Еремей Парнов - известный российский писатель, публицист, ученый и путешественник, автор научно-фантастических, приключенческих, исторических и детективных произведений, пользующихся неизменным успехом у читателя.
В пятый том включен роман "Секта". Главные действующие лица романа - известные политики, банкиры, журналисты. Книга сочетает элементы детектива, триллера и мистики.
Содержание:
Секта 1
Глава первая - И верно: шизофрения! 2
Глава вторая - Чемоданчик президента 3
Глава третья - Дракон и дева 5
Глава четвертая - "А это был не мой чемоданчик…" 8
Глава пятая - Сходка в мотеле "Лазурный" 10
Глава шестая - Исчезающие чернила 13
Глава седьмая - Московское романсеро 16
Глава восьмая - Суд Осириса 18
Глава девятая - Гамбург 20
Глава десятая - Человек-невидимка 23
Глава одиннадцатая - "Атман" 26
Глава двенадцатая - Оруженосец Дракулы 28
Глава тринадцатая - Гнездышко 30
Глава четырнадцатая - "Вирус 666" 31
Глава пятнадцатая - Некронавт 33
Глава шестнадцатая - Тихие радости 36
Глава семнадцатая - Токио 38
Глава восемнадцатая - Китаец 40
Глава девятнадцатая - Нью-Йорк 42
Глава двадцатая - "С возвращеньицем, Иван Николаич!" 44
Глава двадцать первая - РЛС Стратегического назначения 46
Глава двадцать вторая - Вена 48
Глава двадцать третья - И еще похороны… 50
Глава двадцать четвертая - Радиация 51
Глава двадцать пятая - Двойная бухгалтерия 53
Глава двадцать шестая - Бакленд, штат Нью-Йорк 54
Глава двадцать седьмая - Мистика чистой воды 56
Глава двадцать восьмая - Заколдованный замок 59
Глава двадцать девятая - Кремлевская магия 60
Глава тридцатая - Вена 62
Глава тридцать первая - Париж 63
Глава тридцать вторая - Бакленд, штат Нью-Йорк 67
Глава тридцать третья - Чертовщина в Москве 69
Глава тридцать четвертая - Силовое противостояние 72
Глава тридцать пятая - "Октаэдр" 73
Глава тридцать шестая - Вена 75
Глава тридцать седьмая - Эмбрионы 77
Глава тридцать восьмая - Нью-Йорк 79
Глава тридцать девятая - Критская Мистерия 82
Глава сороковая - Нью-Йорк 84
Глава сорок первая - Побег из "Матросской тишины" 86
Глава сорок вторая - Нью-Йорк 88
Глава сорок третья - Брифинг 89
Глава сорок четвертая - Гамбург 91
Глава сорок пятая - Провидец 95
Глава сорок шестая - Монастырь Босатзу, Сакраменто 98
Глава сорок седьмая - Нью-Йорк 100
Глава сорок восьмая - Солнечные пики 103
Глава сорок девятая - Криптократия 106
Глава пятидесятая - Нью-йорк 107
Глава пятьдесят первая - Большая наука 110
Глава пятьдесят вторая - Конец лета 112
Примечания 114
Еремей Парнов
Собрание сочинений
Секта
Начинать роман с рекламы? С идиотской рекламы, за которую никто не заплатит? Нонсенс!
А, собственно, почему? Идиотская - совершенно верно замечено - реклама как нельзя лучше подчеркивает идиотизм жизни, ее примелькавшуюся шизофрению.
О безусловно, он раздражает, этот пир во время чумы: бриллианты, иномарки, пятизвездные отели под пальмами южных морей. Особенно при просмотре интересного фильма, который нарочно прерывается в самом горячем месте.
Но из романа, где речь идет о фактах реальной действительности, нельзя убрать навязчивый элемент этой самой действительности. Не так уж трудно, не глядя, пройти мимо витрин, где выставлены сверкающие "мерседесы", дорогие меха, многокаратные колье и браслеты. Еще легче наплевать на сникерсы-памперсы.
А как быть с МММ, "Чарой", "Тибетом"? Это ведь тоже начиналось с рекламы? И какой! И Белое братство, и секта Асахары "АУМ сенрикё", обосновавшаяся в Москве! Что и говорить, жалко своих трудовых, сгоревших на жульнических "пирамидах", но это пустяк по сравнению с потерей разума и души.
В романе, а строго по секрету, в тайной хронике жаркого лета 1995 года, никак не обойтись без процветающей даже в условиях кризиса индустрии, специально для того и созданной, чтобы манипулировать нашими инстинктами и эмоциями.
Хроника манипулирует фактами. В известной мере это напоминает приготовление отменного шашлыка, где, кроме кусков баранины, обернутой в листья смородины, требуются помидоры, баклажаны, синий лук и зеленые плоды муската, которые едва ли сыщешь на рынке. Словом, чем больше ингредиентов, тем вкуснее.
То же примерно и с фактами. Если желаете знать, что ждет всех нас в ближайшем будущем, не скупитесь в отборе, загребайте пригоршнями из самых разных и далеких одна от другой областей бытия. Ни спицы, ни шампуры не понадобятся, разве что воображаемые. Необходимо единственное: найти связь всего со всем. Это нелегко, но овчинка стоит выделки.
Глава первая
И верно: шизофрения!
Калистратову показалось, что его жена не отражается в зеркале, и он зарезал ее кухонным ножом, встав среди ночи по малой нужде. Впрочем, возможно и несколько иное объяснение. Скажем так: Калистратову приснилось, что его жена Клава не отражается в зеркале, и под впечатлением кошмарного сновидения он пробудился, но не вполне, а как бы наполовину. Такое обычно происходит с лунатиками, у которых тело бодрствует, а мозг спит. Поэтому любая попытка реконструировать психическое состояние Калистратова в момент преступления обречена на провал. Можно лишь с известным на то основанием восстановить последовательность действий. Калистратов сначала прошлепал босиком в уборную, где облегчил, причем преимущественно мимо унитаза, нужду, затем заглянул в кухню, расположенную в непосредственной близости, и взял (нашарил?) большой нож для резки мяса, с узким остроотточенным лезвием и черной пластмассовой ручкой.
Удар был нанесен в сердце, с немыслимой силой и точностью. Смерть наступила мгновенно, так что Клавдия Калистратова даже не успела проснуться. О причинах убийства следствию оставалось только догадываться. Но стоило ли строить догадки, когда налицо была заурядная бытовуха? Для полноты картины не хватало лишь пустых бутылок.
Ни следователь, ни эксперт, понятно, не могли и подозревать о том, что побудительным мотивом явилось зеркало, в коем, если то было не во сне, а наяву, почему-то не возникло отражение Клавы, умеренно полной женщины двадцати шести лет. Уже сам по себе подобный факт, совершенно немыслимый с рациональной точки зрения, надлежало отбросить. Законы оптики таким образом не только не ставились под сомнение, но даже не возникали в ходе рутинного осмотра.
Отпечатки пальцев, грязные следы босых ног на полу и, само собой, кровь, залившая простыни и просочившаяся сквозь матрас, - все это должным образом было зафиксировано в протоколе.
Милицию вызвали ближайшие соседи, у которых был общий с Калистратовыми балкон, разделенный бетонной плитой. Сначала они не обратили внимания на тошнотворно-сладкий душок, проникавший через распахнутые окна. Мало ли какой дрянью несет со двора, превратившегося в сплошную помойку? Но уже на следующее утро тлетворный запах обеспокоил верхних жильцов, и пошли пересуды. На звонки и отчаянный стук в дверь квартиры № 85 никто не отозвался. Клава не показывалась по крайней мере три дня, а Вячеслава, по словам соседки, вообще где-то черти носили. Толи уехал куда-то, то ли… Словом, припомнить, когда его видели в последний раз, не удалось. Вывод напрашивался сам собой. Печальный, но, как выяснилось, правильный.
Факт смерти гражданки Калистратовой не вызывал сомнений. Паспорт нашли в сумочке, лежавшей в шкафу, а личность помогли опознать соседи.
По причине жары процесс разложения зашел настолько глубоко, что установить время наступления смерти оказалось весьма непросто. Судя по газетам, оставшимся в почтовом ящике, выходило как минимум четыре дня.
Кровь давно успела свернуться и приобрела цвет ржавчины. Под влиянием прямых солнечных лучей это обычно происходит за один-два дня, при рассеянном свете - значительно позже, порой за неделю.
В комнате, где лежал труп Клавдии Калистратовой, окна были плотно зашторены. Таким образом, срок в четыре дня показался судмедэксперту Левиту наиболее вероятным.
Осторожно отделив присохшую к телу простыню - оно было накрыто до подбородка, - он обнаружил две раны, каждая из которых могла послужить причиной смерти: одну - в области сердца, другую - в правом подреберье. Нож лежал на полу, возле самого изголовья.
Следователь Морозов, показав орудие преступления соседям Калистратовых - чете пенсионеров, взятых в качестве понятых, приобщил его к вещественным доказательствам и уложил в коробку. На полированном лезвии явственно выделялись кровавые потеки, а рукоятка могла хранить дактилоскопические отпечатки.
Всем хотелось как можно скорее покончить с формальностями. Дух разложения, несмотря на открытые окна и балконную дверь, так до конца и не выветрился, да и солнце жарило немилосердно.
- Смерть наступила предположительно третьего июня, - продиктовал в микрофон врач-эксперт. - В том же месте, где был обнаружен труп… На кровати. Причина смерти: обширные повреждения в области сердца и печени, нанесенные острым оружием… В скобках: кухонный нож.
- Длиной двадцать два сантиметра, - подсказал следователь.
Важно было не упустить главное, а заполнить форму и, если понадобится, отредактировать всегда успеется. Не тот случай, чтобы выкладываться: бытовуха и есть бытовуха. Таким образом, сомнений насчет личности убийцы не возникло. Версия родилась, что называется, с первого взгляда, когда Морозов приподнял простыню, и были сделаны снимки. Тем не менее, точно следуя инструкции, эксперт зафиксировал положение трупа и позу: на спине, но с наклоном на левый бок, голова запрокинута, правая рука свешивается с кровати, левая откинута за спину, ноги согнуты в коленях.
Одежды на убитой не было, только простыня, накинутая, очевидно, постфактум. Не были забыты ни следы крови непосредственно возле тела (форма, размеры и т. д.), ни трупные пятна, четко выраженные на задней и заднебоковых поверхностях.
- На фоне пятен светлые участки кожи в местах придавливания к постели, - отметил эксперт.
Это был существенный момент. Если у трупа, лежащего на спине, пятна обнаруживаются на передней поверхности, это свидетельствует об изменении положения трупа через сутки и более после смерти.
- Все? - нетерпеливо спросил Морозов, закурив сигарету.
Оперативник с помощником, словно только и ждали сигнала, поспешили выйти на балкон. Но эксперт почему-то медлил, точно не находил в себе сил отойти от трупа. Что-то его удерживало возле кровати, беспокойно подтачивало изнутри, как забытое, но очень нужное к случаю имя, когда мелькнувшее в толпе лицо заставляет замереть в изумлении, и ты не знаешь еще, с чем связан уже тающий в памяти образ: с радостью или горем.
- Пожа-а-луй, - нараспев протянул он, но тут же спохватился. - Нет, постой! Кажется, что-то есть и сверху… Прикройте штору! Только не полностью. - Левит опустился перед смертным ложем на колени, будто собирался прочесть заупокойную молитву. - Так и есть! - в его голосе прозвучала досада и вместе с тем непроизвольное торжество. - И на передней! - он перемотал запись назад, изменив первоначальное заключение. - На передней поверхности тела различаются трупные пятна бледной интенсивности, что может указывать на изменение позы трупа, спустя четырнадцать - тире - двадцать четыре часа после смерти.
- Потом нельзя было этим заняться? - нахмурился следователь, затушив окурок о спичечный коробок. - До морга не могли утерпеть?
- Первичный осмотр ничто не заменит. Упустишь - не наверстаешь. Труп определенно переворачивали! - Зная превратности смерти много лучше, чем жизни, и ни на грош не веря в жизнь после смерти, Левит читал ее зловещие знаки, словно в открытой книге.
Когда останавливается сердце, обездвиженная кровь начинает медленно опускаться в нижние части тела, переполняя капилляры и венозные сосудики, которые, просвечивая сквозь кожу, образуют багрово-синюшные пятна. Они появляются, уже спустя два часа. Это первая, самая ранняя стадия - гипостаз. Даже при легком надавливании пятно исчезает, но стоит убрать палец, как оно появится вновь. Если тело перевернуть, кожа побледнеет, а пятна выступят на другой стороне. Гипостаз длится от восьми до двенадцати часов и переходит во вторую стадию, когда застывшая кровь уже не может вызвать перемещение пятен. Слегка посветлев при надавливании, они тут же возвращают свой похоронный цвет. Еще через сутки (в жару - быстрее, в холод - медленнее) наступает заключительный аккорд - имбибиция. Красные кровяные тельца распадаются, гемоглобин пропитывает стенки сосудов и ткани. Теперь даже при сильном ударе зловещая метка не изменит ни цвета, ни положения.
Все верно: не прошло и суток, как убитую зачем-то перевернули на правый бок, а затем вновь уложили на спину. Обилие разлитых, интенсивной окраски пятен свидетельствует о том, что смерть наступила почти мгновенно.
В последний раз тронув свесившуюся руку, что вяло подалась и тут же откачнулась назад, эксперт выпрямился и, подойдя к окну, жадно вдохнул горячий, ненасыщающий легкие воздух.
Учитывая погоду, трупное окоченение закончилось, или, говоря профессионально, разрешилось в первые два дня.
Теперь стало понятно, почему столь мало крови оставила длинная - почти десять сантиметров! - проникающая рана брюшины, справа под ребрами. Он был сделан уже после смерти, этот тонкий, словно бритвой прочерченный разрез.
Зачем? Для какой цели?
- Мой вам совет, - Левит обернулся к следователю, - еще раз опросите свидетелей. Может, кто видел поблизости посторонних? Мое усталое сердце подсказывает, что преступлением на бытовой почве тут и не пахнет. Странная вырисовывается картина, очень, я бы сказал, странная.
- Странно другое, - съязвил следователь, - как это вам удалось учуять при эдакой вони? Лично у меня нет и тени сомнения, что тут поработал муж. Где он, хотелось бы знать?.. Ничего, далеко не уйдет! Не тот случай!
- Случай не тот, - по-своему отреагировал эксперт. И это равнодушное, чуть протянутое повторение прозвучало хлеще самого резкого отрицания.