С криком "Вперёд!" Том шёл на врага. И ему казалось, что он идёт не один, что с ним целая рота солдат, также как и он, опьянённых радостью приближающейся победы и жаждущих одолеть остатки вражеской силы в рукопашном бою. Но потом вдруг понял: эта атака не несёт победу; рядом с ним никого нет, а враг чувствует себя спокойно, даже спорит о том, кто получит право в него выстрелить; драки не будет, будет лишь забава для врага и мгновенная смерть. Возможно, от последней его отделяло мгновение, когда он услышал крик:
– Стой, солдат!
Том остановился и обернулся на голос.
Едва держащийся на ногах от ранения командир качал опущенной головой, говоря ему тихое "нет".
– Почему? – спросил Том. – Они всё равно придут и убьют нас.
– Это приказ! – донеслось до него снова.
Но на этот раз командир не мог кричать, так как он упал от бессилия. Кричал кто-то другой. Поняв, что что-то не так, Том открыл глаза. И оказался в совершенно другой обстановке.
В памяти восстановилась цепочка недавних событий. Взор его прояснился, и он увидел своих друзей, и встретился взглядом с Холмсом, голос которого скомандовал ему остановиться.
– Почему? – задал Том другу тот же вопрос, что и своему командиру в мире грёз.
Но вместо того, чтобы дать ответ, Холмс обратился к предводителям книг, Криминалу, Ужасу и Чтиво:
– Эй, послушайте! Вы заблуждаетесь на наш счёт. Мы – заурядные книги, каких на свете бесчисленное множество. Вашим литературным ворам не будет до нас дела. Ведь, говоря на языке садоводов, если семена обычного растения посадить в почву, благодатную для лучших роз, из них всё равно не вырастет радующий глаз цветок. А не будет цветка, никто не станет причастным к великому таинству жизни, как бы ему этого не хотелось.
Внешне Криминал на это только хмыкнул, но внутри почувствовал неуверенность.
– Но вот тот, с позволения сказать, листок – это действительно что-то… – продолжал Холмс.
– Ты о чём? – не понял его мысль Ужас.
– По-вашему, обычные страницы способны вести диалог? – ответил вопросом на вопрос Холмс. – А как насчёт того, чтобы летать при полном отсутствии ветра?
– Насчёт садоводов он прав. Мы ведь действительно садоводы. Только, как он об этом догадался? – сказал Чтиво.
– Замолчи! – одёрнул его Ужас.
– Остёр ты на язык, как погляжу, – сказал Холмсу Криминал. – Может, и твоя правда. Да только что нам теперь листок – его уже не поймать.
– Может, и нет. Но глупо было бы даже не попытаться это сделать, – ответил ему Холмс.
Том, слушая разговор книг, не верил своим ушам. Из него он понял только то, что Страннички с ними больше нет, что она каким-то чудесным образом покинула заточение. Не верили своим ушам и Маг со Сказкой.
– Что ты такое говоришь, друг?! В своём ли ты уме?
– Как есть, так и говорю, – резко и коротко ответил Тому Холмс, не взглянув при этом на него.
– Допустим, ты прав. Но тебе какая выгода оттого, что мы его поймаем? Или ты думаешь, что когда откроется дверь, вам удастся сбежать? – сказал Криминал.
– Вообще-то, не сложно догадаться, – с намёком ответил Холмс.
– Надеешься, что мы вас отпустим? Ну, уж нет. Мы ещё не знаем, что вы за семена, – распространённые ли вы растения, или редкие цветки. И вам это тоже наверняка неизвестно. Отпустить четыре книги, а самим остаться с каким-то чудесным в кавычках листком? Звучит смешно, не правда ли? И как мы будем выглядеть после этого? – осмеял его предложение Криминал.
Ужас и Чтиво едва не упали с полки от смеха.
– Что ж, я не буду говорить за всех, – сказал Холмс. – Моя подсказка стоит того, чтобы отпустить одного из нас.
– Намекаешь на себя? – спросил Криминал.
Холмс промолчал.
– Так и быть, если поймаем листок, тебя, предателя, отпустим, – жёстко произнёс Криминал. – Любопытно, что бы сейчас сказали тебе твои друзья? Впрочем, друзьями, я так понимаю, вы были в прошлом…
– Я думал, что знаю тебя… – обратился к Холмсу Том. – Считал тебя своим другом… Оказалось, я глубоко заблуждался. Даже не знаю, как после этого тебя называть…
– Между прочим, пару минут назад, когда тебя захлестнуло безумие, я был твоим спасителем! Где же признательность? А что касается моего предложения им, так это просто инстинкт самосохранения. Пусть я и не самая лучшая книга, но мне хочется жить, хочется быть прочитанной. Это естественное и… если ты не знаешь, очень сильное желание, – отвечал Холмс, не глядя Тому в глаза.
– Безумие захлестнуло не меня, а тебя. Я предпочёл бы лучше умереть, чем видеть и слышать это, – произнёс больше в пустоту Том.
– Ну, а теперь – по законам жанра – вам, мистер военный, полагается подойти к мистеру сыщику и наградить его хорошей вмятиной, которая бы отразилась на отношении к нему госпожи судьбы, а вам, благородные леди, уж простите за грубое слово, – плюнуть в эту вмятину, – сказал Криминал.
Чтиво и Ужас переглянулись в предвкушении описанной Криминалом сцены.
Но Том не собирался делать ничего подобного. Он просто отвернулся от того, кто недавно был его другом, и с чувством глубокого разочарования опустил голову. То же самое сделала Маг. Только Сказка подошла к Холмсу.
– Ты не тот, кому я доверяла, кого успела полюбить. Это был другой человек и другая книга. Настоящий Холмс для меня умер, – сказала она, и на глазах у неё выступили слёзы.
– Криминал, это и впрямь ничего не стоящая книжонка. Отпусти ты её на все четыре стороны, а то даже у нас с Ужасом в её присутствии на душе гадко становится, – сказал Чтиво.
– Согласен, – ответил Криминал. – А теперь слушайте меня, книги: одни открывают дверь, другие держат и караулят пленников – вдруг это, всё-таки, коварный план, – третьи – то есть мы – идут на поиски листка.
Книги начали действовать быстро и слаженно. Ужас прыгнул на ручку двери и, повиснув на ней, вставил ключ в замочную скважину. Несколько книг, имевших такую же комплекцию, как у Криминала, соорудили из собственных тел пирамиду и приготовились тянуть на себя массивную дверь. Остальные обступили пленников, будучи намерены не сводить с них глаз.
Но как только ключ повернулся в замке, книгам не пришлось усердствовать, чтобы открыть дверь. Чудовищной силы ветер сделал это за них. И, попав в тесное помещение, он, подобно огромному разъярённому зверю, в один миг устроил в нём настоящий хаос. Только четыре книги из нескольких тысяч не испытали его ярость на себе. Это были Маг, Сказка, Том и Холмс. Они остались на том же месте, где и стояли. А потом ветер плавно поднял друзей и вынес на открытое пространство, где их ждала Странничка.
11
Вскоре путники снова были в пути.
– Выходит, Холмс, вы это спланировали, – обратился Том к другу, и в который раз покачал головой, сетуя на свою недальновидность. – Как же я сразу этого не понял?.. Простите, что усомнился в вас…
– Ты сыграл так убедительно, что все приняли твои слова за чистую монету, – сказала Холмсу Маг.
– А я как хороша… сердце мне ничего не подсказало… – с грустью промолвила Сказка.
– Как раз-таки, дорогая моя Сказка, сердце в тебе и говорило, – отвечал ей Холмс. – Ведь это разуму свойственно сомневаться, а сердцу свойственно верить.
После чего, обращаясь ко всем, за исключением Страннички, сказал:
– Друзья, вам ровно не за что извиняться. Моя игра была убедительной именно благодаря вам. Если бы вы всё поняли и стали подыгрывать мне, план мог бы провалиться, – Чтиво, Ужас и Криминал далеко не глупы.
– Ну а как вы догадались, мой друг, что эти трое – садовники? – вспомнил другой занимательный эпизод Том.
– Я этого не знал. Просто, когда речь заходила о цветах, было заметно, что эта тема пробуждает в них иные чувства.
– И как же ты понял, что нужно делать? – спросила Сказка.
– Я же говорил тебе, что начинаю верить в чудеса. Странничка и есть чудо, ну а я – детектив, как-никак. Хотя, должен признаться, без сомнения и страха не обошлось, – это даже слабо сказано, потому что перед тем, как дверь открылась, я был буквально ими раздавлен, и уже готов был, случись провал, отдать себя на растерзание тем книгам.
– Да уж… – выдохнул Том, и тут же озадачился новым вопросом: – Но вот что я по-прежнему никак в толк не возьму: как это Странничке удалось выбраться наружу?..
Ответ на этот вопрос волновал, конечно же, не только его. Книги остановились и в ожидании ответа обратили взгляды на Странничку.
– Я понимаю, ты летала и раньше, и у тебя это получалось во много раз лучше, чем у обычных страниц… Но что можно сделать, чтобы вот так просто взять и полететь?..
– Я ничего не делала, – отвечала Странничка, – в какой-то момент просто закрыла глаза и как будто перестала существовать. Только когда встретилась с ветром, поняла, что произошло и что это может означать свободу для всех нас.
– Ты сразу же поняла, что Холмс нас выведет? – удивлённо спросила Маг.
– Я просто почувствовала, что вы сможете найти выход, – ответила Странничка.
– Признайся, ты почувствовала, что Холмс его найдёт, – с хитроватой улыбкой произнёс Том. – Деревенщина неотёсанный, вроде меня, вовек бы до этого не додумался. Были бы сейчас мои клочки разбросаны по всему складу… Ну, а женщины не в счёт – их дело сердечное. Так что, если бы не Холмс, ждать нас, родная моя, пришлось бы тебе вечно.
– Спасибо тебе, милая Странничка, ты снова спасла нас! – поблагодарила от всего сердца друга Сказка.
– Хоть ты и скажешь, что ничего не сделала, что всё сделал ветер, – добавила Маг.
– Когда мне было страшно, я вспоминала о том, как ты пела мне песню, и это успокаивало меня, – сказала Сказка.
– А почему ты сейчас плачешь, дорогая? – спросил у Сказки Холмс, заметив слёзы на её лице.
– Потому что… я не знала и не думала никогда о том, что на свете существуют плохие книги, способные причинить другим зло, – едва смогла вымолвить Сказка, чтобы совсем не расплакаться.
– Они не плохие, – сказала Странничка, – ведь ни одна книга не рождается на свет без страсти и любви, без вдохновения.
– Я согласна, – сказала Маг. – Они нисколько не хуже, чем мы, только увлеклись игрой и забыли о том, кто они есть. Порой книгам, также как и людям, кажется, что ничего уже не изменить, но это не так. Возможность измениться у нас есть всегда, и поэтому плохими могут быть поступки и то, что к ним приводит: наши наклонности, чувства, мысли; но не мы сами.
– Значит, в мире нет настоящего зла? – сказала, вытирая слёзы, Сказка.
– Мысли и наклонности человека, которые препятствуют его внутреннему росту, и есть зло. Их силу и жизнеспособность не стоит недооценивать. Подобно тому, как почва зарастает сорняком, в результате чего растущие на ней растения и цветы получают меньше пищи, тепла и света и начинают увядать, сад человеческой души зарастает ими и уже не может быть богатым и красивым, – ответила ей Маг.
– А что нужно человеку для того, чтобы сделать его богатым и красивым? – спросила Сказка.
– Нужно быть внимательным – к своим мыслям и чувствам, словам и действиям. Как он ухаживает за растениями и цветами, так он должен ухаживать за своим внутренним садом, – ответила ей Маг.
– И чем внимательнее и бережнее человек будет относиться к себе и окружающему миру, тем более осмысленной и плодотворной будет его жизнь, – добавил Том.
А тем временем Чтиво, Ужас и Криминал с грустными лицами сидели возле входа в помещение над обломками той самой полки, на которой они когда-то лежали, и удара которой им чудом удалось избежать сейчас, когда она падала вместе со стеллажом.
– Мы сидим, словно у разбитого корыта – точно, как в той сказке. Вам так не кажется? – заговорил Ужас.
Его приятели продолжали молчать. Но некоторое время спустя Криминал, бросив щепку, которую уже долго крутил в руках, произнёс:
– А знаете, я, кажется, начинаю радоваться тому, что всё так закончилось. Мы проиграли – это, конечно, грустно, – но это была игра. Более печальным её конец мог бы быть в случае нашей победы…
Чтиво и Ужас подняли на него вопросительный взгляд.
– Если бы мы причинили этим книгам зло, то никогда бы себе этого не простили. В нашей жизни не осталось бы места выбору. Пришлось бы играть в эту игру вечно. Знаешь, твой двойник был прав, когда говорил, что мы, как и любая другая литература, призваны служить на благо человечеству. Несмотря на наши обложки, на грубость, которой хватает в наших историях, те, кто написал нас, – люди творческие, – а у творчества и насилия, как известно, не может быть общей дороги.
– И мы – такие же, как они, – согласился Чтиво.
– В моей страшной истории, как вы знаете, есть пожилой садовник. Это герой второстепенный… – задумчиво говорил Ужас, – но важно то, что это очень хороший человек. Признаюсь, мне он нравится больше всех. Этот маленький и незаметный старичок – единственная реальная сила, которая могла противостоять злу. Часто я забывал о нём и вёл себя, как самоуверенный подросток…
– Мне очень жаль, приятель, что я ударил твоего двойника. Я обязательно перед ним извинюсь, – добавил он через какое-то время.
– Как странно выходит… – произнёс Криминал, – этим книгам удалось не просто спастись, но и спасти нас. Жаль, что они об этом не догадываются… А ещё мне понравился этот Холмс. Он умён, изобретателен… и правдив. При других обстоятельствах мы могли бы даже стать друзьями…
– М-да, – тоскливо протянул Чтиво, – жаль, что понимаешь это только теперь…
– Что будем делать? – спросил Ужас.
– Прежде всего, нужно вернуться к книгам и успокоить их. После этого займёмся наведением порядка на складе, – ответил Криминал.
– А потом? – спросил Чтиво.
– А потом… Раз уж мы не считаем склад своим домом и предпочитаем быть скитальцами, я так понимаю, нам нужно будет куда-то отправиться. Если вы не забыли наше первое путешествие, в парке есть пруд…
– Очень живописное место, где растёт много цветов… – вспомнил Ужас.
– И мы вырастим там свои цветы?! – вдохновился идеей Чтиво.
– Ну, мы же садоводы как-никак, – ответил Криминал. – Когда-то именно это нас и сблизило.
– Надо же, в каждом из нас живёт садовник… Бьюсь об заклад, другие Ужас, Чтиво и Криминал посмеялись бы над таким совпадением, – сказал Ужас.
– Ну, и пусть бы посмеялись, – ответил на это Криминал, – свою горькую чашу я уже испил, и одной с меня вполне достаточно.
– А что насчёт библиотеки? – спросил Чтиво. – Впрочем, не отвечай… Понятное дело, дорогу к ней нам стоит забыть навсегда…
Все трое обменялись взглядами.
– Почему же… Пройдёт время, и, возможно, мы повторим попытку, – сказал Криминал.
– Не боишься, что библиотечные книги будут, как и тогда, смотреть на нас с неприязнью? – спросил Ужас.
– Ещё как будут! – заверил Чтиво.
– Если мы хотим жить в большом доме для книг, нам придётся пройти это испытание, – глядя вдаль, произнёс Криминал.
– Но как это сделать?! От обиды как не воспылать чувством зависти, злости – как?! – вопросил Чтиво. – И мы снова обозлимся на весь мир…
Ужас повесил голову. А Криминал, подумав, ответил:
– Знаю. Но, кажется, есть способ пройти его.
– И какой же?..
– Полюбить самих себя, полюбить жизнь. Тогда мы выстоим. И даже если снова нам придётся уйти, мы останемся самими собой.
12
Совсем не далеко от длинной, как ангар, постройки, внутри которой путникам случилось побывать, на соседней окраине парка находилось другое здание: красочное, с обрамлёнными цветочным узором большими и светлыми окнами.
Только-только забрезжил рассвет, когда путники подошли к нему.
– Мне кажется или я действительно вижу в этих окнах книги? – произнесла Сказка.
– Это библиотека. Мы прибыли, – со всей определённостью сказала Странничка.
– И, похоже, мы прибыли в несколько необычную библиотеку, – заметила чуть позже Маг, вместе со всеми рассматривая симпатичное здание и благоустроенную территорию возле него.
Пять кустистых аллей соединяли территорию парка с расположенной перед входом площадкой. Напоминающие солнечные лучи, они придавали библиотеке сходство с солнцем. На площадке были размещены скамейки, небольшие скульптурные произведения, суть которых заключалась в извечной дружбе человека с книгой, и скромный по размеру, но красивый и своеобразный, фонтан. У входных дверей, точно благосклонные к посетителям стражи, стояли два ярко-красочных, в половину человеческого роста книжных макета. А над дверями была выгравирована надпись: "Для людей взрослых время за этими стенами замедлит ход, а для детей – пройдёт незаметно".
Не меньшее удивление у путников вызвало и то, что находилось внутри здания. Кроме собственно библиотеки, куда они не стали пока входить, в нём было немало других залов, таких, как детский учебный и детский развлекательный центры, расположенные на втором этаже выставочный зал и библиотечный музей. Последний представлял собой собрание экспонатов, каждый из которых по-своему передавал образы или образ того или иного литературного произведения.
– Невероятно, – произнёс Том, проводя взглядом по плотным рядам картин, висящих на стенах музея. – Это не библиотека, а какое-то многофункциональное здание…
– Ну, и пусть. Главное, чтобы это было выгодно и человеку, и книге, – заметила на это Сказка.
– Музей музеем, а тематическое кафе в вестибюле, по-моему, очень кстати, – неожиданное мнение высказал Холмс.
– Вы говорите сейчас, как человек, а не как книга… Хотя, не скрою, большие старинные часы в нём, а также столы и стулья в виде книг пришлись по душе и мне, – отреагировал на его слова Том.
Но вдруг приподнятое настроение Тома сменилось задумчивостью.
– О чём ты думаешь? – спросила у него Маг, тотчас же заметившая эту перемену.
– В дороге я неоднократно спрашивал себя… – говорил, вспоминая былую тоску, Том, – не окажется ли так, что библиотека в наше время столь же одинокое место для книг, как и тот дом, который мы покинули. До недавнего момента мне не хотелось, чтобы вы знали о моих мыслях и сомнениях, но теперь, когда мы пришли, я хочу сказать… она не выглядит, как унылое, доживающее свой век книгохранилище – она жива, у неё есть посетители! Ничего подобного, мои дорогие, я не ожидал увидеть…
– Есть шанс, что дружба человека с книгой не закончится в ближайшее время, – выслушав его, сказал Холмс.
– Вы на редкость оптимистичны, мой друг, – заметил ему с улыбкой Том.
– А почему так повелось, что человек дружит с книгой? – спросила Сказка.
– Потому что человек и есть книга, – в своей жизни он тоже стремится к тому, чтобы как можно полнее раскрыть собственное содержание, – ответил ей Том.
– Каждый человек, независимо от того, писатель он или нет, пишет, по крайней мере, одну историю, – добавила Маг.
– Историю своей жизни, – поняла Сказка.
Книги спустились на первый этаж, вновь преодолели широкий вестибюль и остановились перед входом в библиотечный зал.
– Что ж, час истины пробил… – произнёс Том с некоторой осторожностью.
– Не говори так, пожалуйста, – попросила его Сказка, – от этого я только сильнее начинаю переживать. Не знаю… я порой кажусь себе такой наивной, если не глупой… наверное, я такая и есть. Что если для меня здесь нет места…