- Ничего не говори. Поймешь, когда увидишь.
Руди положил документы на карниз витрины магазина и пошел прочь. Алекс взяла их и стала читать. Вверху первой страницы стоял красный логотип цюрихского банка "Гельвеция" со словом "Kontoauszug" ("Выписка о состоянии счета"). Ниже голубым - "Счет в долларах США".
Она заглянула в конец страницы: Общая сумма: $ 12104,65. Двенадцать тысяч сто четыре доллара шестьдесят пять центов. На следующей странице - баланс в евро. Ненамного больше. Она пролистала другие страницы - всего семнадцать, сложила суммы в других валютах: японских йенах, гонконгских и канадских долларах. В целом приблизительно на тридцать две тысячи четыреста долларов США.
А они-то думали, что на счету лежат миллионы! Это была какая-то бессмыслица. Она оторвала взгляд от бумаг и увидела, как Руди нырнул в приоткрытую дверь дальше по улице. Алекс поспешила за ним.
"Ерунда какая-то!" - подумала она. С чего бы это Охснер поднимал такой шум о том, как удачно они с отцом Руди вели операции со вкладом, если все время они крали с него деньги? С чего бы это Охснеру хвалиться экспоненциальным ростом и удорожанием активов, если тут не замешаны огромные деньги?
Она вошла во двор и увидела, как голова Руди мелькнула за большим чугунным фонтаном и исчезла в проеме двери на противоположном конце двора.
Она вышла за ним на улицу и нагнала его, когда он шел по мосту рядом с "Аистами". Уже на середине моста, почти дойдя до каменного здания криминальной полиции, Руди обернулся к Алекс и сказал:
- Это было идеальное преступление.
- Что вы имеете в виду? - удивилась Алекс.
- Идеальное преступление. Преступление, о совершении которого никто даже и не догадывается. - Он жестом указал на скамейку, предлагая присесть. На ту самую, на которой они сидели раньше. - Только подумай: деньги лежат себе на счете и ждут одного: когда кто-нибудь заявит на них свои права.
- И что же? - не поняла Алекс.
- После смерти отца Охснер остался единственным человеком, которому было известно про этот счет.
- Не считая тех, кто его открыл.
- А они, скорее всего, умерли. - Руди вглядывался в воды реки. - Также, как и Охснер. - Он повернулся к Алекс. - Охснер покончил с собой, когда понял, что идеальное преступление вот-вот будет раскрыто. Это очевидно. Именно он все годы воровал со счета деньги.
Алекс покачала головой.
- Я так не думаю. Когда мы обедали с ним на прошлой неделе, Охснер и бровью не повел, узнав, что вы знаете о счете.
- Это потому, что он понял: игра закончена. Неужели не понятно? Охснер воспользовался деньгами со счета, чтобы покрыть убытки в 1987-м, а потом убил моего отца, когда тот узнал, что происходит. А когда Охснер почувствовал, что мы вот-вот раскроем его махинации, у него осталось два выхода: убить нас или спрыгнуть с моста. Он выбрал самый простой выход.
- Тогда все? Дело закрыто?
- Точно.
- Да, но в пятницу Охснер вовсе не был похож на человека, которого схватили за руку.
- Может, это была просто игра?
- Тогда скажите, зачем он согласился пообедать с нами? - спросила Алекс.
- Чтобы узнать, что нам известно.
- В таком случае к чему все эти рассказы об опекунских счетах, их владельцах-евреях и запечатанных письмах? Зачем вообще было рассказывать нам об этом счете? Если помните, о счете вам сообщил Охснер, а вовсе не я.
- Возможно, последнее желание. Узнав, что мы напали на его след, он больше не захотел жить.
- Последнее желание? Идеальное преступление? Все это начинает напоминать плохое голливудское кино.
- Извини, но это единственное правдоподобное объяснение.
Алекс возразила:
- Охснер никогда не намекнул бы, что на счету лежат миллионы, если бы воровал оттуда деньги сам. Должен быть кто-то третий.
- Кто?
- Не знаю. - Алекс прокручивала в уме возможные варианты. Компьютерный код, определенно, был введен не просто так. Никто не стал бы прибегать к таким хитростям, чтобы использовать этот счет для покрытия маржи, если бы на нем не лежало много денег.
- Позволь мне кое-что проверить.
Руди выхватил отчеты и стал суммировать денежные позиции.
- Может быть, на счету когда-то и были деньги, но Охснер украл их. Уже после того, как использовал счет для покрытия маржи. И после того, как убил моего отца.
- Тогда зачем ему рассказывать об этом счете сейчас?
- Не знаю. - Руди не отрывал от нее взгляда. - Но если не Охснер украл деньги, кто же тогда?
- Скажем, ваш отец?
- Думаешь, это он похитил деньги? Уже после того, как их использовали для покрытия маржи во время обвала рынка? - Руди на секунду замолчал. - А Охснер не сказал нам ничего в пятницу потому, что хотел скрыть от меня, каким жуликом был мой отец?
- А какое еще можно найти объяснение?
- Но у моего отца не было никакого мотива красть. У него была уйма денег. Посмотри, сколько всего он мне оставил. Все эти картины я купил на деньги, унаследованные от отца.
- А почему вы уверены, что это не деньги с опекунского счета?
- Ни в коем случае! Эти деньги у нас были с самого начала. Отец всегда рассказывал мне о финансовом положении нашей семьи. Могу тебя заверить, у него было много денег, доставшихся ему от отца, а тому - от деда. Все это было задолго до открытия опекунского счета. - Руди помолчал. - А если предположить, что он взял деньги со счета, то нечем было бы тогда покрывать маржу во время обвала рынка в 1987 году, верно? Ты сама сказала, что на опекунском счете должна лежать куча денег, чтобы компьютерные махинации имели смысл.
- Точно.
- Кроме того, твоя версия не объясняет, почему Охснер совершил самоубийство. Не мог он покончить с собой только для того, чтобы скрыть от меня правду о моем отце и его манипуляциях с опекунским счетом. Со смертью Охснера счет переходит прямо в мои руки.
- Это правда.
- Ну, компьютерный гений, и какова же твоя версия случившегося?
В голове у Алекс проносились эвристические "если - то": если деньги украл отец Руди, то самоубийство Охснера лишено смысла. Если деньги украл Охснер, то зачем ему вообще рассказывать про этот счет? Если ни отец Руди, ни Охснер не крали денег, то где же они?
И тут Алекс вспомнила о письме.
- Охснер говорил, что письмо, в котором упомянуто имя настоящего владельца счета, можно будет открыть после его смерти.
Руди с недоумением посмотрел на Алекс:
- Ты считаешь, что Охснер покончил с собой, чтобы я мог получить доступ к этому письму? Почему он просто не отдал его мне?
Алекс встала и, облокотившись о перила, посмотрела на реку, по которой катились холодные волны.
Теперь ее осенило. А что, если Руди украл деньги? Он мог сделать это сегодня утром, когда ходил в банк. Перевод денег минутное дело. С одного счета в банке "Гельвеция" на другой. Алекс внимательно посмотрела на Руди. Или он сделал это в пятницу, пока она стояла у банка и ждала его? Или когда она улетела в Амстердам? Может, поэтому он и купил ей билет? Чтобы убрать ее с дороги?
Поэтому убили Охснера? Чтобы и его тоже убрать с дороги?
Алекс бросила взгляд на полицейский участок за мостом. Его входные двери скрывались за четырьмя гигантскими каменными колоннами. Она подсчитала, сколько времени займет добежать туда.
Алекс схватила свою сумочку.
- Ладно, что бы там ни произошло, все уже кончилось. Меня это не касается. - Она повернулась, чтобы уйти. - Я возвращаюсь на работу.
Она двинулась в сторону полицейского участка. Руди схватил ее за руку.
- Подожди секунду. Ты думаешь, это я убил Охснера, да?
Алекс попыталась вырвать руку.
- Отпустите меня!
Руди не отпускал.
- Ты считаешь, это я убил его, чтобы добраться до письма? - Он прижал ее к перилам моста.
- Вы сумасшедший! Вы и меня хотите столкнуть? - Алекс взглянула вниз. До воды было рукой подать. - Знаете, это вам не Базель. Я ведь могу уплыть.
Руди отпустил ее руку. Алекс побежала.
- Прежде чем ты убежишь, - кричал он ей вслед, - тебе следует кое-что узнать! Я мог бы получить доступ к счету в любой момент.
Алекс остановилась на пол пути.
- Зачем мне убивать Охснера, если счет открыт на мое имя?
Она обернулась.
- Например, чтобы он вас не выдал.
- Какая ты наивная! - Руди приблизился к Алекс. - Тогда почему я не убил и тебя заодно?
- Потому что полиции было известно, что я с вами. - Она оглянулась на здание криминальной полиции. - Вы бы не смогли…
- Но в полиции не знали твоего имени, не знали, кто ты. Они никогда не связали бы твою смерть со мной.
- Узнав, что я пропала, полицейские, с которыми я вчера разговаривала в аэропорту, в конце концов смогли бы найти связь.
- Ты не понимаешь, да? Деньги моему отцу доверили под честное слово. Это означает, что он - или я - можем делать с ними все, что захочется. - Он положил руку ей на плечо. - А если нет мотива - нет и преступления.
Алекс старалась разложить все по полочкам. События минувших четырех дней перемешались в ее голове. После трех бессонных ночей было трудно соображать: трое подозреваемых, три временных отрезка, два вероятных исхода - хороший и плохой - в каждом варианте. Возможные комбинации казались бесконечными.
- Подумай об этом. - Руди передал ей банковские выписки. - Если бы я хотел убрать тебя с дороги, зачем мне было настаивать на том, чтобы ты пошла сегодня утром со мной в банк? Зачем мне вообще показывать тебе эти выписки?
Он силой вложил бумаги ей в руку.
- Если ты считаешь, что за всем этим стою я, почему бы тебе не отнести их в полицию?
Алекс взяла выписки.
- Хочешь, я докажу, что мне нечего скрывать? - Руди схватил Алекс за руку и потянул ее к полицейскому участку. - Давай все расскажем им. Тогда у тебя не будет причин бояться. Так? А если они узнают о счете, если узнают о тебе - бессмысленно подозревать меня.
Он надавил на кнопку звонка. Его озлобленное лицо отражалось в зеркальных панелях, которыми была отделана массивная входная дверь.
- Пошли.
Алекс колебалась. За всем происшедшим должен был стоять Руди. В противном случае концы не сходились с концами. Он блефует, не иначе.
- И что это докажет? - нервно спросила Алекс. - Что они нам там скажут?
Руди еще раз позвонил.
Но если он сообщит все полиции, как скоро в банке узнают о ее поступке на прошлой неделе?
Руди позвонил третий раз, держа палец на кнопке несколько секунд.
Но действительно ли он блефует?
Алекс подняла глаза на облупившуюся статую карающего ангела над дверью участка. В одной руке он держал меч. Каменный меч был загажен голубиным пометом. Другая рука ангела была вызывающе поднята - средний палец, казалось, был оттопырен в неприличном жесте.
Раздалось жужжание открывающегося замка. Руди толкнул дверь и вошел внутрь.
Алекс последовала за ним и наблюдала, как Руди стал в очередь за испанской супружеской четой. Те пытались получить разрешение на парковку. Полицейский за конторкой слушал, как они с трудом подбирают немецкие слова, потом направил их в городскую полицию.
Жестом он пригласил Руди.
Руди подошел. Алекс осталась на месте.
Момент истины.
- Ja? - Полицейский говорил на резком швейцарском немецком. У него была неряшливая трехдневная щетина - совсем как у того полицейского в аэропорту. - Was wilsch? Да? Что нужно?
Его стол был отделен высокой перегородкой, и поэтому полицейский был похож на судью, готового вынести приговор бедным просителям внизу.
Руди передал ему банковские документы.
- Посмотрите это, - обратился он к полицейскому по-английски. - Меня зовут Рудольф Тоблер, и мы подозреваем, что было совершено преступление.
Он произнес магическое слово: преступление. Полицейский тут же схватил документы и стал читать.
- Это опекунский счет, открытый еще до начала Второй мировой войны, - объяснял Руди. - Счет в цюрихском банке "Гельвеция". На мое имя. И я думаю, что кто-то похитил с него деньги.
Полицейский внимательно просмотрел документы.
Теперь было понятно, что Руди не блефует. Алекс легонько коснулась его плеча.
- Простите меня. Может, нам уйти?
Руди возмущенно повернулся к ней.
- Ты просто прелесть! - Он говорил достаточно громко, чтобы слышал полицейский. - Это ведь ты затеяла. А теперь хочешь, чтобы я все прекратил! И что же мне теперь делать? Сказать, что это шутка? Чтобы и волки были сыты, и овцы целы?
Полицейский за конторкой кого-то позвал из задней комнаты. Тот человек носил не форму, а деловой костюм, был гладко выбрит и больше походил на бухгалтера, чем на полицейского. Он внимательно стал просматривать документы.
В комнате было жарко и душно. Алекс заметила, что во всем помещении нет ни единого окна. Казалось, что это могила, полностью отгороженная от внешнего мира.
Мужчина в костюме стал разговаривать с Руди на швейцарском немецком. Алекс подалась вперед, чтобы слышать, о чем они говорят, но не поняла ни слова. Однако в одном она была более или менее уверена: ее имени никто не упоминал.
- Где ваш Vermögensausweiss? - спросил полицейский.
- В чем дело? - Руди заговорил по-английски. - Это мне дали в банке.
- Тут лишь наличные. - Полицейский тоже перешел на английский. - Вам необходимы оставшиеся документы. - Он говорил медленно, как будто разговаривал с несмышленым ребенком. - Вам необходим Vermögensausweiss.
- О чем он спрашивает? - не поняла Алекс.
- Не знаю. О каких-то других документах. Какой-то Vermögensausweiss, кто его знает, что это такое.
Алекс припомнила, что она читала о Vermögensausweiss в своем учебнике на работе. И тут ее осенило.
- Думаю, он имеет в виду выписку о ценных бумагах, - прошептала она Руди.
- Ты хочешь сказать, что мне ее в банке не дали?
- Очевидно, нет. - Алекс вспомнила, что в банке "Гельвеция" тщательно разделяют коммерческие и инвестиционные банковские операции. Каждый счет имеет две выписки: о наличных деньгах и о ценных бумагах.
- Думаю, вы должны попросить ее.
Руди взял Алекс за руку и вывел из полицейского участка.
- Какой же я дурак! Мне следовало догадаться и спросить об остальных выписках.
- Типичный случай, правда? - Алекс вышла на улицу, залитую яркими лучами полуденного солнца. - Швейцарские банкиры ничего не дадут, ничего не скажут, пока ты их сам об этом не спросишь.
Руди Тоблер вышел из парадных дверей банка "Гельвеция", держа в руке толстую пачку бумаг.
- Вот они. - Он отдал документы Алекс. - Все имущество на моем счете внесено в список в алфавитном порядке. Итого тридцать семь страниц.
Пока они шли по оживленной улице, Алекс просмотрела бумаги.
- Тут полно "голубых фишек". "ААА" - Автомобильная ассоциация Америки, самые высокодоходные ценные бумаги на любом мировом рынке. - Алекс быстро пролистала страницы и сложила в уме итоговые суммы в различной валюте.
- По крайней мере, теперь мы знаем, что деньги не украли.
- Невероятно. - Руди наклонился посмотреть. - И сколько здесь?
- Похоже - триста девяносто семь.
- Триста девяносто семь чего?
- Миллионов, Руди. - Она вернула ему документы. - На счету почти четыреста миллионов долларов.
Глава 13
Цюрих
Понедельник, день
- Mersi vielmals! - Руди спрятал свой сотовый в карман. - Это жена Охснера. Она сказала, что коронер не обнаружил следов насильственной смерти.
Он вел Алекс по Бюрклплац к каменной площадке, выходящей на озеро. На горизонте поднимались снежные вершины Альп.
- Теперь, думаю, все ясно.
Руди остановился возле статуи Ганимеда с большим орлом на плече.
- Охснер, вероятно, запаниковал, когда понял, что мы вот-вот узнаем о его махинациях в 1987 году. - Он положил руку на ступню статуи. - После того как я сказал ему о коде, он, скорее всего, предположил, что скоро я доберусь до счета. А вернувшись в Базель, понял, что рано или поздно его уловку разгадают.
Руди замолчал, наблюдая, как внизу небольшой пароходик швартуется у причала прямо под ними.
- Я лишь жалею, что перед смертью он не рассказал мне, что случилось с моим отцом.
- Но ведь он вам рассказал!
- Да? А я не верю, что мой отец покончил с собой. И до тех пор, пока у меня не будет причин думать иначе, я хочу точно знать, что произошло.
- Возможно, вы никогда этого так и не узнаете. - Алекс придвинулась к Руди. - Есть вещи, которых лучше и не знать, верно?
Руди не сводил взгляда с озера.
- Я всегда считал, что однажды узнаю наверняка… - Он обернулся к Алекс. - Ой! Я вот о чем подумал! Неужели в банке не хранятся все операции с компьютером? Возможно, есть записи, датированные 1987 годом?
- Говорят, что каждые несколько лет компьютер чистят, удаляя ненужную информацию.
- А на самом деле?
- Не знаю. Судя по банку "Гельвеция", можно предположить, что такая информация хранится где-то на диске. Однако в этом они никогда не признаются. Но я уверена, любой банк немало заплатил бы нам, чтобы добраться до старых кодов восьмидесятых…
- Погоди минутку! У тебя же есть доступ к банковскому компьютеру, так ведь? Ты можешь раздобыть всю необходимую информацию!
- У меня нет доступа к банковским документам. У меня доступ лишь к кодам - той части компьютера, которая указывает ему, какую конкретную операцию выполнить.
- Неужели ты не можешь залезть в компьютер, чтобы предоставить мне, клиенту, нужную информацию?
- Не могу. Извините. - Алекс протянула ему руку. - Мне пора. Я сказала на работе, что задержусь, но это не значит, что меня не будет все утро.
- Ты возвращаешься на работу? После того что мы только что пережили?
- Мне очень жаль. У меня работа.
- Постой. - Руди взглянул на часы. - Ты все равно не будешь работать. Сейчас обед. - Он улыбнулся. - Ну давай. Позволь угостить тебя обедом. Я не хочу есть один, во всяком случае, сегодня.
Руди указал на красивую старую гостиницу справа, на берегу озера.
- Это "Баур-о-Лак". Там один из лучших ресторанов в Цюрихе. Можно даже пообедать на воздухе - в саду. Что скажешь? Я угощаю тебя в знак благодарности за помощь. После всего, во что я втянул тебя утром, это меньшее, что я могу сделать.
Руди двинулся к гостинице.