Было такое ощущение, что кем-то задуман и уже разыгрывается какой-то ужасный спектакль, в котором все они, действующие согласно своему пониманию происходящего и накопленному опыту, вынуждены порой поступать нелепо и непоследовательно, все больше запутывая внешние, видимые нити этого спектакля. Неожиданно мелькнула бредовая мысль - какого же уровня должны быть организаторы этого политического шоу, чтобы осуществить задуманное? В противном случае все происходящее казалось сплошным бредом.
Эта в общем-то логичная мысль поразила его самого своей очевидностью. В государстве, по большому счету, существовали свои правила игры, и каждый участник, будь то высокий чиновник или даже силовое министерство, прекрасно знал и свое место, и свою роль. Эти правила долгое время позволяли разыгрывать в целом успешно свою партию, но, как в любой стройной системе, здесь существовало слабое место. Дело в том, что вся система была завязана на одной ключевой фигуре, которая по существовавшим незыблемым правилам вообще не должна была делать какие-либо ходы. Весь смысл этих правил как раз и состоял в том, что эта основная фигура в игре не участвовала. Но вдруг она стала проявлять активность, и стройная система полетела ко всем чертям.
Игроки - чиновники министерства, с одной стороны, привычно выполняли свои функции согласно набившим оскомину рекомендациям, а с другой - после каждого шага оглядывались на этого "божка" в центре: а как он среагирует? И получилось то, что бывает с любым механизмом, когда отдельные его части вдруг начинают двигаться не синхронно и, главное, не в ту сторону, - он само-разрушается, что, очевидно, и происходило сейчас с "механизмом" Союза. А в такой ситуации уже ни о какой логике говорить не приходится. Какая, к черту, может быть логика, если исчезло само понимание нормального хода государственной машины, ее направленности, поскольку то, что происходило, в лучшем случае напоминало топтание на месте.
Вагиф невольно ухмыльнулся, заметив, что такие мысли к нему пришли в процессе обдумывания, казалось бы, сугубо профессиональных проблем, но, наверное, это было естественно. Вполне возможно, что врач или кто другой мог прийти к подобным мыслям столкнувшись с чем-то подобным в своей профессиональной деятельности. Еще его неприятно удивило, что это понимание пришло к нему несколько поздно. Очевидно, подумал он, его профессия и в самом деле накладывает на всех них определенный отпечаток, в некотором смысле сужая кругозор. Эта в целом здравая мысль не принесла ему особого удовлетворения.
Подъехав к нужному дому, он расплатился с шофером и, подхватив саквояж, бросился в подъезд. Но он мог не спешить. Рауф, перевязанный Зарой, и трое сотрудников аккуратно складывали в серую дорожную сумку собранные в стопки бумаги. В комнате царили спокойствие и деловитость. Двое парней, связанные и понурые, сидели в углу комнаты, на полу. Труп мужчины куда-то успели убрать.
Увидев Вагифа, Рауф приветливо помахал ему рукой. Зара же, улыбнувшись, молча принесла большую чашку дымящегося крепкого кофе. Остальные ограничились кивком головы. Время явно поджимало.
Пройдя в кухню, Вагиф позвал туда Рауфа и вкратце рассказал ему о своих злоключениях. Потом они внимательно осмотрели содержимое принесенного Вагифом саквояжа. Там, кроме каких-то разрозненных листков бумаги и нескольких общих тетрадей, ничего не оказалось. Захлопнув саквояж, Вагиф с наслаждением закурил, запивая сигаретный дым горячим кофе.
Неожиданно в дверях кухни появилась Зара. Она быстро подошла к Вагифу и протянула ему радиотелефон. В трубке послышался знакомый голос Полковника. Он сообщил, что через десять минут к дому подъедет его "волга" и Вагифа со всеми документами доставят на военный аэродром, где его ждет военно-транспортный самолет. Группа сотрудников, которая находилась с ним в квартире, должна была его сопровождать, после чего вернуться на его личную конспиративную квартиру. За Зарой и раненым Рауфом приедут пятью минутами раньше. Их тоже должны отвезти в безопасное место. Попытку Вагифа объяснить необходимость его задержки в городе Полковник безапелляционно отмел, заявив, что за всеми ними уже охотятся. И дай бог, если они успеют вовремя исчезнуть.
Вагиф спросил, кто же за ними охотится, не боевики ли каких-нибудь политических групп? На что Полковник рассмеялся и сказал, что у политических групп своих дел невпроворот. А охотятся за ними профессионалы, надумавшие под шумок оперативно решить кое-какие свои проблемы. Тем более что в создавшемся хаосе легко можно было сделать и получить то, что годами не удавалось никаким самым хитрым и сильным спецслужбам некоторых держав.
Заявление Полковника не удивило Вагифа. Его вообще уже ничто не могло удивить. Он чувствовал, что присутствует на очередном акте представления под названием "Развал державы" и возникновение на горизонте различных спецслужб, пытавшихся, как гиены, оторвать от тела все еще живого государства кусок побольше, было вполне естественным. Было бы странно, если б этого не произошло. Так что сказанное старшим коллегой его совсем не удивило.
Тепло попрощавшись с Рауфом и Зарой, за которыми уже приехали, он начал с оставшимися сотрудниками упаковывать последние документы. Через час он был в военном аэропорту, а еще через три часа его самолет приземлился в Москве. На сей раз его встречали. Да не как-нибудь, а с шиком. За ним приехали три машины. Усевшись в первую рядом с Константином, Вагиф откинулся на спинку сиденья и, закурив, попытался расслабиться.
В машине по дороге на дачу он узнал, что в Баку вводятся войска - с целью защиты гражданского населения. Он этого ожидал. Начатая кем-то игра должна была быть доиграна. Хотя бы потому, что это основное правило подобных игрищ.
Несмотря на поздний час - была глубокая ночь, Алексей Васильевич не спал. Он сидел в своем любимом кресле неподалеку от камина. Поздоровавшись, Вагиф сразу же перешел к существу дела, подробно рассказав о том, что произошло в Баку. Его обстоятельный доклад занял в общей сложности более двух часов. Алексей Васильевич практически не перебивал его, лишь несколько раз задал короткие уточняющие вопросы.
Дослушав до конца, мэтр минуту-другую молча размышлял, анализируя услышанное, после чего, приказав доставить в гостиную кофе, неторопливо стал высказывать свою точку зрения по этим проблемам. Говорил он тихо, осторожно подбирая каждое слово. В комнате царила тишина, которая может быть только зимней ночью, нарушаемая спокойным голосом Алексея Васильевича и легким потрескиванием дров в камине.
Несмотря на кажущееся спокойствие и сдержанность мэтра, Вагиф прекрасно понимал: то, что говорит его учитель, есть результат длительного анализа, доставшийся ему с превеликим трудом. Не потому, что требовал каких-то титанических усилий интеллекта, скорее наоборот, многое было очевидно даже для непосвященного. Дело как раз в другом. Все, что говорил этот умный, долго поживший и много повидавший, далеко не молодой человек, непосредственно касалось совсем другого мира. Мира устоявшихся, исходных моральных и этических ориентиров, которые воспринимались сугубо на эмоциональном уровне, без всякого анализа или обдумывания. И именно этот мир дал трещину и не замечать этого было просто невозможно.
- То, что тебе удалось вывезти эти документы, - все тем же тихим голосом проговорил Алексей Васильевич, - очень хорошо. Ты даже не представляешь, насколько это важно. Я прекрасно понимаю, что тебе было трудно покинуть в такую тяжелую минуту свой город, но в данном вопросе просто поверь мне. То, что сейчас происходит в Баку, как это ни цинично прозвучит, результат уже начатой игры, которая должна быть доиграна до конца. И ни я, ни ты ничего изменить в расстановке фигур не можем.
Но это только первый акт и, как я думаю, не самый страшный по сравнению с тем, что нас всех может ждать впереди. И наша задача сейчас не дать разыграться следующим актам этой ужасной драмы. На мой взгляд, сейчас это самое главное. Извини, что я оперирую такими малоэтичными категориями, но ситуация, как говорится, обязывает.
- Но все-таки, как вы оцениваете происходящее в Азербайджане?
- Как я оцениваю, спрашиваешь? А оцениваю, как обычно, сугубо субъективно и, проработав более тридцати лет в органах, иначе оценить просто не могу. Насколько я знаю, Западная Украина, Прибалтика и Армения всегда были в поле зрения как наших, так и их спецслужб. У нас тут были сосредоточены центры по работе в Центральной Европе и на Севере, а в Армении были сконцентрированы группы, разрабатывающие южное направление и особенно Ближний Восток. В Азербайджане же специализировались по Ирану и частично по Турции.
Естественно, что и наших оппонентов в силу вышесказанного интересовали эти регионы. Но, кроме того, они были им интересны и тем, что здесь имелись старые внутренние противоречия. Если взять Прибалтику, то это вопрос "присоединения" этих трех республик к Союзу, если взять Западную Украину - вечные претензии к "москалям", ну а в Армении - нетерпимость к туркам. Так что почва для определенной работы была, как говорится, благодатная.
- И что, конфликт между Азербайджаном и Арменией и был спровоцирован этими спецслужбами?
- Отчасти да. Точнее говоря, в данном случае произошло в некотором роде слияние интересов обычно соперничающих сил. Финансовая и пропагандистская помощь Запада, спецслужбы которого по инерции, оставшейся со времен "холодной" войны, считали основной своей задачей развал Союза, "новая" политика нашего собственного руководства и - что самое главное и, очевидно, определяющее - новые политические и экономические силы в самих республиках, умеющие получить выгоду из создавшегося положения.
Но я глубоко убежден, что без сильной поддержки извне в рамках нашего государства и устоявшегося понятия порядка как в позитивном, так и в негативном смысле поднять противостояние на такой уровень было просто невозможно. В будущем - да, этот конфликт, очевидно, будет подпитываться не только внешними, но, может, даже в большей степени внутренними силами. Однако в самом начале процентов на девяносто это было просто профессиональной провокацией, подготовленной соответствующими структурами Запада.
- Ну а Сумгаит, граница с Ираном, наконец Баку - это как объяснить?
- Это тоже можно объяснить. Спецслужбы нашего любимого отечества разрабатывают операции по противодействию деструктивным силам согласно общепринятым в таких случаях рекомендациям. Суть их - создание небольшого конфликтика, в процессе устранения которого нейтрализуются основные подстрекатели. Но процесс уже неуправляем, точнее говоря, политический центр не только не дает добро, но и препятствует завершению уже запущенных операций. Различного рода политические авантюристы, постепенно оттирающие в сторону истинных лидеров оппозиции, поняв происходящее как слабость центра, пытаются исполнить в этой какофонии свою партию, не научившись еще как следует держать в руках инструмент. На фоне всего этого активно действуют агенты различных спецслужб, с успехом проводя в жизнь планы десятилетней давности. Мне недавно удалось узнать просто потрясающую новость. Руководством спецслужбы США после тщательного анализа была направлена резолюция о приостановке финансирования некоторых не в меру активных оппозиционных групп в Закавказье. Но конкретный руководитель этой операции, пребывая в эйфории от той простоты, с которой проходила операция, до этого длительное время не имевшая никакого успеха, не только не приостановил, но вообще скрыл от подчиненных приказ. В результате за блестяще выполненную операцию он был переведен во Францию, группа его сотрудников после тщательной проверки строго наказана, а группа гак называемых оппозиционеров с явно криминальным душком, получив доллары, напрямую вышла на поставщиков наркотиков из Афганистана. А сколько возникло групп, которые, прикрываясь политическими лозунгами, порой не понимаемыми ими самими, стремятся просто-напросто разжиться, не брезгуя ничем, в том числе и просто грабежом! Не надо также забывать и о ряде политических лидеров, желающих добиться власти любой ценой, и о некоторых не совсем чистоплотных офицерах республиканских спецслужб, готовых очертя голову броситься в этот водоворот далеко не безобидных страстей. Так что можно приводить массу примеров и фактов, называть десятки фамилий, но истинное объяснение Сумгаита и, возможно, Баку - в дьявольском сочетании интересов всех вышеназванных сил, которые уже сами не знают, чем все это закончится. Никакого другого наиболее общего объяснения просто нет, если, конечно, в данной ситуации оно вообще возможно. Как раз отсюда и вся эта необъяснимая жестокость и бессмысленная нетерпимость не только к противникам, но и к своим бывшим согражданам. Поскольку лишь подобный хаос интересов может породить такой беспредел.
- Хорошо, а наше руководство, оно-то что делает?
- Наше руководство дало слово своим западным "друзьям", что не будет применять силу против своих сограждан, желающих свободы, в том числе и против так называемых национально-освободительных движений.
- Но это же бомба под здание государства!
- Конечно, бомба, недаром наш нынешний шеф написал докладную записку "первому", где прямо называет того, кто склонил его пойти на это, предателем и американским шпионом.
- А "первый"?
- Он, дорогуша, только для нас небожитель без страха и упрека. А в жизни - простой, далеко не самый умный и храбрый человек, сделавший по воле судьбы один смелый шаг и так его испугавшийся, что сейчас во всем сомневается. Он окружен целым сонмом разнообразных советников, как правило, преследующих свои, порой, прямо скажем, шкурные интересы.
- Но тогда зачем вводить в Баку войска после всех событий, когда они были уже не нужны, почему их не ввели раньше?
- Ну, во-первых, в данном случае было уже просто невозможно не среагировать, а во-вторых, насколько мне известно, США намекнули, что они не против, чтобы Союз слегка припугнул Иран, на который американцы все еще злы. Я не говорю, что мнение США было решающим, но то, что оно также было учтено, бесспорно.
К этому времени из кухни принесли горячие котлеты и дымящуюся гречневую кашу. Вагиф почувствовал, как сильно проголодался. Было около пяти утра. Спать не хотелось. Голова гудела, но мозг, как ни странно, работал как часы. Плотно поев, Вагиф покинул гостиную, хотя кое-какие вопросы остались нерешенными. Но их они с Алексеем Васильевичем наметили рассмотреть несколько позже.
Вначале Вагиф думал немного поспать, но, проворочавшись с полчаса, понял, что не уснет. Махнув рукой на сон, он прошел в ванную комнату и принял душ, после чего, побрившись и переодевшись во все чистое, поднялся к себе в комнату. Решив надеть серый шерстяной английский костюм и белоснежную рубашку тонкого полотна, он долго выбирал галстук, пока не остановился на строгом французском галстуке с еле заметными блестками по краям. Не спеша одевшись, он спустился вниз, успев как раз к утреннему кофе. Вся команда мэтра была в сборе. Поздоровавшись с каждым персонально, он занял свое постоянное место, справа от Алексея Васильевича. С некоторых пор это превратилось в своеобразный ритуал, и в отсутствие Вагифа во время совместных трапез никто на его место не садился.
Алексей Васильевич спустился несколько позже. Поздоровавшись, он неторопливо занял свое место во главе стола. После завтрака в гостиной остались только Вагиф и мэтр. Закурив, они молча пересели в кресла, стоящие в углу комнаты.
- Как там, в Баку? - прервав молчание, спросил Вагиф.
- Плохо, - тихо ответил Алексей Васильевич, - есть жертвы.
- А что с документами того бедняги-ученого? - помолчав, снова задал вопрос Вагиф.
- Надо разбираться. Пока ясно одно - информация, которую я получил и от друга из Баку, и от зарубежного коллеги, частично подтвердилась. Не все так просто было в этой лаборатории, которая должна была сыграть роль своеобразной дымовой завесы. Скорее всего именно она в известном смысле могла рассчитывать на признание ее основным объектом. Вот как все повернулось. Поэтому меня очень интересует, кто же из наших все это придумал, ведь надо признать, задумка по-своему гениальна. На базе тихой, мало кого интересующей лаборатории, которую в первую очередь показывали всем и вся, в том числе и тем, кто интересовался ею сугубо профессионально, организовать изучение и проверку наиболее перспективных направлений. Если предположить, что этот неизвестный, обладающий, по-видимому, большими возможностями, вполне официально передавал туда документы разработок из других научных центров и также вполне официально, поскольку эта лаборатория и была создана для дезинформации, все это становилось достоянием других спецслужб, то можно себе представить, что этот паршивец получил взамен. Потому что оценить величину ущерба, нанесенного нашей стране, просто невозможно.
- Кто-то из высших чинов решил заняться "бизнесом"?
- Вполне вероятно. К слову сказать, это не единичный случай. Помнишь, я сказал, что у меня есть предположение об истинных причинах гибели Джорджа и твоих последующих приключениях? Так вот, сейчас я более чем уверен, что одна из основных причин кроется в том, что они точно не знали, какие документы ты от него получил. А те бумаги, которые их интересовали, он почему-то тогда мне не послал. И вот сейчас, основываясь на информации того же самого источника, я могу предположить, что Джордж раскопал факты причастности некоторых высокопоставленных чинов наших спецслужб к переводу за рубеж по своим каналам огромных сумм денег. Имей в виду, я говорю не о финансовых подачках дружественным партиям и движениям. Речь идет о совсем других деньгах, происхождение которых неплохо было бы выяснить.
- Деньги - это, конечно, любопытно, но меня больше интересует этот ученый. Он-то чем занимался?
- Он занимался прикладной психологией.
- Чем-чем? Психологией? А это еще нам к чему?
- Нам с тобой, может, и ни к чему, а вот некоторым политическим экстремистам даже очень к чему. Это самое ужасное и бесчеловечное оружие, поскольку направлено против человеческой души. Цель этого оружия - уничтожить индивидуальность человека, сохранив его внешнюю оболочку, но расплавить его внутренний мир в горниле очередных идей какого-нибудь маньяка, сделать его послушным орудием, не ведающим страха, сострадания и всех остальных человеческих чувств.
- И всей этой чертовщиной занимались у нас в Баку?
- Ты, видимо, просто не знаешь, что в начале семидесятых несколько по-настоящему выдающихся ученых, занимающихся психологией и экономикой, были переведены в вашу республиканскую академию. Кое-кому не слишком нравились направления их исследований. Но, поскольку некоторые аспекты их работы представляли определенный интерес для нашей "конторы", их просто перевели на юг, так сказать, поближе к теплому морю и фруктам, предоставив возможность работать. Так что за прошедшее время они кое-что успели, во всяком случае воспитали достойную замену. С одним из таких людей ты имел честь лично познакомиться. Правда, в не больно удачное для него время. Именно на базе его лаборатории и было предложено создать видимость научного центра для привлечения к нему нездорового внимания со стороны. А он тем временем мог спокойно вести работу совсем в другом месте.
- Несколько примитивно, вам не кажется?
- Примитивно? Да нет, дорогой, ошибаешься, это было просто гениально, если ты вспомнишь, что я тебе говорил раньше.
- Ну и что я должен сделать?
- Ты должен встретиться с тем самым зарубежным коллегой.