22
– Отдай мне Эльзу, и я оставлю тебя в покое.
– Ты, наверное, рехнулся!
– Она и моя дочь тоже.
– Ты забыл, что уже десяток раз собирался открутить ей голову? Она кричит, не забывай, и ты последний, кто может это вынести.
– Я хочу забрать Эльзу. Иначе я превращу твою жизнь в ад! С этими словами Фрэнки бросил трубку.
Сара решила пока не возить Эльзу в детский сад, чем привела воспитательницу Керстин в полный восторг.
– Не беспокойтесь, – ответила она по телефону, – вы можете оставить Эльзу дома, никаких проблем, ведь я знаю, в чем дело. А если решите снова привести ее, пожалуйста, позвоните заранее, и все будет в порядке.
В ее голосе снова слышался торжествующий смешок, что привело Сару в бешенство, потому что теперь Эльза будет у нее на шее целый день.
О том, чтобы учиться дальше, не могло быть и речи. Сара бросила писать свою магистерскую работу, и потолок буквально рушился ей на голову.
Утром Эльза не спала дольше чем до половины седьмого. Она сразу же отправлялась в спальню родителей, трясла Сару и спрашивала:
– У тебя есть что посчитать?
Сара с трудом поднималась. Она придумывала для дочки задачки, просила, чтобы та почитала вслух, или задавала ей маленькие письменные упражнения. Стоя под душем, Сара спрашивала Эльзу, которая сидела на крышке унитаза и с нетерпением смотрела на нее:
– Если у тебя на день рождения торт, который состоит из двенадцати частей, и к тебе приходят трое гостей, сколько штук получит каждый ребенок?
– Три, – быстро выпалила Эльза.
– Почему три?
– Потому что я тоже буду есть торт. Это же логично! А значит, нас четверо и каждый получит по три кусочка.
Эльза была непобедима.
В то время как она ежедневно делала огромные успехи и впитывала как губка все, чему учила ее мать, самой Саре было трудно выдержать постоянное сидение в квартире. Она считала ситуацию невыносимой и с трудом могла заставить себя хоть что-то приготовить. Для нее стоило огромных усилий даже разогреть для Эльзы равиоли.
– Слушай, – однажды после обеда сказала она Эльзе. – Мне нужно ненадолго выйти. Чтобы кое-что купить.
– Отлично! Я пойду с тобой, – сказала Эльза, захлопнула книгу и вскочила на ноги.
– Нет. Ты останешься здесь.
– Почему?
– Потому.
– Как это "потому"?
– Ах, Эльза! – вздохнула Сара. – Неужели ты не понимаешь? Я не хочу, чтобы Фрэнки подстерег нас и украл тебя. Вот этого я боюсь. Поэтому ты должна остаться дома. Здесь, по крайней мере, ты в безопасности.
– Я укушу его, если он придет.
– Нет. Но если ты что-то услышишь у двери, то сразу же звонишь в полицию, о'кей?
Эльза кивнула:
– О'кей.
Сара ушла. С улицы она увидела, что Эльза стоит около окна и машет ей рукой.
"Моя умница", – подумала она, и у нее чуть ли не разорвалось сердце при мысли, что приходится держать дочку взаперти.
Она купила детские книжки, игры и загадки для Эльзы, а себе немного бумаги для рисования и карандаши. Если уж у нее нет возможности учиться, она хотела хоть чуть-чуть порисовать. Потом она побродила по универсаму "KaDeWe", поборола искушение купить пуловер, который показался ей красивым, как мечта, долго ковырялась в книжном отделе и в конце концов выпила чашку кофе в ресторане. Она сидела за маленьким столом у окна, смотрела на город и думала о том, что не может вспомнить, когда в последний раз проводила послеобеденное время одна. И в этот момент в ней проснулся страх, и она почувствовала угрызения совести. Все это обрушилось на нее, словно лавина, которая хоронит под собой ничего не подозревающего лыжника.
Эльза была одна. Ей всего три года, вернее, почти четыре, но разница была не столь уж большой. Она была умной, но не знала всех опасностей этого мира. В квартире могло случиться что угодно. И кроме того, существовал еще Фрэнки. Фрэнки, который, наверное, только и ждет такой возможности.
Сара вскочила, побежала через универмаг и с трудом нашла лифт, на котором могла попасть на этаж, где припарковала машину. На пятом этаже дверь лифта почти бесшумно открылась. Сара попыталась вспомнить, где оставила свою машину. Она должна быть где-то на противоположной стороне. Куда ей идти – направо или налево, чтобы обойти центральную часть, по которой проезжали машины?
И вдруг она сообразила, что парковка выглядит иначе, чем несколько часов назад. Она была практически пустой. Через четверть часа универмаг закроется, в нем почти не осталось посетителей, и на этом, верхнем, этаже парковки уже никто не ставил машины. Сара была одна.
Она пошла налево. Быстро, твердыми шагами, хотя еще никогда в жизни не чувствовала себя такой беспомощной. Было тихо, как на кладбище, только ее шаги гулко раздавались в пустом помещении.
Связка ключей упала на пол. Сара вздрогнула и остановилась. Здесь кто-то был. Она была не одна. Кто-то наблюдал за ней, ждал ее. Наверное, возле ее машины. Где-то хлопнула дверца автомобиля. Сара осмотрелась по сторонам.
Никого.
Ее охватила паника. Она почувствовала себя в ловушке и, повинуясь невольному порыву, поспешила назад к лифту. Если ей повезет и лифт еще здесь, она сможет уехать до того, как этот "кто-то", прятавшийся за колонной, успеет выскочить на лестничную площадку.
Лифта не было. Она начала бить рукой по кнопке, молясь, чтобы ей хоть чуть-чуть повезло, чтобы ее спасли в последнюю секунду. Ее бросило в холодный пот. Секунды проходили, словно бесконечные минуты. Подъехал лифт, дверь открылась. Сара бросилась в него и нажала на кнопку какого-то этажа. "Ну давай же, – мысленно умоляла она, – ну давай, дверь, закрывайся, закрывайся быстрее!" Лифт закрывался бесконечно долго, как в замедленной съемке, и когда Сара подумала, что все уже позади, кто-то вставил ногу в дверь.
Сара вскрикнула, когда дверь лифта открылась.
В руке у Фрэнки был нож.
Сара стояла неподвижно и боялась даже дышать. Дверь снова закрылась, лифт поехал. Но Фрэнки нажал кнопку аварийной остановки, и он остановился между этажами.
– Теперь у нас есть немного времени, ангел мой, а то ты со мной совсем не разговариваешь.
Он приставил нож к горлу Сары и всем телом прижался к ней. Она даже не могла рассмотреть его лица, настолько он был близко.
"Он убьет меня…" – вертелась у нее в голове одна-единственная мысль.
– Возвращайся ко мне, Сара, – прошептал он. – Мы все изменим. Я брошу наркотики и перестану пить. Мы снова будем жить вместе, как нормальная семья.
– Нет, – ответила она и удивилась, откуда у нее взялись силы и мужество, чтобы сказать это.
Прикосновение холодного лезвия ножа пугало ее. Она попыталась вытянуть шею, чтобы не чувствовать его, но ей это не удалось.
– Я не могу жить без тебя! Я только сейчас понял, как ты мне нужна! – выдохнул Фрэнки ей в лицо. Его дыхание было кислым, словно блевотина.
– Не получится, Фрэнки, это невозможно, – прохрипела она.
"Он убьет меня… Он убьет меня…" Она не могла думать ни о чем другом.
– Я прошу прощения, ты слышишь? Я извиняюсь! Я прошу прощения!
– С ножом в руке? – Она даже засмеялась.
– Я сожалею! Неужели этого недостаточно? Может, мне упасть перед тобой на колени?
– Ты должен оставить меня в покое. Вот и все.
Сара увидела, как в его глазах блеснула ярость, и поняла, что сейчас последует взрыв.
– О'кей! – Он ухмыльнулся. – Как хочешь. Мне терять нечего.
– Помогите! – закричала Сара. – На помощь!
Фрэнки зажал ей рот рукой.
– Проклятье! Заткни пасть!
Этажом ниже послышались голоса. В лифте что-то щелкнуло, и он поехал вниз. Фрэнки понял, что времени у него не осталось, и пригрозил Саре ножом.
– Не особенно радуйся! Я еще доберусь до тебя!
Когда дверь открылась, он с быстротою молнии проскочил мимо изумленных людей, стоящих перед лифтом, и исчез в универмаге.
Сара упала без сознания.
Позже она узнала, что ее забрала машина "скорой помощи". Чье-то незнакомое лицо склонилось над ней, кто-то спросил, как ее зовут и что, собственно, произошло. Это, очевидно, был врач, который держал ее за руку и сделал ей какой-то укол. Он хотел знать, не плохо ли ей, и попросил ее громко считать до десяти. Пока они ехали, он подключил ее к электрокардиографу и посветил фонариком ей в зрачки. Больше она ничего не помнила.
Когда Сара открыла глаза, Романо сидел рядом и гладил ее по щеке.
– Что с Эльзой? – прошептала она. – Где Эльза?
– Эльза здорова. Все в порядке. Ничего не случилось. Не нужно беспокоиться.
– Где она?
– У дедушки и бабушки.
– Что случилось?
– У тебя был коллапс. Нервы, сердечно-сосудистая система, все. Тебе нужен покой. Очень много покоя.
– Романо, он был в лифте! Фрэнки поймал меня на парковке. Он преследует меня. Я нигде не могу чувствовать себя в безопасности.
– Здесь ты в безопасности. Не бойся.
И все же она испытывала страх. Смертельный страх. Для Фрэнки не представляло труда узнать, что она в больнице. Пара звонков – и он уже будет знать, в какой именно. Он придет, выберет момент, когда ночная медсестра будет в одной из палат, и… Здесь она не могла закрыться на замок, здесь она была полностью в его власти.
Сара рывком поднялась, но тут же вынуждена была сесть, так сильно у нее закружилась голова.
– Забери меня с собой, Романо. Я хочу домой!
– Но ты больна! Врачи сказали, что нужна, как минимум, неделя…
– Забери меня! Здесь я не выздоровею, мне страшно здесь.
Она решительно вытащила иглу капельницы из руки, встала с кровати, босиком прошла к шкафу и поспешно оделась.
– Но тебе нельзя… – Романо не знал, что делать.
– Нет, можно! Я же не в тюрьме.
Врач объяснил Саре, что она покидает больницу под свою ответственность и что он настоятельно советует ей этого не делать, потому что коллапс может повториться в любой момент, а в настоящее время ее состояние чрезвычайно нестабильное.
Сара кивнула и заявила, что она это знает.
Потом она оформила расписку и попросила медсестру вызвать такси.
Розы, которые принес Романо, она оставила в комнате.
– Забирать цветы из больницы домой – это к несчастью, – заявила она и с облегчением села в такси, уже ожидавшее перед клиникой.
Дома Сара сразу же легла в постель.
– Давай оставим Эльзу еще ненадолго у твоих родителей, – предложил Романо. – Тогда у тебя будет покой. Потом ты будешь здорова.
Сара тосковала по дочери, но все же согласилась.
На следующее утро Регина позвонила ей и начала разговор с упрека.
– Я специально испекла мраморные пирожные, ты же так их любишь! Потом я битый час ехала до больницы, а в итоге тебя там нет! Медсестра сказала, что ты сама себя выписала. Это правда?
– Да, это правда.
– Ты что, не в своем уме?
– Я знаю, что делаю, мама. Выздороветь я могу только дома. Регина громко вздохнула.
– А кто будет ухаживать за тобой, когда Романо на работе?
– Никто. Мне просто нужен покой.
– Ага.
– Да.
– Ладно, выспись хорошенько, и мир станет выглядеть иначе. Тогда тебе не будут везде мерещиться привидения.
У Сары перехватило дух.
– Ты хочешь сказать, что это просто истерика? Что я придумала весь тот террор, который организовал Фрэнки?
– Я ничего не хочу сказать. Я только думаю, что ты не будешь видеть все в черном свете, если расслабишься.
– Я не психически больная, мама.
– Да, я знаю, дитя мое.
– Тогда хотя бы раз постарайся воспринять меня всерьез и поверить, что мой страх имеет под собой основания.
– Прекрати думать об этом, дорогая. Все будет хорошо, поверь мне.
– О'кей. Давай созвонимся в другой раз. Я очень устала. Она положила трубку и послала мать ко всем чертям.
23
Обычно Сара уже спала, когда Романо около часа ночи приходил из пиццерии, однако в эту ночь она ждала его.
– Что случилось? – испуганно спросил он, когда увидел Сару сидящей в кресле.
– Он сегодня вечером звонил восемь раз. Вот и все. И больше ничего не случилось.
– У Эльзы все хорошо?
– Блестяще. Сегодня она целый день играла в продавщицу колбасы и сосчитала в уме, сколько стоят двести пятьдесят граммов мортаделлы при цене двадцать четыре марки за килограмм. – Сара улыбнулась. – Думаю, найдется немало продавщиц колбасы, которые не смогут этого сделать.
Телефон зазвонил. Сара сняла трубку, но не назвала себя.
– Скажи что-нибудь, любимая моя, – хриплым голосом сказал Фрэнки. – Я не могу заснуть, не услышав твоего голоса.
Сара протянула трубку Романо.
– Это тебя.
– Pronto .
– Извините, пожалуйста, что так поздно беспокою вас, но я попал к господину Виганду? Вальтеру Виганду? – Голос Фрэнки звучал чрезвычайно любезно и приятно.
– Нет. Неправильно соединили.
Романо положил трубку и улыбнулся.
– Это не меня. Кто-то неправильно набрал номер.
– Он чертовски хитер, Романо. Он играет в невидимку.
– Нет, Сара, просто неправильно соединили, и больше ничего.
– Это был он, Романо. Просто когда ты берешь трубку, он делает вид, что неправильно соединили.
– Я тебе все верить, carissima , но очень тяжело. Я его еще никогда не видел, не слышал по телефону, я не был в лифте или в коридоре. Никто ничего не знает. Только ты. А письмо не злое.
– Значит, ты думаешь, что я сошла с ума.
– Нет, не думаю, – ответил Романо, понимая, что именно так он должен сказать. Но прозвучало это не очень убедительно.
– Романо, я должна с тобой поговорить… Ты хочешь поесть?
Романо покачал головой.
– Grazie .
– Мы должны изменить свою жизнь, Романо. Дело в том, что я беременна. У нас будет ребенок.
Романо был настолько потрясен и ошарашен, что поначалу вообще никак не отреагировал на ее слова. Потом его лицо просияло, и он заключил Сару в объятия.
– Это фантастично! Cara, carissima, это самая большая радость в моей жизни! Скажи, пожалуйста, еще раз, чтобы я мог поверить.
– Да, это правда. У нас будет ребенок, Романо. Но это не все, что я хотела тебе сказать.
Романо, услышав, каким серьезным стал ее голос, взял Сару за руку, сел напротив и внимательно посмотрел на нее.
– Романо, – сказала она, – мы не можем оставаться здесь. Это не жизнь. Я больше не выдержу. Я не могу выносить страх, который с каждым днем становится все сильнее и сильнее. Однажды что-то случится, я уверена. Я слишком хорошо знаю Фрэнки. Я не могу еще несколько лет отсиживаться в квартире, пока ты соберешь достаточно денег, чтобы вернуться в Италию.
– Capito , – пробормотал Романо.
– Нет, я не верю, что ты меня понимаешь. Мы с Эльзой похоронены здесь заживо. А скоро у нас будет двое детей. Это невыносимо! Мы погибнем.
– Да, но что делать?
Сара налила себе стакан воды и улыбнулась.
– Salute, Романо, – сказала она мягким голосом. – Ты не должен сомневаться в том, что я тебя люблю.
Он нагнулся и поцеловал ее.
– Я тоже тебя люблю.
Романо очень хотелось быть счастливым, но это ему не удалось. Слишком много страха у него было перед тем, что она собиралась сказать.
Сара положила руку ему на плечо.
– Нам нужно убираться отсюда, Романо. И чем быстрее, тем лучше.
– Si, si, si , но куда?
– В Италию, amico , к тебе домой. Это же понятно!
– Ничего не получится!
– Почему не получится? Мы будем жить у твоих родителей и начнем с малого. С маленькой траттории, с небольшого бара, не знаю. Я могу тоже найти работу. Возможно, в качестве учительницы немецкого языка. Я что-нибудь да найду. Как ты думаешь, твоя мать сможет присматривать за детьми, пока я буду работать? А ты тем временем откроешь тратторию. Я уверена, у тебя это получится очень быстро. Еще я поговорю со своими родителями. У них определенно есть какие-то средства, и, возможно, они окажут нам небольшую помощь. Наши дети станут настоящими итальянцами. И будут жить в городке посреди Тосканы, где еда здоровая, а погода прекрасная, в окружении людей, которые любят детей, и где с ними ничего не случится. Разве это не чудесно?
Романо молча кивнул.
– Они будут просыпаться без страха. И я наконец смогу вздохнуть свободно.
Романо по-прежнему молчал.
– Ты не представляешь, как я себя чувствую. Ты не знаешь, что такое Фрэнки. Во всяком случае, такая как сейчас, я не человек.
Романо потер лоб. Сара увидела, что его рука дрожит.
– Ну? В чем дело? Скажи же хоть что-нибудь!
– А что с твоей учебой?
Сара махнула рукой, словно что-то отбросила.
– Ничего. Забудь. Я не могу получать высшее образование, когда за дверью меня подстерегает Фрэнки. Не могу учиться, когда беременна. Это уже при Эльзе не получилось. А с двумя маленькими детьми я и вовсе не смогу учиться.
– Но разве ты не хочешь закончить учебу?
– Я хочу уехать с тобой в Италию. Я хочу жить с тобой и с детьми в мире и спокойствии. И больше ничего.
Романо не отвечал, только молча ходил по кухне взад-вперед. Мысли его путались. Сара допила воду и тихо сказала:
– Я уйду, Романо. В любом случае я уйду. Куда-нибудь, где снова смогу жить, не испытывая страха. С Эльзой на руках и с твоим ребенком в животе. И я не знаю, увидимся ли мы еще когда-нибудь.
Когда Романо повернулся к ней, он выглядел необычно серьезно. Он подошел к Саре и крепко обнял ее. Так они стояли несколько долгих секунд.
– Две недели, – сказал он тихо, – две недели. Больше мне не надо. А потом на моей родине мы начнем новую жизнь.
24
– Как мило, что ты решила представить нам своего нового спутника! – пропела Регина сладким как сахар голосом, когда в следующее воскресенье Сара и Романо с чем-то разозленной Эльзой и пакетом с пирогом стояли перед дверью. Она сказала "спутник", что сразу же неприятно поразило Сару. Романо протянул руку и вежливо поклонился.
– Piacere , – сказал он. – Я очень рад.
Когда они пили кофе, Регина настояла, чтобы все ели испеченный ею пирог, а не покупной, который принесли Сара и Романо. Когда она говорила "покупной пирог", это звучало как "отравленный пирог".
Герберт вел себя крайне сдержанно. Обсуждение пирога было ему абсолютно не интересно, и он почти не прислушивался к разговору. Он сосредоточил все свое внимание на Романо, несмотря на то что Эльза визжала на частотах, которые должны были продырявить нормальные барабанные перепонки, и смотрел на него, как смотрит энтомолог на мотылька, перед тем как нанизать его на иголку.
– А вы чем занимаетесь, молодой человек? – спросил он. – Что вы изучали?