Скажи Джорджу: я сожалею, что разбудил вас.