- Нет, а что - мы встречались? - весело ответила Ольга.
- Не уверена.
- А я уверена - я бы вас запомнила, доктор Виера. Давайте знакомиться, я - Ольга Панова, новый координатор проекта.
Тут на лице Виеры произошло сразу несколько изменений - напряженность сменилась недоверием, недоверие сменилось удивлением, а удивление неожиданно сменилось весельем. Она рассмеялась, покачала головой и энергично пожала Ольге руку. Ее ладонь была сухой и прохладной, несмотря на жару.
- Простите, я, наверное, вас с кем-то спутала.
- Нестор мне много рассказывал о вас, доктор Виера, - официальным тоном произнесла Ольга.
- Ай, Нестор… - небрежно бросила Лара.
Ее напряжения как не бывало. Напротив, она стала вести себя расслабленно и уверенно.
- Любитель потрепаться. Он небось был рад умотать отсюда при первой же возможности.
У нее был мягкий, приятный голос, неожиданный для ее уверенной манеры поведения. Ольга еще раз отметила, что ее английский сильно отличается от английского жителей Маракунды. Возможно, сказывалось образование.
- Я рада, что успела с ним встретиться, принять дела.
- Какие дела? Он что, вел дела? Удивительно. Мне казалось, что он просто создает видимость дел.
- Как-то вы очень резко о нем отзываетесь, доктор Виера.
- Ах, бросьте, мадам Панова. Мне нравился Нестор, просто надо называть вещи своими именами. Впрочем, у нас в Африке так не принято. И, кстати, называйте меня Лара. По-моему, между нами такая официозность ни к чему.
Ольга просто опешила от такой напористости и прямолинейности. И от ее непонятного приступа веселья. Отношениями начальник - подчиненный здесь и не пахло. Если все, абсолютно все сотрудники клиники подчеркивали свою позицию подчиненного, то доктор Виера явно не заботилась об этом.
- Хорошо. Тогда и меня можно называть просто Ольгой.
- Как устроилась, Ольга? Все есть? Мама Бахна окружила вниманием и заботой или отлынивает?
- Да нет, пока все нормально.
- Еда, вода, свет - без перебоев?
- С перебоями, но терпимо.
Ларе понравился ее ответ. Она чуть более пристально посмотрела на нее и улыбнулась.
- Ну и отлично. Приглашаю вечером к себе в гости. Сейчас в клинике больных - не протолкнуться, а вечерком предлагаю вместе поужинать. Расскажу много интересного. Вы ведь не из тех, кто чурается людей?
- Нет. Почему вы спрашиваете?
- Знавала я когда-то одних британцев, проживших здесь два года. Терпеть не могли людей в общем и целом. И своих в том числе. Как-то рассказывала им, что открылся новый бар на пляже. Рассказываю, что там чисто, вкусная рыба на гриле и среди посетителей много приятных людей. "Ты знаешь, - ответили мне они, - обычно мы ищем места, где мало людей, а лучше вообще чтобы никого не было. Поэтому мы сюда и приехали. Мы избегаем людей, вернее, мы избегаем тех людей, которые нам не нравятся. И так получилось, что за два года нашего здесь пребывания мы еще не нашли никого, кто бы нам понравился. Все нас разочаровали".
- И что вы им ответили?
- Езжайте подальше от города, - ответила я. - На самый пустынный пляж, где, кроме крабов, никого нет. Крабы молчат, так что разочарования можно избежать.
- Терпеть не могу таких типчиков, - сморщилась Ольга. - Сами полны комплексов и всякого мусора, но при этом перекладывают ответственность за всю эту дрянь на остальных.
- Мне встречалось довольно много таких. Почему-то именно попадая в страны, менее, по их мнению, развитые, чем их родина, они проявляются во всей красе. Но я рада, что вы другая. Это сразу видно.
Несмотря на подчеркнутую дружелюбность и непринужденность в поведении, с первых же минут пребывания Лары в клинике Ольга почувствовала себя не очень комфортно. Сразу же стало ясно, что доктор Виера в клинике занимала позицию лидера. Она сносно разговаривала на волофе и немного на мандинке, хотя это были неродные для нее языки. Лара прожила в Гамбии шесть или семь лет, по ее словам, выучила несколько местных языков. Но если языки она выучила не до конца, то местные обычаи и менталитет она понимала как собственные. Возможно, это было просто у нее в крови, а возможно, она была просто хорошим психологом. Ольга почувствовала себя перед ней недообразованной школьницей. Медсестры боялись доктора Виеру и ничего не делали без ее одобрения. Даже Ольгины рекомендации, несмотря на ее позицию босса, выполнялись частенько только после консультаций с доктором Виерой. Как только она приехала, в клинику потянулись жители Маракунды и окружающих деревень. За несколько месяцев она успела завоевать их доверие и стать им нужной. Ольга понимала, что цвет кожи здесь играет немаловажную роль. Белая женщина никогда не станет ближе черной в этом регионе. С этим приходилось мириться.
Ощутив, как пошатнулось ее и так не очень прочное положение лидера, Ольга ощутила укол ревности. Сосуществовать им будет трудно, если дело так и дальше пойдет. Чьи распоряжения будут исполняться? Ольга не собиралась заискивать и уступать позиции только потому, что приехала недавно и имела другой цвет кожи. Можно работать командой, но каждый должен четко понимать свою роль. Панова - организатор. Ее дело - администрирование проекта, а Лара - врач, отвечающая за медицинскую часть. Но все же именно Лара отвечала за проект в целом, отчитывалась перед начальством. Ольга недовольно призналась себе, что недостаток опыта работы и образования в области менеджмента сказывался. Она еще не чувствовала, как можно так управлять людьми, чтобы, оставаясь лидером, дать каждому возможность проявить себя. "Приходите, расскажу много интересного". Хм… Видно, у вас в запасе, доктор Виера, много интересного.
Ольга закрылась в кабинете и отыскала резюме Лары. Интересное она узнала сразу же из ее биографии, странно, что никто до этого не упомянул ей об этом. Лара окончила медицинскую академию в Твери. Это учебное заведение было одним из когорты организаций, способствующих дружбе народов, обмену опытом и помощи развивающимся странам. Значит, она знает русский язык, и неплохо знает. Не могла же она забыть за каких-то десять-двенадцать лет.
- О нет! - отмахнулась Лара. - Забыла. К сожалению, забыла. Так долго там не была, все забыла. Что-то помню, конечно, но недостаточно для поддержания разговора.
- Но что-то же помнишь?
- Как пройти к студенческим общежитиям?
Она произнесла эти слова на русском, но ужасно коверкала слова, и акцент был и впрямь такой, что с трудом узнавались слова.
- Да уж! Негусто. А как ты туда попала?
- Как и все - дешево и сердито, вот и попала. У нас чуть ли не четверть врачей у вас отучились. И меня послали.
- Хорошая академия, кстати.
- Очень, не спорю.
- Недавно у нас шумела история о ганийском принце, который там учился, уехал, а потом нашелся его ребенок от русской женщины. Представляешь? Может, ты знала этого принца? Имени, правда, не помню. Надо в сети поискать.
- Ой, ну ты веришь всему! Принц. Знаю я этих принцев. У нас в каждой деревне есть принц, и не один. Здесь, если поискать, тоже найдешь. Тех принцев, которых ты имеешь в виду, посылали учиться не в Тверь, а в Гарвард и Оксфорд.
- Наврали, значит, - рассмеялась Панова.
- Ну, не наврали, может, а так, приукрасили.
Лара шустро накрывала на стол. Ее стряпуха уже что-то приготовила к их приходу, но Лара на газовой горелке тушила овощи в томатном соусе.
- Люблю овощи. Эти девчонки мои такую жирную еду готовят, что без овощной закуски не обойдешься. Почти готово, садись за стол. На, захвати приборы.
- А не хотела бы поехать, проведать места учебы?
Лара помолчала, задумавшись.
- Наверное, нет. Не сейчас. Пусть ганийские принцы проведывают!
- Тебе смешно, а он ведь приехал в итоге, принц-то. Сына навещал.
Лара скривила губы.
- Что-что, а детей они там наплодили, это точно. И принцы, и не принцы. Лично знаю нескольких папаш таких, которые преспокойненько уехали домой потом. Давай садись уже. А то все остынет.
Лара казалась простой, но в то же время ни на секунду нельзя было усомниться в стальном стержне внутри ее. Когда разговор касался более или менее серьезных тем, она высказывалась безапелляционно и жестко. Ольга, со своими попытками дипломатического подхода, порой не знала, как реагировать. У Лары был устоявшийся взгляд на многие вещи, она считала себя вправе судить и делать выводы. И озвучивать их, даже если собеседнику это не нравилось.
- Ты осторожно, - сказала она ей, когда коснулись темы ФПРСА и проекта для лагеря беженцев. - Особо сильно в дела местных не вникай. Я, например, для них тоже чужачка, хоть и черная. До определенной степени они меня слушаются, но я знаю, где та черта, когда дальше - ни-ни. Поначалу, когда я работала в одной из клиник в Банжуле, я думала: чем больше вылечишь, тем лучше, но оказалось все не так просто. Вернее, все хорошо, пока не ввязываешься в область хирургии. А там - рай для левых деньжат. Оплата сверху кассы, мимо кассы, нулевая регистрация - нюансов много. А я-то и не знала, наивная, и пошла оперировать всех подряд, радуясь возможности набить руку и помочь людям в то же время. Получилось в итоге, что я оказалась врагом тех, кто делал левые деньги, отнимала кусок пирога, и вообще мое присутствие в операционной, где своя кухня, было крайне нежелательным. В ход пошли угрозы. А так как африканский закон - всем законам закон, не успеешь оглянуться, как обнаружишь себя депортируемой в самолете в сопровождении двух полицейских, держащих тебя под локоток. Пришлось мне тогда из клиники тихо убраться. Обидно было, но послужило хорошим уроком.
- Но я же не могу позволить им воровать из денег нашего Фонда.
- Крупно - не позволяй. А по мелочи - закрывай глаза. Они все равно это сделают, но будешь мешать - получишь полную корзину осложнений.
- Зачем тогда я здесь, если буду закрывать глаза на все?
- Странно. Нестор, например, прекрасно осознавал свою роль. А у тебя, похоже, до сих пор иллюзии на этот счет.
- Да нет у меня иллюзий. Я же работала в НПО до этого. Но все же какую-то помощь мы оказываем, какая-то часть денег идет на благое дело.
- Будто я не знаю. Конечно, идет. Но все же смотри в оба, а то заблудишься.
- А почему ты уехала из Бисау?
- У нас врачей больше, чем здесь. Устроиться в негосударственную клинику сложнее. Платят мало. А здесь мне и платят неплохо, еще и жильем обеспечивают из-за того, что приезжая. Так что меня устраивает.
- У тебя много родных в Бисау осталось?
Лара пожала плечами и задумалась, словно подсчитывая.
- Да в общем-то почти никого. Я родом с малюсенького острова, воспитывалась у миссионеров, так что больше общалась с ними, нежели с родными. Они и имя мое изменили, в честь святой Лауры назвали. Родное имя такое сложное было, что им показалось еретичным. Они всех там старались переименовать.
- А твоя семья не против была?
- Как-то не сложилось у нас с родственными связями. Им было все равно.
- У тебя фамилия такая… испанская, что ли. Тоже миссионеры наградили?
- Португальская. Мы же были португальской колонией, хотя те острова, откуда я, Биссагос, никогда толком под Португалией не были, так, одно название. Англичан у нас было больше, чем португальцев. Я поэтому английский куда лучше португальского знаю.
- Тебе здесь нравится?
Лара махнула рукой.
- Нормально. А тебе?
Метнула любопытный взгляд.
- Пока еще не поняла.
- Не торопись. Все успеешь.
До дому она Ольгу проводила. Жила Лара недалеко от Пановой, тоже снимала дом, но намного проще. Жила одна. Семьи у нее не было. Ни мужа, ни детей. Это вызывало нарекания среди старейшин деревни, но авторитет доктора все же перевешивал. Даже когда она шла по ночной улице с Ольгой, сидящие на улице любители потрепаться уважительно приветствовали ее. Приветствовали они и Ольгу, но то было другое - она видела в их глазах любопытство, доброжелательность, улыбку, но не уважение.
Пол сдержал свое обещание, и на выходные они поехали в Банжул. Ольга взяла офисную машину, пригласила Лару, но та отказалась, сославшись на дела. Повел машину Пол, весело улюлюкая:
- Давненько я за рулем такой игрушки не сидел!
- Корпус Мира своим волонтерам "Лендроверы" не выдает?
- Скажешь тоже! Даже велосипеды не выдает, сами приобретаем, когда надо. Знаешь, сколько нам платят? Сто пятьдесят баксов в месяц. Для африканца это много, для американца это ноль практически. И все равно выживаем. Ты первый раз выезжаешь за пределы родной Маракунды?
- Нет. В лагерь беженцев ездила.
- Тогда смотри по сторонам, любуйся пейзажами Гамбии.
Они ехали мимо довольно однообразного пейзажа - красный песок за пределами когда-то асфальтированной дороги, ныне изъеденной рытвинами с острыми краями, низкорослые в большинстве своем деревья, на фоне которых резко выделялись баобабы с огромными, необъятными стволами и высоченной раскидистой кроной с толстыми ветвями и маленькими листочками. Иногда встречались кокосовые пальмы, тоже возвышающиеся над остальными деревьями. Около хижин, как правило, обязательно росло манговое дерево. Сезон манго как раз начался, но зрелые плоды привозили с верховьев реки Гамбии, где температура воздуха была градусов на десять выше, а здесь, ближе к океану, плоды манго еще не дозрели и многочисленными тяжелыми зелеными шарами висели на тонких, но крепких ветвях.
Небольшие деревеньки сигналили пестрыми крышами, вскоре дорога выровнялась, вдоль нее потянулись электрические провода, и даже показались придорожные фонари.
- Приближаемся к Брикаме, а там и до пригорода Банжула недалеко.
- А что, в сам Банжул не поедем?
- Если хочешь, съездим. Это займет около часа, но там смотреть практически нечего. Но, может, в другой раз? Сегодня нас уже ждут.
- Кто?
- Мои друзья. В одном из фешенебельных ресторанов по выходным устраивают шведский стол, избавляются от всех оставшихся за неделю продуктов за вполне сносную цену. А мы же питаемся черт-те чем - рис, фасоль, трава и касава, вот на таких праздниках и отъедаемся впрок. Еще и сумки набиваем. Тебе тоже понравится.
Ольга хоть и не бедствовала финансово, но возможности рынка Маракунды были столь ограниченны, что у нее аж дух захватило, когда она увидела обилие разнообразной еды на столе ресторана "Миранда". Курица, приготовленная разными способами, запеканки, салаты, говядина с винным соусом, отличные пышные булочки - она накинулась на еду наравне с друзьями Пола. А их собралось там человек десять. Всем лет по двадцать - двадцать пять, молодые, веселые, имеющие в запасе миллион историй из жизни в деревне, мечтающие повидать мир, пока есть возможность. Ольге пока нечего было и рассказывать. Ее прошлое вызвало у них гораздо больше интереса, о России они знали лишь понаслышке, Гамбию же - как свои пять пальцев. Они были рады новым "ушам", чтобы повторить свои истории.
- Когда я приехала, - рассказывала блондинка Сара с плечами профессиональной пловчихи, - нас заставили принимать участие в упражнении под названием "День из жизни гамбийской женщины". Лучше бы назвали "Как поскорее сдохнуть". Нас растасовали по разным деревням и заставили проделать в точности то, что проделывали женщины деревни. Хуже, чем в армии. Встали до рассвета, начали готовить завтрак на углях. Пока их разогреешь, эти чертовы угли, можно с голоду помереть! Потом вычищали дом и землю вокруг дома, при этом еще и за оравой детей надо было смотреть. Едва разогнули спины, пора готовить обед. Покормили мужиков, которые весь день сидели где-нибудь в тени и пили чай, убрали за ними, они ведь с места не встанут помочь. Потом всей женской тусовкой отправились на рисовое поле, чтобы несколько часов кряду сажать рис, с перерывом на кормежку. Потом…
Тут все рассмеялись, так как знали продолжение.
- Потом я не выдержала и сбежала. Бежала так, что грязные пятки сверкали, как ржавый медяк.
- Тускло сверкали, замечу, - вставил Пол.
- Да неважно. У тебя, что ли, чистые? Так вот, заперлась я в своем бараке и до вечера дрыхла. Короче, что я поняла из этого упражнения, так это то, как паршиво быть гамбийской женщиной.
- Ну это я и без упражнений поняла, - вставила Панова. - Правда, у нас в российской глубинке женщинам тоже несладко приходится.
- Хуже, чем здесь, быть не может, - возразила Сара. - Уж поверь мне. Я после этой тренировки смотрю на них, как на героинь с пожизненной каторги.
"Миранда" располагалась в тенистом уголке жилого респектабельного района. Ольга оглядывала шикарные трехэтажные дома с солнечными мансардами на крыше, сверкающие "Лексусы" и "Порши", проезжающие мимо, холеные лица женщин, чинно восседающих за рулем новехоньких машин. Похоже, в Гамбии существовал все-таки мир богатства и роскоши, просто он был так далеко от многочисленных деревень, раскинутых по всей стране, что поверить в него можно было, только приехав и увидев своими глазами.
- Кто живет в этом районе?
- Да кто угодно. Правительство, дипломаты, бизнесмены. Таких районов много в пригороде Банжула.
- А мы там бьемся за каждый бутут для беженцев, - криво усмехнулась она.
- Они тоже бьются за каждый бутут. Только для себя, - промычал Пол с полным ртом.
- Да это везде так! - добавила Нэнси, маленького росточка худенькая американка, на вид совсем девочка. - Можно подумать, только в Африке. Вы лучше кушайте и сумки набивайте, а то скоро закроются.
- Ты не смотри на нас, - пояснил Пол, - от голодухи что только не сделаешь. У нас тут негласное правило - если идешь в "Миранду", бери с собой сумку пошире и надень брюки с широкими карманами. Что успеешь спрятать, то твое.
Ольга недоверчиво покосилась на него. Не похоже, что он и его друзья собираются прятать кусок курицы в карманы. Но Пол улыбался, и было непонятно, шутит он или нет.
Они так наелись, что сил хватило только на то, чтобы отлежаться в доме Сары и посмотреть телевизор. В пять они двинулись назад, заехав по дороге в пару супермаркетов, где Ольга закупила пять больших коробок разных консервов, итальянского молотого кофе и вина. На душе стало сразу как-то приятнее, хоть за свой желудок она теперь была более спокойна.