Если начальник двора не может справиться один, он кричит кукушкой, и по этому сигналу все "Эрче" должны прийти ему на помощь.
У начальника двора есть булава, которую ему вручает главнокомандующий.
Начальник по лестницам выполняет те же обязанности, что и начальник двора. Кроме того, он должен собирать косточки, осколки стекла и вообще все, из-за чего можно поскользнуться и упасть.
Все "Эрче" помогают дворнику и следят за чистотой.
Денег решено было пока не собирать - сначала нужно посмотреть, как пойдет дело.
Если родители бьют своего ребенка, два посла от "Эсэрче" идут к ним и просят, чтобы они больше этого не делали.
Каждый новый рыцарь приносит такую присягу:
"Я… (имя и фамилия) вступаю в "Эсэрче", то есть в "Союз Рыцарей Чести". Принимаю девиз "Слава", которая является именем существительным бессмертным. Я знаю, чего мне нельзя делать, и если я что-нибудь такое сделаю, то сознаюсь, скажу правду, и пусть меня осудят и приговорят к наказанию, которое я заслужил".
Устав "Союза Рыцарей Чести" пришлось переписать пять раз: один экземпляр взял Владек, один Олек, по одному - Наталка и Маня, а пятый положили в бутылку и закопали поздно вечером около телеграфного столба - это был краеугольный камень общества.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Наступила зима, занесла снегом двор и погреб и прогнала ребят в комнаты. Утихли шумные игры, опустели подъезды и лестницы.
Вицусь не ходит в очаг, потому что у него нет пальто. Владек отморозил уши, они распухли и горят. По утрам в комнате так холодно, что, когда дышишь, идет пар. Отец и маленькая Абу сильно кашляют. А уголь все дорожает. О Блошкиных именинах вспомнили только к вечеру; о рождестве и елке никто в доме и не говорит, хотя в нефтелавку уже поступили два ящика свечей, красных и синих.
Из деревни пришло письмо: бабушка больна, не может ли отец приехать?
В этот день отец пошел к дяде.
Вернулся он поздно вечером и очень много и громко говорил.
Он говорил, что раньше люди и вовсе не знали угля, а жили, что ему нет дела до детей, что каждый должен о себе думать, что лучше уж уйти в лес и с волками жить, потому что волков приручают, и что люди хуже волков, - сытый волк всегда дает наесться голодному. Потом отец говорил, что когда он был мальчишкой, то ел только черствый черный хлеб с водой, а вот ведь вырос и дослужился в армии до чина, что водка вовсе не такая плохая штука, что у человека от нее в голове светлеет, как от электрической лампочки.
Владек спрятал голову под одеяло, он понял, что отец говорит, как старший брат Бронека, когда тот пьян.
Мама пробовала успокоить отца:
- Тише, Антоний, детей разбудишь.
Но отец отвечал, что желает говорить громко, потому что он у себя дома, а кому не нравится, может проваливать.
Мама хотела дать отцу чаю, но отец бросил стакан на пол.
Дети проснулись и заплакали, а отец стал ругаться; он кричал, что он им больше не отец, что мама ему не нужна и что он уедет в Америку.
- Владека я заберу с собой. Там из него человек выйдет, а тут пропадет, сопьется, с сумой пойдет.
Потом он положил голову на стол и ничего больше не говорил, а только весь дрожал, словно ему холодно. А мама гладила его по голове и шептала:
- Успокойся, Антось, пожалей свое здоровье, оно еще тебе пригодится. Не так уж все плохо, только бы зиму как-нибудь перебиться… Ведь не мы одни мучаемся, - говорила мама, - всюду то же самое. У тех, что рядом живут, за квартиру еще не плачено, - хозяин грозится их на улицу выкинуть; швея внизу уже вторую неделю без работы, а у извозчика такая нищета, что вчера пришлось дать ему в долг два злотых.
- И дала? - спросил отец.
- А что было делать?
Отец очень обрадовался:
- Видишь, меня ругала, а сама то же делаешь. Разве можно отказать человеку в беде?
И отец стал говорить, что у мамы доброе сердце, он целовал ей руки и благодарил ее за то, что она дала извозчику два злотых.
А Владек подумал, как хорошо было бы, если бы отец захотел вступить в "Союз Рыцарей Чести". Тогда он стал бы главнокомандующим, как самый старший, и в Союзе прекратились бы вечные раздоры - ведь взрослого все обязаны слушаться.
А еще надо было бы изменить устав и добавить, что "Эрче" нельзя пить водку и сплетничать.
Потому что из-за сплетни Наталка взяла и вышла из Союза: кто-то насплетничал, что ее отец сидит в тюрьме вовсе не за политику.
А Наталка была очень полезным "Эрче", ее даже мальчишки слушались.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Шесть раз в неделю собирались "Рыцари Чести" на коллективное чтение, каждый вечер у кого-нибудь другого: в понедельник - у господина Юзефа, слесаря фабрики жестяных изделий; во вторник - у Олека, в среду - у Владека, в четверг - в лавке, где Владек вел счета, в пятницу - у кондуктора, в субботу - у матери Михалинки. В лавке их даже чаем поили и давали каждому рыцарю по булочке с творогом. После чтения иногда играли в шашки. А больше ничего не могли придумать.
Только один раз в феврале устроили театральное представление с вещевой лотереей. Билеты на спектакль стоили десять грошей для взрослых и четыре гроша для детей. А билеты вещевой лотереи - два гроша.
Главные выигрыши были: цепочка с глобусом, от часов, кукольный сервиз, перочинный ножик с двумя лезвиями, душистое мыло, плетеные бумажные рамочки для фотографий, пирожное с кремом и золотая рыбка в банке. Часть вещей собрали среди ребят, другие дали взрослые; золотую рыбку купили за двадцать грошей, потому что один выигрыш обязательно должен быть живой. В настоящих вещевых лотереях всегда один выигрыш пони или корова, или еще какое-нибудь животное.
Сначала хотели поставить спектакль. Олек с Маней написали драму из жизни Наполеона и еще одну, тоже историческую, по "Потопу". Владек уже знает теперь, что "Потоп" - это роман Сенкевича, и еще он знает, что Маня так странно все рассказывает, потому что у нее литературный талант. Так говорит Олек.
Но в спектакле одно плохо: стоит кому-нибудь повздорить, и все встало. Уж как будто все согласились, что Олек будет Наполеоном, и опять недовольны: Наполеон говорит больше всех, а другие только стоят и молчат.
- Я покорю весь мир! - восклицает Наполеон. - Я покорю Европу, Азию, Африку, Америку и Австралию! Смотрите, мои верные други, маленький шарик на моей цепочке - это целый мир, то есть глобус. А надо вам сказать, что Земля имеет форму шара. Все народы будут мне послушны, и я стану прославленным полководцем.
Какой этот Юзек глупый: говорит, что Наполеон не может говорить на сцене по-польски! Видно, никогда не был в театре. Вот Олек, тот пять раз был!..
Драму так и не поставили - был концерт.
Играл граммофон, Олек декламировал, брат Бронека подражал голосам разных зверей и птиц, Стефек с Юзей танцевали краковяк под аккомпанемент губной гармоники, потом было пение и смешной монолог.
Все прекрасно провели время, смеялись, что пирожное с кремом выиграл старый дядя Петр, который недавно женился, а рыбку выиграла лавочница, а у нее нет детей.
Наталка помирилась с ребятами, пришла на представление и пела сверх программы. А больше всех радовалась глухонемая Михалинка, потому что на сборы с вечера решено было купить ей пальто, а то она всю зиму не может выйти из дому.
Легкомысленная Блошка и маленький Вицусь очень смеялись, когда брат Бронека изображал старого и молодого петуха, рассерженного индюка, собаку, которая говорит с кошкой, курицу, снесшую яичко, и щенка, которого бьют за то, что он сделал лужу.
Долго, очень долго помнил Владек это представление.
Когда Вицусь и Блошка умерли, когда Олек навсегда уехал в Лодзь, Владек вспоминал их не иначе, как на представлении с вещевой лотереей.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Владек нашел урок: учить Казя и Зосю буквам и счету.
- Только справишься ли, молодой человек? У тебя ведь у самого еще молоко на губах не обсохло, - сказал отец его будущих учеников.
- Справлюсь, - ответил Владек.
- А вы, разбойники, чтобы учителя слушались, смотрите у меня! Когда здороваетесь, кланяйтесь вежливо и говорите ему "господин", понимаете? Ученье - свет, а неученье - тьма. Учитель ваш благодетель, после отца с матерью третья персона! Пожалуется на кого, так вздую, что на всю жизнь запомните! Головы-то поднимите, в глаза смотрите, бездельники. Эк, башки поопускали! А ты, молодой человек, как что - сразу подзатыльник либо по уху, не давай спуску!
Владек был рад, когда эта речь кончилась, потому что ребята ведь еще ничего плохого не сделали, так за что же на них сердиться?
На уроке все шло хорошо.
Владек показал ребятам первые четыре буквы, объяснил, что Б брюшко и палочка, а у В брюшко внизу и брюшко вверху. Только голос у него немного дрожал от волнения. Потом он велел им считать до десяти на пальцах и на доске. Потом прочитал маленький рассказик про пастуха-врунишку и про волков, потом написал в их тетрадках черточки и крестики на завтра.
- Ну, довольно на первый раз, - сказал отец Казя и Зоей. Поклонитесь господину учителю. Да, молодой, человек, в жизни ничего не дается даром!..
И Владек, голодный и усталый, потому что он прибежал на урок прямо из нефтелавки, должен был выслушать длиннейшую речь об учении, уважении к старшим и детских шалостях.
А на другой день урок прошел так плохо, что хуже и быть не может.
Казик, кланяясь учителю, как бы нечаянно перекувырнулся.
Зося выпятила живот и начала бегать по комнате и кричать, что она Б и В. Потом он залез под стол, а она под кровать.
Владек растерялся. Сначала он пробовал их уговорить, обещал, что расскажет сказку, купит карамельку - ничего не помогало. Тогда, рассердившись, он хотел даже ударить Казя, но мальчик отскочил и грозно крикнул:
- Попробуй только - тронь!
Владек, чуть не плача, направился к двери.
- А как же урок? - закричали ребята.
- Вы злые и глупые… Не буду я вас учить.
- А у тебя молоко на губах не обсохло, - сказал Казик.
Но Зося, испугавшись, одернула брата.
- Не ругайся и не говори ему "ты". Слышал, отец велел его "господином" называть.
Владек остался, потому что дети обещали сидеть смирно. Сидели они и правда смирно, но отвечали нарочно плохо и то и дело принимались хохотать.
Владек ушел с урока усталый и огорченный, и ему вспомнилось, как еще на старой квартире он пошел к Змею и попросил, чтобы тот открыл свою кофейню с мраморными столиками где-нибудь в другом месте.
- Мой папа сюда первый приехал, - сказал он, - зачем же вы открыли кофейню напротив папы?
Змей сначала ничего не понял, а когда разобрался, в чем дело, - выгнал Владека да еще обругал его сопляком, который суется не в свое дело.
Владек шел по улице и думал, что больнее всего, когда хочешь сделать что-нибудь хорошее, а тебя не понимают, больнее всего несправедливость.
Почему эти дети так его обидели? Ведь он им ничего плохого не сделал.
За что его оскорбил Змей? Разве Владек не был прав, когда хотел заступиться за отца?
Почему люди хуже волков? Сытый волк всегда дает наесться голодному.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Однажды Владек вернулся домой совсем разбитый. За ужином он ничего не ел, только чаю выпил и сразу лег в постель. Его знобило. Попробовал заснуть, но ему было как-то не по себе: то ли горло болело, то ли мутило от выпитого чая. Он промучился так, пока часы не пробили двенадцать, а потом не выдержал.
- Мама! - закричал он.
Мама не отвечала. Владек полежал еще немного, пытаясь уснуть, - нет, ему все хуже…
- Ма-а-а-ма!
- Что?
- Я не могу заснуть.
- Перекрестись, - проговорила мама сонным голосом.
Но Владеку становилось все хуже и хуже. Он начал стонать.
Мама зажгла лампу, подошла к его постели и уже не отходила от него до утра. А утром расхворался и Вицусь.
Владек знает, что пора вставать и идти в нефтелавку, слышит, как Вицусь кричит в жару, слышит, как мама разговаривает с отцом, но ему все равно. "Мерзкая эта нефтелавка: там так грязно, так воняет керосином… Олеку лучше на бумажном складе…"
Пришел какой-то господин, осмотрел Владека и Вицуся; мама стала плакать, а господин рассердился на маму.
Потом вернулся с работы отец, Вицуся и Владека одели, завернули в одеяла и снесли вниз по лестнице. На улице их уже ждал извозчик.
- Куда мы едем? - спросил Владек.
- В больницу.
- Зачем?
- Не разговаривай, холодно.
И мама натянула ему на голову одеяло.
Владек все помнит.
Сначала они едут на извозчике, он с Вицусем - на большом кожаном сиденье, а мама с отцом - на маленькой скамеечке. Потом ждут перед домом с решетками. Потом человек в белом халате засовывает ему глубоко в горло какую-то железную штуку. Владек видит, что это не ложка, а что-то совсем другое. Вот он сидит в ванне, - его моет женщина в белом халате.
Теперь он уже в постели, он слышит, как мечется и сердито кричит Вицусь.
- Тише ты, паршивец, - кричит какой-то мальчишка.
Потому что в большой белой комнате стоит очень много кроватей, одна подле другой, и в каждой кто-то лежит.
"Если вздумают бить Вицуся, я его в обиду не дам", - думает Владек.
Но Вицуся никто не бил.
Каждый раз, когда Владек просыпался, он приподнимал голову и смотрел, что делает Вицусь. То он видел около его кровати господина в халате, то сестру милосердия в белом чепце с большими отворотами, похожими на крылья.
"Вицусь умрет", - неожиданно подумал Владек.
Наступило утро, и снова вечер. Владек чувствовал себя уже лучше, только сильно болело горло и хотелось пить. Он сел и посмотрел на брата. Ему стало жалко, что он тогда не хотел отдать Вицусю пузырек из-под одеколона.
- Вицусь, ну что ты кричишь, чего ты хочешь?
- Не говори с ним, он без сознания, - сказала женщина в белом халате.
Странно, что все здесь ходят в белых халатах.
Владек заснул и спал очень долго. Он проснулся только тогда, когда его окликнул мальчик с соседней кровати.
- Эй, посмотри, твоего брата нет!
Владек испугался.
Но в это время вошел фельдшер, который утром и вечером раздает всем градусники.
- Скажите, пожалуйста, где Вицусь? - спросил Владек.
- Его взяли домой.
- А меня когда возьмут?
- Ты уже большой, ты не скучаешь по дому.
Владек вздохнул: ему тоже хочется домой. Горло уже почти совсем не болит.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Владек уже выздоровел, только кожа на руках и ногах еще шелушится. Он сдирает полоски кожи, чтобы поскорей вернуться домой. К обеду ему уже дают булочки, правда, не больше двух.
В воскресенье его навестил отец; мать не могла прийти, потому что Блошка больна. В следующее воскресенье Владек вернется домой. Так говорит доктор. Хорошо ли Владеку в больнице?
- Хорошо, только очень надоело. Вчера вон тому мальчишке, который лежит у окна, вскрывали чирий на шее, и совсем не больно, потому что ему такие капли для сна давали. А этот, который лежит у стены, тоже с их двора, сын рассыльного; его дома бьют, так он совсем не хочет возвращаться; здесь ему каждый день мясо дают, и он спит на постели… А Вицусь, правда, дома? А почему его взяли ночью, а не днем, как всех? Сегодня вот тоже двоих детей выписали, потому что они уже выздоровели. А Вицусь теперь не кричит, он уже в сознании?
Владек еле дождался следующего воскресенья. Быстро взбежал по лестнице и распахнул дверь. Вот Маня, Абу, а в постели кто-то лежит. Это Блошка лежит в постели, но вся голова у нее обвязана, и она какая-то совсем другая.
Блошка хочет поздороваться с братом, но только чуть-чуть поворачивает голову и снова со стоном закрывает глаза.
- Владек!
- Что, Блошка?
- Вицусь уже поправляется? Когда он вернется?
Владек взглянул на маму и все понял, и на душе у него стало так, как тогда, когда Абу хотели отдать лавочнице.
Три дня Блошка ничего не говорила, не пила, не ела, только тихо стонала, даже во сне. На четвертый день, когда Владек пришел из нефтелавки обедать, а мама, измученная бессонными ночами, уснула, Блошка тихонько позвала Владека:
- Владек, ты знаешь Еленку?
- Сестру Кароля?
- Да… Я ей должна два гроша… Когда я умру, ты отдай… И не сердись на меня.
Блошка говорила очень тихо, потому что на губах у нее были черные струпья, и губы очень болели, и к ним надо было все время прикладывать кусочки ваты, смоченной в холодной воде.
- Владек, попроси маму, чтобы мне больше не делали перевязок, потому что это так больно… так больно…
Блошке сделали только еще одну перевязку, а другая уже не понадобилась…
Владек не хотел дожидаться очередной получки. Он взял у Олека шесть грошей и отыскал Еленку.
- Блошка брала у тебя в долг два гроша, правда?
- Да, - сказала Еленка, будто застыдившись.
- Вот тебе шесть грошей.
Еленка не хотела брать больше, чем ей полагалось.
- Тогда отдай остальные дедушке. Скажи ему, чтобы прочел молитву за упокой души Вицуся и Блошки.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
- Ты ведь тоже хочешь прославиться, правда?
- Хочу, - не колеблясь, отвечает Владек.
- Тоже хочешь стать полководцем?
- Пожалуй, нет, - говорит Владек.
- В серьезных делах никаких "пожалуй" не бывает! - возмущается Олек.
Владек скажет Олеку, кем он хочет быть, если Олек не будет над ним смеяться. Владек хотел бы стать знаменитым доктором. С тех пор как Блошка и Вицусь умерли, он часто об этом думает, хотя и знает, что это невозможно. Почему невозможно? Разве Владек не читал биографий знаменитых самоучек и великих мучеников науки? Все возможно, только надо по-настоящему хотеть и уметь взяться за дело. Чтобы стать доктором, надо только окончить школу. Полководцем стать гораздо труднее: полководцу нужна еще армия.
- Как же я окончу школу, раз я в нее не хожу? - прошептал Владек.
- Будешь ходить, вот увидишь. И я буду, потому что полководец должен много знать.
Олек отыскал в Варшаве воскресную школу. В эту школу ходят только раз в неделю, в воскресенье, а всю неделю можно работать. Вступительного взноса нет, но записать в школу может только хозяин большого магазина, - такая уж существует формальность.
- Я все делаю по-военному, - говорит Олек. - Школа - это крепость, которую надо взять штурмом. Я уже разведал местность и выявил препятствия. Завтра - первая атака.
На другой день во время обеденного перерыва они встретились у магазина, с владельцем которого решено было переговорить.
- Ты здесь? Хорошо. Теперь выше голову, грудь вперед, перекрестись, и пошли.
Владек один ни за что бы на свете не вошел!
- У нас не терпящее отлагательства дело к пану принципалу, громко сказал Олек, войдя в магазин.
- Не терпящее отлагательства? - удивился приказчик и вышел в соседнюю комнату.
Через минуту их ввели в кабинет, где сидели два господина молодой и старый, седой.
- Вам чего, мальчики? - спросил молодой.
- Мы хотим, чтобы вы записали нас в воскресную школу.
- А вы откуда?