В этот момент Юродивый почувствовал, что потерял счёт времени и забыл о цели своего визита. В висках пульсировала только одна мысль: скорее бы весь этот ужас прекратился. Он чётко представил, через что пришлось пройти сыну, и эта мысль помогла ему взять своё эмоциональное состояние в руки. Прочитав "Отче наш", прося заступничества всех святых, он приготовился к жестокой борьбе. Когда Рощина ушла встречаться с матерью, Юродивый, не теряя времени, стал трансформироваться в невидимку и вскоре "рассыпался" до молекулярного состояния. Затем накрыл собой сына, словно одеялом, проникая в его мозг и становясь с ним единым целым. Первое, что он ощутил, когда "подключился" к подсознанию Севы, - темнота и холод. Как будто он спустился в глубокий подземный грот. Однако вскоре увидел Севку, точнее, его слабое энергетическое поле, которое приняло его форму. На нём сидело много мерзких сущностей, которые чавкали, питаясь его энергией и уничтожая её. Юродивый понял: если они уничтожат жизненную энергию сына, он погибнет. Вот так, не выходя из комы, лишившись последних сил, погибнет, как растение, лишённое полива.
"Сопротивляйся, не смей сдаваться", - передал он сыну свои мысли.
"Я боюсь", - еле-еле уловил Юродивый слабый отклик ребёнка.
"Не бойся, этого нельзя делать. Твой страх как кровь для акул, он привлекает всё больше и больше нечисти". Юродивый сформировал из своей энергетики животворящий крест и стал охаживать им присосавшихся монстров.
От прикосновения креста вся мразь завизжала, лопаясь и оставляя зловонный запах. Всеволод, почувствовав облегчение, и сам стал сопротивляться, скидывая с себя энергетических паразитов. По мере освобождения в подземелье становилось теплей. Даже слабый свет, наподобие лунного, забрезжил в полной темноте. Но вдруг вновь стало холодно и темно, как в могиле.
"Это он пришёл, Червь, - донёсся до Юродивого ужас сына. - Мы погибли".
И снова на мальчика стали налипать монстры. Теперь в слабом, едва уловимом свете Юродивый смог увидеть самый главный страх своего сына. Червь увидел новую жертву и оскалил несколько рядов острых зубов. Юродивый узнал Изувиля. Червь наклонил голову и, направив свои рога в сторону Юродивого, стремительно рванулся с места. Юродивый видел, как, словно в замедленной съёмке, витые рога зверя приближаются к его оболочке, намереваясь нанести сокрушительный удар. Он успел за долю секунды рассыпаться на двенадцать частей, прежде чем понял, что ему на помощь пришёл святой Серафим Саровский.
"Ну что, радость моя, туго? - услышал он послание Божьего угодника. - Не отчаивайся, подмогнём".
Все его энергетические кусочки уже были подхвачены двенадцатью головами - бородавками Червя, которые с жадностью начинали пережёвывать их в своих пастях. И тут Юродивый понял, что за помощь пришла и в какое нужное время. Его энергия разделилась на двенадцать Символов Веры, которые, словно динамит, разорвут головы Червя, как только они распробуют содержание добычи. "Вера в Бога Отца", - и бородавка с головой гиены лопнула с такой силой, что Червь стал извиваться от боли, а в его теле обнажилась большая рана, из которой, вместо крови, хлынула чёрная гниль.
Второй Символ Веры разорвал не только бородавку-упыря, но и длинное тело Червя, разорвав его на две половины, с третьего по шестой Символы отрывали чудовищные наросты, оставляя на местах монстров сквозные дыры. Седьмой Символ ещё раз разорвал Червя на части, после чего Изувиль бросился спасать всё, что от него осталось, в другое измерение. После того как Червь пропал окончательно, двенадцать частей энергетического тело Юродивого с отметинами зубов монстров соединились. Две энергетические сущности в последний раз увидели себя в параллельном мире, прежде чем вернуться назад.
"Выздоравливай, сынок, давай возвращайся поскорее", - мысленно попросил Юродивый.
"Хорошо, папа, - отреагировал ребёнок. - Ты ведь мой отец? Так ведь? Я знаю, что это так!"
Юродивый был растерян.
"Червь, когда появлялся, предупреждал монстров, чтобы меня не умертвляли. Я им был нужен в качестве приманки. Он говорил, что за мной придёт отец и тогда у них будет настоящий пир. И пришёл ты!"
Юродивый не знал, что ответить сыну, поэтому отдал ему часть своей жизненной силы и поспешил выйти из параллельного мира.
Севка очнулся, как предупреждал дядя Юра, без посторонней помощи. Просто глубоко вздохнул и открыл глаза. Алёна чуть не обмерла от радости. Затискала сына до такой степени, что врачи попросили любвеобильную мамашу оставить ещё слабого ребенка в покое. Потерявшего сознание мужчину положили в соседнюю палату. У него была низкая температура и общая слабость. И эти странные следы, которые не давали покоя журналистке. В отличие от мужчины Севка, на радость маме, чувствовал себя замечательно. Первое, что он попросил, когда пришёл в себя, - еда. Он ел с невероятным аппетитом, и пожилая санитарка пошутила, что пойдёт к главному врачу с требованием выписать такого проглота, пока он не уничтожил все продуктовые запасы больницы. Все посмеялись, но, когда Севка наелся, Алёне стало не до смеха. Он спросил:
- Где мой папа?
- Сева, мы же с тобой говорили об этом, - замялась мать, посмотрев на медсестру, которая пришла отключать аппаратуру.
- Нет, мам, он не погиб, он живой. Мой папа - это дядя Юра. - Сын огорошил Алёну столь неожиданным признанием.
Она подумала, что этот чёртов экстрасенс каким-то образом внушил её сыну эту мысль под гипнозом. Она же долго отсутствовала в палате. Но его не было, когда она пришла. А потом он появился за её спиной и сказал, что с сыном всё в порядке. Так и случилось. А эти следы?
- Не говори глупостей, - отмахнулась женщина. - И вообще, он не дядя Юра…
Она начала говорить и остановилась, понимая, что имя и отчество мужчины называть не стоит.
- Мама, папа пришёл за мной в подземелье монстров и спас меня, - настаивал сынишка. - Где он сейчас? Почему я его не вижу?
Алёна растерялась, не знала, как отвечать. Однако ей повезло - после сытного ужина Всеволод впервые заснул здоровым и крепким сном. Воспользовавшись этим, она выскочила из палаты, узнать о состоянии здоровья работника царской канцелярии и вообще разобраться в накопившихся странностях. Он лежал с закрытыми глазами. Наверное, спал. Женщина невольно поморщилась от его неприглядного вида. Словно бомж в социальной лечебнице. Одеяло натянуто по грудь, руки вытянуты вдоль туловища. Кожа серая, неровная, с множеством бородавок, буйная растительность на лице, торчащая в разные стороны. Сейчас он выглядел лет на семьдесят. Сложно было представить его вместе с царём, такого-то уродца.
- Что? Страшен? - Глаза Юродивого оставались закрытыми, только по краям губ расползлась ироническая улыбка.
- Я думала, вы спите. - Алёна попыталась придать своему лицу больше теплоты и дружелюбия.
- Как сынок? - поинтересовался мужчина, открыв наконец глаза.
Алёна вздрогнула, но удержалась делать ему сто первое замечание.
- Мой сынок сейчас спит, с ним всё хорошо. - Рощина всё же не удержалась и сделала акцент на слове "мой".
- Вот и хорошо, - улыбнулся мужчина, понимая, что она пришла задать ему ряд вопросов, но теперь раздумывает. - Вы хотели меня о чём-то спросить?
- Куда вы исчезли, когда я отходила за передачей? Почему медсестра сказала, что вы не выходили из палаты? Откуда вы знали, что Севке не нужно делать электрошоковую терапию? Зачем вы навязали ребёнку мысль, что вы его отец? Что вы от нас хотите?
- Стоп, стоп. - Он попытался остановить её, приподнимаясь на постели. - Я же не смогу ответить на всё сразу.
- Ответьте хотя бы на последний вопрос, - продолжала "кипеть" Рощина.
- Он как раз самый сложный, - сдвинул брови опрашиваемый. - А с другой стороны - самый лёгкий. Я от вас ничего не хочу. Я просто вас обоих люблю.
- Знаете что? - вскочила она. - У вас есть жена и сын, вот их и любите, а нас оставьте в покое.
- Я их и люблю, - признался Юродивый. - Это вы и есть.
- Так у вас, наверное, с головой не в порядке, - растерялась девушка, чувствуя внутреннюю тревогу и страх. - Вы сумасшедший, который, обладая гипнозом и экстрасенсорными данными, решил выдать себя за моего погибшего мужа.
- Это я и есть, цветочек мой аленький, - решился на окончательное признание Юродивый, назвав её, как называл, когда они были вместе.
Эти слова ввели её в окончательный ступор, она замерла, словно парализованная. Зрачки глаз расширились, словно она хотела заглянуть внутрь этого человека. Даже ноздри раздулись, словно у этих слов был запах. Этот чужой и вызывающий неприязнь субъект произнёс самые близкие и дорогие слова. Некий своеобразный секретный любовный код. Ей даже показалось, что этот неприятный мужчина произнёс их с теми же интонациями, как у Саши. Она чуть было не попросила повторить эти слова, чтобы дать возможность сердцу провести экспертизу, но вовремя опомнилась. Он же экстрасенс и может считывать любую информацию!
- Я не знаю, зачем вы сейчас так сказали, но это подло, - с глазами полными слёз произнесла женщина. - Такое ощущение, что вы вторглись в тайну чужих отношений, используя свои неординарные способности, и теперь решили применить запрещённый приём.
- Алёна, вот тебе крест. - Юродивый перекрестился. - Это я. Я не погиб. Погибло тело Александра Никодимовича Соболева, а ко мне приросла эта неприглядная внешность и стала моей сущностью.
- Замолчите! Хватит лгать! - Женщина испытывала настоящий шок от такого признания.
- Ну как тебе доказать, - расстроился Юродивый. - Помнишь нашу первую встречу? Я тогда был в шкуре президентского пса, и ты меня обозвала скотиной за то, что я тебя "поцеловал", облизнув собачьим языком.
Девушка ещё больше погрузилась в себя, анализируя услышанное и пытаясь найти этому логическое объяснение.
- Не веришь? - догадался Юродивый. - Первый раз, когда я тебе об этом рассказывал у себя в адвокатском кабинете, ты тоже мне не поверила. Помнишь, когда пришла брать у меня интервью.
- Значит, вы этот разговор каким-то образом слышали или прослушали записи спецслужб, - быстро нашла контраргумент журналистка. - У вас же сейчас допуск ко всем секретным архивам. В том числе и ФСБ.
- Хорошо, - стал заводиться Юродивый. - А когда я тебя вывел из следственной тюрьмы, обернувшись подполковником Ивановым, а потом привёз к себе на квартиру?
- Это тоже могли знать спецслужбы, - подхватила Рощина. - А что было в квартире?
- Я признался тебе в любви, - ошарашил он её. - Причем с внешностью подполковника ФСБ, и тебя тогда это очень сильно смутило и испугало.
- А потом? Что было потом? - Словно загипнотизированная происходящим, Алёна продолжала играть по предложенным мужчиной правилам.
- А потом я показал тебе своё проклятие, поменяв внешность сначала на бродягу, а потом на свою природную, - напомнил мужчина. - Неужели ты не находишь схожести сегодняшней моей внешности с внешностью того бродяги - юродивого, которого ты тогда увидела?
- Для меня они все на одно лицо, - буркнула Рощина, удивляясь, как ей это сразу не приходило в голову.
- А про пожар в шатре и поцелуй Власова нужно говорить? А про свидание в ресторане, когда ты встретилась с "живым мертвецом" и он, то есть я, насыпал сам себе соль в кофе…
- Хватит, перестаньте! - Алёна зажала уши руками, чтобы больше не слышать этих доказательств. Слишком уж неоспоримыми они оказались.
Она села обратно на стул и так сидела, отведя взгляд к стене, лишь бы не видеть это лицо. Лицо старого некрасивого мужчины, который мог оказаться… Нет, только не это! Рощина испытывала странные чувства. Страх и любопытство одновременно. Её разрывало от эмоций в поисках единственного верного решения, и оно наконец нашлось.
- Ладно, допустим, всё так, как вы говорите, тогда прошу вас появиться передо мной Александром Соболевым, моим Сашей. - Женщина отняла руки от лица и твёрдым взглядом пронзила собеседника. - Я сейчас закрою дверь в палату, чтобы вам никто не помешал поменять тело.
Она чувствовала, как целый поток адреналина уже начинал впрыскиваться ей в кровь от одного лишь предчувствия встречи с любимым, которого она уже давно похоронила. Алёна уже закрывала дверь, как услышала признание за своей спиной:
- Не надо, не закрывай дверь, я уже никогда не смогу принять свой прежний облик.
- Ну вот, что и следовало доказать. - Рощина как-то сразу выдохнула. - Значит, у меня не будет уверенности, что вы - это он.
Алёна нашла позицию, которая принесла некое успокоение. Нет лица её мужа, значит, это не он. Как-то стало легче жить. И не нужно подавлять отвращение и неприязнь к этому мужчине.
- Алёна, прости, но, может, тебе было бы приятней видеть меня во внешности Джека Фаррела, - понимая, что смущает свою бывшую жену, выдал себя с потрохами Юродивый.
- Что? - покрылась краской женщина. - Откуда вам известно про английского капитана?
- Это был я, - просто улыбнулся он своей беззубой улыбкой.
- Да, и с чего же вы решили, что он мне нравится? - еле сдерживая себя от злобы, кипела женщина.
- Алёна, не ругай меня, я же тебя ни в чём не виню. - Юродивый понял, что поспешил с таким предложением. - Ты считала, что я мёртв, а капитан спас тебе жизнь, столкнув принца за борт. Ты была ему благодарна. Но это не измена. Ведь капитаном был я.
- Мерзавец, какой же вы… ты мерзавец. - Рощина понимала, что если сейчас не выйдет из палаты, то бросится на него и влепит пощёчину.
Она выскочила за дверь и скрылась в палате сына, который по-прежнему крепко спал. Её всю крутило, тянуло ворваться в соседнюю палату, чтобы в очередной раз уличить этого подлого человека во лжи и присвоении себе чужой жизни. Но когда она подходила к двери и бралась за ручку, со страхом отступала назад, понимая, что так лгать не может ни один человек на земле. А значит, если хоть на минуту предположить, что этот уродливый мужчина её бывший муж, который носит на себе теперь эту отталкивающую внешность, надо успокоиться и ещё раз поговорить с ним об их совместной жизни, чтобы получить дополнительное подтверждение. Вскоре проснулся Севка и сразу поинтересовался, где отец.
- Дядя Юра в соседней палате. - Мать не собиралась сдаваться и идти на поводу у сына. - Он себя неважно чувствует.
- Надо думать, его же, как меня, этот червь покусал. - Севка приподнялся в кровати, обеспокоив свою мать.
- Ты зачем встаёшь? Куда собрался?
- К папе, - твёрдо произнёс мальчик.
- Да с чего ты взял, что он твой отец? - Разнервничавшаяся мать открыла портмоне, где была их с Сашей фотография. - Я тебе столько раз показывала фотографию отца, вот, смотри. Разве ты не видишь, что дядя Юра совсем другой человек?
- Мама, он просто болен, поэтому так постарел и изменился. - Сын смотрел на мать грустно, словно жалел её за то, что она не может понять такие простые вещи.
Алёне ничего не оставалось, как пойти за сыном в соседнюю палату. На её радость, в палате уже никого не было. Медперсонал пояснил, что мужчина только что покинул отделение.
- Почему он ушёл и не попрощался со мной? - расстроился мальчик. - Когда я его снова увижу?
- Я этого не могу знать, - вздохнула Алёна, не ожидавшая, что её ребенок так навязчиво станет интересоваться этим человеком. - Наверное, он навестит тебя завтра или на днях.
- Нет, он не придёт, потому что ты его не любишь, - неожиданно вырвалось у всхлипывающего ребёнка.
Мать прижала его к себе и, не зная, что сказать, пыталась успокоить сына, гладила его по голове. И ей показалось, что он быстро успокоился, но на самом деле ребёнок беззвучно заплакал, роняя слёзы на кафельный пол палаты. За окном, подхватывая эстафету, забарабанил дождь. В этот момент на Алёну подул тёплый ветерок. Её всю словно окутало нежное облачко. Охватила истома, а губы почувствовали поцелуй.
Антихрист сидел в своём рабочем кабинете вместе с Мерзавым, который рапортовал о массовом переходе христиан в церковь Абсолюта.
- Эти никуда не денутся, - перебил его Машиах, - меня больше магометане безпокоят с их ортодоксальным подходом.
- Весь арабский мир сейчас на грани голодной смерти, - с готовностью продолжил докладывать секретарь. - Мусульмане бегут в церковь, предварительно имплантируя себе потребительский чип. Одна проблема с ними.
- Какая? - вскинул бровь Антихрист.
- Места много занимают, - засмеялся Мерзавой, - да ещё ковры свои молельные тащат. Притесняют верующих из других приделов, располагаются на намаз прямо у христианского иконостаса или у статуи Будды.
- Это как раз то, чего я хотел, - удовлетворённо кивнул Царь всех народов, - для них подлинной и единственной религией стала церковь Абсолюта, а старые верования - анахронизм.
Разговор между ними прервался появлением светящейся лифтовой шахты, по которой из своего летательного аппарата переместился падший ангел. Изувиль был в таком состоянии, словно его потрепала стая бродячих псов. Раны уже не кровоточили, но ещё были свежи и покрыты тонкой фиолетовой плёнкой.
- Что произошло? - поинтересовался Антихрист.
- Оборотень, - поморщился падший ангел. - Ему удалось меня перехитрить. Но ничего, в следующий раз я уже не просчитаюсь. Для меня теперь это вопрос чести.
- Меня больше всего безпокоят эти два человека: русский царь и его "золотая рыбка", - нервно отреагировал Антихрист. - Неужели мы не сможем разбить их тандем?
- У меня есть одна идея, - подал голос Мерзавой. - Даратэя. Её муж сейчас занимает должность российского посла в Великобритании.
- Бывший Президент? - усмехнулся Антихрист. - Они теперь все переметнулись к своему православному монарху.
- Он почти не у дел, - продолжил Мерзавой. - Должность его почётная, но без какой-либо власти. Он, со слов его жены, сидит на наркотиках и тихо ненавидит всё происходящее. Этим можно воспользоваться.
- Это вас Даратэя подговорила продвинуть своего супруга? - вспомнил Антихрист своё старое любовное приключение.
- Да, и она, кстати, в Лондоне, - кивнул секретарь. - Очень просила добиться с вами аудиенции.
- Зачем мне эта старуха? - засмеялся Машиах. - У меня с этим добром проблем нет.
- Это неплохая идея, - неожиданно поддержал Мерзавого Изувиль, - с её помощью можно разыграть очень хорошую комбинацию.
- Она прекрасно выглядит, - заметил Мерзавой. - Ещё лучше, чем семь лет назад.
- Ну, если только вспомнить молодость, - усмехнулся Антихрист. - А польза-то в чём?
- Поменять Патриарха на нашего человека. - Изувиль, казалось, полностью отошёл от недавней трёпки. - Есть у меня один архиепископ на примете. Владилен его тоже знает.
- Как же я сразу не сообразил, - оживился Машиах, - можно попробовать вбить клин в самое сердце врага, разобщить Церковь и их царя-батюшку. Противопоставить Романова и Церковь, и это сразу расколет общество. Замечательно. Сегодня же устрой мне с женой российского посла встречу…