Елкин лихорадочно перебирал страницы памяти. Волков… Волков… Попробуй вспомнить, через руки Елкина прошло тысячи полторы курсантов. Волков…. Волков… Кажется, бывший моряк из Ленинграда. Да, точно… Подводник. Так, ничего особенного. В любимчики к начальству не лез, но и не из последних. Неужели с треском провалились? Если бы без "треска", о них бы и не вспомнили. Мало ли таких каждый день "горит" на пространстве от Белого до Черного морей? А если попались, то на чем? Чем может их провал грозить школе?..
- Ну что вы молчите? - рявкнул Пицкен, еще не переваривший наглости опоздания.
- Я готовил эту группу, герр гауптман. Но только в пределах программы - парашют, минное дело, тактика…
- Да не тряситесь вы, все в порядке. Я разговаривал сегодня с полковником Михлисом; группа прекрасно работает, есть результаты, фюрер наградил их боевыми медалями. Они формируют диверсионный отряд в глубоком тылу русских, численность уже приближается к двум десяткам бойцов. Сами понимаете, этот "Волков" не справляется с таким количеством людей, не может правильно планировать масштабные операции, ему нужна помощь. Кто из бывших русских офицеров готовится у нас к выпуску?
- Капитан Николаев… Лейтенант Мулин…
- Что за люди?
- Попробую по памяти. Николаев из Орджоникидзе, 30 лет, бывший член партии, командовал отдельным батальоном морской пехоты, награжден двумя советскими орденами. Мулин помоложе, ему 24 года, рязанский. Служил вместе с Николаевым в одной бригаде. Остальное - в документах. Я могу подготовить подробный отчет о биографии, настроениях, высказываниях.
- Кто их отбирал?
- Капитан Пурик и я.
Елкин вспомнил, как они с капитаном приехали в Крейсбург. Расположенный неподалеку лагерь поставлял "материал" для "Абверкоманды 204". Елкин не любил ездить на вербовки, он боялся встретить однажды среди массы оборванных, изможденных людей кого-то, кто знал его в мирное время, кто мог назвать его настоящую фамилию. На всякий случай он предусмотрительно держал в кармане заряженным маленький пистолет: случись нечаянная встреча, он, не задумываясь, пристрелил бы "земляка", не дав тому и слова сказать. Потом можно было разыграть попытку нападения на офицера абвера. Ну, поругали бы…
Впрочем, один момент в процессе вербовки доставлял Елкину трудно объяснимое удовольствие. Он выстраивал кандидатов в диверсанты и произносил короткую речь о подлости и коварстве советской власти. В конце он неизменно выкрикивал своим писклявым голосом фразу, которая щекотала его нервы: "Ну, кто хочет с оружием в руках бороться против иудо-большевизма?!" - орал Елкин, и сердце сладко замирало в его груди.
- Они способны принимать решения, эти… как их… - прервал воспоминания фельдфебеля Пицкен.
- Николаев и Мулин, - подсказал Елкин.
- Да. Вы можете поручиться за них?
- Не рискнул бы, как и за всякого пленного.
- В таком случае, почему бы вам, Елкин, не полететь самому к "Волкову"? Опыта вам не занимать.
Елкину действительно однажды пришлось побывать в советском тылу. Его группа взорвала мост и благополучно вернулась через линию фронта. Елкина наградили, но лететь еще раз в советский тыл его могли заставить только под угрозой расстрела.
- Мне казалось, что я приношу пользу рейху на своем месте, в школе, - промямлил Елкин.
- Опять вы затряслись, - недовольно прошипел капитан. - Я пошутил. Конечно, вы нужнее здесь. Готовьте Николаева и Мулина к отправке, подыщите им пару крепких парней без ненужных сомнений в голове, а то я не очень-то доверяю всем этим бывшим членам ВКПб, орденоносцам… Идите!
Елкин вышел из кабинета, вытер взмокший лоб и направился в учебный класс тактики, где в железном шкафу хранились его личные досье на курсантов-офицеров.
Глава девятая. Встреча
- Что они делают?! Они с ума сошли? - Платонов сорвал наушники и записал на листке два слова и несколько цифр.
- Что случилось? - встревожился Степанов.
- Передают открытым текстом…
- Что передают-то? Война окончилась? Гитлер повесился?..
- Самолет сегодня! С 23 до часу ночи! С людьми…
- Фу ты, напугал! Ну, Платонов, если раньше я от вас пули в спину ждал, то теперь - разрыва сердца, - Степанов картинно схватился за грудь и присел на отполированный задами пенек, служивший "бандуристам" мебелью. - У нас, кажется, все готово?
- Да, костры, шалаш, закуска, - отчитался Волков.
- Закуска? - словно не понял Степанов.
- А как же, долгожданная встреча.
- Молодец, Волков! Вот за что ты мне нравишься, так это за то, что тебе команду давать не надо - ты все сам сообразишь. Ладно, ребята, все хорошо. Есть один маленький просчет!
Волков с Платоновым удивленно посмотрели на командира.
- Побрились мы сегодня зря. Шлем радио: помогите, голодаем, преодолеваем невзгоды, а вы на себя в зеркало гляньте - с такими мордами не стыдно на танцы в гарнизонный Дом офицеров!..
- Да кто там ночью увидит?
- Разведка! - презрительно скривился Степанов. - Чему вас учил в этой туфтовой школе… как его… Елкин-Палкин? Хороший агент по запаху одеколона определит, свой ты или перевербованный. И если не дурак, всадит тебе пулю в лоб, прежде чем ты ему скажешь "здравствуйте!" А нам с ними поговорить надо будет до того, как они попадут в руки правосудия… Сдобняков! Сдобняков!
- Я! - к рации подбежал молодой лейтенант.
- Мы с Алексеевым и ребятами едем в деревню, оденемся погрязнее - и к месту встречи. У рации оставляешь троих, остальных - на машину и к кострам. Проверить маскировку, места засады. Гостей встречать будем, Сдобняков, с подарками!
Степанов ловко запрыгнул на переднее сиденье "виллиса", остальные расселись сзади - и машина попылила по извилистой лесной дороге.
- Ну что, дождались? - пытаясь перекрыть голос мотора, почти крикнул Степанов. - А долго мы их звали на подмогу! Как думаешь, Волков, знакомые могут прилететь?
- Могут. Хотя тех, с которыми учился, уже наверняка раскидали с парашютами.
- Не беда, подружимся с новыми… Возьмете оружие…
- Что, что? - переспросил Волков, не поверив услышанному.
- Оружие, говорю, возьмете: по нагану, по гранате, а то мы с Алексеевым, глядишь, не справимся…
Сержант 5-го отдельного стрелкового батальона Алексеев был назначен на роль "дезертира Мартисова". Сам Степанов играл "Сомова", о котором немцам сообщили чуть ли не в первой радиограмме, который фигурировал во всех радиоотчетах как непримиримый враг Советов, геройский боец и надежный парень. Конечно, агентов можно было взять прямо с парашютов, не устраивая театра; отвезти в Управление и продолжать "войну по радио", но Степанов решил поиграть в "отряд Волкова". Он был уверен, что в первые минуты встречи со "своими" диверсанты расскажут то, чего потом не добьются от них никакие следователи. Правда, затея была рискованной. Хорошо вооруженные "гости" могли что-то заподозрить, а то и просто сдуру открыть огонь: кто знает, кого прислал абвер. Пока подоспели бы свои, кого-то из "Бандуры" и не досчитались. Опередить присланных агентов могли лишь те, кто рядом, - сам Степанов, Алексеев и… Волков с Платоновым. "Конечно, взгреют, коли узнают, что я дал ребятам по нагану… А если получится, значит, им можно доверять на все сто? Пусть взгреют", - принял решение Степанов.
"Ну, вот ты и летишь домой… домой?.. а где он, дом? В Сасово, под Рязанью, где живет мать, где родился, учился, начал работать? Или на станции Сковородино, у Амура, откуда ушел воевать? Сковородино… Среди местных ходила шутка: "Бог создал Сочи, а черт - Сковородино и Могочи". Домой… А кто тебя ждет? Для родных ты "пропал без вести", для Светки… ей ты просто перестал писать… Из плена писем не приходит. Почти год о тебе ни слуха, Леша Мулин, бывший комсомольский секретарь паровозного депо, бывший командир взвода морской пехоты 83-й отдельной Краснознаменной Новороссийской бригады… Последнюю весточку удалось отправить осенью 43-го, с Крымского полуострова… Тогда немцы с румынами здорово нас отлупили… А потом - Симферопольская тюрьма… пароход до Констанцы…промерзший деревянный вагон…лагерь военнопленных номер 175 на окраине австрийского городка Кремс… Ламсдорф, еще один лагерь… Крейсбург… Помотало… Чего только не видел - и смерть, и слезы, и подлость, и предательство, и верность, и честь, все рядом, под одной крышей… если была крыша, а чаще - под одним небом, чужим и холодным даже в летний зной. И этот чернявый, с писклявым голосом Елкин, похожий на еврея Рудника, чинившего часы в маленькой будке на привокзальной площади в Сасово. "Ну что, лейтенант, хочешь спать на чистых простынях и есть курицу? Послужи великому рейху!" Вот, служу… Кто я, сволочь и изменник? Да, там на первом же допросе под Керчью я выдал все, что знал о батальоне, бригаде. Но что изменилось, если бы я смолчал, соврал? Не я, так кто-то другой… нас было много… Наверное, так рассуждал не я один, все ловчили, прятали свою трусость, спасали шкуру. Ну, что теперь об этом?.. Вот сидит рядом капитан Николаев, комбат, награды зарабатывал кровью… Уж я-то знаю, как он дрался, как себя не щадил, а солдата жалел… Кто ему поверит там, куда мы спустимся на парашютах через час? Кто?! Кому он нужен, фашистский прихвостень? Он враг, как и я, как Гришка Гиренко, кубанский казак, сдавшийся в плен, когда расстрелял все до последнего патрона… Вон он, прикорнул, уткнувшись в парашют. Если Николаев не передумает, надо будет вырываться от Волкова с его бандой и искать контрразведку… И чем раньше, тем лучше. У Волкова почти два десятка головорезов, немцы на него не нарадуются… И Постников! Этот продаст, как только что-то заметит… Скольких он в школе продал! Спасибо Борисову и Прохорову - предупредили, что эта скотина поставлена Елкиным присматривать за мной. Не случайно его послали на подмену волковского радиста… Здоровый, гад… Любимец Елкина…"
Самолет слегка тряхнуло. Мулин посмотрел в иллюминатор: внизу время от времени вспыхивали яркие огоньки, то и дело разматывались искрящиеся нити. "Трассирующими палят… Фронт…" - догадался Мулин.
- Фронт, - высунулся из кабины бортмеханик, знавший немного по-русски, - скоро будем на месте.
Пассажиры дружно заерзали: Николаев поправил парашют, ободряюще кивнул Мулину; Гиренко потянулся и зевнул, Постников покрутил головой, разминая шею.
- Не спать, - крикнул механик, - проверить снаряжение, быть готовыми!
Степанов взглянул на светящийся циферблат трофейных часов - половина двенадцатого.
- Пора зажигать елку, скоро будет Дед Мороз! - почти пропел он, на ходу придумав нехитрый мотив, и крикнул в сторону костров. - Давай, ребята, запаляй!
- Вроде гул какой-то… похоже, летят, - прислушался Платонов.
- Ты, Платонов, наверное, по ночам слышишь, из каких орудий на 2-м Прибалтийском стреляют… Рановато еще, покурить успеем.
Степанов еще раз крутанул в памяти расстановку сил перед операцией: четверо в засаде у шалаша. Четверо во главе с Кулыгиным стерегут тропинку к "базе отряда Волкова". Остальные - вокруг поляны на опушке. 22 человека, хватит! Он скосил глаз в сторону "бандуристов" - Платонов и Волков сидели на траве возле ярко горевшего костра и потягивали самокрутки.
" Хорошо держатся, сукины дети. Я бы, наверно, из угла в угол ходил. Одно дело возле рации штаны тереть, и совсем другое - "гостей" принимать. А вдруг им наше радушие не глянется? Ведь и стрельнуть могут… Еще и попадут невзначай…"
- Летит! - уверенно крикнул Алексеев, накидывая затрапезную, "дезертирскую" шинель.
- Летит, - согласился Степанов.- По местам!
Последняя команда была лишней - у костров остались четверо: "дезертир Сомов", Волков с Платоновым и "беглый солдат Мартисов". Самолет появился над поляной ровно в полночь. С первого захода сбросил две грузовые бомбы и тюк, со второго - людей.
- Эх, как неудачно сбросил, - покачал головой Волков, - смотри, почти все на лес садятся.
Четыре парашюта опускались в сотне метров от разложенных огней.
- Сейчас с веток снимать пойдем, - буркнул Степанов, - как белый налив в колхозном саду…
И в самом деле, через минуту раздался треск ломающихся сучьев, звук падающего на землю тела, пронзительный стон.
- "Мартисов", оставайся здесь, а мы пойдем за урожаем, - приказал Степанов и быстрыми шагами пошел на шум. Следом за ним - Платонов и Волков.
Послышался стон.
- Это там, - махнул Степанов и через несколько шагов почти наткнулся на беспомощно лежащего человека.
- Ноги… ноги… и вот здесь, в боку больно… - стиснув зубы, шептал парашютист в форме капитана Красной Армии. - Я Николаев… Капитан Николаев, старший группы.
- Как же так, капитан? - Степанов посветил фонарем на ноги лежащего, - ух ты, мать твою, да вы, капитан, неходячий больной. Сейчас отнесем вас к огню. Угораздило же вас.
- Зацепился за сук, попытался освободиться, а он подо мной обломился. О-о, - простонал Николаев, - спина!..
- Кто еще с вами?
- Нас четверо… Где-то рядом лейтенант Мулин… А там Григорий и Вася… М-м… - стонал капитан, и было видно, что силы его покидают, вот-вот он потеряет сознание.
- Несите его к свету, - скомандовал Степанов и шепнул Волкову, - оружие у него возьми, только тихо.
Волков наклонился над Николаевым, приподнял его за плечи, уложил на скинутую с плеч шинель. Поправляя ноги, незаметно вынул из кобуры пистолет и сунул себе за пояс под гимнастерку. Вдвоем с Платоновым они понесли капитана к огню.
Степанов нырнул между деревьями на мигающий огонек фонарика. Запутавшись в стропах, на ветках висел еще один парашютист.
- Сам спустишься? - крикнул Степанов.
- Попробую, только посвети мне, а то фонарь в руке мешает, - ответил парашютист.
Степанов направил луч на дерево. "Гость" раскачался на лямках, ногами поймал березовый ствол, отстегнул парашют и сполз на землю.
- Ну, с приездом, я Сомов, - Степанов обнял парашютиста, нащупав на его бедре пистолет.
- А я лейтенант Мулин, - ответил гость и ткнулся в щеку Степанову.
- А где остальные?
- Сейчас найдем.
- Там с вашим капитаном несчастье, поломался весь: ноги, ребро и, кажется, позвоночник, - сообщил "Сомов". - Мы его к огню перетащили. Пошли!
Они двинулись в сторону поляны. Почти одновременно с ними к кострам вышли еще двое диверсантов.
- Это Лисицын и Кушнир, наши, - познакомил "Сомова" Мулин. - А где Волков?
- Я Волков, - откликнулся человек, укладывавший на парашюты Николаева.
- А я Постников!
- Васька, - радостно крикнул Волков. - Вот так подарок! Вместе в разведшколе учились, жили в одной комнате!
Они кинулись друг к другу, расцеловались. Мулин закусил нижнюю губу почти до крови: "Оказывается, друзья. Значит, и этот Волков такая же сволочь, как и Постников… И Николаев разбился! Николаев! Твою мать… Гиренко может струсить, а одному мне отсюда не выбраться! Да что же, сдохнуть мне на этой поганой службе? Не хочу! Сейчас соберется у костра вся эта свора, рвану гранату - и будь что будет! Выживу - доберусь к утру до какой-нибудь деревни, а там…"
- Эй, лейтенант, к столу! - позвал Мулина "Сомов".
На растянутой возле костра плащ-палатке Платонов и "Мартисов" раскладывали продукты, резали хлеб, открывали консервы. Постников откупорил немецкую флягу с водкой.
- С прибытием! - выдохнул Волков. - Не повезло капитану, а так все благополучно.
Глухо звякнули кружки, все выпили, потянулись к закуске.
- Картошечку попробуйте, печенная по-лесному, - угощал "Сомов".
- Капуста деревенская, объеденье, - нахваливал "Мартисов".
- Какие новости из "Центра"? - прожевывая горбушку, спросил Волков.
- Вы просили помощи, нас прислали, - начал Мулин. - Командование отрядом должно было перейти к Николаеву, но, видимо, придется впрягаться мне. Как быть с капитаном?
- В деревне есть один знахарь, иногда подлечивает нас, но если что-то серьезное, не обойтись без врача, - заметил "Сомов".
- Завтра запросим "Центр", может, пришлют кого.
- Не помешало бы. Отряд растет, уже были раненые, - подхватил Волков.
- А вам, Волков, скоро в путь. "Центр" передал необходимые документы, наметил точку перехода линии фронта. - Вас ждут "дома". С отчетом, а потом, видимо, поедете отдыхать. Я слышал, вас представили к званию лейтенанта германской армии, ваш отряд числится в лучших.
- Это надо отметить, - оживился "Сомов". Постников разлил по кружкам водку. - За лейтенанта вермахта, за нашего командира!
После второй беседа пошла живее.
- А как пойду, под каким прикрытием? - вернулся к начатому разговору Волков.
- В этом пакете бумаги на имя офицера отдела контрразведки "Смерш" 3-й ударной армии и легенда. Срок ухода не определен, окончательное решение останется за вами, хотя рекомендовали поторопиться. Видимо, вы нужны для более важных дел… А Николаев так и будет лежать здесь, под деревьями? - с оттенком недовольства спросил Мулин.