- Хороший парень. Все они - хорошие, правда, иногда говорят и делают глупости. Гурий и Аарон стараются больше всех. Гребля для них - практически единственное развлечение, особенно для Гурия. У них большая семья. Родители - замечательные люди. Мне кажется, его отец воспитан в хасидской семье, но по каким-то причинам отказался от традиций. Семья придерживается реформистских взглядов. - Он пожал плечами. - Я точно не знаю, что это означает, но, похоже, они совмещают религиозность и общение с людьми другой культуры или веры.
- Понимаю, - сказал Джек, наблюдая, как тренер разбирает завал из документов, журналов и книг на столе. - Я думаю, его родителям не обязательно знать все детали. - Он сделал акцент на слове "все".
Тренер кивнул, соглашаясь.
- На самом деле я знал, что кто-то забирается в клуб, и подозревал, что это кто-то из мальчишек, - я тут нашел джемпер недавно. Еще подумал, что рано или поздно все выяснится. Вот и выяснилось. - Он наконец нашел адресную книгу. - Гурий Гольдман. Родители - Рубин и Мириам. Только, я вас прошу, будьте с ними помягче. Мистер Гольдман - настоящий джентльмен, и они прекрасная семья, просто настолько привыкли к подозрительности со стороны других, что и сами всегда настороже. - Он продиктовал адрес на Лингвуд-роуд.
Джек записал.
- Спасибо. И прошу вас, никому ничего не рассказывайте. Я не хочу подвергать мальчиков опасности. Не думаю, что им всерьез что-то угрожает, но попросите их пока не болтать, особенно о том, что видел Гурий.
- Да, конечно.
- Это не более чем предосторожность. Кстати, вы не знаете человека, который мог бы называть себя Гарри Джонсом? Живет на барже.
Ноулз улыбнулся.
- Здесь полно Джонов Смитов, Стэнов Джонсов, Биллов Бонзов. Тут редко кто использует настоящие имена. Вот вам еще парни, подозрительно относящиеся к чужакам.
Джек кивнул.
- У него зелено-белая баржа.
- A-а, это, наверное, Джим. Не знаю, так ли его зовут на самом деле. Он обычно стоит в трех-четырех милях вниз по реке, на другом берегу. Мы постоянно плаваем мимо него.
- Спасибо, мистер Ноулз. Вы и мальчики очень помогли следствию.
- Надеюсь, вы поймаете убийцу, - серьезно сказал он. - Мне очень жаль девушку.
- Мне тоже. - Джек отвернулся. - Я позвоню вам. Еще раз спасибо.
Он вышел, не оглядываясь. Его одолевала ярость пополам со скорбью. Кутаясь в шарф, он достал телефон.
- Мал, это я. Есть что-нибудь?
- Пока ничего, сэр. Мы опросили восемь человек с баржами. Никто ничего не знает и не видел.
- Как там Сарджу?
- Неплохо. Он легко находит общий язык с людьми. Ему удалось очаровать даже подозрительных хозяев барж.
Джек улыбнулся, отвлекаясь от мрачных мыслей.
- Слушай, я, похоже, кое-что раскопал. Справишься здесь сам? Прости, но кофе в следующий раз. Надо ехать в Спринг-Хилл, поговорить с одной еврейской семьей. Их сын, кажется, видел, как Лили заводили на лодку.
- Вам нужна помощь, сэр?
- Нет. Они, вероятно, будут не в восторге и от моего визита, не говоря уж о полицейском отряде. Увидимся в штабе. Обратите внимание на мужчину, который может представиться Джимом. Живет на зелено-белой барже на твоей стороне реки. Поговори с ним, послушай, что он расскажет. Кажется, он что-то знает.
- Будет сделано.
Джек вернулся к кафе за кофе и бутербродом. Для этого пришлось подняться на холм, на котором стоял дом Уайт-Лодж. Когда-то в нем проживали достойные джентльмены григорианской эпохи, а теперь было летнее кафе. Джеку доводилось бывать в офисах социальной службы на верхних этажах особняка: обитые дубовыми панелями стены, теперь выкрашенные в унылые цвета, и камины, заложенные кирпичом. Чтобы дети не сбежали - пояснил один из социальных работников.
Начались каникулы, и Джек очутился в мире, населенном детьми, которые играли в теннис и катались на велосипедах, а матери, болтавшие друг с другом, приглядывали за ними издали. Кроме того, тут были хасиды, много хасидов, главным образом пожилые люди, которые вышли подышать свежим воздухом. Джек не торопился, ему некуда было спешить. Он подумал о Лили, о том, как сказал ей "пока", как поцеловал ее прошлым утром. Ему стало больно и очень стыдно, потому что в голову лезли мысли о Джейн Брукс. Он нашел скамейку и, дожевав бутерброд, набрал ее номер.
- Джейн Брукс, - прозвучало в трубке.
- Я подумал, даже у вас должен быть перерыв на обед, - сказал он. - Это Хоксворт.
- Я догадалась, - приятно удивив Джека, ответила она. - Где вы? У вас там птички поют?
- Угадайте. Если справитесь, угощу вас обедом.
- Грин-парк?
Он рассмеялся.
- Правильный ландшафт, но неправильная область. Я в Стамфордском парке, позже собираюсь в Спринг-Хилл.
- Боже, как вас туда занесло? Но, похоже, вы там по делам, поэтому можете не отвечать.
- Да, я на задании, но у меня небольшой перерыв. Пять минут на обед.
- Обед? Нынче обедом называется кусочек ветчины, сыр и листик салата?
- Совершенно верно. Угадали.
- Значит, я выиграла обед, - ответила она.
Джек кашлянул. У него вдруг возникло ощущение, что они переступили какую-то невидимую границу. Оно ему нравилось, в то же время он был смущен.
Она это почувствовала.
- Я шучу, инспектор Хоксворт. Чем я могу вам помочь? Вы оставляли мне сообщение.
Джейн перешла к делу, но Джек заметил, что ее тон по-прежнему мягок. Просто она решила прекратить разговор, который мог завести их слишком далеко. Или не мог? Во всяком случае, еще не все потеряно, хоть она и обратилась к нему официально, что его все же немного огорчило.
- Ничего серьезного. Хотел сказать, что прошлой ночью я нормально выспался. Обещаю, больше таких глупостей вы от меня не услышите, - помолчав, добавил Джек. Прозвучало это довольно жалко. - Думаю, ваш метод, хоть и зверский, но принес свои результаты. Хотел просто поблагодарить вас.
- Я удивлена, но это хорошо.
- Мне действительно легче. Во всяком случае, я не лежал всю ночь, уставясь в потолок, не чувствовал себя никчемным и не хотел избить кого-нибудь до полусмерти.
- Джек, не думаю, что вы жестокий человек.
Она снова назвала его по имени. Отлично!
- Я? Вовсе нет. Не помню, когда я в последний раз с кем-нибудь дрался. Но убийцу я бы с удовольствием использовал как боксерскую грушу. Не смогу ему простить.
- Поверьте, так отреагировал бы любой нормальный человек, даже самый спокойный и миролюбивый.
- Вы правы, я не могу вернуть Лили и знаю, что будет больно. Но я могу поймать эту мразь.
- Именно. Смиритесь с болью. Если можете, используйте ее, только держите под контролем. У меня сложилось впечатление, что, пока вы заняты работой, у вас все идет хорошо. Гнев и боль еще надолго останутся вашими компаньонами. Но справиться будет легче, если вы примете это.
- Я знаю, что такое боль и гнев. В сущности, это одно и то же.
- Только не жалейте себя.
- Я не жалею. Просто… Я сам не знаю, что хочу сказать.
- Возможно, вы хотите сказать, что уже переживали нечто подобное.
- Да, наверное.
- Но не совсем, потому что вам никогда не приходилось выслеживать преступника, убившего близкого вам человека.
- Я говорю не о МакЭвой, а о родителях.
- Хорошо. Как бы там ни было, ваша боль - это ваше оружие, поэтому я не настаиваю на отстранении вас отдела. Разумеется, многие в Управлении не согласятся со мной. Учтите, Шарп что-то подозревает и очень скоро доберется до истины.
- Но еще раньше я доберусь до преступника.
Она рассмеялась.
- Полны решимости, да?
- Джейн, вам нравится, чтобы вас называли "феей", а я не возражаю против "супермена".
- Справедливо! - Джек понял, что она улыбается. - Вы придете вечером?
- Я бы не посмел пропустить.
- Хорошо, заканчивайте обед. Главный инспектор не должен работать на пустой желудок. До встречи. Буду вас ждать.
Телефон замолчал. Джек тяжело вздохнул. Между ними словно искра проскочила. Он почувствовал опасность, но страха не было, только дух захватывало. Разум подсказывал ему, что госпожу Брукс нужно держать на расстоянии вытянутой руки, но сердце и все остальное, скажем так, требовали совершенно иного. Он с нетерпением ожидал встречи с Джейн и чувствовал себя обязанным ей, ведь она вернула ему веру в собственные силы. Благодаря ей он убедился, что никто не справится с этой операцией лучше его, никто не позаботится о безопасности семьи By, не приложит столько усилий к раскрытию дела.
О его ботинок ударился пластмассовый мячик. Джек недоуменно огляделся. К нему спешил папа с двумя маленькими детьми.
- Дружище, простите, - улыбнулся мужчина, - мы не хотели вам помешать.
- Ничего страшного. - Джек осторожно подтолкнул мяч в сторону малышей.
Он подумал, что давно не звонил сестре. Вспомнил, как она уговаривала его познакомиться с Лили поближе. Скорее всего, он никогда не признается, что воспользовался ее советом. Дети вернулись к игре. Два брата. Наверное, это замечательно - быть отцом. Джек с грустью подумал, что у него тоже мог родиться сын. Лили рассказала бы ему? Или нет? Или она даже не знала, что беременна? Он тихо выругался. К чему эти мысли? Лили мертва. А убийца жив.
Джек посмотрел на часы. Гурий, наверное, уже дома. Интуиция подсказывала, что случай и страсть к уединению, так кстати посетившая юного гребца, давали ключ к разгадке. Предстояло выяснить, позволят ли хасиды воспользоваться им.
19
Перед поездкой Кейт позвонила в "Элизиум". Ей ответил доктор Чарлз Маартенс, который, казалось, искренне обрадовался звонку и радушно пообещал провести для нее экскурсию по клинике. Он продиктовал адрес, подробно объяснил, как проехать, и сказал, что предупредит охрану. Клинику окружал высокий забор с массивными железными воротами, благодаря которому можно было не опасаться ни случайных взглядов, ни папарацци, охотившихся за звездами после пластических операций. Когда ворота с тихим жужжанием закрылись, Кейт стало не по себе. Интересно, как видит пластический хирург лицо и тело другого человека? Наверное, подмечает только недостатки, которые следует исправить. Но ей-то нечего переживать, ведь она всегда следила за собой.
Главное здание клиники окружал парк с аккуратно подстриженной растительностью. Судя по обилию высаженных луковиц, скоро здесь будет море нарциссов и тюльпанов. Казалось, она очутилась в райском саду, куда простым смертным не попасть. Кейт представила, будто она богатая и знаменитая актриса, приехавшая на отдых в "Элизиум", где ее ожидают маски для лица, массаж и - почему бы и нет? - подтяжка кожи. Она вздохнула и припарковалась возле величественного дерева, окруженного подснежниками.
Как красиво! Она вышла из машины и залюбовалась озером, по которому медленно плыли лебеди. За ним виднелись идеальные аллеи английского парка, по которым гуляли пациенты клиники - Кейт насчитала около дюжины, - несомненно, богатые персоны с упругой кожей и идеальными бедрами без целлюлита. Клиника располагалась в холмистой местности, вдалеке можно было различить деревеньки и блестящую ленту реки. Кейт как раз пыталась вспомнить ее название, когда позади хрустнул гравий. Обернувшись, она увидела высокого привлекательного мужчину.
- Добрый день, Кейт! Я так и знал, что это вы. Я могу называть вас Кейт?
- Конечно. - Похоже, ей удастся познакомиться с одним из директоров поближе. Шеф будет впечатлен. - А вы, должно быть, доктор Маартенс?
- Совершенно верно. - Он протянул ей руку. - Зовите меня Чарлзом.
- Договорились. - Кейт ответила ему рукопожатием. - Здесь невероятно красиво! Я бы согласилась на пластическую операцию, только чтобы побыть тут пару дней.
Чарлз улыбнулся.
- Поверьте, вам ни к чему пластика. Но обязательно приезжайте к нам отдыхать!
И он пригласил ее следовать за собой.
- Боюсь ошибиться, но мне кажется, что у вас южноафриканский акцент.
- Сдаюсь. - Он улыбнулся и поднял руки. У него были красивые длинные пальцы. - Я из Зимбабве. Правда, когда я родился, страна еще называлась Родезией, и это было самое красивое место на планете. Боюсь, теперь все изменилось. Мы уехали оттуда, когда мне исполнилось восемнадцать.
- Почему вы выбрали Великобританию?
- Моя семья жила в Англии. В то время я бы предпочел Австралию или Канаду, однако судьба распорядилась иначе. Но здесь хорошо, мне не на что жаловаться.
- А холод?
Он мягко улыбнулся.
- Мне нравится английская зима.
- Вы повторяете слова моего шефа.
Они подошли к главному входу.
- Вы знаете, когда у него день рождения?
Кейт хмурилась.
- Кажется, в феврале.
- Понятно. Он родился зимой, поэтому любит холод. Как и я.
- Все так просто? - засмеялась Кейт. - Боже, вблизи это место еще прекраснее! - Она остановилась и окинула восхищенным взглядом здание из красного кирпича, похожее на пряничный домик.
- Дом построили в начале семнадцатого века. Здесь жил богатый торговец. Он возил товары в Лондон по реке Ли.
- Так это Ли? Очень интересно.
Оказывается, клиника Чана и парк, где были обнаружены вторая и третья жертвы, соединены водным путем!
- Вы когда-нибудь катались на лодке? - Вопрос Маартенса отвлек ее от размышлений.
Она покачала головой.
- Обязательно попробуйте. Попросите мужа арендовать лодку на ближайшие выходные. Вам понравится.
- Я не замужем, - машинально ответила она. И сразу возникло ощущение, что он специально спросил насчет лодки, чтобы узнать об этом.
Кейт улыбнулась. Маартенс открыл перед ней дверь.
- Невероятно! И возлюбленного нет?
Он определенно флиртовал.
- Этого я не говорила. Мы не торопим события.
- Понятно. А я бы на его месте поторопился, такую женщину легко потерять. Добро пожаловать в "Элизиум", прежний Керрингтон-Холл, творение Томаса Керрингтона!
- Богатого торговца, оприходовавшего речку Ли, - добавила она.
Маартенс кивнул.
- Я восхищен, вы запоминаете детали.
- Чарлз, мой начальник фанатично увлечен историей. Поэтому деваться некуда - я привыкла запоминать исторические подробности. Думаю, я сдала бы экзамен без подготовки!
- Не сомневаюсь. Но, пожалуйста, остановите меня, если я слишком увлекусь историей поместья. Абсолютно все, что касается этого дома, кажется мне удивительным и захватывающим.
- Понимаю. Мне хорошо знаком ваш тип - мужчина, страстно увлеченный своим хобби.
"А также красивый, образованный, честолюбивый и богатый", - подумала она.
Они зашли в просторный холл, пол которого был выложен черными и белыми мраморными плитами. Вместо оконных стекол были витражи, а наверх вела широкая лестница из кедра.
- Шедевр архитектуры. Мы купили его почти десять лет назад. А теперь позвольте позаботиться о вашем пальто. Сумку, если хотите, можете оставить у администратора.
Маартенс помог Кейт раздеться. Сумку она оставила при себе. Там лежал телефон, и Джек мог позвонить в любую минуту.
- Я покажу вам клинику, а потом мы выпьем кофе в "Оранжерее", я попросил накрыть для нас столик. Не возражаете?
- Я, наверное, создала вам уйму проблем.
- Какие проблемы? О чем вы? - Он пожал плечами. - Все посетители "Элизиума" обслуживаются по высшему разряду. Здесь так заведено.
Они свернули в боковой коридор.
- Вам не сложно совмещать работу в двух совершенно непохожих заведениях?
- Вы имеете в виду государственную больницу и частную клинику?
Кейт кивнула.
- Лично мне несложно, хотя другим, возможно, было бы тяжело. Лондон постоянно держит в напряжении, там настоящая работа, настоящие врачебные проблемы. Знаете, ведь пластические хирурги не только выравнивают носы или увеличивают грудь. Зачастую мы спасаем жизнь. Вы бы ужаснулись, увидев ожоги, опухоли и раны, с которыми к нам попадают люди.
- Мне уже страшно, - с тревогой сказала Кейт, искренне надеясь, что он не станет развивать эту тему.
- Для многих мы - последняя надежда. Люди, которые приезжают к нам, травмированы физически и эмоционально. Мы возвращаем им нормальный вид и, если повезет, нормальную жизнь.
- Мне так жаль их!
- Мне тоже. Но я искренне рад за вас. Вашей внешности можно только позавидовать, но, держу пари, вы смотрите в зеркало и видите только недостатки.
Она удивленно взглянула на него.
- Не понимаю. Что вы хотите этим сказать?
- Кейт, простите, я не хотел вас обидеть. Вы очень красивы. А красивые люди всегда требовательны к собственной красоте.
Она нервно поправила волосы. Маартенс заметил ее жест и улыбнулся.
- Прошу прощения, я позволил себе бестактность. Судьба наградила вас красотой. В этом нет ничего дурного.
- А вас она разве обделила?
- Разумеется, нет. И я знаю это. Говорят, хвалить свою внешность неприлично, а по мне так лучше честность во всем. Я знаю, многим мое лицо может показаться привлекательным.
- Только может? - Кейт насмешливо изогнула бровь.
- Мы поднимемся здесь. - Он указал на короткий лестничный пролет. - Спасибо за комплимент. В любом случае я привык честно говорить о внешности. Подозреваю, вы, как и большинство красивых женщин, притворяетесь, будто внешность не имеет значения. Но только до тех пор, пока вы красивы. Стоит постареть, попасть в аварию или заболеть, как внешность начинает значить очень много, если не все.
- И это - ваш звездный час?
- Да, моих коллег и этой клиники. Мы потакаем прихотям богатых и красивых людей, которые хотят оставаться молодыми. И, наверное, жить вечно.
Кейт удивил его саркастический тон.
- Вы их осуждаете?
- Нет. Мне все равно. Но я беспокоюсь о вас, потому что вы переживаете о своем возрасте. Сколько вам лет?
- Я не переживаю, - уклончиво ответила Кейт.
- А многие женщины вашего возраста просто с ума сходят. Вам чуть за тридцать? - предположил он.
- Да.
- Тогда можно я на вашем примере поясню свою мысль? У вас прекрасные, симметричные черты лица. Вы высоки, стройны, у вас великолепные волосы и чистая кожа. В целом идеальная внешность.
"Тогда объясните, почему я не могу быть с любимым человеком, почему меня никто не любит?" - с болью подумала она.
- Спасибо.
- Каждый год сюда приезжает множество женщин вашего возраста. С единственной целью - урвать побольше от матери-природы. Хотя она и так была щедра к ним - дала все, о чем другим приходится только мечтать. Но им мало. Им подавай совершенство. В тридцать, возможно, после родов им не нравится свой живот. В тридцать пять они недовольны грудью, а в сорок хотят переделать абсолютно все: лицо, шею, бедра… Им все не так! Но на самом деле они прекрасны.
Из огромных окон похожего на зимний сад зала открывался вид на парк с озером.
- Значит, если природа задумала…