- Тебе было известно, что твой брат употребляет наркотики? - спросил отец, глядя в упор на Лори. Его побагровевшее от гнева лицо было всего в нескольких сантиметрах от ее лица. Схватив дочь за плечи, он буквально впился в них пальцами. - Отвечай!
- Да, - сквозь слезы выпалила Лори. - Да, да!
- И ты тоже принимаешь наркотики?
- Нет!
- Тогда как же ты узнала про него?
- Случайно: я наткнулась на шприц, который он взял из твоего кабинета и носил в своем бритвенном футляре.
Во время последовавшей за этим секундной паузы глаза отца сузились, а поджатые от негодования губы вытянулись в одну прямую линию.
- Так почему же ты нам ничего не сказала? - прорычал он. - Если бы рассказала, он был бы сейчас жив.
- Я не могла, - всхлипнула Лори.
- Почему? - заорал он. - Отвечай - почему!
- Потому что… - Запнувшись, Лори продолжала рыдать. - Потому что он просил никому не говорить. Он заставил меня дать ему слово. И сказал, что никогда не будет со мной разговаривать, если я проболтаюсь.
- Так вот это слово и погубило его, - прошипел отец. - Это слово вместе с наркотиками.
* * *
Почувствовав вдруг на плече чью-то руку, Лори вздрогнула. Обернувшись, увидела Марвина.
- Тебе нужно что-нибудь особенное для этого случая? - спросил он, указывая на труп Дэвида. - Похоже, здесь все однозначно.
- Нет. Только то, что обычно, - ответила Лори.
Пока Марвин собирал все необходимое, Лори глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки. Она интуитивно понимала: ей необходимо окунуться с головой в работу, чтобы не погружаться в мрачные воспоминания. Открыв карточку, которую держала в руке, Лори просмотрела бумаги и, найдя отчет Дженис, начала читать. Труп со всеми характерными атрибутами для приема наркотиков был обнаружен в мусорном контейнере. Предполагалось, что тело Дэвида, умершего в одном из притонов, швырнули туда. Лори вздохнула. Столкновение с такими случаями было негативной стороной ее профессии.
Часом позже, освободившись от своей защитной экипировки, Лори входила в лифт. Дело с передозировкой оказалось рутинным. Не было обнаружено ничего необычного: смерть Дэвида наступила вследствие асфиксии, вызванной отеком легких, сопровождавшимся пеной. Единственное, на чем она несколько заострила внимание, были многочисленные крохотные очаги поражения его внутренних органов, что говорило о неоднократно заносимой инфекции - результат его пагубного пристрастия.
Поднимаясь в старом грохочущем лифте на пятый этаж, Лори думала о Джеке. Когда она закончила работу, он уже приступал к третьему вскрытию. Джек, выйдя из зала, помогал толкать направляемую Винни каталку, и до стоявшей возле своего стола Лори доносилась их обычная шутливая перебранка. Пять минут спустя они вернулись с очередным трупом, пребывая все в том же настроении; потом, переложив тело на стол, занялись обычными приготовлениями к аутопсии. За все это время Джек не подошел к Лори, не заговорил, даже ни разу не взглянул в ее сторону. Ей оставалось лишь пожать плечами. Хотелось ей того или нет, Лори была вынуждена признать: Джек ее просто игнорировал. Это было на него не похоже - за девять лет, что она его знала, он никогда не вел себя так.
Прежде чем отправиться к себе в офис, Лори зашла в лабораторию гистологии. Помимо карточек, у нее в руках был коричневый бумажный пакете микросрезами и токсикологическими пробами, взятыми во время аутопсии Макгиллина. Она без труда отыскала взглядом Морин О’Коннер - пышнотелая, полногрудая рыжеволосая старшая лаборантка восседала за микроскопом. Когда Лори приблизилась, она подняла глаза и расплылась в широкой, понимающей улыбке.
- Ну, с чем пожаловала? - У Морин был грубоватый провинциальный акцент. Она перевела взгляд на пакет. - Дай-ка угадаю: там микросрезы, и все настолько срочно, что результаты тебе были нужны еще вчера.
- Неужели я так предсказуема? - спросила Лори с виноватой улыбкой.
- У вас с доктором Стэплтоном всегда одно и то же. Стоит кому-то из вас здесь только появиться, как вам тут же немедленно нужны результаты. Однако позволь кое-что напомнить, сестренка: твои пациенты уже трупы. - Морин от души расхохоталась, и те из лаборантов, кто слышал шутку, не преминули поддержать ее.
Лори тоже невольно рассмеялась. Жизнерадостность Морин была заразительной и неиссякаемой, даже несмотря на хроническую нехватку сотрудников в лаборатории из-за бюджетных ограничений ОГСМЭ. Раскрыв пакет, Лори достала пробы и разложила на стойке рядом с микроскопом Морин.
- Может, рассказать, почему это нужно так срочно?
- С нашей загруженностью здесь больше пригодилась бы пара рабочих рук, чем болтовня. Ну уж поведай, если хочется.
Лори понимала, что профессиональных причин на такую просьбу у нее не было, поэтому начала с того, какие приятные люди Макгиллины и что сын был их единственной радостью в жизни. Она упомянула и о его приготовлениях к свадьбе, и о надежде его родителей на внуков. Она призналась и в том, что пообещала пожилой паре выяснить причину смерти их сына тем же утром, чтобы хоть как-то облегчить их страдания. Однако аутопсия не подтвердила ее клиническую оценку. И вот теперь ей нужны были результаты исследований, чтобы получить необходимые ответы. Она умолчала лишь о своих личных мотивах, побудивших ее на столь активное участие.
- Да, очень трогательная история, - тихо сказала Морин. Глубоко вздохнув, она собрала пробы. - Попробуем что-нибудь сделать. Обещаю, что без задержек.
Поблагодарив ее, Лори выбежала из гистологии. Она взглянула на часы. Было уже начало двенадцатого, а ей хотелось позвонить доктору Макгиллину до полудня. Спустившись по лестнице этажом ниже, Лори вошла в лабораторию токсикологии. Царившая тут атмосфера отличалась от той, где она только что побывала. Голосов не было слышно из-за непрерывного гула сложной аппаратуры. Лори пришлось оглядеться, чтобы кого-то увидеть. К счастью, этим "кем-то" оказался Питер Леттерман, помощник директора. Если бы Лори наткнулась на директора лаборатории Джона Де Врие, она бы ушла. Их отношения испортились давно, когда однажды Лори срочно понадобились результаты по нескольким случаям с передозировкой кокаина. Она тогда здорово на него насела. Это было тринадцать лет назад, когда Лори только начала работать в ОГСМЭ, но Джон, пронеся свою враждебность через все эти годы, продолжал относиться к Лори как собака, у которой пытались отнять кость. И Лори давно отказалась от попыток что-то исправить.
- А, мой любимый медэксперт! - заметив Лори, радостно воскликнул Питер. Это был худощавый блондин с явным андрогенным дефицитом: на бороду не было и намека. Он носил длинные, стянутые в хвостик волосы, и хотя разменял уже четвертый десяток, мог запросто сойти за тинейджера. В отличие от Джона они с Лори отлично ладили.
- У тебя что-то есть для меня?
- Да, угадал, - ответила Лори. Она протянула ему пакет, украдкой поглядывая вокруг, опасаясь наткнуться на Джона.
- Расслабься - "фюрер" внизу, в центральной лаборатории.
- Повезло, - сказала Лори.
- Ну рассказывай: в чем суть и какая передо мной задача? - спросил Питер, заглядывая в пакет со склянками.
На этот раз рассказ Лори был несколько короче того, что услышала от нее Морин. И в конце она добавила:
- Вообще-то я не думаю, что тебе удастся что-то обнаружить, но мне нужна полная картина, особенно если микроскопическое исследование ничего не покажет.
- Я сделаю все возможное, - заверил Питер.
- Очень тебе признательна, - улыбнулась Лори.
Поднявшись по лестнице на один пролет, она направилась по коридору к своему офису. Проходя мимо офиса Джека, она обратила внимание на приоткрытую дверь, однако ни Джека, ни его коллеги, Чета Макговерна, внутри не было. Лори предположила, что они могли быть в "яме". Когда она вошла к себе, ее взгляд тут же упал на принесенный от Джека чемодан. Она еще не успела полностью забыть об их утренней ссоре, и чемодан вновь напомнил о ней. Угнетала и безрезультатность аутопсии Шона Макгиллина. И чем больше она об этом думала, тем более непонятным ей все казалось. Причина смерти здорового на вид двадцативосьмилетнего мужчины оставалась загадкой, несмотря на детальный анамнез и аутопсию. В некотором смысле этот факт даже слегка поколебал ее веру в судебную медицину.
- Пусть микроскоп только попробует не дать мне ответ! - садясь за свой стол, произнесла Лори. А если микроскоп и впрямь обманет ее ожидания? Чуть подавшись вперед, она добавила утренние карточки к уже лежавшей у нее на столе объемной кипе бумаг. Собирать и сортировать весь материал, поступающий к ней от криминалистов, из лабораторий и других источников, объясняющий причину и характер смерти в каждом отдельном случае, входило в ее служебные обязанности. Значение слова "причина" здесь являлось очевидным; слово "характер" указывало, была ли смерть естественной, случайной или насильственной, было ли это убийство или самоубийство. И везде были свои юридические последствия. Иногда на сбор всего материала уходили недели. Когда такое случалось, Лори приходилось принимать решение о причине и характере исходя из перевеса доказательств, а это означало, что ее уверенность в своем решении должна быть не менее пятидесяти одного процента. Разумеется, в большинстве случаев она была уверена "почти" или "на все сто".
Лори достала из кармана листок бумаги с номером телефона доктора Макгиллина и расправила его на лежавшей перед ней толстой книге записей. Она не хотела звонить ему, но понимала, что должна сдержать слово. К сожалению, Лори не была мастером вести диалоги. А ее звонок неминуемо усугублял страдания доктора Макгиллина, поскольку причина безвременной смерти его сына так и оставалась неясной.
Поставив локти на стол, Лори наклонила голову вперед и помассировала лоб, глядя на уэстчестерский номер. Она обдумывала, как все объяснить в более мягкой форме. Было и мимолетное искушение поручить этот разговор отделу по связям с общественностью, чего и требовал протокол, но она почти сразу же отказалась от этой идеи, поскольку обещала позвонить сама. Мысленно пытаясь представить себе будущий диалог, она вдруг подумала, что Шоном - как и покойного - звали ее бойфренда в годы учебы.
Студент Уэслианского университета Шон Маккензи был колоритным персонажем, привлекавшим Лори своим бунтарством, - не то чтобы отъявленный хулиган, но весьма эксцентричная личность. Он гонял на мотоцикле, отличался артистичной раскованностью и буйным нравом и увлекался легкими наркотиками. Все это в совокупности в свое время влекло к нему Лори и доводило ее родителей до отчаяния, что только разжигало их интерес друг к другу. Однако их отношения с самого начала отличались нездоровым непостоянством накала страстей, и Лори в конце концов порвала с ним незадолго до своего поступления на службу в ОГСМЭ. Сейчас, когда их отношения с Джеком оказались под вопросом, у нее появилось легкое искушение позвонить Шону, который, как ей было известно, жил где-то здесь, в городе, став весьма успешным художником. Но она быстро отказалась от этой мысли, не желая повторно открывать ящик Пандоры.
- О чем думаем? - раздался чей-то голос.
Лори вскинула голову. В дверном проеме, чуть ли не полностью закрывая его, возвышалась почти двухметровая спортивная фигура Джека. В своей поношенной хлопчатобумажной рубашке с вязаным галстуком и потертых джинсах он был воплощением независимости.
- Так чем же занята наша драгоценная голова? - повторил он. - Я знаю, в ней всегда бродят умные мысли. - От ехидной улыбки на его щеках появились ямочки, а поджатые губы растянулись в одну тонкую линию.
Лори внимательно смотрела на человека, бывшего около десяти лет ее приятелем и почти четыре года - любовником. Его насмешливая веселость и ироничность порой утомляли, и сейчас был именно тот случай.
- Так ты вдруг соизволил со мной заговорить? - спросила она таким же тоном.
Улыбка на лице Джека погасла.
- Да, я сейчас именно с тобой разговариваю. Странный вопрос.
- Ты же меня все утро игнорировал, если не считать той глупой сцены, которую разыграл, когда я только вошла в секционный зал.
- Я тебя игнорировал? - воскликнул Джек, недоуменно нахмурив брови. - Позволь напомнить тебе, что мы сегодня приехали на работу порознь - это, кстати, было твоей идеей, не моей, - приехали в разное время и с тех пор занимались каждый своим делом.
- Мы уже давно работаем вместе и постоянно общаемся, тем более когда в одном помещении. Я даже подошла к твоему столу во время работы и задала конкретный вопрос.
- Я не видел и не слышал. Клянусь честью. - С этими словами Джек поднял вверх средний и указательный пальцы, разведя их. На его лице вновь появилась улыбка.
Лори пожала плечами, недоуменно вскинув брови. Она понимала, что, выражая свое недоверие, может вызвать раздражение, но ей было все равно.
- Великолепно. А теперь у меня полно работы. - И она вновь уставилась в листок с телефоном.
- Да-да, конечно, - покорно согласился Джек, не отвечая на вызов с ее стороны, чтобы не получить от ворот поворот. - Как там у тебя дела?
Оторвавшись от листка, Лори посмотрела куда-то вдаль.
- В одном случае все рутинно и ничего интересного, а в другом - сплошное разочарование.
- В каком смысле?
- У одной пожилой пары скончался сын в Центральной манхэттенской, и я пообещала им, что выясню причину смерти и немедленно сообщу им. Однако вскрытие ничего не показало - никакой явной патологии. Теперь я должна позвонить и сообщить, что придется ждать результатов микроскопических исследований. Я знаю, что им это будет нелегко. Да и мне тоже.
- Дженис мне вкратце рассказывала об этом, - сказал Джек. - Тебе не удалось обнаружить эмболию?
- Ничего!
- А сердце?
Лори перевела взгляд на Джека.
- И сердце, и легкие, и магистральные сосуды - абсолютно все в норме.
- Уверен, что-то обнаружится либо в проводящей системе сердца, либо в стволе головного мозга. Ты взяла соответствующие пробы для токсикологии?
- Да, - ответила Лори. - К тому же я помнила, что ему делали анестезию около двадцати четырех часов назад.
- Что ж, мне жаль, что у тебя все так печально. А у меня наоборот - сплошное развлечение.
- Развлечение?
- Именно! Полная противоположность тому, о чем все думали.
- Как так?
- В первом случае речь шла о хорошо известном психологе.
- Саре Кромвел.
- Предположительно - жестокое убийство сексуального характера.
- Я же сама видела нож!
- Так вот на это-то все и попались. Другого ранения у нее не было, и никто ее не насиловал.
- Как же могло из этой ножевой раны, которая к тому же оказалась и единственной, вытечь столько крови?
- Никак не могло.
Джек смотрел на Лори с выжидающей улыбкой. Она перехватила его взгляд, но была не в настроении поддерживать игру в "угадайку".
- Так откуда она взялась?
- Есть предположения?
- Почему бы тебе просто не сказать мне?
- Уверен, ты можешь догадаться, если чуть-чуть подумаешь. Ты же видела, какой она выглядела изможденной…
- Джек, если хочешь - говори, нет - мне надо работать. Я должна позвонить.
- Кровь была из желудка - там оказалось большое скопление пищи, что вызвало разрыв желудка и нижней части пищевода. Очевидно, дама страдала булимией и несколько переусердствовала с едой. Невероятно - все были уверены в том, что смерть была насильственной, а она оказалась случайной.
- А нож у нее в бедре?
- В нем-то и была загвоздка. Как выяснилось, она сама себя поранила. Но не умышленно. Незадолго до смерти, когда ее уже рвало кровью, она, убирая сыр, поскользнулась в своей собственной крови и упала, а нож сама же и держала. Ну как тебе? Говорю же - это один из случаев, достойных разбора на нашей конференции по четвергам.
Лори еще какое-то время продолжала смотреть на довольную физиономию Джека. Эта история показалась ей отзвуком прошлого. Смерть брата серьезно повлияла на ее самооценку; у нее был срыв, тоже приведший к булимии. Но это была ее тайна.
- А потом у меня был не менее интересный случай - двойное самоубийство, слышала?
- Так… что-то, - ответила Лори. Она все еще думала о прошлом.
- Хочу сказать, надо отдать должное старику Фонтуорту, - продолжал Джек. - Уж на что я всегда считал его, мягко говоря, не особо педантичным, но вчера он проделал просто фантастическую работу. Побывав на этом "двойном самоубийстве", он наткнулся на тяжелый фонарик "Мэглайт", лежавший на переднем сиденье внедорожника рядом с жертвами, и сообразил, что нужно притащить его вместе с ними сюда. И еще отметил, что водительская дверца была приоткрыта.
- Ну и что выдающегося в этом фонарике? - спросила Лори.
- Много чего, - ответил Джек. - Прежде всего у меня вызвало некоторое подозрение то, что была только одна предсмертная записка. При двойных самоубийствах обычно бывает две или одна, написанная обоими. Что мне кажется вполне объяснимым, поскольку они идут на это вместе. Так как записка была предположительно написана женщиной, я решил начать с нее. Я предполагал обнаружить отравление сильнодействующим веществом или что-то в этом роде - и не ожидал ничего по части "тяжких телесных". Но я ошибся. У нее на лбу - чуть выше линии волос - был явный рубец необычной формы.
Джек выдержал паузу. На его лице вновь появилась улыбка.
- Неужели рубец совпал с формой фонаря?
- Угадала! В точности совпал! Похоже, все это было тщательно спланировано ее мужем - он все продумал и, возможно, сам написал записку. Оглушив жену, он затащил ее на пассажирское сиденье внедорожника, завел машину, а сам, видимо, пошел в дом и стал ждать. Решив, что прошло уже достаточно времени, вернулся проверить, мертва ли она, но не ожидал, что окись углерода может подействовать так быстро, особенно если ее концентрация настолько высока. Сев за руль, он почти тут же потерял сознание и воссоединился со своей женой.
- Веселая история! - заметила Лори.
- Разве не ирония судьбы? Воистину судебная медицина полна сюрпризов.
Лори кивнула. Она вспомнила, что ей в голову пришла та же мысль, перед тем как она занялась случаем с передозировкой.
- Кстати, и "полицейское" дело тоже не оправдало ожиданий.
- То есть? - удивилась Лори.
- Все предполагали, что убийство было делом рук полицейских, и полиция признала факт перестрелки, однако Келвин рассказал мне: это самоубийство. Установлено, что жертва сама пустила себе пулю в сердце, еще до того как ее подстрелили полицейские.
- Это должно утихомирить округу.
- Есть надежда, - согласился Джек. - В общем, утро выдалось по меньшей мере интересным, и я подумал, тебе будет любопытно узнать, что сегодня у нас по странному совпадению были случаи, когда смерть носила характер, полностью отличный от предполагаемого. И теперь, когда все сказано, хочу спросить: ты собираешься спуститься пообедать?
- Не знаю. Я не слишком голодна, и у меня полно работы.
- Ладно. Если не встретимся там - увидимся позже.