Адмирал Прескотт заметил, что в прошлом агентство неоднократно подвергалось критике со стороны прессы, конгресса и общественного мнения за то, что присваивало себе право заниматься политикой.
По мнению Паффи, в Бамбахе дело было не в политике, ибо боеголовки не были похищены американцами. Это был быстрый, результативный и достойный одобрения отпор вражеским действиям. Достаточно будет раскрыть подоплеку этого дела некоторым патриотически настроенным сенаторам и конгрессменам, и все обернется по-другому. Во всяком случае, он, Уайтридж, не намерен наказывать Палмера-II за то, что тот действовал быстро и решительно. Особенно потому, что срочные инструкции, получения которых добивался Палмер-II, до сих пор еще не поступили. И если президент Гаррисон, пока он еще находится в Белом доме, потребует дисциплинарных выводов, Уайтридж вынужден будет немедленно подать в отставку и постарается обо всем сообщить журналистам, а тогда уж Гаррисону не поздоровится.
Директор ЦРУ заявил, что сейчас неподходящее время для демонстраций. Резидентура в Мюнхене вела себя действительно разумно, и эту оценку адмирал разделяет. Но для нее было полной неожиданностью похищение одиннадцати боеголовок, а не одной. Директор хотел бы слышать мнение начальника оперативного отдела по этому вопросу.
Паффи заявил, что дело действительно выглядит довольно загадочно. Не подлежит сомнению, что имели место два похищения боеголовок, причем большая их часть была, вероятно, вывезена (тут Паффи на минуту заколебался) лицами с военным образованием, располагавшими соответствующими средствами. Если можно допустить, что одну миниатюрную боеголовку захватили агенты восточной зоны, то относительно целой партии боеголовок такое предположение было бы нелепостью. Кроме того, надо полагать, что в дело замешаны западногерманские друзья. Ни для кого не секрет, что в бундесвере действует довольно энергичная, хотя не всегда соблюдающая правила конспирации, офицерская организация с радикальными, скажем так, целями. Разумеется, нет и речи о том, чтобы какие-либо звенья американской системы власти могли помогать этим людям, безотносительно к тем или иным совпадениям идейных взглядов. Но возникает вопрос, следует ли им препятствовать. Он, Уайтридж, позволил бы себе высказать по этому вопросу решительное мнение, что этим людям не следует мешать. Ясно одно: все, что они делают, наверняка не приносит пользы коммунистам и русским, чего нельзя, к сожалению, сказать о президенте Гаррисоне, военном министре Палакисе, государственном секретаре Брумэне.
Адмирал Прескотт потребовал прекратить разговор на эти недопустимые в ЦРУ темы и перейти к изложению тех выводов, которые должны быть в докладе президенту.
Стенли Уайтридж предложил следующую концепцию. Все одиннадцать боеголовок захватила сильно вооруженная террористическая группа, состав которой неизвестен. А вернее, две или три независимые друг от друга группы. Сообщение канцлера Лютнера о том, что похищение боеголовок совершила диверсионная группа из Восточной Германии, не соответствует действительности. Благодаря энергичным действиям Палмера-II в Мюнхене и командира 665-го резервного батальона в Бамбахе удалось, кстати не без многочисленных опасностей, которые можно будет красочно описать в докладе, вырвать из рук террористов одну боеголовку. Поиски на территории ФРГ должны вести, разумеется, немецкие силы охраны порядка и тайные службы. Роль ЦРУ в этом вопросе должна ограничиваться лояльным сотрудничеством. Понятно, что исчезновение десяти боеголовок заключает в себе потенциальную опасность. Тут можно будет допустить утечку секретной информации, которой воспользуется пресса. Но опасность исходит со стороны левых экстремистов, преследование которых уже много лет ведется недостаточно энергично, не говоря уже о их наказании. К тому же совершенно не применяются превентивные меры, такие, как заблаговременный арест подозрительных лиц, запрещение студенческих митингов, откуда чаще всего разносится зараза, или право производить обыски без судебного постановления.
Директор ЦРУ сказал, чтобы Паффи прекратил лекцию на идеологические темы и изложил в общих чертах концепцию доклада. Директор добавил, что в принципе замысел ему нравится.
По мнению начальника оперативного отдела, такая версия событий должна устраивать президента, особенно потому, что история с боеголовками отошла на второй план в сопоставлении с тем, что происходит на северо-западе и в штате Нью-Мексико. Первые сообщения были несколько преувеличены, однако зафиксировано более ста пятидесяти случаев, когда можно подозревать лучевую болезнь. Любопытно, что в самом Нью-Мексико, где поднялась чудовищных размеров паника и где ядерный взрыв произошел на поверхности земли, до сих пор не отмечен ни один факт этого заболевания.
Адмирал Прескотт признал, что составленный таким образом доклад действительно должен удовлетворить пожеланиям президента Гаррисона. Особенно если в конце будет фраза о том, что следствие продолжается. Адмирал выразил, однако, обеспокоенность судьбою похищенных боеголовок. Что будет, если похитители захотят использовать захваченное ими оружие? Не ляжет ли на американскую разведку ответственность за то, что она своевременно не предотвратила такое развитие событий?
Стенли Уайтридж возразил, что он лично боеголовок не похищал и не может отвечать за чьи-то поступки. Ясно лишь одно: что боеголовки не будут использованы против стран свободного мира, а этим проблема, в сущности, исчерпывается. Разумеется, могут возникнуть разного рода осложнения. Но кто знает, не принесут ли они пользу. Быть может, президент Гаррисон и группа "голубей" среди членов конгресса поймут тогда неправильность и полную недальновидность своего поведения. Такие действия, как дисциплинарное увольнение командующего Шестым флотом вице-адмирала Мак-Грегора, не могут не вызывать беспокойства. Патриотические силы офицерского корпуса, кажется, уже собираются выступить в защиту адмирала Мак-Грегора. Он поступил так, как поступил бы любой сознающий свою ответственность командир после объявления "красной тревоги".
Директор ЦРУ согласился с такой точкой зрения и добавил, что начатая президентом дисциплинарная процедура по отношению к адмиралу Мак-Грегору вряд ли увенчается успехом, он выразил мнение, что в течение двух ближайших дней выяснится, кто был прав, а кто ошибался, по трусости, по наивности или вследствие своей упрямой приверженности к концепции так называемой разрядки.
Паффи не скрывал радости по поводу того, что шеф высказывает взгляды, близкие его собственным.
Директор был также доволен совпадением взглядов. Более того, он сказал, что похищение боеголовок террористами, дело само по себе неслыханное, в какой-то мере отвлечет внимание общественности от несчастья, случившегося в Нью-Мексико и над северо-западными штатами. Гаррисону это вряд ли поможет, потому что сенат наверняка потребует его головы, но излишнее возбуждение по поводу этого происшествия тоже наверняка не соответствует интересам Соединенных Штатов.
L
Владелец, издатель и главный редактор "Последних новостей" доктор Путгофер не принадлежал к числу людей, наделенных избытком литературного таланта, и весьма неохотно усаживался за машинку. Он считал себя, скорее, политиком и организатором, который в виде особой милости принимает всяких щелкоперов на работу в свою газету. Для себя он оставил передовые статьи во время избирательной кампании, интервью у канцлера и у министров, иногда пописывал (впрочем, под псевдонимом) восторженные театральные рецензии, если на него производила впечатление какая-нибудь молоденькая актриса. Но он считал неподобающим ему и обременительным занятием каждый день возиться с этой писаниной. Когда он узнал из авторитетных и надежных источников, что события в Соединенных Штатах, о которых без умолку кричали совершенно запарившиеся корреспонденты, произошли абсолютно случайно и что все разъяснения будут даны Лютнером в вечернем телевизионном выступлении, он поручил заведующему отделом публицистики написать для субботнего номера соответствующий комментарий, разумеется в духе общей линии газеты.
Однако вскоре доктор Путгофер имел телефонный разговор, после которого изменил свое решение. Он распорядился, чтобы типография приготовилась печатать экстренный выпуск "Последних новостей", и заперся в своем кабинете. Он пользовался таким доверием важных лиц, что газета доктора Путгофера, единственная в Федеративной Республике, получила исключительное право предавать гласности некоторые необычайно пикантные политические детали, которые принесут "Последним новостям" десятки, а может быть, и сотни новых читателей и поднимут престиж газеты в глазах всего мира. В душе главный редактор уже предвкушал поток высокооплачиваемых объявлений, который хлынет в редакцию "Последних новостей".
Неясно было, с чего начать. Этот самый Уго Фельзенштейн, который тысячу раз пытался скомпрометировать заслуженных солдат минувшей войны, арестован по обвинению в растлении несовершеннолетней. Действительно здорово! Светилу из светил пришел конец. Бывший сотрудник "Последних новостей", пресловутый Георг Пфёртнер, о котором доктор Путгофер всегда был самого дурного мнения, оказался агентом восточной зоны и погиб при подозрительных обстоятельствах, которые заставляют предполагать, что он стал жертвой сведения каких-то грязных счетов. Нет, это плохо звучит. Скажем иначе: заставляют предполагать, что специальные службы восточной зоны избавились от своего агента, когда он, выполнив задание, стал им больше не нужен. Да, это хорошо. И дальше: контрразведка разгромила шпионскую сеть восточной зоны. Произведены многочисленные аресты. Два главных агента зоны были пойманы с поличным: генерал Зеверинг, приняв яд, покончил с собой, а капитан Вибольд в последний момент успел удрать за Эльбу. Есть сведения, что его видели в Восточном Берлине.
Выводы, которые делал доктор Путгофер из этих возмутительных фактов, были не совсем новыми, но глубоко правильными, как всегда в публицистических статьях "Последних новостей". Враг везде, он поджидает удобного случая, скрывается даже в таких учреждениях и на таких должностях, где меньше всего можно этого опасаться. Даже редакция "Последних новостей", куда закрыт вход коммунистически настроенным и левым элементам, не убереглась от появления агента в числе своих сотрудников. Даже командир дивизии бундесвера оказался иностранным агентом, что можно было предвидеть, если учесть весьма непатриотическое поведение этого Зеверинга в русском плену, о чем, разумеется, знали в отделе кадров Генерального инспектората. Но критерии подбора и выдвижения кадров в этом учреждении носят весьма странный характер.
В заключение доктор Путгофер написал еще несколько глубокомысленных фраз о необходимости сохранять бдительность и спокойствие. Напоминал, что измена всегда начинается с так называемых радикальных воззрений, к которым - увы! - в Федеративной Республике проявляют чрезмерную терпимость. Он многозначительно добавлял, что печальные события 12 июня должны показать всем патриотически настроенным немцам, не исключая канцлера и членов правительства, что война продолжается - священная война за права германской нации, в которой нет места жалости и снисхождению.
В передовой статье доктора Путгофера не было ни слова ни о похищении боеголовок, ни о террористах. Было попросту решено, что для освещения этого дела нужны перо получше и более популярная газета. Путгофер был чем-то вроде мальчика на побегушках. Он выполнял всякого рода мелкие поручения довольно грязного характера. Но никому из компетентных кругов не приходило в голову отнестись к нему серьезно.
Поэтому личный секретарь вице-канцлера Фёдлера получил задание: провести беседу с главным редактором еженедельника "Дабай". На место ненаписанной статьи Фельзенштейна, которое в ближайшем, уже печатавшемся номере должно было демонстративно остаться пустым, секретарь предложил еженедельнику полную версию событий, связанных с похищением одиннадцати нейтронных боеголовок. Разумеется, в порядке полной, стопроцентной исключительности. Вечером канцлер сообщит по телевидению об этом событии в самых общих чертах, но такого количества конкретных деталей никакое другое издание не получит.
Главный редактор еженедельника "Дабай" раздумывал не больше минуты. Его жизненной целью не было утверждение каких бы то ни было великих истин, равно как и выражение общественного мнения: главным было зарабатывать деньги. А история, которую предложил представитель ведомства федерального канцлера, гораздо лучше служила популярности журнала, чем ранее объявленная статья Фельзенштейна.
Таким образом, линотиписты типографии "Дабай" вместо статьи, разоблачающей двусмысленное поведение различных представителей власти, начали вечером набирать статью, которая мастерски была написана главным соперником Фельзенштейна и представляла власти в самом выгодном свете. А вина за преступное похищение одиннадцати боеголовок возлагалась на неизвестных лиц, наверняка прибывших из-за границы. Можно догадаться, откуда именно.
Фотографии мнимых виновников доставило Ведомство по охране конституции по личному распоряжению доктора Пфейфера. Это были люди, о которых давно стало известно, что они являются гражданами ГДР и находятся в данный момент за Эльбой. Фотографии генерала Зеверинга и капитана Вибольда были предоставлены отделом кадров командования бундесвера. Эскизы, на которых изображался налет на Секретную базу № 6, предоставил Генеральный инспекторат бундесвера по просьбе полковника Гюнтера Шляфлера.
Фотокопии секретных документов, "случайно" обнаруженных в разбитой автомашине торгового советника в представительстве ГДР Шейтера, изготовило управление полиции в Кёльне.
Снимки шпионского снаряжения, принадлежавшего якобы капитану Вибольду, были взяты из архивов контрразведки.
Высказывания ученых и экспертов о нейтронном оружии вообще, а также о той потенциальной опасности, которую влечет за собой похищение боеголовок, доставило федеральное министерство научных исследований.
В третьей колонке внизу редакция поместила в рамке небольшую заметку. В ней сообщалось, что бывший сотрудник еженедельника "Дабай" Уго Фельзенштейн был 12 июня арестован по распоряжению прокурора в связи с обвинениями по статьям 129 и 131 Федерального уголовного кодекса. Редакция воздерживается от каких-либо комментариев до окончания следствия.
В этот же день газета "Оснабрюкер рундшау" тройным тиражом печатала сенсационное описание захвата террористической "Группы М", которая совершила дерзкое нападение на одну из секретных баз бундесвера и похитила там одиннадцать нейтронных боеголовок. Такого материала газете еще никогда не приходилось публиковать! Редакция не стеснялась в выборе слов для комментария и открыто обвиняла федеральное правительство в по меньшей мере странной нерасторопности, если не в подозрительном стремлении скрыть этот факт от общественного мнения.
Самые резкие слова были сказаны в адрес канцлера Лютнера. "Оснабрюкер рундшау" потребовала, чтобы канцлер подал в отставку. Зная с самого утра о столь опасных для Федеративной Республики событиях и отдавая себе отчет в том, что случайный атомный взрыв над территорией Соединенных Штатов сам по себе создает огромную потенциальную угрозу, он старался эти важные факты скрыть от общественного мнения.
Но о содержании сенсационного репортажа "Оснабрюкер рундшау" и о выводах редакции пока никто не знал, кроме типографских рабочих и нескольких журналистов, которые еще не уехали на отдых.
Приятель министра Дитриха Ламхубера старательно выполнил порученную ему задачу.
LI
В течение двадцати минут после беседы с Ламхубером канцлер Лютнер не отвечал на телефонные звонки и ни с кем не разговаривал. Затем он потребовал немедленно вызвать к нему вице-канцлера Фёдлера.
Одного взгляда на канцлера Фёдлеру было достаточно, чтобы решить, что Дагоберт Лютнер человек конченый и вышедший из игры.
- Кланяюсь в ноги уважаемому канцлеру, - начал Фёдлер свою речь. - Нельзя так переутомляться, наш дорогой друг и руководитель. Не спорю, происходят всякого рода события, но позволю себе заметить, что они всегда происходят. А тут, я вижу, голова как у святого подвижника, глаза усталые, будто после трех ночных пьянок. Но ведь все идет к лучшему, федеральный канцлер…
- Перестань, Фёдлер, - усталым голосом произнес канцлер. - Раз и навсегда перестань паясничать. И не болтай, что дело идет к лучшему.
- Как это? Я только что разговаривал со своими добрыми знакомыми за океаном. Последствия взрыва прискорбны, но не так уж страшны. Взрыв произошел на очень большой высоте. Русские уже обо всем знают и обещают, что не устроят Гаррисону никакого сюрприза, чему я не удивляюсь, потому что даже он является для них меньшим злом. Зачем же огорчаться? Я лично сегодня в прекрасном настроении, дорогой наш руководитель.
- Фёдлер, - произнес канцлер, - пришло наконец время, чтобы ты мне хоть раз откровенно сказал, что ты думаешь. Предупреждаю тебя, что от этого ответа слишком многое зависит, в том числе и твоя судьба.
- Моя судьба, канцлер, зависит только от провидения, если оно вообще обратило на меня внимание. Я весь - одно большое ухо.
- Кто похитил боеголовки?
- Милый канцлер, я же не служу в полиции. Не веду никакого расследования. Откуда мне это знать?
- Еще раз спрашиваю: кто похитил боеголовки?
Фёдлер сообразил, что Лютнеру известно что-то еще, кроме того, что он узнал из докладов министра Граудера и из беседы с доктором Пфейфером.
- А я еще раз говорю, что не знаю.
- А я, Фёдлер, утверждаю, что ты лжешь. Ты превосходно знаешь, кто это сделал.
- Я не осмелился бы знать больше, чем ты, федеральный канцлер.
- Я полагал, что ты еще заинтересован в том, чтобы работать вместе со мной. Но раз я ошибся, можешь отсюда убираться. И не думай, что тебе даром пройдет все то, что ты порассказал журналистам на пресс-конференции, устроенной без моего позволения. Пока я еще канцлер в этой стране, а тебе недолго осталось быть моим заместителем.
Лицо Фёдлера внезапно изменилось, как озеро под дуновением страшного вихря. Его маленькие, упрятанные в жирных складках глазки засверкали, как прожекторы.
- Я вижу, что наш канцлер действительно перетрудился. Это довольно странный метод увольнять с должности вице-канцлера. Так увольняют домашнюю прислугу, а не меня, дружок. Не меня.
- Если тебя это интересует, то я располагаю доказательствами, что ты ввязался в очень опасную игру. Ты продолжаешь утверждать, что похищение боеголовок совершили люди из-за Эльбы?
- Это как будто бы не подлежит дискуссии?
- Напротив. Подлежит. Прочти маленькую провинциальную газету "Оснабрюкер рундшау" и узнаешь, кто похитил эти боеголовки.
- Я не привык придавать значения выдумкам всякого провинциального щелкопера, да и со столичными я тоже умею справляться.
- Ты очень изменился со времени нашей утренней беседы. Знаешь ли ты, что арестованы двое участников нападения на Секретную базу № 6 и что вскоре они начнут давать показания?
- Канцлер, но меня это радует, и я не понимаю, откуда эти упреки в мой адрес. Я, думаю, не похож на того, кто вместе с ними напал на эту базу?
Лютнер почувствовал, что он уже по горло сыт этой беседой.