- Эрик, я же сказала, это не важно. Правда. Я очень спешу. - Алекс повесила трубку и попыталась дозвониться Руди в офис, но там тоже никто не отвечал.
В зале прибытия аэропорта она снова попробовала дозвониться. Никто не брал трубку. Она позвонила в справочную и попросила номер сотового телефона Руди. Ей тут же дали.
Но и этот номер не отвечал. Какая нелепость! Ведь Руди должен был всегда носить сотовый при себе. Где же он?
Или Руди тоже лежит на дне Рейна?
"Не паникуй, - сказала она себе. - Все будет хорошо". Но ее точила мысль о том, что Георг Охснер - не тот человек, который способен покончить жизнь самоубийством. А если это не самоубийство, что тогда? Несчастный случай? Вряд ли. Убийство? Но кому надо убивать немощного старика? И зачем? Замешан ли как-то в этом Руди? Алекс стала в очередь, чтобы пройти паспортный контроль. У Руди не было причин убивать Охснера. Он мог получить доступ к счету, просто придя в банк и попросив об этом. Так ему объяснил сам Охснер.
Но что же тогда?
Алекс заметила дверь с табличкой "Полиция". Оттуда как раз выходил мужчина в голубой форменной рубашке с широкими погонами, на которых маленькими золотыми буковками было вышито: "Цюрихская полиция".
- Простите. - Алекс направилась к нему.
- Да?
- Если я считаю, что одному человеку в Цюрихе может грозить неприятность, нужно ли мне называть свое имя? Впутают ли меня в это дело, если я только попрошу проверить, все ли с ним в порядке?
- Нет, вам не обязательно называть свое имя. - Было очевидно, что вопрос Алекс удивил полицейского. - Но кто этот человек? Откуда вам известно, что с ним что-то случилось?
- Я не уверена, но кто-то мог бы поехать и проверить…
- Вам нужно обратиться туда, - указал он на табличку "Таможня". - Отделение кантональной полиции - за таможней. На территории ангара "А". А это - полиция аэропорта.
Алекс вновь встала в очередь на таможенный контроль. "Ну конечно же. Попроси полицейских заглянуть к нему. Ничего о себе не рассказывай. Просто скажи, что Руди может грозить опасность, остальное уже их забота".
Пройдя таможенный контроль, Алекс нашла лифт в ангаре "А". Рядом с кнопкой четвертого этажа находился маленький щиток с надписью "Полиция".
Здесь, в Цюрихе, Алекс вспомнила слова Сьюзан: "Никогда не переступай границ своих полномочий". Она нажала на кнопку и подождала, когда двери закроются.
"Может, следует позвонить в банк и рассказать им, что произошло? Нет. Не впутывай сюда банк, - убеждала она себя. - Не впутывай сюда никого. Никого, кроме полиции. Пусть они разберутся".
Двери лифта открылись. Алекс подошла к стеклянной двери с табличкой "Полиция" и нажала кнопку звонка. Ее тотчас же впустили.
Алекс подошла к мужчине, читавшему газету за толстой стеклянной перегородкой. Он был в джинсах и клетчатой рубашке, с неряшливой трехдневной щетиной.
- Да? - оторвался мужчина от газеты.
- Вы полицейский? - Алекс говорила в маленький микрофон рядом с перегородкой.
- Да, что вы хотели?
- Просто спросить… не могли бы вы проверить одного моего знакомого? Он живет в Цюрихе. Думаю, ему может грозить опасность.
- Какая опасность?
- Не знаю. Он не отвечает на телефонные звонки.
- А что вы от меня хотите? - Он непонимающе уставился на Алекс. У него не было ни оружия, ни полицейского значка. Ничего такого, что убедило бы Алекс. Лишь толстая защитная перегородка - чтобы его защищать, так это выглядело.
- Мог бы кто-нибудь отправиться к нему на квартиру?
- А вы ему кто? Родственница?
- Нет. Просто приятельница. Я лишь хочу убедиться, что с ним все в порядке.
- Если вы не родственница, вы не можете…
- Держите. - Алекс достала клочок бумаги и написала имя Руди и номер его телефона. - Неужели никто не может проверить, все ли с ним в порядке?
- Вы сами туда ездили? Смотрели?
- Нет, и не собираюсь. Я просто хочу знать, что с ним все в порядке. - Алекс заправила волосы за уши и наклонилась ближе к микрофону. - Почему бы вам не поработать?
Он взглянул поверх очков и что-то ответил, но Алекс не поняла.
- Не могли бы вы повторить? - попросила она.
- Я сказал, вам следует обратиться в городскую полицию. Может, они смогут вам помочь. Тут отделение кантональной, то есть областной, полиции, и, если вы не родственница, мы ничем не можем помочь.
- Как найти то, что мне нужно? - раздраженно спросила Алекс.
- Управление городской полиции.
- Где это?
- В деловой части Цюриха. Но сегодня воскресенье. Неуверен, что там кто-то есть. По воскресеньям они работают только в первой половине дня.
- По воскресеньям нет ни одного полицейского в полицейском управлении Цюриха?
- В самом управлении - нет. Но вы можете им позвонить, вам дадут адрес отделения, которое отвечает…
- Почему бы вам самому не позвонить им?
- Зачем?
- Ладно, проехали. - Алекс поспешила к стоянке такси. По пути она увидела длинный ряд телефонных кабинок. Зашла в одну из них, чтобы проверить адрес Руди.
Через несколько минут она уже остановилась перед богатым старинным трехэтажным особняком в Цюрихберге - престижном жилом районе с домами один роскошнее другого.
Перед особняком стояла полицейская машина с включенной мигалкой. Неужели полиция кантона связалась-таки с городской?
Возле машины стоял Руди Тоблер. Выглядел он разозленным. Женщина-полицейский, находившаяся рядом с ним, что-то записывала в блокнот.
Алекс выскочила из машины и подбежала к Руди.
- Слава Богу, живой.
Руди молча уставился на нее.
- Где вы были? - воскликнула Алекс. - Я думала, с вами что-то случилось.
Он по-прежнему молча и зло смотрел на нее.
Женщина-полицейский оторвала взгляд от блокнота.
- Это вы разговаривали с моим коллегой в аэропорту?
- Да. - Алекс повернулась к Руди. - Почему вы не отвечали на телефонные звонки?
- Я отключил его. Я был с фрау Охснер. Она в ужасном состоянии. Можешь себе представить! - Это прозвучало так, как будто Алекс была виновата, как будто она сделала что-то не так. - Я как раз переступал порог, когда подъехала полиция. Они сказали, что какая-то американка в аэропорту попросила их сюда приехать. Я так и подумал, что это ты.
- Я беспокоилась о вас.
- Я тоже переживал о тебе, но я не просил полицейских устраивать тебе допрос. - Он повернулся и что-то сказал женщине-полицейскому на швейцарском немецком. Она пожала Руди руку и пошла назад к машине.
- Что теперь? - сухо обратился Руди к Алекс.
- Не знаю. Я просто рада, что с вами все в порядке.
- Как видишь, я жив-здоров. - В его голосе все еще слышались злые нотки.
Алекс увидела, что из окон за ними следят несколько соседей Руди.
- Извините. - Она положила руку ему на плечо. - Когда я прочитала о том, что произошло с Георгом Охснером, и не смогла до вас дозвониться, то подумала, что лучше всего обратиться в полицию: пусть они проверят, все ли в порядке.
- Ценю твою заботу. Но после смерти отца я не доверяю полиции. Именно они пытались убедить меня, что это самоубийство. Они совсем не были заинтересованы в том, чтобы проверить версию убийства. И сейчас с Охснером - то же самое. - Он махнул рукой на верхний этаж стоящего позади него здания. - Давай зайдем внутрь, скроемся с глаз моих не в меру любопытных соседей.
Руди пришлось долго повозиться с замками, прежде чем открыть дверь своей квартиры на втором этаже. Прямо у входа висела большая картина с изображением Мэрилин Монро на фоне золотого листа. Алекс подошла ближе, чтобы лучше рассмотреть.
- Это Уорхол. Нравится? - Руди тщательно запер за ними дверь. - Сюда, иди за мной.
Он провел Алекс в гостиную. На стенах висели картины всевозможных форм и размеров.
- Вон та - моя любимая. - Он провел Алекс вокруг низкого столика, заваленного книгами по искусству и фотографиями в рамках, к большому, почти на всю стену, красочному полотну. - Это "Тайная вечеря". Одна из последних работ Энди.
- Вы с Уорхолом на "ты"?
- По правде говоря, мы с ним были знакомы, - заметил он вскользь. - Хочешь выпить? - Руди подошел к бару в стиле ар деко, и начал откупоривать бутылку вина. - Бордо подойдет?
- Конечно. - Алекс присела на большой белый диван. На столике рядом с книгами стояла в рамочке фотография Элизабет Тейлор. Она была с автографом: "Дорогому Руди. С любовью, Элизабет".
- Еще один друг. - Руди протянул Алекс бокал вина. - Она раньше приезжала на Рождество в Швейцарию, чтобы провести с нами праздник в Гестате - Он подал ей серебряный портсигар. - Куришь?
- Нет, спасибо.
- Ну а мне одна точно не повредит. - Руди вытащил длинную сигарету с золотистым фильтром, прикурил и опустился на диван рядом с Алекс. - Ты и представить себе не можешь, что это были за два последних дня. Вчерашний звонок фрау Охснер, сообщение о том, что ее муж совершил самоубийство. Это очень напомнило мне то, что случилось в 1987-м. На обратном пути из Базеля я поехал по Ветштейнбрюкке - по мосту, с которого упал Охснер или с которого его столкнули.
Руди затянулся.
- Мост огромный. Он почти такой же высоты, как и мост Золотые ворота. Можешь представить себе, что кто-то захочет с него прыгнуть? Особенно Охснер?
- Тогда почему в газетах написали, что это было самоубийство?
- Потому что так им сообщили в полиции. На мосту они нашли записку. Жена Охснера показывала мне ее. - Руди поставил бокал на одну из книг и откинулся на спинку дивана. - В ней было написано почти то же самое, что и в записке, оставленной моим отцом. Он просил жену позаботиться о детях. Больше ничего. Все выглядело так, как будто он пытался что-то передать мне. Иначе зачем ему нужно было писать то же, что и мой отец?
- Вы думаете, его заставили написать эту записку?
- Возможно.
- А может, он в помутнении рассудка бессознательно использовал те же слова, что и ваш отец?
- Вполне вероятно, - ответил Руди. - Но я не могу избавиться от мысли, что нужно было рассказать полиции о том, что мы с ним встречались.
- А вы не сказали?
- Конечно, нет. Потому что тогда я должен был бы рассказать и о тебе. - Он пристально посмотрел на Алекс. - Забыла, я ведь обещал хранить твое имя в тайне?
- Спасибо. - Алекс посмотрела в окно. Темнело. - Думаю, нечего впутывать сюда полицию, если мы действительно имеем дело с истеричным стариком.
- Ты меня имеешь в виду?
- Нет, конечно. Я имела в виду Охснера, - ответила Алекс, отпивая из бокала. - Вам не приходило в голову, что он мог убить себя… чтобы что-то скрыть?
- Например?
Алекс вспомнилась теория Сьюзан о том, что кто-то мог воспользоваться счетом, чтобы покрыть недостающую маржу в 1987 году.
- Помните, код приказывал компьютеру изменить имя на документе о сделке: вместо Рудольф Тоблер написать "Тоблер и Ко"? А кто тогда руководил компанией "Тоблер и Ко"? Охснер. Впрочем, может, это не наше дело.
- Может. - Руди встал и налил себе еще вина. - Так или иначе, мы скоро узнаем, что с ним произошло. Я посоветовал фрау Охснер попросить полицию сделать вскрытие.
Он подошел к Алекс и плеснул вина в ее бокал. Это было "Линч-Баж" - дорогое бордо, которое ее мать пила только в особых случаях. Руди вел себя так, словно пил его каждый день.
- Так или иначе, я уверен, что полиция попытается как можно скорее закрыть это дело. Точно так, как они проделали с моим отцом. И снова будет тишь да гладь.
Он подошел к балкону и несколько минут смотрел на улицу.
Сквозь стеклянные двери Алекс было видно озеро. По нему сновали сотни маленьких лодочек. Вдалеке солнце садилось за Альпы.
- Как вы думаете, когда станут известны результаты вскрытия? - спросила Алекс.
- Пообещали, что завтра. Фрау Охснер попросила меня позвонить в Институт судебной медицины. Как это будет по-английски?
- Коронеру?
- Точно.
Руди потушил сигарету в одной из фарфоровых пепельниц, стоящих на кофейном столике.
- До тех пор нам остается лишь ждать.
- Кажется, мне пора. - Алекс встала.
- Не хочешь остаться на обед? - спросил Руди. - Моя домработница каждое воскресенье мне что-то готовит. Обычно там хватает на двоих.
Алекс посмотрела на часы. Было почти девять.
- Не знаю. Наверное, мне надо вернуться в гостиницу. Там меня ждут друзья.
- Позволь мне пойти в кухню и посмотреть, что она приготовила.
Когда он ушел, Алекс подошла к картине и стала внимательно ее изучать.
"Правильно ли вообще, что я здесь? - подумала она, рассматривая сцену "Тайной вечери". - Могу ли я доверять этому человеку?"
Нутром она чувствовала, что может. Но на всякий случай ей стоит кому-нибудь сообщить, где она. Но кому? Эрик исключается - тогда он узнает, что она не только позвонила клиенту банка, но и обедала с ним.
- Нам повезло! - Руди принес еще один столовый прибор и чистые бокалы для вина. - Там полно еды. Хватит на двоих. Пожалуйста, скажи, что ты останешься. Не хочу сегодня ужинать в одиночестве.
Алекс колебалась.
- Ты нервничаешь, потому что пришла сюда? - спросил Руди.
- Да нет, - соврала она.
- Не нужно. - Он откупорил еще одну бутылку вина - "Шато-Лафит", - еще более дорогое бордо, чем первое.
- Не волнуйся. - Руди передал ей наполненный бокал. - Если бы я собирался обидеть тебя, то не пригласил бы сюда, правда? - Он улыбнулся. - Благодаря тебе, полиции теперь известно, что ты у меня.
Глава 12
Цюрих
Понедельник, утро
- Цюрих - это, знаешь ли, не Лос-Анджелес. Здесь просто так не убивают. - Руди и Алекс шли по широкому пешеходному мосту, который начинался у "Аистов", чуть выше по течению реки от гостиницы. - Если Охснера убили, на то есть какая-то причина.
- Вы уверены? - Алекс изо всех сил старалась не отставать.
- Мы будем знать точно, когда взглянем на тот счет. - Руди указал на узкую пешеходную улочку, ведущую к Банхофштрассе. - И не беспокойся: все, что тебе придется делать, - ждать на улице, как в ту пятницу. Уверен: как только я увижу счет, мы сразу поймем, почему погиб Охснер.
Он взял ее за руку и повел вперед.
- Быть того не может, чтобы Охснер без причины покончил жизнь самоубийством.
- Причина, вполне возможно, была. - Алекс остановилась.
- Какая, например?
- Руди, я обязана вам кое-что рассказать, причем до того, как вы зайдете в банк. Давайте присядем. - Алекс кивнула на низкую бетонную скамеечку на той стороне моста, которая смотрела на озеро.
Алекс села рядом с Руди и стала объяснять ему версии Сьюзан насчет поддержания маржи и того, как можно было бы использовать опекунский счет, чтобы временно покрыть убытки во время падения акций в октябре 1987 года.
- Так мы говорим лишь об одном старике, которого поймали с поличным? - Руди посмотрел Алекс прямо в глаза. - Но я не понимаю. Если бы Охснер действительно совершил какие-то махинации с куплей-продажей акций во время обвала рынка, неужели банк не обнаружил бы этого - рано или поздно? - Руди сощурил глаза. - Неужели никто бы этого так и не заметил?
- Необязательно. Код введен таким образом, что компьютер автоматически отдает распоряжение о продаже. Никто в банке никогда и не узнал бы об изменениях. Охснеру необходимо было всего-навсего показать банку фальшивый отчет, чтобы подтвердить наличие средств для покрытия убытков, - и концы в воду.
- Но эта уловка не дала бы долговременного результата. Что бы ни было указано в отчете о продаже, сделка-то была проведена с опекунским счетом моего отца, а не с компанией Охснера. Банк, дающий заем Охснеру для его маржинального счета, рано или поздно узнал бы, что распоряжений о продаже было два, не так ли?
- Да, но акции на рынке, по-видимому, выросли уже через несколько дней после обвала. В сущности, они выровнялись - достигли того уровня, который был перед кризисом. А значит, больше никакой необходимости покрывать убытки не было.
- Почему?
- Потому что не существовало никаких убытков. В фальшивом распоряжении о продаже больше не было нужды. Вырученная от продажи ценных бумаг с опекунского счета сумма могла быть инвестирована в другие акции - и никаких следов.
- Но мой отец, как он мог не знать, что происходит? - Руди не отрываясь смотрел на зеленоватую воду реки внизу.
Алекс развела руками.
Руди недоверчиво посмотрел на нее.
- Так ты думаешь, мой отец замешан в афере вместе с Охснером? Думаешь, поэтому он покончил с собой в Тунисе? И поэтому-то Охснер в пятницу свел счеты с жизнью?
- Почему бы и нет?
- Однако мой отец ничегошеньки не понимал в компьютерах. Он никоим образом не мог проделать манипуляции с кодом. Ну сама подумай. Он родился в 1906 году. Знаешь, сколько ему исполнилось в 1987-м?
- Восемьдесят один. Но это не значит, что он не мог найти человека, который сделал бы это для него.
- Но зачем ему использовать опекунский счет, чтобы покрыть маржу на каком-то совершенно чужом счете? Охснер сам сказал, что в тот период он был владельцем "Тоблер и Ко". Что он понятия не имел об опекунском счете, пока мой отец не поехал в Тунис. А это произошло через несколько дней после обвала рынка.
- Может быть, Охснер солгал.
- Все равно непонятно. Зачем Охснеру рассказывать нам об опекунском счете, если он использовал его для покрытия своих убытков? Охснер не из тех, кто может случайно проговориться. Он в таких делах собаку съел.
- Тогда как вы сами это объясните?
- Французы сказали бы: "Шерше ля фам" - ищите женщину. А американцы: "Ищите деньги".
- И что же?
- Если ищешь мотив преступления, всегда следует попытаться представить, кому это выгодно. - Его глаза расширились. - Имея на счете столько денег, за которыми никто не приглядывает…
- Кто-то все-таки приглядывал. Например, Охснер. Ваш отец.
- И посмотри, чем они закончили! - Руди встал. - Поэтому я и хочу увидеть счет. Это единственный способ узнать, что же произошло в действительности. - Он похлопал по вытертому кожаному портфелю. - Теперь, когда я собрал все необходимые документы, ничто и никто не сможет помешать мне выяснить правду.
Алекс видела, как Руди прошел во вращающиеся двери банка "Гельвеция" и передал служащему банка свои документы. После нескольких минут переговоров служащий протянул ему несколько листков. Руди внимательно их просмотрел, потом что-то сказал. Банковский служащий несколько раз отрицательно покачал головой.
Тогда Руди повернулся и вышел из банка. Молча прошел мимо Алекс. Затем не спеша перешел на другую сторону улицы, остановился перед магазином Луи Виттона и стал ждать.
Алекс подошла к нему.
- Что вы делаете? - удивилась она.
- Смотри, чтобы никто не видел, что мы разговариваем, - прошептал Руди.
- К чему такая секретность?