Вибольда втолкнули в небольшой "фиат" с гражданским номерным знаком. Водитель, рыжий молчаливый парень с птичьим лицом, включил зажигание и намеревался тронуться с места. Вдруг слева от него прошмыгнул зеленый "фольксваген-мистраль" и загородил путь, остановившись в двух метрах от "фиата". Из "фольксвагена" выскочили трое и жестом подозвали сопровождавших Вибольда агентов. Одновременно с ними вылез взбешенный водитель, который еле избежал аварии. Капитан Вибольд не сумел бы позже вспомнить, что произошло, хотя речь шла о десяти с небольшим секундах. Ему не надели наручников, и неподалеку стояла большая группа туристов. Вибольд пригнулся, чтобы его не заметили агенты, и одним прыжком нырнул в толпу смеющихся, оживленных людей, ожидавших, по всей вероятности, автобуса. Переждав среди них секунду-другую, он медленным, даже тяжелым шагом снова вошел в здание аэровокзала. Задержался около ближайшего информационного пункта "Люфтганзы", наклонился к дежурной и шепотом, словно простуженный, начал расспрашивать про рейс на Йоханнесбург. Сзади раздавались громкие голоса и топот. Потом наступил момент внезапной тишины, и опять кто-то закричал. Но к справочному окошку никто не подошел. Дежурная на мгновение понизила голос, глядя на суматоху в зале.
- Опять какая-то облава, - раздраженно сказала она. - Уйду с этой работы. Фронтовая обстановка - это не для меня. Итак, повторяю, уважаемый господин, что рейс на Йоханнесбург, как и все другие рейсы, отложен до особого распоряжения. Причины неизвестны. Во всяком случае, это не катастрофа, я лично думаю, тут что-то связанное с политикой. Покажите ваш билет, я выдам вам талончик на бесплатный обед.
Вибольд полез в карман, но билета не вынул. Он увидел круглые от испуга и злости глаза дежурной. Обернулся. Сзади стоял унтер-офицер штурмовых войск с готовым к стрельбе микропистолетом. Не говоря ни слова, он быстрыми, ловкими движениями ощупал Вибольда в поисках оружия, равнодушно глянул ему в лицо и сказал:
- Прошу оставаться на месте. И не оглядываться, пока мы не закончим проверку.
Когда он отошел, чтобы проверить очередного пассажира, дежурная разразилась плачем. Унтер-офицер поглядел в ее сторону и приложил палец к губам, после чего приступил к обыску стоявшего рядом пассажира. Дежурная продолжала рыдать, тушь с ресниц потекла по щекам.
- Я провожу вас в туалет, - сказал Вибольд.
Он зашел за стойку и взял дежурную под руку. Она послушно встала и показала ему служебный проход и маленький коридорчик, на левой стороне которого находился дамский туалет.
- Я вас здесь подожду, - заявил Вибольд. - Пожалуйста, не расстраивайтесь. Ведь ничего особенного не случилось.
Он спрятался за поворотом стены, а когда дежурная, умывшись и несколько успокоившись, вышла из туалета, моментально скользнул в дверь с табличкой "Для дам". Кроме небольшого помещения с унитазом и крошечной умывальной там был еще тайник, где уборщицы держали ведра, щетки и моющие средства. В замке торчал ключ. Вибольд забрался внутрь, разбив при этом какие-то склянки. Заперся на ключ изнутри. Было совершенно темно.
"Словно крыса, - с отчаянием подумал он. - Словно крыса. И зачем я убегал? Если меня теперь найдут, будут стрелять как в удирающую крысу".
Снаружи доносились глухие звуки. Временами раздавалась тихая музыка. То и дело открывались двери туалета. Через стенку было слышно, как льется вода.
Облава на франкфуртском аэровокзале продолжалась два часа. Начальник охраны порта, командиры штурмовой группы погранохраны и взвода жандармов, а также обер-комиссар полиции и представитель Ведомства по охране конституции получили указания, исходившие от полковника Шляфлера и гласившие, что они распрощаются со своими должностями, если не найдут Вибольда. Приказано было стрелять при малейшем сопротивлении с его стороны и даже без повода. Осмотрели каждый уголок в здании вокзала, доставили полицейских собак, полевые рентгеноскопы и инфракрасные камеры для обнаружения источников тепла. Исчезновение Вибольда из машины граничило с волшебством. Всем участникам облавы его характеризовали как особо опасного шпиона и террориста, имеющего при себе не только огнестрельное оружие, но и химические средства самообороны.
Через полтора часа напали на след. Обнаружилось, что одна из служащих "Люфтганзы", находившихся на дежурстве, впала в истерику и попросила отпустить ее с работы до конца дня. Ее звали Ханнелоре Рихтман. Когда агенты вошли в ее комнату на шестнадцатом этаже, она стала кидаться в них туфлями и подушками и подняла визг на все двадцать этажей здания. Агенты насильно свели ее вниз, врач сделал фрейлейн Рихтман успокоительный укол. Через пять минут она могла спокойно отвечать на вопросы. Оказалось, что она не только видела Вибольда, но и разрешила ему проводить ее до туалета.
Группа спецвойск предприняла штурм дамского туалета на франкфуртском аэровокзале. Выломали замок от тайника уборщиц, собаки начали скулить.
Но Генриха Вибольда там уже не было. На высоте вытянутой вверх руки находился ремонтный люк установки для кондиционирования воздуха. Бывший капитан бундесвера протиснулся в этот люк и попытался взобраться вверх, в полной темноте, ощупывая все вокруг руками. В какой-то момент он почувствовал пустоту под ногами. Обеими ладонями он ухватился за кабель высокого напряжения, сорвал изоляцию и прикоснулся к холодной меди, через которую проходил ток в 16 ампер и напряжением в 1500 вольт. Дежурный электрик аэропорта устранил последствия короткого замыкания, выключив поврежденную линию и переведя электроснабжение на второй из трех резервных кабелей. Устранить повреждение он решил в более подходящее время. Волнение и беспорядок, которые сопутствовали облаве, мешали ремонтной бригаде выяснить причину короткого замыкания такой силы.
Обуглившееся тело Генриха Вибольда перевезли до особого распоряжения в морг при тюремной больнице. Получив сообщение о смерти Вибольда, полковник Шляфлер третий раз за это фатальное утро связался с руководителем Ведомства по охране конституции доктором Пфейфером. Он с удовлетворением выслушал сообщение, что в лаборатории уже заканчивается изготовление документов, которые неопровержимо свидетельствуют о том, что Вибольд уже давно, может быть с самого начала своей службы в бундесвере, был агентом разведки Германской Демократической Республики.
В Виндхук было отправлено шифрованное распоряжение о том, чтобы виллу с черной прислугой, автомобиль и верховую лошадь сохранили до прибытия другого офицера, потому что капитан Генрих Вибольд не прилетит.
XXXI
Пятница, 12 июня, 16 часов 05 минут по московскому времени, то есть 13.05 по западноевропейскому и 8.05 по вашингтонскому.
Командующий ракетными войсками СССР докладывает советским руководителям о событиях, которые произошли в последние минуты.
- В этой ситуации, - говорит он, водя указкой по большой карте мира, - мы считаем необходимым объявить состояние боевой готовности во всех частях наших вооруженных сил, а также привести в боеготовность все вооруженные силы Варшавского Договора. Поведение американцев подозрительно и загадочно. Во всяком случае, чрезвычайно неясно. Сперва потерпел аварию их спутник из серии G и при этом уничтожил четыре наших спутника, которые, кстати сказать, также были предназначены для исследований по искусственной гравитации. Скорее всего, это была случайность. Но обо всех такого рода авариях мы информируем друг друга не позже чем через полчаса после случившегося, как этого требует вашингтонский договор. А от американцев не поступило никакой информации. Почти невозможно, чтобы они не знали об аварии и об уничтожении наших спутников. Следовательно, приходится считать, что они хотели это от нас скрыть и посмотреть, как мы прореагируем. Более того, Гаррисон в недавней беседе по телефону прямо спросил, имеем ли мы отношение к этой аварии, то есть снова хотел ввести нас в заблуждение. Во-вторых, мы обнаружили в западной части ФРГ небольшой рост радиоактивности, но настолько незначительный, что он мог быть случайностью, и поэтому не уведомили партийное руководство. Сперва наши специалисты считали, что, как и раньше, произошла утечка на их злополучной атомной электростанции в Обермаре. А между тем Гаррисон утверждает, что в Германии похищена какая-то нейтронная боеголовка. Откуда нам знать, правда ли это? К тому же если она не была заряжена, то не должно быть никакой радиации. То есть и здесь Гаррисон не говорит правды.
- Разве что это тоже авария, - замечает один из членов Политбюро.
- Слишком уж много всяких случайностей. В-третьих, что самое главное, американцы произвели над собственной территорией гигантский ядерный взрыв в верхних слоях атмосферы. По нашим расчетам, его мощность равняется пятидесяти-шестидесяти мегатоннам. Самая большая из боеголовок, которые американцы до сих пор взрывали, испытана в августе 1961 года и имела мощность 42 мегатонны, но это произошло в полностью безлюдной местности. Все это вообще трудно объяснить. Если американцы почему-либо решили сбить поврежденный спутник, хватило бы одной ракеты мощностью в десять с лишним килотонн. То есть в четыре тысячи раз меньше. Произведя в атмосфере такой чудовищный взрыв, американская сторона допустила явное нарушение московского договора. А поскольку и об этом мы не были уведомлены, надо это считать по меньшей мере опасной провокацией по отношению к нам. Такое количество радиоактивных осадков угрожает всем странам без исключения. В-четвертых, американцы произвели также наземный взрыв в штате Нью-Мексико. Наконец, в-пятых, корабли Шестого флота произвели торпедный обстрел нашего крейсера без всякого повода с нашей стороны. Если нападение в открытом море не считать агрессией, то неизвестно, что ею является. Подвожу итог. Я считаю, что американская сторона вероломно и коварно готовится развязать войну и наш долг - предпринять все необходимые меры. То есть объявить "час В" и подготовиться к ответным мерам.
- Товарищ маршал, - говорит Генеральный секретарь. - Позвольте задать вопрос. Почему американцы запустили ракеты над собственной территорией, а не направили их в нашу сторону?
- Не знаю. Может, хотели отвлечь наше внимание. Их вооруженные силы в Европе час назад заняли боевые позиции.
- Но не продвигаются вперед?
- Нет.
- А войска пакта?
- Признаков тревоги нет. Ведут себя, словно ничего не знают.
- Значит, все это может быть следствием недоразумения?
- Товарищ Генеральный секретарь, - говорит министр обороны, - недоразумения никогда нельзя исключить, но оно малоправдоподобно. Это не маневры. Такой гигантский ядерный взрыв, несмотря на то что он произошел на высоте 45 километров, не может не повлечь за собой человеческих жертв, хотя бы в результате радиоактивных осадков и замедленных последствий ударной волны. И взрыв в Нью-Мексико, хоть он и произведен на пустынной территории, тоже не обойдется без последствий. В конце концов это первый с 1945 года ядерный заряд, который взорван на американской земле. Если это действительно результат недоразумения, Америка будет глубоко потрясена. Гаррисон и все военное командование будут преданы суду.
- Может быть, нам следует спокойно ждать именно такого развития событий?
- Нет, мы не можем ждать в бездействии. Допустим, Гаррисон говорил правду, что у них украли боеголовку и что в атмосфере нервного возбуждения произошли неполадки в их системе передачи команд. Кто мог захватить боеголовку и какая тут связь со взрывом?
- Мы пытаемся выяснить, - говорит председатель Комитета государственной безопасности, - но пока ничего конкретного не знаем. Давно поступают сигналы, что тайная фашистская организация в бундесвере неоднократно замышляла добыть нейтронное оружие. Но ей пришлось отказаться от такой операции из-за чрезвычайно надежной системы охраны. Не исключено, что это дело рук каких-то террористов. Но для этого опять-таки потребовались бы чрезвычайно сложные технические средства. Я лично, не располагая фактами, пока склоняюсь к тому, что похищение боеголовки, если оно действительно имело место, совершено самими американцами.
- Зачем?
- Затем, чтобы иметь удобный предлог для выступления против нас. Они могут взорвать эту боеголовку на территории ФРГ и обвинить в агрессии нас или ГДР, а заодно привлечь на свою сторону население Западной Германии.
- Я хотел бы напомнить, - вмешивается министр иностранных дел, - что советник президента Натаниэл Рубин давно стремится к тому, чтобы произошли события, которые позволили бы вернуться к ситуации первой половины 50-х годов. Публично и в частных разговорах Рубин заявляет, что Соединенные Штаты терпят ущерб из-за продолжающегося мирного сосуществования.
- Но кроме Рубина есть и другие советники, - возражает председательствующий. - В такой момент нельзя поддаваться эмоциям.
- Дело не в эмоциях, - говорит министр обороны, - а в том, что мы уже стоим перед совершившимися фактами. Каждая ошибка в оценке ситуации может нам дорого обойтись.
- Я с этим согласен, - добавляет министр иностранных дел. - Даже если считать, что у американцев произошел целый ряд случайностей, нельзя отрицать, что они не консультируются с нами в этой взрывоопасной ситуации, словно бы забыли о существовании "горячей линии". Допустим, что взрыв над американской территорией был также делом случая. Но как тогда объяснить торпедный залп по крейсеру?
- Например, глупостью командующего Шестым флотом, - спокойно говорит один из членов Политбюро.
- Что мы знаем о реакции на это со стороны правительств, участвующих в пакте?
- Почти ничего, - отвечает председатель КГБ. - Можно подумать, что американцы забыли о существовании не только Советского Союза, но и всего пакта.
Командующий ракетными войсками в знак сомнения качает головой.
- Я немного разбираюсь в ракетах, - говорит он, - но у меня в голове не укладывается, как можно произвести взрыв мощностью в пятьдесят или больше мегатонн просто потому, что случилась какая-то неисправность. Если американская система передачи команд настолько ненадежна, то удивительно, что мир еще существует. А как вы оцениваете вероятность военного заговора против Гаррисона? Например, во главе с Рубином и этим… как его… Магорски, о котором вы так нехорошо отзываетесь в своих докладах?
- Опыт показывает, что в Америке все возможно. В этом столетии убили уже трех президентов, на четверых были произведены покушения, один тяжело ранен. В конечном счете Уотергейтское дело привело к падению Никсона, но куда более серьезная афера Бобби Бейкера в 50-е годы не имела никаких последствий. Это трудная страна, товарищ маршал. Но, основываясь на материалах, которыми мы располагаем, следовало бы, скорее, исключить возможность заговора. Во всяком случае, разветвленного заговора с участием большого числа высших офицеров. О чем-либо подобном мы должны были бы знать.
- Я собираюсь сейчас говорить с Гаррисоном, - говорит Генеральный секретарь.
- Мне кажется, - упорствует министр обороны, - такой разговор запоздал. Мы проявим нерешительность, а американцы всегда это считают признаком слабости. Немцы же только этого и ждут.
- Разрешите, товарищ Генеральный секретарь, - вмешивается один из секретарей ЦК, - высказать иную точку зрения. Действительно, американцы ведут себя странно, но, кроме одного случая с обстрелом крейсера, мы не зафиксировали пока никаких агрессивных действий против нас или наших союзников.
- А объявление "красной тревоги"? - спрашивает министр. - А состояние боевой готовности американских войск в Европе?
Открываются двери, входит молодой черноволосый адъютант и докладывает, что поступило срочное сообщение председателю Комитета государственной безопасности.
Председатель Комитета государственной безопасности надевает очки, читает и говорит, не скрывая своего удивления:
- В Западной Германии серьезные политические круги убеждены, что началась американо-советская война. Отмечена оживленная деятельность вице-канцлера Фёдлера, которого, как известно, трудно считать сторонником мира. Он встречается с военными и ведет какие-то переговоры с Ведомством по охране конституции.
На мгновение воцаряется тишина.
- Что ж, - председательствующий барабанит пальцами по столу, - тогда надо объявить тревогу и предпринять все необходимые меры военного характера на всей территории страны и за ее границами. Привести в действие "космическую систему С". Привести в состояние готовности гражданскую оборону. На время закрыть воздушную границу. Вооруженным силам сохранять бдительность и вместе с тем проявлять выдержку. Командира крейсера представить к награде за то, что сохранил хладнокровие и не действовал без приказа. Мы не позволим себя спровоцировать. А сейчас я поговорю с Гаррисоном.
XXXII
Примерно в 13 часов 50 минут вице-канцлер Ханс-Викинг Фёдлер велел подать себе в кабинет скромный завтрак (шницель из телятины, овощной салат, хрустящие хлебцы и две бутылки пива "Кёльш", которое он пил только во время работы).
У него были все основания испытывать чувство удовлетворения. В отличие от многих впавших в истерику коллег он, разумеется, не верил ни в какую американо-советскую войну, хотя причины того чудовищного взрыва, который произошел над Америкой, ему были неясны. И все-таки он не верил в войну. Он слишком много знал о ходе последней встречи в верхах. Он отвергал вероятность полного блокирования каналов связи между двумя руководителями. А главное, он достаточно хорошо разбирался в истинных намерениях ядра американской властвующей элиты, чтобы не считаться с возможностью заговора. Начать войну никто не рвался, в том числе и самые горластые из "ястребов", зато охотников обострить ситуацию было предостаточно.
С точки зрения Фёдлера, это была самая благоприятная из возможных ситуаций, так как нет ничего лучше для германских интересов, чем состояние напряженности между бывшими союзниками времен второй мировой войны. Уже два часа вице-канцлер не питал никаких сомнений, что из кризиса, который разразился в какой-то мере случайно, Федеративная Республика должна выйти единственным победителем. Что означала бы такая победа, об этом Фёдлер пока не думал. Сперва надо было набрать максимальное число козырей, а потом придет время разыгрывать партию.