Большая надпись на удостоверении. Мы видим фотографию мужчины, найденного бомжами мертвым в кишиневской реке Бык. Несмотря на то, что фото было сделано – совершенно определенно – еще когда мужчина был жив, выглядит он на нем мертвым. Как, впрочем, все мы на официальных документах. Еще раз – надпись.
"Майкл Лунини, специальный агент ЦРУ".
Отъезд камеры. Мы видим, что удостоверение держит в руке сам агент ЦРУ, Майкл Лунини. Он жив, и одет в костюм, тот самый, в котором его найдут сутки спустя. Почему именно сутки, мы понимаем, когда видим надпись, возникшую в правом углу экрана. Она бежит, как змейка в электронной игре, и скрывается, но мы успеваем, конечно, ее заметить (потому что сценарист обращает на нее Ваше внимание, – куртуазное прим. сценариста). Она гласит:
"За сутки до…"
Камера показывает нам лицо Лунини. Он выглядит интеллигентным мужчиной лет 40, который мог бы преподавать в университете и воспитывать в свободное от профессорской деятельности время нескольких детей от разных браков. Но так как речь идет о североамериканце, Лунини вполне может оказаться профессиональным маньяком-душителем. Ведь США – страна открытых возможностей!
Общий план агента. Он сдержанно улыбается, держа перед собой раскрытое удостоверение, спокоен и смотрит прямо в камеру. Разворот.
Мы видим человека, который смотрел на Лунини нашими глазами. Это крепкий, смышленого вида мужчина лет 30-35. Он тоже одет в костюм, но ему эта форма одежды явно не идет. Вернее, даже так – ему бы шел костюм, чувствуй мужчина себя в нем более удобно и естественно. Сейчас же он время от времени крутит шеей, как собака, на которую впервые надели поводок, одергивает рукава пиджака, украдкой – как ему кажется, хотя мы, конечно, видим это, – потирает колени, посматривает на туфли. К тому же цвет костюма – цвета металлик – несколько не гармонирует с розовой рубашкой и желтым галстуком в горошек. В результате, общее впечатление, которое остается у нас от просмотра этого мужчины, довольно Странное.
Будь зритель эстетом, он бы решил, что мужчина выглядит как молдаванин, впервые заступивший на государственную должность.
(Будь зритель эстетом-молдаванином, конечно, – необходимая поправка-примечание сценариста).
Это ощущение усиливается, когда мужчина, краснея, говорит:
Майор министерства обороны Республики Молдова Михаил Вылку! – говорит он.
Тянет руку к голове, чтобы отдать честь, но спохватывается, и краснеет. Агент Лунини продолжает смотреть на него с улыбкой и ожиданием. Общий план пары. Мы видим их на фоне кишиневского аэропорта, мимо бегут люди с чемоданами и сумками, где-то кого-то встречают, провожают… Обычная суета аэропорта. Крупная надпись на здании, перед которым стоят Лунини и Вылку.
"Европейский союз – дело будущего и упорного труда всего народа Республики Молдова".
Ниже – подпись:
"Генеральный секретарь ЕС, Жозе Баррозу".
Снова Лунини и Вылку. Лунини явно чего-то ждет. Молдаванин-майор, краснея, говорит:
Вы знаете, – говорит он.
Новые "корки" еще не сделали, – говорит он.
Ксерокс в Министерстве третий день не работа… – говорит он.
Ламинируют только в порядке живой очере… – говорит он.
А визитки нам только… – говорит он.
За свой счет… – говорит он.
Ну, сами понимае… – говорит он.
Крупно – лицо Вылку, который растерян. Отъезд камеры. Мужчины уже идут, Лунини шагает широко, слегка улыбаясь, размахивает дипломатом, как школьник – ранцем в последний день учебы, после занятий. Еще чуть-чуть, и забросит на дерево от полноты чувств. Вылку, по ходу движения от дверей главного здания аэропорта к стоянке, оживает, становится более уверенным. Смеется на вопрос Лунини:
Машины в автопарке Минобороны тоже не заламинировали? – спрашивает по-русски Лунини с тяжеловесной грацией англосакса, знающего русский язык достаточно хорошо, чтобы говорить по-русски, но недостаточно хорошо, чтобы шутить по-русски (в общем, не знающего русский язык, потому что второе дно русского языка и есть он сам, – прим. сценариста).
Шутить изволите, – смеется Вылку
(Прим. сценариста: до этого обмена репликами майор Вылку говорил на ломанном английском языке)
Хорошо говорите по-русски? – говорит Вылку, открывая дверь автомобиля, это старый "джип", подаренный министерству обороны Молдавии коллегами из США.
Ваши подарили, от министерства обороны США министерству обороны Молдовы! – говорит Вылку.
ЦРУ-ушник, покачав головой, усаживается в "джип", на котором его соотечественники ездили еще во Вьетнаме, и кладет дипломат себе на колени. Говорит:
Вы бы еще вертолет с группой спецназа прислали, – говорит он.
Вылку снова смеется. Поймав взгляд Лунини, перестает. Заводит машину, выезжает со стоянки, выглянув в окно, пригибается, делает все движения профессионального шофера, он ожил, двигается естественно… Видно, что здесь он – на своем месте, а костюм, майор – это наносное, лишнее…
Работали шофером? – спрашивает агент Лунини.
Нет, – недоуменно говорит Вылку.
Я же говорил, – говорит он.
Майор Министерства Обороны США, – говорит он.
А по военной специальности сапер, – говорит он.
Вот, думал в Ирак поехать к вашим, – говорит он.
Но не взяли, – говорит он.
Трое детей, таким не положено, – говорит он.
Лунини смотрит на него искоса, но ничего не говорит. Крупно – зеркало заднего вида и все, что на нем висит. Это – чертик из резины, иконка божьей Матери, амулет от сглаза, маленький Мики-Маус, собачка, которая кивает головой от движения автомобиля… Агент Лунини изучает эту связку дикаря на зеркале. Крупно – пальцы, которыми он постукивает по крышке дипломата. Пейзаж за окном – поля и холмы, лес вдали… Снова дипломат и руки Лунини. Тонкие, артистичные пальцы.
Хорошие руки у вас, – говорит Вылку.
Как у скрипача, – говорит он.
Так я и есть скрипач, – говорит Лунини.
Эк вас занесло, – говорит Вылку.
Ничего особенного, – говорит Лунини.
Играл в юности, думал музыкантом стать, – говорит он.
А потом понял, что гениального скрипача из меня не выйдет, – говорит он.
Ну, и подался во флот, а там все равно в оркестр угодил, – смеется он.
Вылку тоже смеется. Снова – руки Лунини.
Ретроспектива.
Отъезд камеры. Мы видим руки Лунини на чьем-то горле. Общий план. Лунини душит часового, который стоит на коленях, и безуспешно пытается ударить своего убийцу штык штык-ножом. Он взмахивает рукой, пытаясь завести ее за спину, каждый раз при этом Лунини делает шаг в сторону, продолжая душить несчастного. Из-за этого они выглядят как очень странная пара, исполняющая очень странный танец. Наконец, часовой обмяк. Лунини тихонько свистит. Из темноты к забору, у которого стоял часовой, выходят несколько человек с автоматами. Один из них показывает Лунини большой палец руки. Агент кивает и уходит в ночь, его спину освещают вспышки разрывов гранат, мы слышим стрельбу, крики. Лунини, не оборачиваясь, поднимает руки и трясет пальцами, как ученик школы, делающий специальную гимнастику.
Крупно – невозмутимое лицо Лунини…
Отъезд камеры. Мы возвращаемся в автомобиль, где едут молдавской майор Вылку и агент ЦРУ. Майор, как и все молдаване, решивший, что собеседник уступает ему в жизненном опыте и статусе, начинает вести себя более… развязно, что ли.
В оркестре, значит, играл? – говорит он.
И сколько ты на судне ходил? – говорит он (уже обращается на "ты" – прим. В. Л.)
Да пару лет всего, – на хорошем русском, но с легким механическим акцентом, отвечает Лунини.
Иногда, конечно, кроссы бегали и строевую сдавали, – говорит он.
А вообще, как это вы говорите… – говорит он.
Лафа! – вспоминает он слово.
Снова смеются. Майор Вылку говорит:
Нет, брат, – говорит он.
У нас тут все жестче было, – говорит он, и рассказывает, хотя его и не спрашивали.
Сначала, значит, военный институт имени Александру чел Бун, – говорит он тоном ветерана ВОВ на встрече с телевизионной группой.
Потом несколько лет службы в приграничном районе, – говорит он.
Пункт Унгены, – говорит он (и название мирного сонного городка на молдо-румынской границе он произносит как "Панджшерское ущелье" или "Битва за Арденнский выступ" – прим. сценариста).
Командировка в Ирак, – говорит он.
Ну, несостоявшаяся, – говорит он.
Все ПО-МУЖСКИ, – говорит он сурово, как умеют говорить только никогда не воевавшие преподаватели военного дела в средних образовательных школах.
Слова Вылку идут под легкий музыкальный фон. Это песня "Ты сейчас в армии". Вылку глядит в камеру, и, улыбаясь, говорит:
Да, моя любимая, – говорит он.
Тянет руку к радиоприемнику и делает громче. В машине орет "Юр ин зе арми нау". Мы еще раз убеждаемся в том, что из Вылку получился бы великолепный водитель маршрутного такси: он обожает ставить в салоне громкую музыку, "тыкает" пассажирам, и нарушает правила (время от времени камера показывает, как он пересекает двойную сплошную, не уступает дорогу, и т. д. – в общем, ведет себя, как типичный молдавский водитель). Последний штрих – Вылку еще и закуривает. При этом у него вид человека, который вернулся с опасной спецоперации.
Так и живем, братан, – говорит он.
Это тебе не на скрипочке пиликать… – говорит он.
Лунини с легкой улыбкой кивает. Крупно – его руки. Отъезд камеры. Мы видим палец Лунини – длинный, тонкий, Прочный, – который упирается в стену. Разворот камеры. Мы видим, что Лунини делает отжимания, опираясь всего лишь на указательные пальцы рук, причем делает отжимания на бетонном покрытии. Пустыня, вертолеты, клуб пыли… ремя от времени мимо Лунини бегает инструктор, который, как и полагается американскому инструктору, кричит про "быть мужиками" и "кому не нравится, может выйти вон". Это, – а еще направленные в его сторону ненавидящие взгляды мужчин, которые отжимаются на плацу, – делает его неуловимо похожим на врача-проктолога.
Лунини, мать твою! – орет инструктор.
Да сэр! – орет инструктор.
Ебанный итальяшка! – кричит инструктор.
Нет, сэр! – кричит Лунини.
Что ты блядь сказал? – кричит инструктор.
Я сказал, сэр, мы не итальянцы, сэр! – кричит Лунини.
А кто же вы, блядь, – кричит инструктор.
Мы португальцы! – кричит Лунини.
Ты не сказал сэр, – кричит инструктор.
Мы португальцы, сэр, – кричит Лунини.
Покажи нам, на что ты способен! – кричит инструктор.
Ты, португалец ебанный, – кричит инструктор.
Вихри пыли над плацем. Снова кружатся вертолеты. Общий план местности, это Афганистан… Лунини вскакивает, – на лице ненависть, – отдает честь, подбегает к инструктору, который поднимает с бетона кусок доски толщиной сантиметров в десять. Без замаха тычет рукой в доску. Крупный план доски. Показано, что палец пробил ее. Молчание. Отъезд камеры. Мы видим, что это уже происходит в другом месте: Лунини в штатском костюме и белоснежной рубашке, стоит перед столом с лампой. За спиной Лунини – несколько военных в форме армии США.
Перед Лунини – бородач в оранжевой робе.
Лунини вынимает палец из толстой дубовой доски. Глядит в глаза бородачу. Говорит на каком-то восточном языке (внизу титры).
Лучше тебе сказать, где братья спрятали оружие, – говорит он.
И время, когда вы налетите на караван, тоже, – говорит он.
Не трать даром мое время, оно дорого стоит, – говорит он.
Последнего предупреждения не будет, – говорит он.
И не делай вид, что ты меня не понимаешь, – говорит он.
Я же тебе на фарси блядь на хуй все объясняю, – говорит он.
Ебаный твой рот, – говорит он.
Ты реально заебал, баран, колись давай, – говорит он.
Бородач смотрит на палец в доске… Поднимает голову, говорит на хорошем английском языке:
Я сотрудник британской разведки МИ-6– говорит он.
Я прошу вызвать представителя моей службы, – говорит он.
Не вздумайте, что у вас получится меня пытать, – говорит он.
Малейший след насилия на теле… – говорит он.
…и неприятностей не обернешься, – говорит он.
Дикари блядь ебанные, – говорит он.
Американцы сраные, – говорит он.
Не всех мы блядь добили, – говорит он.
Во время войны за эту вашу сраную блядь независимость, – говорит он.
Мы, британцы, – говорит он.
Вызывающе улыбается. Мы видим фиолетовые десны сотрудника МИ-6, несомненно, пакистанца или индуса по происхождению…
И еще, я бы попросил чаю, – говорит он.
Только настоящего английского чаю, а не этого вашего… – говорит он.
Говна со льдом, – говорит он.
Чай с молоком, твой мою понять? – говорит он, улыбаясь.
Настоящий вандерфул бритиш чай, – говорит он на стилизованном ломанном фарси.
Традиционный, – говорит он.
Закидывает ногу на ногу. Глаза бородача, отражение в них ламп, свет…
Общий план палатки, мы видим только тени. Несколько фигур хватают сидящую у стола, разворачивают, борьба, тени мечутся… Мы видим высокую тень, это худощавый Лунини, без сомнения, перед ним – тонкая длинная тень, похожая на копье. Мы понимаем, что это указательный палец Лунини. Она пронзает сзади тень бородача в палатке. Страшный вопль… Со стороны это похоже на гигантский театр теней-извращенцев (в общем, отличие от обычного театра всего лишь в слове "тень"… – прим. сценариста). Снова палатка. Лунини протирает руку влажной салфеткой, следы борьбы на песке, опрокинутый стул, тело бородача в углу. Кто-то из военных, на корточках над телом, проверяет пульс.
Говорит, обернувшись:
Мертвый, как Арлингтонское кладбище, – говорит он.
Смеются. Издеваясь, отдают честь, как в почетном карауле. Лунини кивает. Говорит:
Бросьте это говно, – говори он.
…на территорию английской базы, – говорит он.
А не… – говорит кто-то из военных.
Конечно, не заподозрят, – говорит Лунини.
У них каждый второй агент пидор, – говорит Лунини.
Смеются. Крупно – руки агента. Отъезд камеры. Мы видим, что Лунини постукивает пальцами по дипломату, это какая-то мелодия. Майор Вылку спрашивает:
А здесь, собственно, по какому делу..? – говорит он.
Будете с русскими нас делить? – говорит он с обычным самомнением эстонца, который считает, что главная ставка всей европейской гросс-политик последних 50 лет это Эстония.
Я понимаю, – поспешно оправдывает он Лунини, которому придумал занятие.
…Молдова, расположенная на перекрестке геополитических путей, – говорит он.
Это действительно узел переплетения интересов держав всего мира, – говорит он.
Своего рода маленький Западный Берлин, – говорит он.
Бросает машину вправо. Видно, что на заднем сидении с сидения на пол падает брошюра с мордой быка на щите, который держит орел (герб Молдавии – прим. сценариста). Она раскрывается. Крупный план. Мы видим страницу.
…Параграф второй.
Молдова, расположенная на перекрестке геополитических путей – действительно узел переплетения интересов держав всего мира…"
Общий план мужчин. Лунини смеется.
Ну у вас и сомнение, – говорит он.
Чисто эстонцы, – говорит он.
Ну, кому вы тут нужны? – говорит он.
Я в архивах работаю, – говорит он.
Ищем останки военных летчиков США, – говорит он.
…сбитых над территорией Кореи во время Той войны, – говорит он.
Достает из нагрудного кармана газетку, разворачивает. В этот момент он неуловимо похож на кляузника советской эпохи, которому чудом удалось пропихнуть в Прессу свою анонимку, и который пришел в поликлинику (милицию, школу… любое госучреждение) и намеревается потрясти перед носом заведующего печатным выступлением. Крупно – заголовок статьи.
"Как молдаване воевали в Северной Корее против США"
Подзаголовок.
"Советский зенитчик, уроженец Молдовы, Григорий Петрович Дынга, полтора года прослужил в Северной Корее, где сбивал самолеты американской армии…"
Вылку косит глазом на вырезку. Лицо у него становится более серьезным. Кивает. Говорит:
Ликвидировать будете? – говорит он.
Молчание. После паузы Лунини говорит:
Что? – говорит он.
Ну, ликвидировать? – говорит Вылку.
Зачем? – говорит Лунини.
Ну, как же… – говорит Вылку.
Ну я это… – говорит он, уже поняв, что сплоховал.
Нет, нет, – говорит снисходительно Лунини.
Мне для архива, – говорит он.
Узнать, где их батарея стояла, – говорит он.
Мы американских летчиков, пропавших без вести, ищем, – говорит он.
Вот страна! – восхищенно говорит Вылку.
Сто лет прошло! – говорит он.
А они все павших ищут! – говорит он.
Никогда своих не сдают! – говорит он.
Не то, что наши пидорасы! – говорит он.
Кости со Второй Мировой до сих пор везде валяются, – говорит он.
Суки блядь ебанные! – говорит он, не смущаясь двусмысленностью ситуации (все-таки майор Вылку представляет национальную Армию РМ, а не ВС СССР, участвовавшие во Второй Мировой Войне – прим. сценариста).
Лунини улыбается укоризненно, и машет указательным пальцем перед носом Вылку – даже прикасается иногда, можно сказать, постукивает, – и говорит:
Не ругай свою страну, – говорит он.
И не спрашивай, что она сделала для тебя, – говорит он.
А спроси, что ты сделал для нее! – говорит он.
Майор Вылку восхищенно смотрит на Лунини, а потом на его палец. Крупным планом, – другая рука Лунини, которая, почему-то, резко выкручивает руль в руках ничего не подозревающего Вылку. Крупным планом – лобовое стекло и стремительно приближающийся грузовик. Скрежет тормозов. Лобовое стекло – а вслед за ним и весь экран – мгновенно покрывается трещинками, из-за которых уже невозможно ничего увидеть.
Затемнение.
ХХХ