Она жестом пригласила меня войти и проследила за тем, чтобы я не забыл закрыть за собой дверь.
Лаура была одета в том же, не меняющемся со временем стиле, как и раньше: элегантный свитер серого цвета со сложным воротником, который был уложен спереди в несколько слоев, длинная твидовая юбка и светло-коричневые кожаные ботинки на высоком каблуке, которые делали ее выше меня.
Ее кабинет находился в самом конце коридора, вдоль стен стояли полки полные книг, журналов и газетных стопок. В комнате было узкое окно, через которое можно было увидеть кусочек стены здания напротив. Было трудно поверить, что даже амбициозный профессор литературы мог почерпнуть что-то для себя из подобного вида.
Лаура села за стол, а я устроился на предназначенном для посетителей месте - зачехленном диване, наверное самом узком из тех, что мне довелось видеть. Хотя мы находились друг от друга так далеко, насколько позволяли размеры кабинета, это расстояние не превышало полутора метров. Лаура с любопытством смотрела на меня широко раскрыв глаза.
- Теперь ты поэт.
Я ответил не сразу. Я смотрел на нее и вспоминал, как нравилось мне когда-то просто сидеть рядом и смотреть на нее, пытаясь хоть немного проникнуть в тайны этой загадочной женщины. Возможно, никаких тайн не было и они существовали только в моем воображении.
- А ты - профессор литературы. Так и должно быть. Ты всегда была немного более целеустремленной, чем я.
- А ты не растерял своего сарказма, - парировала Лаура.
В этой перепалке не было никакого смысла. Ее быстрые ответы, как и прежде, ставили меня на грань поражения. И было что-то еще. Глядя на свою потерянную любовь, я понял, как дорожу теперешней.
- Прости, - извинился я. - Я хотел сказать, что рад за тебя. Честно.
- Спасибо.
Она смотрела куда-то вдаль.
- Самый молодой профессор литературы за всю их историю, - пояснила Лаура, - к тому же женщина. Это было не просто.
- Я в этом уверен, - подтвердил я.
- Для этого нужны крепкие локти, - продолжала она. - Но я уверена, что ты помнишь об этом. Сильные, острые локти. В буквальном смысле.
Я улыбнулся в ответ, показав, что да, помню. Я не хотел, чтобы за этой улыбкой она заметила укол боли, который я вдруг испытал. Ведь я успел заметить бриллиантовое кольцо у нее на левой руке. Я указал на него:
- Ты замужем.
Она даже не взглянула на кольцо.
- Самули умер год назад. Туберкулез.
- Прости.
- У нас сын Отто. Ему тринадцать лет.
- Это прекрасно. Поздравляю.
Неужели все встречи спустя двадцать лет так же полны напряжения, ловушек и скрытых мин? Лаура снова посмотрела на меня.
- Значит, ты действительно стал поэтом, - снова сказала она.
- Ну, после нескольких неудач.
- К сожалению, я не…
- Все в порядке, - успокоил ее я. - И никто не читал. Они вышли тиражом всего по паре сотен экземпляров. У таких книг очень узкая аудитория. К тому же это было еще до того, как все началось.
Мы посидели молча примерно минуту.
- Ты когда-нибудь задумывался над тем, что могло бы быть, если бы все пошло по-другому? - спросила она, и этот вопрос застиг меня врасплох.
Я пожал плечами.
- Как "по-другому"? - спросил я. - Между нами или вообще?
- Во всех смыслах, - ответила Лаура. - Совершенно не так. Если бы у всего оказался счастливый конец.
Я посмотрел на нее. Правильно ли я ее понял? Неужели она сомневается, что сделала верный выбор. Если это так, то такой Лауры я никогда прежде не знал.
- Не знаю, - проговорил я. - Может быть, это и был счастливый конец.
- Может быть.
- Лаура, - позвал я, заметив, что женщина все глубже погружается в свои мысли. - Я хотел бы поговорить с тобой о чем-то очень важном. Моя жена пропала. И ты можешь мне помочь. Я ищу человека по имени Паси Таркиайнен.
На ее лбу стала заметна пара глубоких морщин, уголки полных губ опустились. Я помнил это выражение лица.
- Я не совсем понимаю… - отреагировала она так, как я и ожидал. - Твоя жена сбежала с Таркиайненом?
Я покачал головой и понял, что делаю это гораздо спокойнее, чем сделал бы двадцать лет назад.
- Если и так, она сделала это не добровольно. Ты ведь помнишь его?
- А кто его не помнит? - ответила Лаура быстро, и голос прозвучал взволнованно. - Каждый помнит Паси Таркиайнена. Он был харизматичным молодым студентом, активистом и борцом за окружающую среду. В крайней степени самоуверенным и, не стану отрицать, чрезвычайно приятным. Сейчас, оглядываясь назад, должна признать, что он был прав в том, что положение было очень серьезным. Но его методы…
- Я слышал о его методах, - перебил я. - И, возможно, именно с ними связано то, что моя жена пропала, когда стала искать встречи с ним.
- Неужели Паси, то есть Таркиайнен… - Лаура посмотрела мне в глаза, подыскивая нужные слова. - Он что-то совершил?
- Может быть, я не знаю. Честно говоря, Лаура, я в тупике. Я в отчаянии. Единственное, что я знаю точно, - это то, что Йоханна исчезла. Все остальное - домыслы. Я охочусь за любым фактом, который может иметь хоть косвенное отношение к этому.
- Как много времени прошло с тех пор, как она пропала?
Я инстинктивно посмотрел на часы:
- Полтора дня. Вернее, почти два.
- Ты рассказал поли…
- Лаура, - перебил я ее так быстро и резко, что даже сам испугался, - это в полиции мне дали кончик ниточки, которая ведет к Паси Таркиайнену. Поскольку там этим некому заниматься, я ищу его. В полиции ничего не станут предпринимать. Они ничем не могут помочь.
Я почти кричал, голос мой стал резким и грубым. Я понимал это. То, как отреагировала на это Лаура, было давно мне знакомо.
- Прости, - сказал я.
- Ничего. Все, как в прежние времена. Теперь настал мой черед повысить голос.
Мы помолчали минуту, потом она улыбнулась. Улыбнулся и я. Улыбка получилась напряженной. Я помнил о ловушках и скрытых минах.
- По крайней мере, хорошо, что мы начали спорить только после того, как удобно устроились сидя, - заметила она.
Я засмеялся, впервые за долгое время. Смех приятным теплом прошел по моему телу. Лаура тоже рассмеялась.
- Наверное, я должна начать обвинять тебя в том, что ты живешь в мире фантазий, что у тебя нет цели в жизни и ты неудачник, - продолжила она.
- Вперед, - подбодрил я. - А я скажу тебе, что ты расчетлива, что, карабкаясь по общественной лестнице, ты не остановишься перед тем, чтобы вонзить в спину сопернику нож.
Лаура уже не смеялась, но продолжала улыбаться, и эта улыбка искрилась в ее больших карих глазах.
- Я любила тебя, - призналась она, - несмотря ни на что.
Я посмотрел на нее:
- Я тоже любил тебя.
Лаура все еще улыбалась.
- Может быть, не стоит теперь думать о том, что в широком или в узком смысле все теперь могло было быть по-другому, - сказала она.
- Все произошло так, как должно было произойти, - согласился я.
В глазах Лауры было тепло, то самое, которого я искал двадцать лет назад.
- Вы счастливы.
- Очень счастливы, - подтвердил я.
- Я рада за вас.
- Спасибо.
Я ничего больше не сказал, и Лаура вздохнула.
- Итак, Таркиайнен.
Она рассказывала о Таркиайнене, а я слушал не перебивая. Хронология событий была примерно такой же, как и в рассказе Эллины: сначала активист-идеалист, который превратился в радикала-одиночку, а потом крушение иллюзий и бегство. Куда именно, она не знала, как и я.
Лаура познакомилась с Таркиайненом в самом конце студенческой жизни, когда информация об ухудшении климата на Земле на какое-то время объединила людей, вследствие чего и было создано множество крохотных организаций, ассоциаций и политических партий с громкими названиями.
Но теперь все мы знаем, что то единство было лишь мимолетным, заключила Лаура, и я заметил, что ее голос слегка дрогнул. В той войне все равно победил большой бизнес, иными словами, несколько тысяч человек, которые и так были супербогачами и которые по-прежнему маскировали свой интерес словами об экономическом росте и всеобщем благосостоянии. Возврат к старому привел к тому, что простое население, которое устало от кратковременных ограничений, от меньшего потребления, решило жить так, как было принято прежде: мир погряз в эгоизме, жадности, прожорливости и полном отсутствии ответственности - ведь так всегда учили жить.
Таким образом, заботу об общем долговременном благе снова сменило стремление жить в еще более просторных домах, покупать новые автомобили, все более огромные телевизоры, ежегодно обновлять домашнюю обстановку, приобретать все эти стерео, радио, тостеры, миксеры, фильтры, браузеры и, конечно, раз в неделю - новый гардероб. И все это теперь стоило еще дешевле, чем раньше. В результате разрушительный цикл еще более ускорился.
Я не хотел перебивать Лауру, возражать, что она все слишком упрощает, преувеличивает. Я знал, что она и сама это понимает. Возможно, ей просто было необходимо поделиться с кем-то чувством разочарования, тогда почему бы не со мной? К тому же я добросовестно ждал, когда же она перейдет к сути дела, с которым я сюда пришел.
Лаура остановилась, чтобы восстановить дыхание, и вернулась к личности Таркиайнена, харизматичного молодого человека, каким она его запомнила пятнадцать лет назад. Лаура рассказала, как вместе с Таркиайненом пыталась основать группу активистов среди молодых ученых. Первоначально целью группы было создать новое молодежное движение, независимое от политиков, но у Таркиайнена сразу же возникла и другая идея. Она заключалась в том, что Таркиайнен приступил к подготовке групп экстремистов, практикующих прямое действие. Лаура не исключала того, что он и сам участвовал в некоторых акциях. В любом случае в борьбе за экологию Таркиайнен стал склоняться к воинствующему радикализму - если вы имеете хоть малейшее отношение к действиям, которые вредят окружающей среде, значит, вы на сто процентов являетесь нашим врагом. После этого он быстро вышел из группы, в которую входила Лаура.
Когда Лаура упомянула подругу Таркиайнена, молодую, изящную и привлекательную женщину с сине-зелеными глазами, имени которой она уже не могла припомнить, у меня по позвоночнику прошла дрожь.
- Йоханна, - проговорил я тихим голосом.
В ее глазах промелькнула тень воспоминания, и она кивнула.
- Так и есть, - удивленно подтвердила она, - как ты…
- Йоханна - моя жена.
В кабинете повисло молчание. Стало так тихо, что я мог слышать обрывки разговоров в других помещениях здания. Лаура, которую я знал раньше, вряд ли почувствовала бы себя комфортно, не разговаривая так долго, но та Лаура, что сидела сейчас передо мной в своем кресле, снова погрузилась в мысли.
- Что ты помнишь о Йоханне? - спросил я.
Лаура пожала плечами:
- Йоханна недолго была в группе. Помню, мне всегда казалось, что она как-то неохотно участвует в нашей работе. Может быть, Йоханна раньше всех нас заметила ту перемену во взглядах Таркиайнена.
- Тогда почему она оставалась с вами?
Теперь Лаура смотрела мне в глаза, подняв в удивлении брови. Затем со вздохом предположила:
- Может быть, она надеялась, что сможет изменить его, повлиять на его позицию, мысли. Люди склонны верить многим вещам. Даже очень умные из них.
Было очевидно, что нам не следовало углубляться в эту тему. И, несмотря на тот факт, что я чувствовал себя задетым и мне было неприятно задавать вопросы о моей жене своей прежней подруге, я продолжал:
- Как ты думаешь, какими были отношения между ними, Йоханной и Таркиайненом?
- Это было пятнадцать лет назад, - ответила Лаура, покачав головой. - И, даже очень постаравшись, я не могу теперь сказать тебе, что было тогда. Но полагаю, их отношения начались с общей цели, а потом один из них изменил эту цель, превратив ее в то, что совсем не устраивало второго. Такое случается. Думаю, что твоя жена, Йоханна, когда она наконец заметила, что Таркиайнен затевает что-то не то, постаралась по мере своих сил вмешаться в это. Во всяком случае, так бы поступила я. Несмотря даже на то, что это было рискованно.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Мужчина не всегда точно представляет, чего хочет, - проговорила Лаура, - но если он решился прибегнуть к насилию, то ничто его не остановит. Думаю, ты знаешь, что я имею в виду.
Я сказал, что понял ее.
- Если бы мне пришлось строить догадки, а мне теперь только это и остается, я бы предположила, что Йоханна ждала удобного момента, чтобы расстаться с ним. И, возможно…
Я молчал. Лаура покачала головой:
- Я просто пытаюсь подключить воображение.
- Тогда продолжай. Здесь может оказаться полезным все что угодно.
Лаура снова покачала головой.
- Это, наверное, будет звучать как безумство, - сказала она, но, судя по голосу, вовсе не собиралась произносить какую-то глупость, - но возможно, когда Йоханна смотрела на него или стояла рядом, то испытывала что-то вроде чувства удовлетворения, потому что почти понимала его, Таркиайнена. Я имею в виду, она не всегда могла сказать ему то, что думала, и то, что, наверное, должна была сказать. Но, конечно, все это - просто мысли вслух. Я не могу припомнить никаких фактов.
- Спасибо.
- Не знаю, поможет ли это.
- Очень даже поможет, - произнес я таким теплым и дружелюбным тоном, будто знал, как буду действовать дальше. Это было нетрудно, ведь я искренне был ей благодарен. - Это очень мне поможет. Я был рад видеть тебя.
Мы оба встали. На секунду я почувствовал замешательство, такое чувство, будто я находился сразу в двух временах, прошлом, двадцать лет назад, и настоящем. К счастью, это быстро прошло.
8
Такси Хамида с включенным двигателем стояло за углом, всего в ста метрах. Я попытался ускорить шаг, чтобы не промокнуть, но все равно промок. Дождь падал с неба плотными потоками, которые ветер бросал куда ему вздумается. Крупные капли дождя хлестали меня по лицу, волосы быстро намокли. Я подбежал к такси, открыл дверцу и забрался в салон. Хамид развернулся почти на сто восемьдесят градусов на своем водительском сиденье и громко рассмеялся, увидев, как я вымок.
- Как льет! - весело прокричал он.
- Льет, - согласился я и попросил отвезти меня домой.
По дороге я объяснил, что на какое-то время мне понадобятся его услуги, которые, разумеется, будут оплачены. Это вполне устроило Хамида; немного поторговавшись, мы согласовали цену. Я откинулся на сиденье, пригладил пальцами мокрые волосы и, немного поколебавшись, попробовал набрать номер Йоханны. Абонент был недоступен.
Потом я позвонил Яатинену. Он не ответил, поэтому я оставил сообщение, в котором просил связаться со мной, как только он сможет. Потом я набрал номер Эллины и попросил передать Ахти, чтобы он, как только будет в состоянии, перезвонил мне.
Хамид пытался пробиться сквозь транспортный поток на прибрежном шоссе на Сёрняйнен, искал более скоростную полосу, но безуспешно. Едва ему удавалось найти многообещающую брешь среди машин и, ускорившись, нырнуть туда, как скорость движения снова падала почти до пешеходной. Хамид был молодым и водил так, как это свойственно молодежи, не думая об экономии бензина и о собственной безопасности. Впрочем, теперь и то и другое стоило недорого.
Запасы нефти еще не исчерпались, хотя некоторые и предсказывали, что их осталось всего на несколько десятков лет. На самом деле проблема была в прямо противоположном. Нефти хватило на то, чтобы поднялся уровень моря, чтобы уничтожить атмосферу, изрядно отравить сушу и воду, загрязнить все моря, реки и озера, чтобы продолжить производство все того же никому особо не нужного хлама. Те, кто опасались, что нам не хватит нефти, могли быть спокойны: ее поставки не сокращались. Они не прекратятся никогда. Однажды нашему миру придет конец, но и тогда у нас все еще останутся танкеры полные нефти. Останутся в целости и сохранности и порты, заполненные миллиардами баррелей черного золота, которого нам хватит для путешествия в вечность.
Хамид нашел подходящую полосу движения. Мы въехали на мост Кулосаари, миновав который обнаружили, что движение снова почти остановилось. Правая полоса, ближайшая к морю, была закрыта, и мы двигались по сантиметру, со скоростью улитки. Проблесковые огни пожарной машины окрашивали дождь в синий цвет. Это было похоже на кадры из фильма ужасов. Вдалеке мы увидели грузовик, кабина которого все еще находилась на мосту, а прицеп торчал откуда-то сбоку офисного здания. Издалека на первый взгляд казалось, что ничего страшного не случилось, будто кто-то просто умудрился вырулить на мост прямо из здания.
Вблизи все, конечно, было по-другому. Машины скорой помощи, которые издалека были скрыты пожарными машинами, теперь были видны. Дверцы были открыты, чтобы можно было положить на носилки и оказать помощь хотя бы некоторым прохожим и работникам офиса. Молча мы проехали место происшествия. Потом Хамиду удалось снова увеличить скорость, и, миновав Кулосаари, мы въехали в Херттониеми.
У своего дома я вынул из кармана оговоренную плату. Хамид, повернувшись назад с водительского места, взял ее у меня. Он обещал приехать в течение пятнадцати минут после моего звонка.
Тихая опустевшая квартира теперь выглядела еще более грустно, будто даже она теперь волновалась и искала, но не могла найти ответ на вопрос, как вернуть себе прошлый уют, тепло и безопасность. Я разулся и снял мокрую куртку, повесил ее на крючок и собирался присесть на складную табуретку у двери. Едва я успел взяться за сиденье, как заплакал. Впервые за многие годы в моих глазах появились слезы, горячие и тяжелые капли покатились по щекам.
Я был измотан. Казалось, все было бессмысленно, а любая попытка что-то узнать оказывалась напрасным блужданием вслепую. Я разочаровался в самом себе: ведь я не смог оправдать доверия Йоханны. Ведь я же обещал ей: я всегда буду помогать тебе, я всегда буду любить тебя, я сделаю все, чтобы тебе было легче.
"Успокойся, Тапани, - приказал я себе. - Ты сможешь сдержать свои обещания, даже если сделаешь это не сразу".
Я позволил себе выплакаться, дал печали и беспокойству выйти наружу, чтобы потом снова загнать их внутрь. Не знаю, сколько времени я просидел так. Наверное, довольно долго.
Наконец я снова смог шевелиться и попытался осмотреться. Все в нашей квартире напоминало о Йоханне и заставляло задуматься, почему же мне не удается вычислить, где она может быть.
Я снял одежду и принял душ. Бреясь, я попробовал сосчитать до десяти, но остановился на трех.