- Китсона? Адвоката? Разумеется, - ответил Гардинг. - Я встречался с ним, но боюсь, что не могу о нем сказать ничего хорошего. Но я скажу вам, мисс Крессуелл, - он понизил голос и нагнулся к столу, - нечто, о чем никогда никому не говорил. Я думаю, что этому Китсону известно о смерти Миллинборна больше, чем кому‑нибудь другому. Вы ведь знаете, при какой обстановке произошло убийство? Вы ведь читали о том, что Миллинборн лежал при смерти. Я прошел с Китсоном в соседнюю комнату, и в это время кто‑то проник в комнату через окно и нанес Миллинборну удар кинжалом. Я имею основания полагать, что человек, которого я теперь посылаю в Канаду, видел, как убили Миллинборна. Он утверждает, что ничего не видел. Но, быть может, впоследствии он запоет другую песню.
Неожиданно мысли Оливы прояснились.
- Так, значит, Джексон и есть тот самый человек, которого Китсон повстречал в кустарниках?
- Совершенно верно, - подтвердил Гардинг.
- Но я не понимаю одного, - заметила она смущенно, - разве полиция не разыскивает Джексона?
- Не думаю, чтобы это было в интересах закона, - ответил врач. - Я посылаю его на ферму в Онтарио к одному из своих коллег, занимающихся исцелением алкоголиков. - И он пристально посмотрел на нее.
- Доктор Гардинг, - медленно проговорила она, - вы посылаете Джексона в Ротегауле.
Словно пораженный ударом, доктор отпрянул назад и, онемев от изумления, уставился на девушку.
- Что?.. Что вам известно? - растерялся он.
Её испугало впечатление, произведенное её словами, и она поспешила смягчить его.
- Я слышала, как мистер Джексон, бывший вчера у вас, пожелал вам спокойной ночи и упомянул о Ротегауле. Вот и все.
Доктор перевел дыхание и овладел собой.
- Вот как, - сказал он. - Но всё это выдумка. Для того чтобы не напугать Джексона этой поездкой в Онтарио, мне пришлось выдумать басню о Ротегауле. А на самом деле он поедет…
- Черт меня возьми, если это не доктор сидит здесь.
И Оливу, и доктора этот хриплый голос заставил вздрогнуть. Человек, которого именовали Джексоном, стоял посредине холла. Он был одет в новый костюм, но ничто не могло преобразить его злобного испитого лица.
- Черт побери, до чего это любезно с вашей стороны, доктор, - хрипел незнакомец, лысина его сияла. Не обращая внимания на девушку, он продолжал говорить: - Я стою, - и он преувеличенно широко развел руки, - и собираюсь покинуть эту страну, и никто, никто не приходит мне пожелать счастливого пути. Я был… впрочем, вам, Гардинг, известно, кем я был! Свет чертовски плохо обошелся со мной, и я хочу вернуться сюда миллионером и разорить всех богачей. Я хочу перерезать им глотки и…
- Помолчи! - приказал Гардинг. - Или ты совсем забыл, как надлежит себя вести в обществе дамы?
- Прошу прощения, - Джексон согнулся в театральном поклоне. - К сожалению, ваша шапочка скрывает от меня ваши прелестные черты, - заметил он галантно, - но я убежден, что мой друг Гардинг, а о его превосходном вкусе мне известно очень многое…
- Замолчишь ли ты? - перебил его Гардинг. - Ступай к себе в комнату, я сейчас приду к тебе.
- К себе в комнату, - передразнил доктора Джексон. - Нечего сказать, ну и времена настали, если такой палач в облике врача, как ты, командует мной. И это после всего того, что произошло! После того положения, что я занимал в обществе! Перед моим домом стояли экипажи посланников, принцев королевской крови… и ты смеешь приказывать мне, прогонять меня в мою комнату! Это слишком.
- В таком случае веди себя пристойно и жди, пока я не освобожусь.
Но Джексон не обращал внимания на уговоры доктора.
- Прошу нас, сударыня, извинить меня. Я, к сожалению, не знаю вашего имени, но убежден, что оно благородного происхождения. Вы видите перед собой человека, некогда бывшего донжуаном, честное слово. Их было тысячи, и только одна‑единственная чего‑нибудь да стоила. Да! Только одна! А остальные, - и он щелкнул пальцами, - не стоили и понюшки табаку.
- Джексон! - голос Гардинга задрожал от долго сдерживаемого бешенства. - Ты уйдешь или мне придется тебя увести силой?!
Джексон деланно рассмеялся.
- Ясно, моё присутствие здесь нежелательно, - сказал он. - Всего хорошего, мадемуазель! - И он протянул ей руку.
Вопреки желанию она прикоснулась к его белой дряблой руке и впервые взглянула ему в лицо. Взгляды их встретились. Его рука бессильно разжалась и выпустила руку девушки. Глаза его расширились, и он прохрипел:
- Ты!
Она отпрянула в сторону, к нише, но он не прикоснулся к ней. В его голосе звучал страх и страдание.
- Ты! - хрипел он. - Мэри!
- Черт тебя возьми! Ты уберешься отсюда или нет? - ревел Гардинг.
Гардинг толкнул Джексона, но глаза того не могли оторваться от девушки. И взгляд этой человеческой развалины словно очаровал её, и она все смотрела на него.
- Мэри! - хрипел Джексон. - Скажи мне, как тебя зовут?
- Меня зовут не Мэри, - медленно ответила девушка. - Я Олива Крессуелл.
- Олива Крессуелл, Олива Крессуелл, - повторял он.
Он хотел приблизиться к ней, но Гардинг преградил ему путь.
Олива увидела, как Джексон что‑то шепнул Гардингу. Гардинг резко воскликнул:
- Что?!
Немногие гости, находившиеся в это время в холле, обратили внимание на эту странную сцену.
- Сядь, да сядь же, идиот! Сядь там напротив, я сейчас приду к тебе. Поклянись, что то, что ты сейчас сказал, действительно, правда.
Джексон кивнул. Его била дрожь.
- Меня зовут Предо. И я женился под именем Крессуелла. И она - моя дочь. Моя дочь! Боже, как чудесно!
- Что ты собираешься теперь делать? - спросил Гардинг непрошеного пришельца, оттеснив его в сторону.
- Я скажу ей об этом, - прошептал тот. - А какое тебе до нее дело? - заревел он.
- А это тебя не касается, - оборвал его Гардинг.
- Меня не касается? Я покажу тебе, что именно касается меня. Я расскажу ей все, что мне известно о тебе. Я знаю, я был негодяем, но…
Неожиданно его голос зазвучал твердо и уверенно.
- Я многим на своем веку принес несчастье, в особенности женщинам. Я разбил сердце лучшей женщины в мире, и я позабочусь о том, чтобы ты не разбил сердце её дочери.
- Замолчишь ли ты наконец? - прошептал Гардинг. - Я отошлю её и вернусь к тебе.
Джексон ничего не ответил, а Гардинг поспешил к девушке.
- Мне очень жаль, но вам придется отправиться домой без меня. Мне кажется, с ним начался горячечный припадок. Право, лучше будет, если вы сейчас уйдете отсюда. Вы и не представляете себе, как мне жаль, что вам пришлось быть свидетельницей всего этого.
- Стой! - прогремел голос Джексона.
Они обернулись и увидели, что он стоит в центре зала.
- Стой! - повелительно прокричал он. - Я должен сказать… Я знаю… Он хочет, чтобы вы оплатили "зелёную пыль"…
И, не договорив, он рухнул на пол. Доктор бросился к нему, поднял усадил на стул и прикрыл плащом.
- Это обморок. Ничего опасного, - успокоил он окружающих и подозвал лакея.
- Жак! Немного коньяку!
- Может вызвать карету "скорой помощи"? - осведомился лакеи.
- Излишне, - возразил Гардинг. - Через несколько минут он снова придет в себя.
- Кто этот человек? - спросила Олива.
- Человек, знавший когда‑то лучшие дни, - ответил доктор. - А теперь, в самом деле, уходите.
- Я хочу остаться и подождать, пока он придет в себя, - возразила Олива.
- А я прошу вас уйти, - серьезно сказал врач.
- Вон лакей несет коньяк, - перебила его девушка.
Доктор растворил в коньяке таблетку и влил содержимое в рот Джексона. Джексон, или Предо, несколько раз вздрогнул и затих, казалось, что он заснул.
Врач наклонился к нему и приподнял веко.
- Боюсь, что он мертв, - прошептал он.
- Мертв! - в испуге прошептала девушка.
- Да. Сердечный удар, - пояснил врач.
- Тот же удар, что сразил Джона Миллинборна, - раздался за его спиной чей‑то голос. - Цена "зелёной пыли" все растет, доктор.
Девушка быстро обернулась и увидела Белла. Его спокойные глаза пристально смотрели на Гардинга.
9
- Что это значит? - спросил доктор Гардинг.
- Я повторяю слова умершего, - ответил Белл. - Сердечный удар.
И он отобрал у доктора небольшой кожаный футляр, из которого тот вынул таблетку. В футляре оказались четыре трубочки, из которых одна была раскупорена.
- "Дигиталис", - прочел он название препарата. - Собственно говоря, это не могло ему повредить.
На трубочке красовался ярлык известной фармацевтической фирмы, и доктор распечатал медикамент здесь же в присутствии свидетелей.
- Вы послали за полицией? - осведомился Белл у управляющего.
- Да, сэр. Сразу же.
В это мгновение у входа в зал показались три человека в штатском. Что‑то в поведении Гардинга насторожило Белла. Гардинг стоял. на том же самом месте, на котором находился в то мгновение, когда Белл обратился к нему. Гардинг не сдвинулся с места в течение всех приготовлений санитаров, прибывших за трупом, не шевельнулся и тогда, когда Белл, подхватив потрясенную девушку, увел её из зала. Доктор все время продолжал стоять на одном месте, потупив голову и задумчиво поглаживая бородку.
- Это было ужасно, - содрогнулась Олива. - Я никогда еще не видела смерти.
Белл не отвечал, мысли его были заняты Гардингом. Что скрывалось за его странным поведением? Гардинг не принадлежал к числу людей, которых смерть могла поразить так сильно. Какая причина могла приковать его к определенному месту?
- Простите, но я вынужден покинуть вас, - сказал Белл и поспешил вернуться в общий зал. Он чувствовал, что в странном поведении Гардинга кроется разгадка смерти Джексона.
Гардинг исчез из отеля.
Догадка словно молния озарила Белла. Он поспешил к месту, на котором стоял Гардинг. На мозаичном полу одна из плит, не больше тарелки, была тщательно вымыта.
- Кто сейчас мыл в этом месте пол? - спросил Белл.
Управляющий пожал плечами.
- Доктор. Это было очень странно. Он попросил стакан воды, обмакнул в него носовой платок и принялся скрести место, на котором стоял.
- Идиот! - воскликнул Белл. - Безнадежный идиот! Это я себе, а не вам.
- Сударь! - отпрянул испуганный управляющий.
- Все в порядке, - успокоил его Белл.
Он опустился на колени и начал осматривать пол.
- Вам придется извлечь эту каменную плитку и передать её мне. Никто не должен наступать на нее.
Все прояснилось. Гардинг оставался стоять на этом месте, потому что уронил таблетку медикамента и раздавил её ногой. Вместо лекарства он развел в коньяке нечто иное и более опасное. Сойди он с места - и на полу обнаружились бы следы раздавленной таблетки. Все было до чрезвычайности просто.
Наиболее подробно трагическое происшествие в отеле "Гранд Аллианс" было изложено на страницах "Рекорд пост".
"Разыгравшаяся вчера в зале отеля Гранд Аллианс" трагедия должна быть причислена к числу наиболее загадочных происшествий Лондона. Покойный по фамилии Джексон в течение последней недели жил в отеле и собирался уехать в Канаду. В последнюю минуту доктор Гардинг обнаружил, что означенный Джексон является тем самым лицом, которое разыскивалось в связи со смертью миллионера Джона Миллинборна. Наши читатели, должно быть, еще помнят об этом загадочном случае. Джексон сообщил, что он был другом покойного Миллинборна и представил ряд солидных рекомендаций, что побудило доктора Гардинга оказать ему содействие. В последнюю минуту, однако, Гардинг обратил внимание на сходство между Джексоном и тем, кого разыскивала полиция по делу Миллинборна. Гардинг решил дать о нем знать полиции в Ливерпуль и затем обнаружил, что Джексон опоздал на поезд.
Новая трагедия - не что иное, как самоубийство. Джексон упал в обморок, и доктор Гардинг оказал ему первую помощь. Вскрытие, однако, установило наличие в его организме большой дозы цианистого калия. Полиция предполагает, что Джексон, прежде чем потерять сознание, успел отравить себя. В кармане покойного найдено большое количество этого яда.
Доктор заявил нашему сотруднику о том, что Джексон давно лелеял мысль о самоубийстве, и что выраженное доктором подозрение во время их последней беседы послужило решающим толчком к действиям. Об этом свидетельствует и наличие в кармане покойного яда. "Я ничего не заметил, - закончил свои пояснения доктор, - в противном случае я бы помешал ему осуществить это намерение".
Этот газетный отчёт Олива прочитала через два дня после напугавшего её происшествия. Неточности и расхождения в словах доктора свидетельствовали о том, что он лгал ей. Белл тоже ознакомился с этим отчетом и, отбросив газету, откровенно рассмеялся в лицо инспектору криминальной полиции.
- Очень тонкая выдумка, - заметил он.
- Я уже прочел эту историю, - ответил инспектор. - Полагаю, что у нас имеется достаточно данных для того, чтобы арестовать доктора. На каменной плитке сохранились следы лекарства.
Белл покачал головой.
- Обвинение осталось бы недоказанным. Какие имеются у вас доказательства? Гардинг случайно уронил таблетку лекарства. Единственным веским доказательством была бы возможность установить, что это он подсунул покойному цианистый калий. А как вы это докажете?
- Что именно побудило его на это убийство?
- На сей счет может быть множество различных предположений, - ответил Белл, шагая по комнате. - Но в одном я убежден: Миллинборна убил доктор. Гардинг убил его, потому что ему удалось за время отсутствия Китсона выудить у убитого какую‑то тайну. Гардинг был уверен, что к нему не вернется сознание. Но организм Миллинборна оказался сильнее, и он заговорил. Тогда Гардинг, боясь, что умирающий разоблачит его, ударил его кинжалом в сердце.
- Нечто похожее произошло и в "Гранд Аллиансе". Человек теряет сознание, доктор оказывает ему первую помощь и заставляет принять лекарство. Лекарство это безвредно, а через пять секунд больной мертв. Вскрытие показало, что пациент Гардинга отравлен, и в кармане Джексона обнаруживают цианистый калий. Кто такой Джексон? Разумеется, то же лицо, которое оказалось невольным свидетелем смерти Джона Миллинборна.
- В третий раз Гардингу не удастся уйти. Если он будет присутствовать и при третьей смерти, то это нельзя будет объяснить простой случайностью.
- До третьего случая дело не дойдет. Гардинг не дурак, - сказал коротко Белл.
- Все это более чем странно, - заметил полицейский инспектор. - И самое странное, что министерство иностранных дел предписывает нам оказывать вам, не причастному к органам дознания и полиции, всяческое содействие. Собственно говоря, к чему сводится вся эта история?
- Эта история сводится к величайшему преступлению в мире, - ответил Белл. - Если Гардингу удастся осуществить свой план, то он принесет нищету и смерть тысячам людей, это преступление опрокинет множество сильнейших предприятий и будет иметь последствия громадной важности для целого ряда правительств.
- Боже! - вскричал полицейский инспектор. - Вы ведь шутите?
- Я никогда не говорил ничего более серьезного и никогда не был в столь малой степени расположен шутить, - возразил Белл. - И потому я бы желал, чтобы полиция не проявляла излишнего любопытства, пытаясь выяснить, что скрывается за всем этим. Но в одном смею вас заверить - перед вашими глазами развертывается самое гнусное и самое большое преступление, когда‑либо измышленное гениальным преступником. В настоящую минуту этот изобретатель дьявольского плана находится в весьма стесненном положении: для того чтобы продвинуть свое дело, ему необходимы деньги и, чтобы раздобыть их, он пойдет на все. Пока что он ухитрился занять сорок тысяч фунтов у фирмы Понсонби.
Инспектор Мак‑Нортон свистнул от удивления.
- Он знает множество способов, как раздобыть деньги. Но в тот день, когда в его руках окажется достаточное их количество для того, чтобы осуществить свой план, - спокойно закончил Белл, - я убью его.
- Что вы говорите! - ужаснулся инспектор.
- То, что вы слышите, - заметил Белл. В дверь постучали. - Я попрошу вас остаться у меня, - обратился
Белл к инспектору. - Вам придется познакомиться с моим гостем.
Он отворил дверь и впустил в комнату худого, седоволосого господина с аскетическим лицом.
- Мистер Китсон, полицейский инспектор Мак‑Нортон, - представил он друг другу мужчин.
- Итак, наш друг доктор снова принялся за работу, - нервно заметил Китсон. - Что господину инспектору уже известно о нем?
- Почти все, - ответил Белл.
- Почти все, - подтвердил, улыбаясь, инспектор. - Единственно, о чем я не осведомлен, так это об этой самой "зелёной пыли".
- Об этом и мне ничего не известно, - заметил Китсон и вопросительно взглянул на Белла. - Но, должно быть, настанет день, когда Белл и об этом расскажет нам. Впервые мистер Белл увидел "зелёную пыль", когда был занят тем, что защищал мисс Крессуелл.
- Эту особу, которая присутствовала при смерти Джексона? - переспросил полицейский.
- Я не вижу основания для того, чтобы скрывать от вас, кто‑собственно эта особа. Эта девушка, известная под именем мисс Крессуелл, на самом деле - внучка Джона Миллинборна. её мать вышла замуж за негодяя, который обобрал её. Его имя было Предо.
- Предо! - воскликнул полицейский инспектор. - Но ведь Джексона звали Предо. - Джексон, или Предо, был её отцом, - пояснил Китсон. - Мы полагали, что он умер, но на самом деле оказалось, что он был сослан на каторгу и после войны в числе амнистированных получил возможность вернуться в Европу. Это он был свидетелем смерти Джона Миллинборна, к которому направлялся в тот злосчастный день, и это ему выпало на долю встретиться незадолго до своей смерти со своей дочерью.
- Неужели он узнал свою дочь?
Вместо ответа Китсон показал своим слушателям два снимка. На одном была сфотографирована женщина дивной красоты, одетая так, как одевались четверть века тому назад, на другом - мисс Олива в современном костюме.
- Действительно, поразительное сходство, - заметил Китсон. - Поэтому Джексон воскликнул "Мэри" - так звали его покойную жену. Миллинборн завещал все свое состояние мисс Оливе, но взял с меня слово, что я сохраню его завещание в тайне и объявлю его волю только после тога, как девушка выйдет замуж. Бедняга Миллинборн боялся, что она попадет в руки какого‑нибудь охотника за приданым. В этом‑то и заключалась тайна несчастного Миллинборна, которую выпытал у него Гардинг. С тех пор Гардинг прилагает все усилия к тому, чтобы жениться на девушке. Я полагаю, что он имеет только одно желание - овладеть её деньгами. При содействии находящегося на грани разорения Уайта ему удалось познакомиться с этой девушкой и уговорить её переселиться в дом, где она оказалась под надзором.
- В этом, должно быть, и кроется разгадка пребывания здесь Белла, - пошутил инспектор.
- Совершенно верно, - заметил Китсон. - Я выписал мистера Белла из Нью‑Йорка и поручил ему охрану мисс Оливы и надзор за Гардингом.
- Но почему вы не хотите рассказать обо всем этой девушке? - спросил полицейский.