- Итак, вы договорились о выкупе в два миллиона долларов, - сказал он. Куинн кивнул. - Поздравляю. Для таких переговоров четырнадцать дней - это немного. Кстати, мой спец по психам прослушал сегодняшний разговор. Считает, что Зик настроен решительно и хочет выпустить пары.
- Придется ему подождать еще несколько дней, - ответил Куинн. - Да и всем нам тоже. Вы же слышали, он теперь требует не деньги, а алмазы. Чтобы собрать сколько нужно, потребуется время. Есть что-нибудь новенькое относительно их убежища?
Крамер отрицательно покачал головой.
- Боюсь, что нет. Мы проверили все подходящие дома, сданные в аренду. Похоже, похитители укрылись в нежилом здании или просто купили дом. А может, кто-то пустил их на время.
- А купленные дома никак не проверить? - спросил Куинн.
- Не получится. На юго-востоке Англии покупается и продается громадное количество жилья. Многими тысячами домов и квартир владеют иностранцы, зарубежные фирмы или компании, которые покупали их через доверенных лиц - юристов, финансистов и так далее. Как, например, и эту квартиру.
Это была шпилька в адрес своего ЦРУ и Лy Коллинза, который явно слушал их разговор.
- Кстати, я побеседовал с одним из наших людей на Хаттон-гарден{Улица в Лондоне, на которой сосредоточена торговля алмазами и бриллиантами.}. Он поговорил со специалистом по алмазам. Кто бы Зик ни был, в этом деле он разбирается. Или кто-то из его подручных. То, что он потребовал, легко купить и продать. И весит немного. Килограмм, может, чуть больше. Вы уже обдумали, как будет происходить обмен?
- Конечно, - ответил Куинн. - Я предпочел бы произвести его сам. Но никаких спрятанных микрофонов - им это тоже может прийти в голову. Не думаю, что на первую встречу они возьмут Саймона с собой, поэтому если что-то пойдет не так, он может погибнуть.
- Не беспокойтесь, мистер Куинн. Разумеется, нам хотелось бы попытаться их схватить, но я придерживаюсь вашего мнения. С нашей стороны не будет никаких штучек, никаких подвигов.
- Благодарю вас, - ответил Куинн. Они обменялись рукопожатием, и помощник заместителя комиссара Скотленд-Ярда отправился с докладом в комитет КОБРА, заседание которого было намечено на час дня.
Все утро Кевин Браун провел в своем кабинете в подвале посольства. Когда открылись магазины, он отправил двоих людей купить кое-что необходимое: крупномасштабную карту северных окрестностей Лондона, на которой был бы изображен участок в пятьдесят миль в поперечнике, таких же размеров лист прозрачной пленки, портновские булавки и цветные восковые мелки. Когда посланцы вернулись, он собрал своих сыщиков и развернул на столе карту, которую прикрыл затем пленкой.
- Так, а теперь давайте посмотрим, где находятся телефонные будки, из которых звонила эта скотина. Чак, начинай читать список.
Чак Монсон заглянул в лежащий перед ним лист бумаги.
- Первый звонок был из Хитчина, графство Хертфордшир.
- Ага, Хитчин у нас… вот здесь, - проговорил Браун и воткнул в карту булавку.
За тринадцать дней Зик позвонил восемь раз и вот-вот должен был выйти на связь снова. Одна за одной булавки вонзились в места, откуда он звонил. Около десяти часов один из агентов ФБР, дежуривших на посту прослушивания, просунул голову в дверь.
Он только что позвонил опять. Грозится отрубить Саймону Кормаку пальцы стамеской.
- А, мразь поганая! - выругался Браун. - Этот идиот Куинн запорет все дело. Я так и знал. Откуда он звонил?
- Местечко называется Саффрон-Уолден, - ответил молодой человек.
Когда была воткнута десятая булавка, Браун соединил между собой отмеченные точки. Получился неправильный многоугольник, в который входили части территории пяти графств. Затем Браун взял линейку и соединил отрезками прямой противоположные вершины многоугольника. Примерно в его центре появилась паутина пересекающихся линий. На юго-востоке она доходила до Грейт-Данмоу в графстве Эссекс, на севере - до Сент-Неотса в графстве Кембриджшир и на западе - до Милтон-Кейнса в графстве Бакингемшир.
- Самая большая плотность пересечений находится здесь, - Браун ткнул пальцем в карту, - восточнее Бигглсвейда в графстве Бедфордшир. Отсюда он не звонил ни разу. Почему?
- Слишком близко от их жилья? - высказал предположение один из агентов.
- Возможно, сынок, возможно. Послушайте-ка, я хочу, чтобы вы занялись этими двумя городками, Бигглсвейдом и Сэнди, которые находятся ближе всего к географическому центру района, где пересекаются наши линии. Отправляйтесь туда и обойдите всех агентов по продаже недвижимости, какие только есть в этих городах. Изобразите из себя перспективных клиентов, которым нужен уединенный дом, чтобы писать книгу или что-нибудь в этом роде. И внимательно слушайте, как они будут отвечать - может, скажут, что какой-то дом вскоре должен освободиться или что месяца три назад у них был подходящий, но ушел в другие руки. Ясно?
Подчиненные Брауна закивали.
- Сказать мистеру Сеймуру, куда мы едем? - спросил Моксон. - Я имею в виду, что Скотленд-Ярд. возможно, уже там побывал.
Мистера Сеймура оставьте мне, - успокоил его Браун. У меня с ним прекрасные отношения. А бобби{Прозвище английских полицейских.} могли там быть и чего-нибудь не заметить. Все возможно. Давайте поэтому лучше проверим.
Стив Пайл поздоровался с Лангом, пытаясь, по обыкновению, казаться добродушным.
Я… я вызвал вас, Энди, потому что Лондон попросил, чтобы вы вернулись к ним. Похоже, вас хотят повысить.
- Еще бы. - ответил Ланг. - А может быть, вызов Лондона как-то связан с докладной, которую я им послал и которая до них не дошла, поскольку была перехвачена в этом кабинете?
Вся жизнерадостность мгновенно слетела с Пайла.
- Ладно. Вы хитры, быть может даже слишком. Но вы суете нос не в свое дело. Я пытался вас предостеречь, но вам нравится изображать из себя частного детектива. Хорошо, будем говорить начистоту. Это я отправляю вас назад в Лондон. Здесь вы нам больше не нужны. Я недоволен вашей работой. Вам придется вернуться. Вот так. Даю вам неделю, чтобы привести дела в порядок. Билет вам уже заказан. Вылет ровно через неделю.
Будь Энди старше и опытнее, возможно, он разыграл бы свою карту более хладнокровно. Но его возмутило, что столь высокопоставленный человек, как Пайл, может обогащаться за счет клиента. Но Энди был молод, наивен, нетерпелив и верил в торжество справедливости. У двери он обернулся.
- Неделя? Вам ее хватит, чтобы договориться с Лондоном, не так ли? Что ж делать. Я улечу, но завтра же.
Энди успел на последний ночной рейс в Джидду. Прилетев. он прямиком направился в банк. Паспорт хранился у него в верхнем ящике письменного стола вместе с другими важными документами - в Джидде, случалось, грабили квартиры иностранцев, банк был надежнее. По крайней мере, должен был быть. Паспорт из стола исчез.
Этим вечером похитители поссорились.
- Да говорите вы тише, - несколько раз шипел Зик. - Baissez les voix, merde!{Тише вы, засранцы! (фр.).}
Он знал, что терпение его сообщников уже на исходе. Работать с такого рода людьми всегда рискованно. Резко повысив содержание адреналина в крови во время похищения в пригороде Оксфорда, они после этого оказались заперты в одном доме, где пили баночное пиво, которое он закупил для них на автозаправочной станции, не подходили к окнам и время от времени слушали звонки в дверь, повторявшиеся вновь и вновь, пока посетитель не терял терпение и не уходил. Нервное напряжение было очень велико, а люди эти по уровню своего развития не могли отвлечься за книгой или просто думая о чем-то. Корсиканец целыми днями слушал по радио программы поп-музыки на французском языке, прерываемые время от времени выпусками новостей. Уроженец Южной Африки без конца фальшиво насвистывал одну и ту же мелодию - "Мари Марэ". Бельгиец смотрел телевизор, не понимая при этом ни слова. Больше всего ему нравились мультики.
Ссора возникла из-за решения Зика покончить переговоры с посредником по имени Куинн и остановиться на двухмиллионном выкупе.
Корсиканец стал возражать, а поскольку разговор велся по-французски, бельгиец его поддержал. Африканер был сыт всем по горло, хотел домой и соглашался с Зиком. Основным доводом корсиканца было то, что они могут сидеть тут хоть до бесконечности. Зик знал, что это не так, но не хотел рисковать, сказав своим помощникам, что они уже на пределе и больше нескольких дней скуки и безделья им не выдержать.
Поэтому он принялся их уговаривать, успокаивать, уверял, что проявили они себя блестяще и через несколько дней станут очень богатыми людьми. Мысль о деньгах заставила их утихомириться, и спор прекратился. Зик порадовался, что дело не дошло до драки. В отличие от сообщников, ему самому приходилось бороться не со скукой, а с собственными нервами. Двигаясь на своем "вольво" по забитым машинами дорогам, он всякий раз думал о том, что стоит ему угодить в случайную проверку, задеть соседний автомобиль, на секунду потерять бдительность, и полицейский в голубой фуражке, наклонившийся к окну "вольво", удивится, зачем это он нацепил парик и накладные усы. На улице, в толпе, они еще туда-сюда, но с расстояния в шесть дюймов никуда не годятся.
Заходя в телефонную будку, он каждый раз невольно представлял, как произошла какая-то случайность, местонахождение будки установлено быстрее обычного, и в нескольких шагах находится полицейский в штатском, который, услышав тревогу по переносной рации, подходит к его кабине. У Зика был с собой револьвер, которым в случае необходимости он собирался воспользоваться. Если это произойдет, ему придется бросить машину, которую он всегда оставлял в нескольких сотнях ярдов от телефонной будки, и убегать на своих двоих. Какой-нибудь идиот прохожий может даже попробовать его задержать. Дело дошло до того, что, завидев полицейского, идущего среди толпы неподалеку от него, Зик всякий раз обливался холодным потом.
- Отнеси парню ужин, - велел он уроженцу Южной Африки.
Прошло уже пятнадцать суток с тех пор, как Саймон Кормак очутился в подвале, и тринадцать с того дня, как он ответил на вопрос насчет тетушки Эмили и понял, что отец пытается его выручить. Теперь Саймону стало ясно, что такое одиночное заключение, и он удивлялся, как люди могут выносить его в течение многих месяцев, а то и лет. Но он слышал, что в тюрьмах в одиночке у человека есть письменные принадлежности, книги, порой телевизор - словом, что-то, чем можно занять свой ум. У него же не было ничего. Но Саймон был крепкий парень и решил не сдаваться.
Он регулярно делал физические упражнения: заставлял себя преодолевать свойственную заключенным апатию и раз десять в день принимался отжиматься от пола и бегать на месте. На ногах у Саймона были все те же кроссовки и носки, из одежды - те же шорты и футболка, и он понимал, что от него должно ужасно пахнуть. Он аккуратно пользовался парашей, стараясь не запачкать пол, и был благодарен, что ее через день выносили.
Кормили его однообразно, но довольно сытно, как правило, чем-то жареным или просто холодным. Бритвы у Саймона, естественно, не было, и на его лице уже начали пробиваться усы и бородка. Волосы у него тоже отросли, и он пытался причесывать их пятерней. Однажды Саймон попросил и в конце концов получил пластмассовое ведро с холодной водой и губку. Он и не предполагал, что человек может испытывать такую благодарность за возможность помыться. Молодой человек разделся догола, отодвинув шорты как можно дальше по цепи, чтобы не намочить, и обтер губкой все тело, стараясь тереть кожу изо всех сил. После мытья Саймон почувствовал себя новым человеком. Но никаких попыток бегства он не предпринимал. Разорвать цепь было невозможно, а дверь запиралась снаружи на две задвижки.
В промежутках между физическими упражнениями Саймон пытался хоть чем-то занять свой ум: вспоминал стихи, которые когда-то учил наизусть, делал вид, что диктует свою автобиографию невидимой стенографистке, стараясь как можно подробнее припомнить все, что произошло с ним за двадцать один год жизни. И разумеется, он думал об Америке - о Нью-Хейвене. Нантакете, Йейле и Белом доме. Он думал о том, как поживают его родители; ему очень хотелось, чтобы они за него не беспокоились, но он подозревал, что надеяться на это не стоит. Если бы только передать, что с ним все в порядке, что держится он молодцом, если учесть…
В дверь трижды отчетливо постучали. Саймон взял мешок и натянул его на голову. Ужин или уже завтрак?..
В тот же вечер, уже после того, как Саймон Кормак уснул и когда Самми Сомервилл под мирное посапывание магнитофона в розетку уже нежилась в объятиях Куинна, пятью часовыми поясами западнее, в Белом доме кризисный комитет собрался на вечернее заседание. Кроме членов кабинета и начальников служб, на нем присутствовали также Филип Келли из ФБР и Дэвид Вайнтрауб из ЦРУ.
Как почти ежедневно в течение последних двух недель, они прокручивали очередные записи разговоров Куинна с Зиком, вслушиваясь в скрипучий голос английского бандита и добродушную мелодичную речь американца, старающегося его успокоить.
Когда пленка кончилась. Хьюберт Рид побелел от ужаса.
- Боже, - пробормотал он, - теперь стамеска и молоток. Это же зверь какой-то!
- Спору нет, - отозвался Оделл. - Но теперь мы по крайней мере знаем размер выкупа. Два миллиона долларов. В алмазах. Возражения есть?
- Нет. конечно, - ответил Джим Доналдсон. - Страна легко заплатит эти деньги за сына президента. Но меня удивляет, что переговоры заняли две недели.
- Это еще быстро, во всяком случае, так мне сказали, - возразил Билл Уолтерс. Дон Эдмондс из ФБР согласно кивнул.
- Записи, сделанные в квартире, слушать будем? - осведомился вице-президент.
Желания никто не выразил.
- Мистер Эдмондс, каково ваше мнение насчет того, что мистер Крамер из Скотленд-Ярда сказал Куинну? Ваши люди как-нибудь прокомментировали его слова?
Эдмондс искоса взглянул на Филипа Келли, но решил ответить за все Бюро.
- Наши специалисты из Куантико согласны с британскими коллегами, - начал он. Зик уже дошел до предела, оy хочет поскорее покончить со всем этим и произвести обмен. В его голосе явственно чувствуется напряжение, отсюда, по-видимому, и угрозы. Наши психологи согласны с англичанами и в другом. Похоже, Куинну удалось добиться от этой скотины Зика чего-то вроде настороженного понимания. Кажется, увенчались успехом его старания, на которые и ушло две недели, - тут Эдмондс бросил взгляд на Джима Доналдсона, - старания изобразить себя человеком, стремящимся помочь Зику, а всех остальных - и здесь и там - злыми дядьками, которые только ставят палки в колеса. У Зика появилась крупица доверия к Куинну, но только к нему. Это может оказаться решающим для успешного обмена. По крайней мере так утверждают специалисты по речи и психологи.
- Боже, что за работа - рассыпаться бисером перед такой свиньей! - с омерзением проговорил Джим Доналдсон.
Дэвид Вайнтрауб, рассматривавший до этих пор потолок, бросил взгляд на госсекретаря. Он мог бы заметить но не сделал этого, - что для того, чтобы все эти невежды держались на своих креслах, ему и его людям приходится порой иметь дело с типами ничем не лучше Зика.
- Что ж, джентльмены, - проговорил Оделл, - займемся тогда вопросом выкупа. Теперь наш ход, и мы должны сделать его быстро. Лично я полагаю, что Куинн поработал на славу. Если ему удастся вернуть парня живым и невредимым, мы все его должники. Итак, алмазы. Где мы их будем брать?
- Нью-Йорк, - заметил Вайнтрауб, - центр торговли алмазами у нас в стране.
- Мортон, вы из Нью-Йорка. Есть у вас неболтливые люди, которых вы быстро сумеете задействовать? - спросил Оделл у бывшего банкира.
- Конечно, - отозвался Станнард. - Когда я работал в банке "Рокмен-Куинз", у нас были клиенты из крупных торговцев алмазами. Они неболтливы - без этого в их деле никак. Хотите, я с ними поговорю? Да, и как будет с деньгами?
- Президент настоял на том, что заплатит выкуп только из своих денег, ни о чем другом и слышать не хочет, - сказал Оделл. - Но я не думаю, что мы должны беспокоить его по мелочам. Хьюберт, может казначейство ссудить президенту нужную сумму, пока он реализует свои ценные бумаги?
- Нет ничего проще, - ответил Рид. - Деньги у вас будут, Мортон.
Члены комитета встали. Оделл стал собираться в главное здание к президенту.
- Поторопитесь, Мортон, - сказал он. - Мы должны иметь камни через два-три дня. Не позже.
На самом деле на это потребовалась целая неделя.
Поговорить с директором филиала мистером аль-Гаруном Энди Лангу удалось только утром. Однако ночью он даром времени не терял.
Когда дело дошло до мистера аль-Гаруна, он принялся извиняться настолько учтиво, насколько хорошо воспитанный араб может извиняться перед разъяренным уроженцем Запада. Он невероятно сожалеет об этой прискорбной ситуации, но все в руках милостивого Аллаха, и ничто не доставит ему такого наслаждения, как вернуть мистеру Лангу его паспорт, который он положил на ночь к себе в сейф исключительно по персональной просьбе мистера Пайла. Директор подошел к сейфу и, достав оттуда своими изящными коричневыми пальцами голубой паспорт гражданина США, протянул его Лангу.
Несколько оттаявший Эиди церемонно поблагодарил директора и удалился. И только когда он вернулся к себе в кабинет, ему пришло в голову перелистать паспорт.
В Саудовской Аравии иностранцам нужна не только въездная виза, но и выездная тоже. Оказалось, что его бессрочная выездная виза аннулирована. Печать иммиграционного управления Джидды была самая что ни на есть подлинная. Несомненно, с горечью размышлял Энди, у мистера аль-Гаруна есть там приятель. Здесь все так делается.
Понимая, что пути назад у него нет, Энди Ланг был настроен весьма решительно. Ему припомнилось кое-что, сказанное когда-то начальником отдела банковских операций.
- Амин, друг мой, кажется, вы упоминали когда-то, что один из ваших родственников служит в иммиграционном управлении? - обратился Энди к коллеге. Тот не узрел в вопросе никакой ловушки.
- Верно, двоюродный брат.
- В каком отделении он работает?
- Не здесь, друг мой, в Дахране.
Дахран находится не на Красном море, а на противоположном конце страны, на востоке, у берега Персидского залива. Поздним утром Энди Ланг позвонил мистеру Зульфикару Амину в Дахран.
- Говорит мистер Стивен Пайл, управляющий Инвестиционным банком Саудовской Аравии, - отрекомендовался он, - Один из моих сотрудников находится сейчас в Дахране. Вечером ему нужно будет вылететь по срочному делу в Бахрейн. К сожалению, он только что сообщил мне, что срок его визы истек. Сами знаете, по обычным каналам ее оформлять довольно долго… И я подумал… Ведь вашего двоюродного брата так ценят у нас в банке… Увидите, что мистер Ланг - человек весьма щедрый…