- Ну что вытаращилась и молчишь? Ругай меня, стыди, ведь для этого ты и явилась. Терпеть не могу, когда на меня смотрят телячьими глазами.
- Я лучше пойду. До свидания! - Байба протянула руку. Даумант почувствовал шершавую ладонь и удивленно взглянул на девочку.
- Ты что, дрова пилишь, что ли, руки у тебя какие? - спросил он, разглядывая узкую Байбину ладонь.
- Убираю, стираю, варю, и дров могу напилить, - улыбка, словно лучик солнца, осветила на мгновение лицо девочки и тотчас погасла.
- А я думал, ты такая же маменькина дочка, как остальные и нашем классе.
- Не понимаю я тебя, Даумант. И чего ты кипятишься? У тебя есть родители, которые тебя любят, у тебя замечательный брат, хорошая сестра.
- Замечательного брата я вижу по воскресеньям, и то через раз. Сестра, которая раньше веселой была, молчит, отец все чаще приходит домой пьяным, кричит, ругается. А маму жалко. Ей здорово достается, переживает она. Только в классе об этом ни слова, договорились? Идем, я тебя провожу.
- Не надо. Не такая уж я трусиха.
- Ты нашей окраины не знаешь.
Родители Дауманта и Рейнис Карлович были так заняты обсуждением педагогических проблем, что ухода молодых людей не заметили. Домишки прятались в промозглом ноябрьском тумане. Словно кошачьи глаза, мерцали среди голых деревьев освещенные окна. Потревоженная шагами прохожих, нехотя взлаивала где-то собака. Когда из переулка неожиданно вынырнула группа ребят и окружила их, Байба вздрогнула.
- Дай прикурить!
Даумант посветил карманным фонариком.
- Ах, это вы? А где Кучерявый? - насмешливо спросил он.
- Какой там кучерявый! На сутки посадили, и вся красота - тю-тю. Мальчик страшно переживает.
- Скажите, пусть в комиссионке парик купит. И от нас пламенный привет.
- Пардон, Боксер! Сматываемся, ребята!
Так же внезапно, как появились, парни исчезли во тьме.
- Зачем тебе такие товарищи? Это же настоящие хулиганы! - удивилась Байба.
- А что в них особенного? - Даумант пожал плечами. - Нормальные ребята. Год назад и я по вечерам вот так же шатался. А что еще делать? Предки засядут дома, словно кроты в поре, зимой все вечера или перед телевизором торчат, или у соседей В карты играют. Летом после работы до ночи возятся в своем огороде. Умереть можно с тоски. А в компании веселее, на гитаре побренчим, выкурим по сигарете, винчика выпьем. Случалось и прохожих попугать, просто так, шутки ради. А потом как завертелось... Есть у нас тут небольшая речка и лесок. Прошлым летом мы речку перегородили, чтобы хоть окунуться можно было. Как-то смотрим - плотина наша разворочена. Починили. Через несколько дней - снова. Решили проследить. Оказалось, дело рук Кучерявого и его свиты. Драка была что надо. Одному нос перебили, у другого все лицо в крови, мне щеку порезали. И вдруг в разгар драки кто-то говорит так насмешливо:
- Оказывается, вы и драться-то по-настоящему не умеете. Вначале испугались, думали - переодетый милиционер, крышка нам.
Тут парень говорит:
- Давайте знакомиться! Роберт Страут.
- Ну и что, что Страут! А я Лапинь, звучит ничуть не хуже, - подначивает Кучерявый.
А свита его знай поддакивает.
- Заткнитесь, - говорит Хроникер. - Бывший чемпион республики в среднем весе?
- Именно, - отвечает Страут, смотрит на наши глупые физиономии и улыбается. - Хотите, я вас научу драться по-настояшему?
Какой же уважающий себя парень не захочет? Словом, Страут помог организовать в нашем районе боксерский клуб "Меткие перчатки". Предки сначала скандал подняли, и так, мол, драк хватает. А теперь молчат. С двойками в клуб не берут. Старшие ребята вместе с дружинниками патрулируют на улицах. Хулиганы притихли - боятся. С компанией Кучерявого у нас особые счеты. Обнаглели совсем - женщин задевают, пьяных обчищают. Хорошо, что главарю их досталось. Знаешь, Байба, наш тренер колоссальный человек, другого такого я не встречал. Ребята за него жизни не пожалеют.
Миновав небольшой парк, они попали совсем в другой мир. Разноцветные окна, утерявшие в тумане четкость очертаний, мерцали, словно стеклянные шары, и башни многоэтажных домов казались Байбе огромными нарядными елками.
В широких витринах открывшегося недавно торгового центра были выставлены самые разные товары. Кинотеатр рекламировал очередной боевик - любовную драму со счастливым концом. "Детям до 16 лет вход воспрещен".
- Мне уже шестнадцать, мне можно смотреть, как двое целуются, а тебе нескольких дней не хватает. Тебя этот фильм может испортить. Очередное ханжество взрослых. Скажешь, нет? Через год по телевизору его посмотрят и первоклассники, - иронизировал Даумант.
Остановка троллейбуса находилась около кинотеатра.
- Спасибо, что проводил.
- Байба, будь человеком, поговори с Зайгой, пусть перед соревнованиями не доносит на меня. Понимаешь, предстоит матч с ребятами
из спортшколы, нам очень важно доказать, что и мы можем победить. Появится надежда выбить у шефов спортинвентарь.
- Сам не можешь поговорить? Мне казалось, ты храбрее.
- Ваша Зайга - что тот манекен из витрины - красивый, но мертвый, без сердца. От одного ее вида у меня желчь разливается. Боюсь я в очередной раз нагрубить и все испортить, - чистосердечно признался
Даумант. - А перед Даце, если она захочет, я могу извиниться. Я не думал, что это так ее заденет.
После долгих дипломатических переговоров Зайга, боготворившая протоколы и вообще всяческие документы, записала в дневнике класса:
"Своим поведением антиобщественный и аполитичный элемент Даумант Петерсон неоднократно позорил доброе имя восьмого "б". Чтобы повысить его общественное сознание, общее собрание класса обязало его в течение месяца выполнить следующие поручения:
1) активно участвовать в оформлении классной и школьной стенных газет;
2) помочь учителю физкультуры организовать в школе кружок бокса;
3) в целях повышения политического уровня ученика Дауманта Петерсона ему поручено в течение месяца подготовить доклад о важнейших международных событиях.
Контроль за выполнением возложен на Байбу Балтыню".
- И чтоб без фокусов, Петерсон, - добавила Зайга. - Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
- Слушаюсь, товарищ прокурор, - Даумант подобострастно шаркнул ногой. Самое главное достигнуто - Роберт Страут не узнает
о его поведении в школе.
- Уж мы его обломаем, - ехидно произнесла Зайга. Хорошо, что слов этих не слышал Даумант.
"Что же теперь будет? - записала вечером Байба в своем дневнике. - Класс доверил мне перевоспитывать этого лентяя и драчуна Дауманта. Справлюсь ли я? И что скажут мать и отчим?"
Глава пятая "БАЙБА, РАДИ ТЕБЯ Я..."
У квартиры номер шесть Даумант остановился. На блестящей медной пластинке вязью была выгравирована незнакомая фамилия "Н. Найковский". Но ведь фамилия Байбы - Балтыня. "Вероятно, коммунальная квартира", - решил Даумант и нажал на кнопку.
Дверь открыл пожилой, в домашней замшевой куртке, мужчина, с острой бородкой и ниточкой усов. Редкие волосы тщательно прикрывали лысину.
"Изобразить эту физиономию проще простого", - мелькнуло у Дауманта.
- Извините, Байба дома?
- Зачем вам Байба? - мужчина подозрительным взглядом окинул парня с головы до ног.
- Ей поручено меня просвещать, - пояснил Даумант.
- Как это понимать? - удивился усатый.
- Очень просто - она будет просвещать меня в области политической, общественной и, кроме того, помогать в учебе, - продолжал Даумант. - Я, видите ли, в нашем восьмом "б" считаюсь отстающим. Так сказать, позорное пятно.
- Нет Байбы дома, - резко сказал мужчина и захлопнул дверь. Даумант пожал плечами и, прыгая через три ступеньки, счастливый бросился вниз по лестнице.
- Что это за верзила тебя спрашивал? - стал допытываться отчим, когда Байба привела из садика младшего брата.
- И никакой не верзила, это из класса.
- Почему именно ты должна его просвещать?
- Так решил класс. Это моя общественная обязанность.
- Твоя? - удивился отчим. - Нашли кому поручить. Дальше прихожей чтоб носа не совал. И проследи, чтобы ничего не пропало.
Знаю я этих длинноволосых.
Отчим закрыл за собою дверь. Байба облегченно вздохнула.
- И чтобы чаще раза в неделю не таскался! - Дверь открылась снова. - Не забудь, что я тебя кормлю и одеваю. Покорми Роланда и готовь ужин.
Утром на классной доске появился портрет мужчины с острой мефистофельской бородкой и тоненькими усиками.
- Я умываю руки. - разглагольствовал Даумант. - Явился ровно в пять, как договорились, взял с собой учебники, новейшие газеты,
комсомольский устав и всякое такое. А в дверях стоит этот тип и выпроваживает меня. Я весь вечер ужасно переживал, что не выполнил обещания, данного классу. - Даумант сделал вид, что вытирает глаза. - А ночью во сне видел Зайгу в одеянии инквизитора с клещами в руках. Она собиралась вырывать у меня ногти. Класс давился от хохота.
- Не кривляйся! - разозлилась Зайга. - У нас уже есть один клоун, хочешь быть вторым?
- Прости, что так получилось, - извинилась Байба на перемене. - Я ходила в детский сад за братом. Может быть, лучше, если с тобой будет заниматься кто-то другой, Зайга, например. Она отличница и гораздо умнее меня.
- Спасибо за пирожное, я предпочитаю черный хлеб, - Даумант не на шутку испугался. - Ты хотя бы наполовину нормальная. Когда можно зайти? Может быть, сегодня? - Нет, сегодня нет. Сегодня мне надо стирать. Лучше в четверг, сразу же после уроков. У Найковского занятия по экономике, и домой он придет поздно.
В четверг Даумант и Байба из школы вышли вместе.
- Может быть, дама желает, чтобы я нес ее портфель и вел под руку, - паясничал по привычке Даумант.
- Как не стыдно! - у Байбы даже слезы навернулись на глаза. Почему именно ей навязали этого лентяя и зубоскала? Почему не Анне, Близнецам или Саните? Они б не позволили над собой издеваться, нашли бы что ответить.
- Не обижайся! - извинился Даумант. - Скажи лучше, что это за тип с бородкой.
- Найковский? Мой отчим. Даумант присвистнул.
- Отец умер?
- Нет, отец бросил нас с матерью, когда я пошла в первый класс.
- А где он сейчас?
- Не знаю. Мама сказала, женился на другой, умнее и красивее ее, и уехал то ли в Туркмению, то ли в Таджикистан. Во всяком случае, в нашем доме он больше не появлялся.
Прошло немало времени, пока Байба справилась с многочисленными замками.
- У вас как в комиссионном магазине, - осмотрев комнату заявил Даумант. - Пахнет нафталином и прошлым веком.
- Прямо в точку, - засмеялась Байба. - Это мебель предков Найковского. Он утверждает, что ей цены нет. А я эту старую рухлядь до смерти ненавижу. Каждый день мне надо всю эту резьбу щеткой обметать. Чтоб пыли не было. Отчим сам проверяет. Чуть что не так, начинает свои проповеди: я его в могилу сведу, я его объедаю и тому подобное. Пожалуйста, учти это и не очень серди меня, а то я и тебя начну грызть.
И оба весело засмеялись,
- Ты садись сюда, за мой столик, и готовь уроки на завтра, а я пока картошки начищу.
- Номер этот, детка, у тебя не пройдет. Класс поручил тебе что? Просвещать и перевоспитывать меня в духе времени, а не только спрашивать заданное, - пошутил Даумант.
Байба подошла к Дауманту и положила ему на плечо руку,
- Если ты пришел, чтобы паясничать, то сейчас же уходи. Я действительно хочу тебе помочь, только не знаю как.
Даумант не выдержал ясного взгляда девочки и опустил глаза.
- Я сам себя не понимаю, - пробормотал он. - Все вы словно стена передо мной. Один Имант нет. Должен же я был как-то себя показать, хоть в драке или этой злополучной карикатуре, черт бы ее побрал.
- Ты поступил глупо, словно третьеклассник.
- Ну скажи честно, ты бы обиделась, если бы я вместо Даце нарисовал тебя?
Байба задумалась.
- Понимаешь, девочки, как бы тебе сказать, нежнее, чем мальчики. Ты, возможно, так и не думал, но получилось, будто у Даце... - Байба запнулась, - ...была с Петерисом любовь. А я уверена, что они даже не целовались. Теперь ты понимаешь?
Даумант помолчал.
- Ты первая девочка, которая по-товарищески со мной разговаривает. А вообще, иногда я чувствую себя словно бездомная собака.
- Я тоже, - Байба вздохнула. Этого Даумант не ожидал.
Старомодные стенные часы гулко пробили четыре раза. Байба испугалась.
- Вернутся мама и Найковский, а обеда не будет. Мне пора в кухню.
- Я тебе помогу, - предложил Даумант. К большому удивлению Байбы, он довольно ловко чистил картошку и овощи.
- Предположим, ты не окончательный кретин, - продолжила Байба начатый разговор.
- Предположим, - согласился Даумант.
- Сколько тебе потребуется времени, чтобы исправить отметки?
- Пожалуй, месяц.
- Химию и английский ты знаешь лучше меня, а по остальным предметам я могу тебе помочь.
- Все вы, в том числе мой тренер Роберт Страут, одну песенку поете - учиться, учиться, учиться. - Мальчик вздохнул. - Зачем? Что это мне даст? Хороший мастер зарабатывает вдвое больше любого инженера.
- Но...
- Знаю, что ты скажешь - образование делает людей духовно богаче, культурнее и так далее. Все это мне день в день твердят мама и Кристап, да и в школе. А я хочу быстрее начать зарабатывать деньги и делать то, что мне нравится.
Мать Байбы, вернувшись с работы, застала ребят в кухне - они с усердием готовили обед.
- Так до завтра, - попрощался Даумант. - Чао!
* * *
Свои шефские обязанности Байба старалась выполнять добросовестно. Она даже не возразила, когда ей предложили сесть вместе с Даумантом.
- Мне так начхать, Санита рядом или египетская мумия, - провозгласил Имант. - Выгоднее, конечно, с Зайгой, она, по крайней мере, не такая дура и в случае аварии могла бы подсказать.
- Ну и беги, если он тебе дороже меня! - упрекнула Байбу Санита. Новый сосед был Саните совсем не по душе. Имант никак не мог понять тех ребят, которые вертелись около девочек, писали им записки, приглашали на свидание. И его глубоко задело, что Даумант, самый сильный, самый стоящий парень в классе, погибал у него на глазах, а он, Имант, ничем не мог помочь.
- Мне казалось, ты железный парень, но стоило какой-то девчонке взмахнуть ресницами, и ты тут же раскис, - бросил он Дауманту.
- Ну, ты, булыжник! Байбу лучше не трожь, иначе узнаешь, что почем! - и он поднес прямо к носу Иманта свой внушительный кулак.
- Ты что, шуток не понимаешь?
* * *
Главную роль в деле перевоспитания Дауманта могла сыграть учительница рисования Майга Эдуардовна Путныня - в этом и Рейнис Карлович, и Байба были просто убеждены. Ребята, проявившие склонность к рисованию, находились под ее особой опекой. Не считаясь со временем, Майга Эдуардовна занималась с ними и до уроков, и после уроков, обучая своих подопечных сверх программы технике рисунка, живописи, графике. И каждый раз, когда ученики Майги Эдуардовны завоевывали первые места на конкурсах, ее доброе круглое лицо с приятными ямочками озарялось улыбкой.
В учительской это увлечение Майги Эдуардовны неоднократно служило поводом для дебатов.
- Не вижу смысла уделять им столько внимания. Думаете, они вам скажут спасибо? - разглагольствовала учительница истории.
- При чем тут "спасибо"? В каждом человеке живет художник, в детях тем более. Мы не имеем права дать угаснуть этой искре.
Победит, кто потеряет,
Кто отдаст, тот получает...
- процитировал Рейнис Карлович Райниса.
- А ваше собственное творчество? Когда-то вас считали способной портретисткой. - Историчка не обратила внимания на замечание Кадикиса.
- В школе моя отдача больше, чем в мастерской, где я буду писать посредственные портреты. Когда собираются мои бывшие ученики, теперь известные художники, и показывают свои работы, у меня такое чувство, словно в каждой из них есть частица меня.
- Вы, коллега, идеалистка, - с иронией произнесла учительница истории. Сама она не задерживалась в школе ни на минуту сверх положенного. Историчка отрабатывала обязательные три года после окончания университета. Шел последний год. Обязанности свои она выполняла, и большего, по ее мнению, не имел права требовать никто.
- Оказывается, в нашей школе собралась целая компания идеалистов - Антон Антонович, Мара Петровна, Рейнис Карлович, и меня тоже можно к ним причислить, - засмеялась Иева Александровна Лице.
- Это уж ваше личное дело, - не сдавалась историчка. - Я считаю, что учитель имеет право на личную жизнь тоже. Всего хорошего, до завтра!
* * *
На одной из перемен восьмой "б" развеселила карикатура Дауманта на учительницу английского языка Марджорию Робертовну Шип. Клав, подражая ее жестам и выговору, дополнял представление. Никто не
заметил, что за ними наблюдает учительница рисования.
- Колобок, ребята! Сматывайся!
Восьмиклассники с шумом бросились к двери, Даумант поспешно стал стирать с доски. Байба в испуге опустилась на парту.
- Ты рисовал? - спросила учительница. Даумант кивнул.
- А меня нарисуешь?
- Пожалуйста, но за последствия не отвечаю. - Даумант с минуту изучал объект, а затем быстро и уверенно изобразил на доске округлую фигуру.
Ребята, вошедшие в класс со звонком, не знали, как реагировать на рисунок.
- Здорово! - громко засмеялась Майга Эдуардовна. - После уроков зайди в кабинет рисования.
- Это еще что за фокусы? - рассердился Рейнис Карлович, взглянув на доску. - Сейчас же сотри!
- Майга Эдуардовна сама велела, - встала Байба на защиту своего подопечного. - Она была очень довольна портретом.
- Пусть катится твой Колобок, никуда я не пойду! - прошептал Даумант Байбе.
- Еще как пойдешь. И не забудь, что ты обязан оформлять стенную газету.
- Заставит еще заниматься в своей "студии талантов"!
- Вот было бы замечательно! А постараешься, осенью в художественную школу Розенталя поступишь.
- Рисовать бородатые гипсы? Благодарю покорно. Слава художника меня не влечет.
- А что же тебя влечет?
- Я уже сказал, что.
- Ты круглый дурак.
- Благодарю! Это мне день в день твердят.
В кабинет рисования Байба притащила Дауманта чуть ли не силой. Человек десять ребят, среди них и Даце Эргле из их класса, старательно писали натюрморт. На столе стоял коричневый глиняный кувшин, рядом лежали два красных яблока. Лучи солнца отражались в блестящей глазури.
- Кувшин не просто коричневый. Посмотрите внимательно: на нем алые отблески от яблок, зеленые -от скатерти, белые и голубоватые - от солнца и оконного стекла, - объясняла Майга Эдуардовна.