- Я заметила. - Она помолчала. - Приедешь к Бену на утренник в воскресенье?
- Ты же знаешь, я не могу. - Арчи тяжело вздохнул.
В голосе Дебби звучало разочарование:
- Ну да, тебе же надо быть с ней.
Подобный разговор происходил не впервые. Других общих тем почти не осталось. Арчи медленно провел телефонной трубкой по щеке, потом по шее, пока та не уперлась нижним концом в грудь, и с силой прижал ее к груди, так что стало больно. Голос Дебби сделался далеким и приглушенным, словно из-под воды.
- Это какое-то психическое извращение, ты же сам понимаешь!
Ее голос вибрировал где-то у него внутри, и это было даже приятно, будто там шевелилось что-то живое.
- Ну о чем тебе с ней говорить?
Она и прежде задавала этот вопрос. Арчи никогда не отвечал на него и никогда не ответит. Шеридан поднес телефон к уху.
- Просто не представляю, как ты сможешь поправиться, не вытравив ее из своей жизни!
"Я не смогу поправиться", - мысленно ответил он, а вслух добавил:
- Мне нужно время.
- Я люблю тебя, Арчи. Бен любит тебя. И Сара.
Хотел сказать "знаю", но не только это, что-нибудь еще, но не смог, и в итоге не сказал ничего.
- Есть надежда, что ты когда-нибудь навестишь нас?
- Как только смогу. - Оба знали истинный смысл этих слов. Арчи почувствовал неотвратимость очередного приступа головной боли. - Да, чуть не забыл. Тебе, возможно, позвонит журналистка, Сьюзен Уорд. Она пишет обо мне очерк для "Орегон гералд".
- И что я должна ей сказать?
- Скажи, что не будешь говорить с ней. А позже, если позвонит снова, расскажи обо всем, что она захочет знать.
- Я что же, должна рассказать ей правду?
Детектив провел рукой по шероховатой обивке своего некрасивого дивана и представил себе Дебби, сидящую на их диване, в их доме, в его прежней жизни.
- Да.
- Ты хочешь, чтобы это опубликовали в газете?
- Да.
- Арчи, чего ты добиваешься?
Он отпил из банки большой глоток пива.
- Завершенности, - сказал и глухо засмеялся.
Глава 12
В первую ночь Греттен не дает ему спать, вследствие чего Арчи перестает ориентироваться во времени. Она впрыскивает ему какую-то разновидность амфетамина и оставляет в одиночестве на несколько часов. У Шеридана начинает скакать сердце, и ему не остается ничего другого, как лежать, уставясь в белый потолок, и чувствовать, как пульс трясет все тело и дрожат руки. Кожа на груди чешется под засохшей на ней кровавой коркой. Дыхание сопровождается пронзительной болью, однако именно зуд сводит с ума. Пленник пытается следить за временем, но сознание плывет, и ниточка чисел обрывается. Когда начинает смердеть лежащий по соседству труп, Арчи понимает, что он здесь не меньше суток, но определить точнее затрудняется. Детектив смотрит. Моргает. Дышит. И ждет.
Он не слышит, как входит Греттен, и вдруг она здесь, близко, улыбается. Гладит рукой его взмокшие от пота волосы.
- Время принимать лекарство, милый, - мурлычет. Резким движением срывает пластырь с его губ.
Мягко, но настойчиво просовывает конец воронки ему в рот. Шеридан сопротивляется, мотает головой из стороны в сторону, старается приподняться на локтях, но она собирает в кулак его волосы и прочно удерживает голову на месте.
- Тихо, тихо, - приговаривает злоумышленница, будто расшалившемуся ребенку.
Поднимает над воронкой полную горсть таблеток и по одной-две высыпает. Детектив давится и пытается отхаркаться, но Греттен быстро вынимает воронку и упирается рукой ему в подбородок, не давая открыть рот. Потом заставляет проглотить таблетки, поглаживая, как собаку, по горлу.
- Что это? - хрипит Арчи.
- Тебе еще рано разговаривать, - увещевает Греттен и накладывает на губы свежий отрезок прочного винилового пластыря. Шеридан почти благодарен ей. О чем, собственно, говорить? - Чем ты хочешь заняться сегодня?
Арчи таращится в потолок. У него печет глаза от бессонницы.
- Смотри на меня, - цедит она сквозь зубы.
Пленник переводит на нее взгляд.
- Так чем ты хочешь заняться? - повторяет Греттен.
Детектив неопределенно поднимает брови - мол, выбирай на свой вкус.
- Может, опять поиграем в гвоздики?
Арчи невольно дергается.
Лицо Греттен счастливо сияет. Совершенно очевидно, что его мучения доставляют ей истинное удовольствие.
- Тебя разыскивают, - монотонно урчит преступница, - но не найдут!
В какую бы дыру она его ни затащила, газетки-то читает и новости по телевизору смотрит, подумал Арчи.
Лоуэлл почти приникает к Шеридану лицом, так что его взгляд упирается в гладкую белую кожу и до предела расширенные зрачки.
- Я хочу, чтобы ты придумал, какой подарок мы им пошлем, - произносит она будничным тоном и легонько проводит кончиками пальцев по его руке. - Кисть или ступню - что-нибудь такое, приятное. Пусть знают, что мы помним о них. Ты сам выбери, хорошо?
Арчи закрывает глаза. Его нет здесь. Ничего подобного с ним не происходит. Он прилагает титаническое усилие, пытаясь воссоздать лицо Дебби на черном полотне опущенных век. Видит ее такой, как в то последнее утро. Еще раньше разложил по полочкам памяти все предметы ее одежды. Толстый зеленый свитер. Серая юбка. Длинное пальто, в котором она похожа на русского солдата. Шеридан помнит каждую веснушку на ее лице. Сережки с крошечными бриллиантами. Родинку на горле, чуть-чуть повыше ямочки меж ключиц.
- Смотри на меня! - приказывает Греттен.
Он плотнее зажмуривает веки. Застежки и шнурочки ее свадебного платья. Круглые колени. Веснушки на бледной коже бедер.
- Смотри на меня, - шипит Лоуэлл, задыхаясь от ярости.
- X… тебе! - силится произнести Арчи.
Садистка вонзает жертве скальпель под левое нижнее ребро. Пленник взвывает и корчится, широко раскрыв безумные от боли глаза.
Детектив не может двигать головой, потому что в кулаке похитительницы вихор его волос. Греттен склоняется над Шериданом, почти касаясь грудью, и продолжает терзать скальпелем. Внезапно он ощущает ее запах - смесь аромата сирени, разгоряченного тела и детской присыпки, - можно сказать, приятный в противоположность тошнотворному трупному смраду.
- Я не терплю, когда на меня не обращают внимания, - произносит Лоуэлл почти шепотом. - Понятно?
Арчи кивает, оглушенный болью.
- Вот и хорошо. - Греттен выдергивает скальпель и бросает на поддон.
Глава 13
Сьюзен заехала на отведенную для посетителей часть автостоянки возле штаба оперативной группы. До назначенного времени оставалось полчаса. Такого с ней еще не случалось. Ей вообще были не по нутру люди, которые имеют привычку заявляться раньше времени. Но сегодня девушка проснулась на рассвете, и сон тут же как рукой сняло. Ее подстегивал знакомый щекочущий зуд в животе, возникающий всякий раз, когда предстояло написать действительно хороший рассказ. Йен уже ушел. Если он и будил ее, чтоб попрощаться, Сьюзен этого не помнила.
Еще с вечера город заволокло туманом, и воздух отяжелел от влаги. Создавалось ощущение, что все предметы пропитались зябкой сыростью, и даже в салоне автомобиля, казалось, вот-вот начнет прорастать плесень.
Чтобы убить время, она достала мобильник, набрала номер, который знала на память, и продиктовала сообщение на автоответчик:
- Привет, Итан! Это Сьюзен Уорд. Помнишь, из кабака? ("Из кабака? Господи!") То есть из "Орегон гералд". Ты хотел рассказать мне о Молли. Я уверена, то, что с ней произошло, заслуживает общественного внимания! Позвони мне в любом случае! Хорошо? - Йен велел ей забыть про Молли Палмер. Сказал, что не стоит терять на нее время. Но если время потеряно так или иначе, почему бы не навести справки? Навести справки никогда не помешает. Верно?
Журналистка посидела в машине еще несколько минут, выкурила сигарету, наблюдая за людьми, входящими и выходящими. Обычно Сьюзен курила только в компании, в нерабочее время, в каком-нибудь питейном заведении. Иногда закуривала, когда переживала или нервничала - подобное состояние переносилось очень тяжело. Щелчком пульнула окурок из окошка автомобиля и проследила, как тот упал на мостовую в фонтанчике искр. Потом посмотрелась в зеркало заднего вида. Одета во все черное; розовые волосы собраны в хвостик пониже затылка. "Господи, - мелькнуло у нее в голове, - я похожа на ниндзя, который тащится от панк-рока!" Но, как говорится, чем богаты, тем и рады. Скрепя сердце, Сьюзен вылезла из машины и направилась к входу в штаб оперативной группы.
За ночь бывший банк преобразился в настоящий полицейский участок. Вчерашние коробки с оборудованием опустели и, сплющенные, лежали стопкой в сторонке, осталось убрать их с глаз долой. Письменные столы составлены парами лицевой стороной друг к другу, на каждом - плоский черный монитор компьютера (неудивительно, что у государства вечно не хватает денег на образование). На огромной доске объявлений пришпилены увеличенные школьные фотографии всех девочек и еще десятки любительских снимков. Рядом висели несколько схем городских улиц, утыканных булавками с цветными головками. Копировальный аппарат шумно выплевывал листы бумаги. На столах стояли стаканчики с кофе и вода в бутылках. По всему помещению разносился запах свежесваренного кофе. Сьюзен насчитала семь детективов; все разом говорили по телефону. За длинным столом у самого входа сидела женщина в полицейской форме; она вопросительно посмотрела на девушку.
- Я к Арчи Шеридану. Меня зовут Сьюзен Уорд. Мне назначено. - Она достала из сумочки свой журналистский пропуск и подержала его над столом за нашейную ленточку.
Женщина-полицейский взглянула на пропуск, сняла телефонную трубку, набрала внутренний номер и сообщила о прибытии Сьюзен.
- Можете пройти, - бросила она, уткнувшись в экран монитора.
Девушка зашагала через зал к кабинету Шеридана. На этот раз белые жалюзи в застекленном проеме были открыты, и она увидела, как детектив сидит за столом и что-то читает. Сьюзен негромко постучала, чувствуя легкую тревожную дрожь под ложечкой.
- Доброе утро. - Арчи встал.
Ока вошла и пожала протянутую руку.
- Доброе утро. Извините, я слишком рано.
- Неужели? - Детектив насмешливо поднял брови.
- Почти на полчаса.
Он чуть пожал плечами. На столе Сьюзен насчитала четыре пустых стаканчика из-под кофе.
О Господи! Ее осенило, что Шеридан ждет, когда она сядет первой. Вот это да! Девушка с неловкой поспешностью уселась на стоявший перед столом темно-красный пластмассовый стул с подлокотниками.
Арчи тоже сел. Кабинет невелик, места в обрез хватило на большой письменный стол, ламинированный древесиной вишни; позади него книжный стеллаж, а перед ним - два пластмассовых стула. За окошком, выходящим на улицу, то и дело с шумом проносились автомобили. На Шеридане был тот же вельветовый пиджак, что и вчера, а под ним свежая голубая сорочка. У Сьюзен возникло ощущение, будто она пришла в банк просить ссуду.
- Ну и как мы организуем наше сотрудничество?
Арчи положил руки на стол.
- Вам лучше знать. - Его голос прозвучал вполне дружелюбно.
- Ну, хорошо, - задумчиво произнесла Сьюзен. - Мне нужна доступность. Ваша доступность.
Он согласно кивнул:
- Без проблем, при единственном условии, что наше общение не должно препятствовать выполнению моих служебных обязанностей.
- А вас не смущает, что я хожу за вами, как хвостик?
- Нет.
- И еще мне придется встречаться и разговаривать с людьми, которые вас окружают. - Сьюзен внимательно наблюдала за его лицом, однако оно оставалось совершенно бесстрастным. - Например, с вашей бывшей женой.
Арчи и бровью не повел.
- Ладно. Не знаю, захочет ли Дебби говорить с вами, но я не возражаю.
- И с Греттен Лоуэлл.
По лицу детектива пробежала чуть заметная тень. Он открыл рот. Закрыл. Наконец сказал:
- Греттен не дает интервью прессе.
- Постараюсь ее переубедить.
Шеридан очертил пальцем воображаемый круг на столе.
- Греттен за решеткой. Под усиленной охраной. Свидания с ней разрешены только близким родственникам, адвокатам и кое-кому из копов. Родственников у нее вообще нет. А вы не адвокат и даже не коп.
- Мы могли бы переписываться - как было принято в стародавние времена.
Детектив медленно откинулся на спинку кресла, наблюдая за журналисткой.
- Нет.
- Почему? - спросила Сьюзен.
- Вы можете ходить за мной по пятам. Можете задавать вопросы Дебби и моим сотрудникам. Я буду держать вас в курсе расследования дела так называемого "послешкольного душителя". Расскажу о деле "убийственной красотки". Если желаете, возьмите интервью у моего лечащего врача. Но только не у Греттен Лоуэлл. Следствие по этому делу продолжается, а вмешательство посторонних может неблагоприятно повлиять на ее психологическое состояние. Короче, это обязательное условие, без которого наша договоренность становится недействительной.
- Простите, детектив, но если я действительно напишу ей, почему вы не допускаете, что даже не узнаете об этом?
Арчи улыбнулся.
- Я узнаю, поверьте.
Некоторое время оба молча смотрели друг другу в глаза. Нет, не противодействие Шеридана ее общению с Греттен Лоуэлл беспокоило Сьюзен. Ему довелось испытать адские муки. Естественно, он не желал, чтобы у его палача брали интервью для какой-то дурацкой газетной статьи. Девушку беспокоило то, что в целом идея с очерками противоречит интересам самого Шеридана, и в этом она все больше убеждалась. Детективу было что скрывать. Ему не следовало давать согласие на эту затею. Но раз даже Сьюзен обо всем догадалась, то, без сомнения, для мудрого Арчи Шеридана это уж вовсе очевидно. Тогда почему же он просто не пошлет ее ко всем чертям?
- Есть другие обязательные условия?
- Одно.
"Ну, пошло-поехало".
- Выкладывайте!
- Воскресенье - выходной день.
- Вы встречаетесь с детьми?
Арчи на мгновение перевел взгляд на окно у нее за спиной.
- Нет, не поэтому.
- Ходите в церковь?
Молчание.
- Играете в гольф? Посещаете кружок таксидермии?
- Просто один день в неделю посвящен личной жизни, - сказал он твердо, глядя ей прямо в глаза и опустив сцепленные руки на колени. - Остальные шесть я в вашем распоряжении.
Сьюзен задумчиво покивала. Она сумеет написать эти очерки, и написать хорошо. Да чего скромничать, блестяще написать! Эта работа как раз для нее. Откуда такая уверенность? Это станет ясно потом.
- О’кей, с чего начнем?
- С начала. С Ли Робинсон из средней школы Кливленда. - Шеридан поднял телефонную трубку, набрал внутренний номер: - Ты готов? - Потом положил трубку и посмотрел на Сьюзен. - Детектив Собол составит нам компанию.
Журналистка с трудом удержалась от недовольной мины на лице. Она уже настроилась на то, что единолично завладеет Арчи Шериданом, а значит, будет легче проникнуть в его самые сокровенные мысли.
- Он ваш бывший напарник, верно? Я имею в виду расследование самого первого убийства в деле Греттен Лоуэлл.
Прежде чем Арчи успел ответить, Генри возник в дверях его кабинета, на ходу натягивая на могучие плечи тесноватый кожаный пиджак.
Он протянул Сьюзен широкую ладонь и представился:
- Генри Собол.
Прямо как большой плюшевый медведь, подумала девушка и старательно пожала поданную руку.
- Сьюзен Уорд, "Орегон гералд". Я пишу серию…
- Вообще-то вы слишком рано, - сказал Генри.
Глава 14
Фред Дауд сидел на корточках за здоровенным голым бревном, еще зимой вынесенным течением реки на пляж, и курил чилим. В общем-то прятаться было не от кого. Он только что прошел по берегу целую милю и не заметил вокруг ни души. Обычно Фред выбирался сюда после обеда, но сегодня во второй половине дня ему назначена явка в суд. Дауд в последний раз глубоко затянулся из маленькой стеклянной трубочки и убрал ее в кожаный мешочек, завязал сверху шнурком, неловко шевеля длинными, костлявыми пальцами, застывшими на холоде, и повесил мешочек обратно на шею. Фред заметил, что руки, бедра, колени, даже живот стали ярко-розовыми, но холод его больше не беспокоил. Ему нравилось проводить зиму на пляже. В другое время года здесь полно людей, но зимой чаще всего он оказывался в полном одиночестве.
Фред жил тут же, на острове, в нескольких милях дальше, вместе с друзьями-сокурсниками, так что ехать совсем недолго. По правилам пляжа, он шел в халате от автостоянки по тропинке, протоптанной между кустами ежевики. Но едва достигнув пляжа, сбрасывал халат с костлявых плеч и оставался в чем мать родила. И в тот же миг его охватывало потрясающее чувство полной свободы.
Вообще-то после остановки у этого бревна он обычно поворачивал обратно, но иногда - так, изредка - его тянуло прогуляться еще дальше, туда, где пляж поворачивал вместе с берегом острова и взору открывался маяк. И сегодня, когда Фред поднялся с корточек, наслаждаясь наркотическим кайфом и собственной наготой, у него возникло желание пройтись.
Ему больше нравилось шагать по внутреннему краю пляжа, по рассыпчатому песку - ступать по нему босыми ногами приятнее. Однако на пути к маяку Фред старался идти ближе к воде; там проглядывали островки глины, и в одну из таких прогулок он нашел наконечник индейской стрелы. С тех пор у него не угасала надежда опять набрести на что-нибудь любопытное. Непроглядный туман, поначалу стеной стоявший на пляже, понемногу рассеялся, и только над рекой висела густая белая полоса. Ноги скользили на мокрой холодной глине. Иногда Фред, не заметив, наступал на протухшую дохлую рыбешку. Слипшиеся охапки гниющих водорослей кишели насекомыми. Тут и там валялись разлагающиеся останки крабов, выпотрошенные и разбросанные птицами.
Дауд продолжал упорно шагать по берегу, совершенно сосредоточенный, обшаривая глину покрасневшими глазами, стойко перенося усиливающийся смрад, пока не увидел прямо перед собой Кристи Мэтерс. То есть сначала он заметил ее ступню, наполовину торчащую из грязи, а затем переместил взгляд по ноге к туловищу. Фред скорее бы поверил собственным глазам, если бы в своих фантазиях не воображал так часто, что когда-нибудь наткнется на этом пляже на мертвеца. Подобная находка почему-то всегда казалась ему вполне вероятной. Сейчас, стоя над телом с выбеленной кожей и почти лишенным человеческих черт, он вдруг понял, что весь недавний кайф мгновенно улетучился, а на его место пришло незнакомое и ужасающее чувство реальности. Еще никогда Фред не чувствовал себя таким беззащитно голым.
Внезапно он продрог, его стало неуемно трясти, сердце бешено заколотилось. Хватая воздух пересохшим ртом, Дауд лихорадочно покрутил головой сначала туда, откуда пришел, потом в сторону маяка. Оторванность от мира, которая всего несколько минут назад доставляла ему истинное блаженство, теперь внушала животный страх. Надо спасаться! Надо как можно скорее вернуться к своей машине! Фред побежал.