Глава 17
Художник Вермильон знакомится с жабой Розиттой
Облако прилетело домой тихое, присмиревшее. Послушно, без всяких капризов, улеглось под кроватью.
"Вот всегда так: нашумит, нагремит, а потом самому стыдно. Чувствует, что виновато", - подумала Лоскутик, вспоминая, как разозлилось Облако, подслушав ее разговор с Сажей.
Но Лоскутик не знала, Облако мучило совсем не это.
- На кого ты сегодня похоже, что-то не пойму, - спросила она, свесившись с кровати и приподнимая край одеяла. - Где только ты такие уши раздобыло? Не знаю, с кем же сегодня ты виделось, но только сразу скажу - с кем-то очень злым и противным. Облако не ответило, повернулось к Лоскутику спиной, подтянуло колени к подбородку.
- Ничего не случилось? - обеспокоилась Лоскутик. - Здорово ли ты? Что-то ты очень розовое.
- Нет, нет, спи, - вздохнуло Облако.
Лоскутик стала уже засыпать, как вдруг в открытое окно влетела летучая мышь. Начала летать по комнате, чертить в воздухе острые треугольники.
Поискала, за чтобы ухватиться, чтобы повиснуть вниз головой, не нашла ничего подходящего и вдруг вцепилась Лоскутику в волосы.
Лоскутик осторожно, чтобы не сделать ей больно, разжала холодные лапки, стащила летучую мышь с головы.
Летучая мышь перелетела на шкаф, обиженно пискнула - видимо, ей больше нравилось сидеть, вцепившись Лоскутику в волосы.
Облако неохотно вылезло из-под кровати.
"Пи-пи-пи-ти-ти-ти! - тоненько заскрипела летучая мышь, как маленький ящик, который то выдвигают, то задвигают. - Ти-пи-пи-пи! Пи-ти-ти-ти!.."
Облако с досады даже беззвучно топнуло ногой в большой калоше.
- Тьфу ты! Ну не жаба, а сыщик. Откуда она узнала?
Летучая мышь покачала головой, слетела со шкафа, начертила в воздухе еще один треугольник и скрылась в окно.
- Что, что узнаю? - встревожилась Лоскутик. - Ты о чем?
- Вот пристала, как туман к болоту! - огрызнулось Облако. - Собирайся, пойдем к жабе Розитте.
Лоскутик и Облако на цыпочках прошли мимо комнаты Барбацуцы.
Барбацуца во сне стонала и вскрикивала: "Вулкан извергается! Спасайтесь! Бегите! Из него течет манная каша! - О!.. Сколько манной каши!.. Она зальет весь город, всю землю!.."
Барбацуце и во сне не давала покоя манная каша. - Знаешь что, - сказало Облако, когда они очутились на, улице, - давай зайдем за Вермильоном. Он давно просил познакомить его с жабой Розиттой. - Облако вздохнуло и добавило что-то уже совсем непонятное: Может, при нем она не будет меня так… Постесняется все-таки…
Лоскутик не стала его расспрашивать. Она и так видела, что Облако чем-то очень расстроено.
Они подошли к дому Вермильона.
Облако подняло руку.
Рука начала вытягиваться, удлиняться, без труда дотянулось до окна Вермильона, хотя он жил на самом верхнем этаже, под крышей.
Заспанный Вермильон выглянул в окно, увидел Лоскутика и Облако, радостно закивал.
Через минуту он был уже на улице.
Они пошли по пустынным ночным улицам к королевскому парку.
Вспугнутая их ногами пыль поднималась столбами, как будто хотела достать до луны.
Бульдоги, сторожившие парк, еще издали заметили Облако.
Они низко опустили головы, а задними лапами и хвостами станцевали танец полной покорности.
После этого они, скромно глядя в сторону, удалились, делая вид, что ничего не видят и не слышат. Не понадобился даже талантливый носовой платок.
Жаба Розитта, как всегда, сидела на каменной скамье и тяжело дышала от старости.
"Какая поразительная жаба! - восхитился художник Вермильон. - Какая мудрость, какая сдержанность во всем. Надо обязательно написать ее портрет. Да, да! я написал бы ее в профиль, освещенную луной. К сожалению, это невозможно. Нет денег, чтобы купить краски…"
Увидев Облако, жаба Розитта сердито затрясла головой и даже выплюнула проглоченного комара.
Комар, обрадовавшись неожиданной свободе, запел дрожащую песенку и исчез.
Облако стояло, виновато опустив голову, накручивало платок на палец.
Лоскутик к этому времени уже научилась немного понимать жабий язык. Во всяком случае, она разбирала отдельные слова.
Жаба Розитта хрипела, скрипела, каркала и строго стучала сморщенной кривой лапой по каменной скамье:
- Кхи… Кри… Какое… Ква… Ква… Пшш… Легкомысленное… Пуфф… Скрр… Ушш… Напиться пьяным… Кхх… Стыд… Позор… Кхи… Кхи… Кхи!..
Жаба Розитта раскашлялась так сильно, что больше не могла продолжать.
- Подумаешь… - пробурчало Облако. - Один-то раз в жизни. Ну, выпило этой красной воды. Я даже не помню, что со мной потом было…
Но жаба Розитта даже не посмотрела на Облако. Она с важностью, как старая королева, указала лапой художнику Вермильону на место возле себя. Вермильон почтительно присел на краешек скамьи.
- Кви… Ква… Кхи… Кхи? - любезно проквакала Вермильону жаба Розитта.
Вермильон в растерянности оглянулся на Облако.
- Она спрашивает, как вы поживаете, - неохотно объяснило Облако.
Облако обиженно отвернулось, глядя в темноту.
Вид у него был такой, будто оно сейчас улетит куда глаза глядят. Оно уже начало вытягиваться. Это был верный признак, что сейчас оно взлетит кверху.
Облако уже протянуло руку к уху.
- Неважно, совсем неважно, дорогая жаба Розитта, - сказал художник, задумчиво гладя свои колени. - Сижу без денег. Зарабатываю тем, что хожу во дворец и пишу объявления. Правда, бывают очень забавные объявления. Вот вчера, например, я писал такое… - Вермильон наморщил лоб, вспоминая. - Да, да! Очень забавное объявление. Завтра его расклеят по всему городу: "В понедельник в три часа во дворце состоится благородное состязание водохлёбов. Кто больше всех выпьет воды, получит пять кошельков золота".
- Вот это да!.. - тихо и восхищенно воскликнуло Облако. Глаза у него вспыхнули. - Кто больше всех выпьет воды! Это по мне!
- Не пущу, и не думай, - затрясла головой Лоскутик. - Они тебя поймают!
- Не поймают! Я буду ого каким осторожным!
- Знаю я, какое ты осторожное. Поймают, сунут в кастрюлю - и на огонь. - Лоскутик от ужаса даже зажмурилась.
- Пожалуйста, а я испарюсь и опять стану самим собой.
- А они еще что-нибудь…
- Да не выдумывай ты!
- Нет, нет, нет! - твердила Лоскутик.
- Да пойми же, глупышка, со мной ничего нельзя сделать! - Облако от нетерпения мягко приплясывало, втягивая в себя сверкающие капли росы. - Меня нельзя ни сжечь, ни убить, ни застрелить, как вас, людей! - Облако взглянуло на Лоскутика, которая стояла с таким видом, как будто зажмурилась на всю жизнь. - Ну ладно уж, слушай. Меня можно погубить только одним: заморозить. Но им-то этого никогда не узнать, пойми. Я же об этом никогда никому не говорило. Только вот вам первым.
Жаба Розитта задумчиво посмотрела на Облако одним глазом. Глаз был выпуклый, прозрачный. Далеко, в глубине, как будто светила зеленая лампочка.
- Ты только подумай, - с мольбой сказало Облако жабе Розитте, заметив ее колебания, - я уже столько дней не могу пробраться во дворец. Они закрыли все форточки, замазали щели, залепили воском замочные скважины. Ну почему ты считаешь меня таким несерьезным? Ты еще даже не знаешь, что я придумало. Они никогда и не узнают, что я - это я.
Жаба Розитта медленно кивнула квадратной головой.
- Розитточка! - воскликнуло Облако и бросилось ее обнимать.
На радостях оно высоко взвилось в воздух, перекувырнулось в лунном свете.
Сквозь него, пискнув, пролетела летучая мышь.
Глава 18
Благородное состязание водохлебов
Объявление, написанное художником Вермильоном, висело на ограде парка, и ветер загибал один его уголок.
Тяжелые узорчатые ворота были гостеприимно распахнуты.
У ворот стояла толпа. Время от времени от толпы отделялся какой-нибудь человек и робко входил в ворота.
Но таких было немного. Все считали, что от короля все равно ждать ничего хорошего не приходится и лучше держаться от всего этого подальше.
Но все-таки в конце концов желающих набралось не так мало. Тут были и бедняки, которым нечего было терять. Они просто надеялись хоть раз в жизни вдоволь напиться воды.
Конечно же, сюда явились и богачи. Вода была для них не в диковинку. Они привыкли много пить и мечтали завладеть пятью кошельками золота.
У входа в главный зал всех участников состязания встречали два дюжих стражника: Рыжий Верзила и Рыжий Громила в огромных безобразных калошах. Они бесцеремонно ощупывали каждого, кто входил в дверь.
Рыжий Верзила хлопал входящего по плечу. Рыжий Громила хватал участника благородного состязания за руки и держал его, пока Рыжий Верзила, наклонившись, ощупывал его колени и башмаки.
Если бы кто-нибудь заглянул за тяжелые занавески у дверей, он обнаружил бы там главного советника Слыша.
Припав глазом к щели между занавесками, облизывая пересохшие от нетерпения губы, он жадно оглядывал каждого входящего.
- Я все рассчитал… - шептал он еле слышно. - Облако прилетит. Оно не утерпит, не выдержит, знаю я его. Оно может притвориться кем угодно, но все равно его сразу узнаешь на ощупь. Но где же оно? Может, вот это Облако? Нет, это господин главный тюремщик. А это дядюшка Буль. Говорят, он продает разбавленную воду. А чем он ее разбавляет? Воздухом?.. И это не Облако. И это не оно… Вон кто явился продавец придворных калош. Смотрите-ка, даже мастер зонтиков пожаловал! А Облака все нет. Это не оно. И это не оно. И это не оно. Какой-то старикашка с седой бородой, в зеленой засаленной куртке. Вот Рыжий Громила хлопнул его по плечу. Он так и присел, бедняга. А это Один-Единственный Нищий. Притащился воды похлебать. Рыжий Верзила чуть не сбил его с ног. Нет, это не Облако, это человек из плоти и крови. И это не оно. А больше никого нет. Неужели… неужели я просчитался и Облако так и не прилетело?
В разгар этих тревожных мыслей знаменитые дворцовые часы, подумав, пробили три раза. Многие отметили, что на этот раз часы думали как-то особенно долго.
Двенадцать трубачей вскинули золоченые трубы и затрубили. Вернее, затрубили только одиннадцать, из трубы двенадцатого вылетел фонтан воды.
Король, сидящий на троне, широко зевнул и топнул ногой в золотой калоше.
Участников благородного состязания впустили в зал.
Богачи расположились поближе к королю, бедняки жались к стенам. Старикашка с седой бородой скромно забился в угол.
Слыш вздохнул и вышел из-за занавески.
- Итак, начнем! - прошептал он. - Кто много пьет - тот истинный друг короля! Начнем же наше благородное состязание!
Вошли слуги, держа на подносах бокалы с водой.
Все стали жадно расхватывать бокалы.
Как только кто-нибудь ставил пустой бокал на поднос, слуга тут же с почтительным поклоном подавал ему большое деревянное кольцо.
Бедняки, не привыкшие пить, с трудом смогли осушить по пять бокалов.
Один-Единственный Нищий еле выпил три бокала. Он с грустью глядел на четвертый и никак не мог заставить себя допить его до дна.
Дубильщик кож так удивительно выдубил кожу на своем животе, что живот его мог растягиваться до невообразимых размеров.
Он выпил уже тридцать пять бокалов и с торжеством поглядывал вокруг. На руках и даже на шее у него болтались деревянные кольца.
"Мои милые золотые монетки, - думал он, - цып-цып-цып, мои золотые цыплятки! Я устрою вам славный курятник в моем сундуке!"
Продавец придворных калош выпил десять бокалов, а одиннадцатый незаметно вылил на пол. Но Слыш заметил это, и продавец придворных калош так и не получил одиннадцатого кольца.
Главный тюремщик уговаривал сам себя:
- Ну, мой миленький, любименький! Ну-ка, из любви к себе, выпей еще бокальчик! Ну-ка, за мамочку! А этот за папочку! Что, больше не можешь? А я-то думал, что ты эгоист и из любви к себе выпьешь больше всех!
Разорившийся продавец зонтиков, костлявый, длинный, сам похожий на нераскрытый зонтик, держал в руке бокал с водой и не мог сделать ни глотка. Он смотрел на него полными слез глазами и думал о своей засохшей маргаритке.
А вокруг звенели бокалы и сухо щелкали деревянные кольца.
Дубильщик кож выпил уже семьдесят два бокала, и его камзол разъехался по всем швам.
Многие уже лежали на полу кверху животами.
У дядюшки Буля, как у утопленника, из носа и изо рта текла вода.
- Что делать, господин советник, кольца кончаются, - сказал на ухо Слышу главный слуга.
- Не может быть, - прошептал Слыш. - Мы заготовили пять тысяч колец.
Слуга молча показал пальцем куда-то в угол.
- Что это? - бледнея, прошептал Слыш.
Все, кто еще мог повернуть голову, посмотрели в сторону, куда глядел главный советник.
Дубильщик кож уронил семьдесят третий бокал.
Скромный старичок с белой бородой, сидевший в углу, был весь завален деревянными кольцами. Собственно говоря, старичка вообще не было видно. Вместе него была огромная куча колец, под которой что-то шевелилось и откуда слышалось невнятное бормотание. Из груды колец с трудом высунулась рука и взяла еще один бокал.
Кольца разъехались в разные стороны, показалась голова старичка и его борода. Борода растрепалась, распушилась.
- Еще парочку бокалов, и все, - строго сказал сам себе старичок и погладил рукой бороду.
Слыш протер глаза.
"Мне кажется, борода этого старикашки растет прямо на глазах… - подумал он. - Нет, поистине я схожу с ума…"
Дубильщик кож в ярости ударил себя кулаком по животу. В его животе гулко плеснула вода.
А старичок, что-то шепча себе под нос, выпил еще пять бокалов, взял шестой и строго сказал сам себе:
- Хватит, хватит! Это последний бокал, даю честное слово!
Он даже не взял протянутые слугой шесть колец. Победа была полной.
Перешагивая через лежащих на полу участников благородного состязания, Слыш подошел к старичку.
- Разрешите пожать вашу руку!.. - прошептал Слыш, пронзительным взглядом впиваясь в лицо старичка.
Старичок усмехнулся и крепко пожал Слышу руку. Слыш помертвел, покачнулся, нос у него стал белее сахара.
Под звуки труб старичку торжественно вручили пять кошельков с золотом. Тот преспокойно рассовал их по карманам своей старой зеленой куртки.
Слуги подхватили под руки перепивших, поволокли из зала. От их пяток по полу, залитому водой, разбегались маленькие волны.
Старичок, не без труда перебравшись через гору колец, пошел к двери. Кончик бороды он засунул в карман.
За дверью Рыжий Верзила захохотал, разинув пасть, ударил себя по бокам:
- Ха-ха-ха! Эй, Громила! Ну и бороденка у старикашки. Презабавная бороденка. Он повернет голову, а она не поспевает, отстает. А потом, не сойти мне с места, старикашкина борода кончиком сама залезла в бокал - раз! - и бокал пуст!
- Что?! - прошептал Слыш, появляясь неизвестно откуда. Он, как всегда, слышал все, что говорится в любом уголке дворца. - Борода сама пила воду?!
Слыш хлопнул ладоши.
По всему дворцу тревожно затрещали звонки. Двери сами собой захлопнулись. Стражники скрестили алебарды, преградив выход всем, кто еще не успел уйти.
- Схватить старика с белой бородой! - приказал Слыш. - Задержать его во что бы то ни стало. Он не мог скрыться, он шел последним.
Стражники бросились в толпу.
Но старика с белой бородой нигде не было. Был, правда, пожилой человек в зеленой засаленной куртке, но без всякой бороды.
- Оно опять обмануло меня, обхитрило!.. - простонал Слыш. - О, как я его ненавижу!..
Нисколько не сомневаюсь, мой дорогой читатель, что ты давно уже догадался, кто был этот странный старичок с седой бородой.
Ты совершенно прав! Ну конечно, конечно же, это был художник Вермильон. Ему ничего не стоило нарисовать себе великолепные морщины.
А его белая борода - это был наш друг, наш общий друг - Облако!
Художник Вермильон благополучно выбрался из дворца - никто и не думал его задерживать. Карманы ему оттягивали тяжелые кошельки, но это не радовало его.
"Куда же девалось Облако? Я даже не заметил, как оно слетело с моего подбородка, - думал он в тревоге. - Опять оно что-нибудь натворит. Ведь оно такое легкомысленное, увлекающееся. Можно сказать: у него ветер в голове, вернее, вода…"
Глава 19
Путешествие на блюде манной каши
Итак, кто хочет узнать, что дальше случилось с Облаком, за мной, за мной!
А кто не хочет, пусть закроет эту книгу и поставит на полку, только не бросает как попало.
Расставшись с подбородком своего друга, Облако тут же превратилось в большую белую вазу.
Ему было просто необходимо хоть немного передохнуть и прийти в себя.
"Теперь я не улечу из дворца, пока хоть что-нибудь не разузнаю о тайном источнике!" - вот о чем думала белая ваза, но этого, конечно, никто не знал.
- Что это? - возмутился главный украшатель дворца, проходя мимо. - Кто и когда без моего ведома поставил сюда эту белую вазу? Она совершенно не в стиле этого зала. Надо хотя бы поставить в нее цветы, чем-то оживить ее. Да, да, букет красных роз, вот что спасет положение!
И он отправился за букетом.
"Не знаю, как другие, но я совсем не люблю, когда в меня ставят букеты красных роз", - обеспокоено подумало Облако.
Но через зал все время сновали придворные, и перелетать с места на место было небезопасно.
Мимо Облака, шаркая ногами и разбрызгивая воду, прошел слуга, держа над головой золотое блюдо с горячей манной кашей.
"Вот уж кем мне никогда не приходилось быть, так это манной кашей", - подумало Облако.
Оно тут же незаметно взлетело кверху и уселось прямо на манную кашу. Это оказалось не очень-то приятным. Манная каша была только что с огня и изрядно припекала ему спину и пятки.
Слуга, который нес блюдо, был очень робкий, можно даже сказать, трусливый человек. Он всего пугался и от страха начинал туго соображать и плохо слышать.
Поэтому все приходилось повторять ему несколько раз. Ему постоянно кричали:
- Иди на кухню! Эй, кому говорят, иди на кухню!
Или:
- Блюдо давай! Кому говорят, блюдо, блюдо давай!
Или:
- Кому говорят, неси кашу!
Постепенно все так привыкли кричать ему "Кому говорят!", что это стало его именем, и никто уже иначе его не называл, как "Кому-говорят".