Нет причин умирать - Хилари Боннер

Бывший репортер, а ныне писатель на вольных хлебах, Джон Келли начинает расследовать цепочку странных смертей, происшедших в элитной учебной части британского спецназа. Командование утверждает, будто никакой связи между этими смертями нет, и сводит все к несчастным случаям или суициду. Вместе со своей старой знакомой – детективом Скотленд-Ярда Карен Медоуз – Келли пытается пронизать завесу тьмы и раскрутить клубок широкомасштабных заговоров, в то время как тайны прошлого угрожают их с Карен рассудку и самой жизни.

Роман основан на реальных событиях.

Содержание:

• Глава 1 1

• Глава 2 4

• Глава 3 7

• Глава 4 9

• Глава 5 12

• Глава 6 17

• Глава 7 21

• Глава 8 23

• Глава 9 26

• Глава 10 28

• Глава 11 32

• Глава 12 35

• Глава 13 39

• Глава 14 41

• Глава 15 43

• Глава 16 48

• Глава 17 50

• Глава 18 53

• Глава 19 55

• Глава 20 58

• Глава 21 60

• Глава 22 65

• Глава 23 67

• Примечания 69

Хилари Боннер
Нет причин умирать

Посвящается памяти

рядового Джеймса Колинсона, 17 лет ,

рядового Джефа Грэя, 17 лет ,

рядового Шерил Джеймс, 18 лет ,

и рядового Шона Бентона, 20 лет ,

чьи жизни были внезапно прерваны на королевской учебной базе в Дипкате, штаб - квартире Королевских тыловых полков .

И хотя книга эта – художественная, а все персонажи – вымышлены, именно смерть этих четырех солдат, а также других 1748, погибших в британской армии с 1990 года вне военных действий, вдохновила автора на создание этого произведения .

Хилари Боннер

Глава 1

Молодой человек упал не сразу. Ударившись правым плечом, он завыл от боли. А потом всем телом начал медленно сползать на пол. Сцена чем-то походила на финальный акт очень плохого балета. Голова один раз отскочила от старинных каменных плит, а руки еще какое-то время хватались за воздух в отчаянной попытке хоть за что-нибудь зацепиться. Наконец парень слабо и бессмысленно дрыгнул ногой и больше не шевелился. Он лежал на полу, словно морская звезда, лицом вверх, руки и ноги раскинуты, глаза и рот широко раскрыты от удивления.

Падая, он рассек лоб о край стойки, и из раны сочилась струйка крови. Парень более не пытался ни двигаться, ни говорить. Хотя и до падения и то и другое давалось ему с большим усилием.

Келли сидел на стуле в углу бара как можно дальше от столика для пула. Ему не нравилось, когда в пабах играли в пул, потому что кии и крутящиеся задницы игроков превращали помещение в настоящую полосу препятствий. В тот вечер игроков не было, однако Келли все равно решил подстраховаться. Были вещи, с которыми даже Келли не решался экспериментировать.

Начало ноября. Понедельник. В пабе почти пусто. Дождь не прекращается с самого утра. Пару часов назад, когда Келли приехал на стоянку, он лил чуть ли не сплошным потоком. А восточный ветер дул в лицо с такой силой, что было трудно шагать. Не самое удачное время для поездки через торфяники в "Дикую собаку" – одинокую гостиницу восемнадцатого века неподалеку от дорог, пересекающих центр Дартмура. Но Келли готов был взяться за любое дело, в любое время. Единственное, к чему он не был готов, так это разобраться, что же ему делать со своей жизнью.

За столиком в конце паба ужинала пожилая пара. Место, где они сидели, некогда служило вестибюлем, пока хозяин заведения, Чарли Кук из Бирмингема, в общем-то приятный человек, но абсолютный дилетант в своем деле, не переделал его в шикарную, как ему казалось, столовую. Если не считать парня, валявшегося на полу, пожилая пара и Келли были в тот вечер единственными посетителями. Летом в "Дикой собаке" всегда полно народу, да и зимой в те счастливые выходные, когда погоду можно назвать приличной, дела шли не так уж плохо. Люди приезжали пообедать или поужинать из маленьких и больших городов на краю торфяников, таких как Плимут, Ньютон-Эббот и даже Торки – города на побережье, в котором жил Келли. Однако, как и во многих других деревенских пабах, в "Дикой собаке" почти или, лучше сказать, вообще не торговали спиртным. Теперь такие заведения делали ставку на еду и сезонные наплывы туристов. Пабы в наши дни стали уже совсем не те, с грустью подумал Келли.

Он наблюдал за падением молодого человека с равнодушием и восхищением одновременно. Это было даже не падение, а скорее скольжение; сначала вниз ушли голова и плечи, а затем парень прогнул поясницу так, что сила притяжения больше не позволила ему удержаться на стуле. В заключение он будто бы с неохотой дергает ногой, постепенно съезжает на пол и, придавленный нижней частью тела, буквально простирается на каменных плитах, гладко вытертых от времени. И вот парень уже лежит, раскинувшись во весь рост, почти угодив головой в огромный старый камин, занявший изрядную часть помещения. Совершенно никакой опасности обгореть. В центре камина едва теплится огонь маленького керосинового примуса.

Пожилая пара с еще большим усердием сосредоточилась на поедании лазаньи, разогретой в микроволновке. Кухней почти полностью занималась жена Чарли, но она не готовила в будние дни мертвого сезона. Однако супруг полагал себя асом приготовления еды в микроволновке. Келли с этим был категорически не согласен. Как-то раз он имел счастье отведать его лазанью. Та была холодная, сухая, не пропекшаяся в середине, резиновая по краям и совершенно безвкусная. Тем не менее, когда парень свалился со стула, пожилая пара сконцентрировала все свое внимание на еде, будто перед ними было не жалкое подобие лазаньи, а кулинарные изыски для настоящих гурманов. И сцена, разыгравшаяся перед посетителями "Дикой собаки", которая хоть как-то разнообразила этот серый ноябрьский вечер, осталась ими не замечена. Или, но крайней мере, они отчаянно делали вид, что это так.

Однако Келли заметил все. Келли вообще всегда все замечал.

Это было его работой. Так или иначе, с самого юного возраста он зарабатывал себе на хлеб тем, что внимательно смотрел, слушал, а затем записывал. Он был журналистом много лет. Был на самой вершине Флит-стрит, пока не пустился во все тяжкие, а затем вернулся к тому, с чего начинал, – к местной газете в южном Девоншире. Но сейчас все это было для Келли пройденным этапом. Хватит с него сломанных жизней. Нет, он не был святым или филантропом, но он был чертовски хорошим криминальным журналистом с отличным нюхом на стоящую историю. Журналистом, чей труд, по крайней мере, принес больше добра, чем зла. Хотя пару раз было и наоборот. Но все это уже в прошлом. Забота о собственной жизни – вот что волновало Келли сейчас больше всего. И он принял решение стать писателем. На самом деле он уже стал им, ведь он не только ушел с постоянной работы, но и написал половину вступления и почти две главы своего первого романа.

Тем не менее в данный момент писатель испытывал пониженную творческую активность. Казалось, это состояние затягивалось. И у Келли было нехорошее предчувствие, что ситуация не изменится в течение всей его писательской карьеры.

Он поставил стакан на стойку бара. В нем было около двух дюймов теплой выдохшейся диетической колы. Келли больше не пил спиртного. Не потому, что не хотел, а потому, что отлично понимал: если он когда-нибудь еще прикоснется к бутылке, это его убьет. Все просто. Однако в этот вечер было слишком много диетической колы для одного человека. Келли сидел в своем углу уже два часа, делая вид, что думает. Но даже делать вид не очень-то у него получалось. В голове было абсолютно пусто. Парень перепил и свалился со стула – вот единственное заметное событие этого дня.

Келли нехотя посмотрел на неподвижное тело, распростертое на полу, а затем перевел взгляд в сторону стойки. На том конце он видел лишь верхний край двери, ведущей в подвал. Чарли улизнул туда около десяти минут назад, якобы сменить пивной кег, но Келли подозревал, что бедняге просто все до смерти наскучило и ему захотелось сменить обстановку. И едва ли его можно было осудить за это. Посетители в тот вечер не так чтобы валили косяком.

Келли просидел несколько часов на высоком деревянном, жутко неудобном стуле. И теперь у него ныла спина. Он попытался размять мышцы шеи через толстый рыбацкий свитер темно-синего цвета, а затем вытянул руки над головой. По правде говоря, Келли вообще не понимал, что он делает в этом пабе. Все утро он просидел у монитора, играя в компьютерные игры и периодически проверяя свою электронную почту, на которую приходили лишь интернет-рассылки скучнейшей порнухи. Так пролетели три часа. А когда Келли надоело заниматься самообманом, убеждая себя, что еще пять минут, и он примется за работу, он приготовил себе омлет на поджаренном хлебе, поел и вновь принялся за то же самое. Так пролетело еще несколько часов. Когда наконец наступило время вечернего чая, Келли решил, что с него хватит. И, будучи в состоянии крайнего недовольства собой, он сел в машину и ударил по газам. Ему ничего не стоило поехать в пивную. Это было гораздо ближе и уж точно веселее. Но Келли предпочел "Дикую собаку", решив, что там он вряд ли встретит компанию, которая ему помешает. Он убедил себя в том, что, в конце концов, смена обстановки на более благоприятную послужит толчком для написания сюжета следующей главы. Келли тяжело вздохнул. Опять самообман. Что в пабе, что у себя дома, он был одинаково не способен сосредоточиться на своем великом романе. К тому же обстановка в "Дикой собаке" была далеко не благоприятной, и он прекрасно это знал. Чего еще можно было ожидать в такой день и в такую погоду? Келли пришло в голову, что в его поведении появились элементы мазохизма.

Келли глубоко затянулся. Он всегда сам скручивал себе сигаретки. Эта была докурена почти до конца и чуть не обожгла ему губы. Он потушил окурок в переполненной пепельнице, содержимое которой целиком и полностью было делом Келли и его поруганных легких. Курение – единственная вредная привычка, от которой он не смог отказаться, хотя от других отказался, поскольку у него не было выбора. Он много курил и больше не беспокоился об этом. Единственное, что он собирался бросить в отношении курения, – это даже притворяться, будто хочет бросить.

Машинально он полез в карман за табаком и сигаретной бумагой. В этот момент с пола послышались полузадушенные звуки. Пожилая пара так близко наклонилась к своим тарелкам с лазаньей, что, казалось, еще чуть-чуть, и они исчезнут в них. Келли посмотрел на парня без всякого энтузиазма.

"Вот дерьмо", – подумал он.

– Чарли! – крикнул он взволнованно в тот конец бара. – Чарли!

Парень перевернулся на бок и сделал безуспешную попытку приподняться на одной руке.

– Чарли! – опять прокричал Келли.

Ответа не было. Келли перегнулся через стойку бара, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь открытую дверь. Внизу был виден свет, но, даже если Чарли все еще и находился в погребе, он никак не отреагировал. Паб был построен на склоне холма, и Келли знал, что с другой стороны погреба имелась служебная дверь, которая вела во двор, а за ним в пивную на открытом воздухе. Была бы ночь не такой промозглой, Келли мог бы предположить, что Чарли просто дал деру. И нисколько бы не винил его за это. Чарли был из большого города и раньше занимался продажей автомобильных страховок. Однажды он охотно поведал, что всю сознательную жизнь его не покидала романтическая мечта стать деревенским трактирщиком. Однако Келли решил, что если для несостоявшегося писателя "Дикая собака" была идеальным местом самоистязания, то для Чарли она стала местом крушения иллюзий. Туристский ад летом и морг зимой – вот что думал Келли об этом заведении.

Спрашивая себя, какого черта он здесь делает, Келли еще сильнее согнулся над стойкой, но его внимание вновь было привлечено булькающими звуками, доносящимися с пола. Он повернулся на своем стуле, чтобы еще раз взглянуть на распластавшегося парня. Глаза у того были выпучены, а челюсть отвисла. Дурной знак. Келли с ужасом почувствовал: он знает, что сейчас произойдет. И он не ошибся. У молодого человека начались позывы к рвоте, все его тело содрогалось в характерных судорогах.

– Твою мать! – сказал Келли.

Несмотря на то, что Келли был довольно крупным, он всегда мог быстро двигаться и, что удивительно, до сих пор не утратил этой способности. Одно ловкое движение, и вот он уже склоняется над горе-пьяницей. Одной рукой хватает парня сзади за воротник, другой берет его под руку.

– Давай, солнце мое, поднимайся! – заорал Келли.

Пожилые люди, занятые ужином, словно вросли в свои стулья и зарылись с головой в лазанью. Тем временем молодой человек, возможно благодаря властному голосу, пришел в полусознание и с помощью Келли почти встал на ноги, все еще продолжая содрогаться. Пригнувшись, чтобы не удариться головой о старые, искривленные балки под низким потолком в пабе, Келли затащил парня в мужской туалет, пинком открыв дверь. Как только они оказались внутри, он засунул его голову в ближайшую раковину, зная, что до унитаза тот может просто-напросто не дотерпеть.

И он был прав. Парня громко вытошнило. Тяжело дыша, Келли прислонился к двери. Может, он и не утратил способности быстро двигаться, но годы издевательств над организмом все же давали о себе знать. Теперь даже минимальная физическая нагрузка вызывала одышку. А тащить в туалет не такого уж легкого пьяного юнца – нагрузка далеко не минимальная.

Келли самого начало слегка подташнивать. Но он удержался. Он не хотел, чтобы парень захлебнулся в своей блевотине; с того станется. Во всем этом был явный элемент самоистязания. Так называемые писатели, проводящие большую часть времени, играя в компьютерные игры, ничего лучшего и не заслужили. Казалось только справедливым, чтобы Келли претерпевал в этот вечер страдания.

Голова парня оставалась в раковине еще несколько секунд, пока он не закончил свое дело. Несчастного кидало из стороны в сторону, и, чтобы не упасть, он оперся о стену. Теперь он смотрел прямо на Келли. Лицо раскраснелось и покрылось пятнами. Он был среднего роста и телосложения. Келли разглядел, что парень, хоть и в стельку пьяный, все же чрезвычайно крепок. Ни унции лишней плоти, рыжевато-каштановые волосы очень коротко стрижены, выбриты сзади и по бокам и лишь слегка длиннее на макушке. Он вполне мог быть молодым солдатом или бравым моряком из Плимута, раздумывал Келли, поворачиваясь к раковине, чтобы ополоснуть лицо холодной водой.

– Как тебя зовут, приятель? – спросил он как бы между делом, выпрямляясь и проводя рукой по своим редеющим, некогда черным волосам.

Парень попытался сфокусировать взгляд на Келли. Глаза его все еще были стеклянными. Ответа не последовало.

– Твое имя? – повторил Келли, на этот раз гораздо громче, четко произнося каждое слово.

– Тебе-то что? – еле внятно пробормотал парень в ответ.

– Я собирался угостить тебя выпивкой, – ответил Келли. – А я угощаю выпивкой только тех, кого знаю по имени.

Келли знал язык пьяниц. Он прекрасно понимал их логику. Он был вполне уверен в ответе, который должен последовать, – и не разочаровался.

– Ну, хорошо. Алан. Меня зовут Алан.

Парень говорил с сильнейшим шотландским акцентом, из-за чего его бормотание было еще сложнее разобрать. Но Келли и с этим справился.

– О'кей, Алан. Пришло время искупаться.

Келли в два шага пересек маленькую комнату и схватил пацана за воротник. Тот почти не сопротивлялся, когда его потащили к уже наполненной водой раковине и опустили туда его голову. Алан что-то бормотал, но не стал возмущаться, когда Келли убрал руки и позволил ему выпрямиться. Точнее, выпрямиться настолько, насколько это было возможно в его состоянии. Он все еще был очень пьян, и глаза оставались стеклянными. Молодой человек неуверенно оперся о раковину, с него капало. Келли кинул ему пару бумажных полотенец и, полагая, что на этом его миссия закончена и дальше парень справится сам, направился к двери.

– Просто приведи себя в порядок, дружище, – сказал Келли.

Благодаря молодости парень, как казалось, оправился почти моментально. По крайней мере настолько, чтобы ходить, что в его случае было значительным достижением. Он быстро последовал за Келли в бар, придя, как раз когда будущий писатель садился на стул, а Чарли наконец-то возник из своего укрытия.

Молодой человек нерешительно осмотрелся.

– Где мой стакан? – спросил он.

Парень все еще едва мог говорить, равно как и видеть, что стакан так и стоял там, где его оставили.

Чарли быстрым движением отодвинул стакан, возможно давая понять, что он прекрасно видел происходящее, но предпочел оставить пьяницу на Келли, однако не успел. Молодой человек не только заметил, но и отлично понял, как с ним поступают. Что было удивительно, учитывая его состояние.

– Эй, я хочу свое пиво, – чуть ли не прорычал он, отчаянно пытаясь казаться агрессивным.

– Сейчас, сейчас, – начал было Чарли.

Келли снова тяжело вздохнул. Если есть на свете человек, знающий все о том, как обращаться с пьяницами, так это Джон Келли. В конце концов, он был когда-то одним из них. И долго.

– Все в норме, приятель, – сказал он. – Подойди, присядь со мной, и я куплю тебе еще пива.

Он повел его к столику у стены и чуть ли не толкнул на стул. Кому-нибудь другому Алан, наверное, не позволил бы так обращаться с собой. Но только не Келли. Видимо, даже будучи пьяным, парень чувствовал, что у того богатое прошлое.