Психиатры и дешифровщики приложили немало усилий, пытаясь по выбору прозвища установить личность похитителя. Вспомнили библейских пророков - Иезикииля, Захарию. Зик - не уменьшительное ли от этих имен? Перебрали всех преступников с похожими именами, их родичей.
- Точнее, ЗИК, - услышал Куинн в ответ, - Буквы на номерном знаке моего первого автомобиля.
Куинн удивленно вскинул бровь. Вот и вся разгадка… Он шагнул на улицу почти одновременно с Зиком. Саманта еще мешкала у входа, когда раздался треск винтовочных выстрелов.
Пуля со свистом пролетела мимо уха Куинна, обдав ему щеку холодным ветерком, и впилась Зику в горло.
Куинна спасла мгновенная реакция, выработанная за годы. Зик ударился о косяк, потом его качнуло вперед. Прежде чем колени убитого подломились, Куинн успел заслониться им, как щитом.
Отпрянув за дверь, Куинн рывком сгреб Саманту и бросился с ней плашмя на пол. Вторая пуля пролетела над головами, отбив от боковой стены кусок штукатурки. Дверь на пружине с шумом захлопнулась.
Куинн, увлекая за собой Саманту, поспешно перебрался ползком в дальний угол кафе. Раздались новые выстрелы. Зеркальное окно разлетелось вдребезги, пули изрешетили входную дверь. Бармен (по-видимому, сам Гюго) с разинутым ртом замер у стойки. Он сообразил нырнуть вниз, только когда на него дождем посыпались осколки разбитых бутылок.
Пока винтовку перезаряжали, Куинн вскочил и, ухватив Саманту за руку, сжимая в другой мешок с алмазами, ринулся к черному ходу. Они оказались в темпом коридоре, потом попали в неопрятную кухню. Куинн пинком распахнул вторую дверь и они выскочили на задний двор.
Здесь громоздились ящики с бутылками из-под нива. Взобравшись по ним, беглецы перелезли через стену в соседний двор, примыкавший к мясной лавке. Промелькнув мимо ошарашенного владельца, они выбежали на проезд Гатбуа. В трех шагах, к счастью, стояло такси. Пожилая дама, с кошельком в руке, с трудом выкарабкивалась из машины. Куинн не слишком галантно отодвинул ее плечом в сторону со словами:
- C’est payé, madame!{Уплачено, мадам! (фр.).}
Не теряя ни секунды, он втолкнул Саманту на заднее сиденье, сел рядом с ней и сунул водителю пачку банкнот.
- Скорее жмите отсюда! Нас выследили. Муж моей подруги здесь: гонится по пятам. И мордоворота какого-то нанял.
Марсель Дюпон - пожилой водитель с моржовыми усами - проработал парижским таксистом сорок пять лет. До этого сражался в рядах участников Сопротивления. Был парашютистом-десантником. Как истый француз, он не мог остаться безразличным к привлекательной блондинке, оказавшейся у него в машине. А как коренной парижанин, хорошо знал цену толстой пачке банкнот, предложенной пассажиром. Прошли те времена, когда американцы давали на чай по десять долларов. Теперь этого многим хватало за глаза на целый день в Париже… Выпустив облако сизого газа, такси ринулось к авеню Домениль.
Куинн перегнулся через Саманту, чтобы захлопнуть дверцу. Что-то мешало, и дверца захлопнулась только со второй попытки. Саманта бессильно откинулась на сиденье, бледная как полотно. Заметив, что на полу валяется ее любимая сумочка из крокодиловой кожи, купленная в универмаге "Харродз", она потянулась за ней. От удара дверцы низ сумочки сплющился, и нитки по шву лопнули. Саманта всмотрелась внимательней, и брови ее озадаченно поползли вверх.
- Что тут такое, Куинн?
Из образовавшейся щели высовывался край плоской черно-оранжевой батарейки, похожей на те, что используются в фотоаппаратах "Поляроид". Куинн перочинным ножом вспорол обшивку и обнаружил в основании сумочки миниатюрное подслушивающее устройство новейшей конструкции. Микрофон был вмонтирован в застежку, антенна спрятана внутри плечевого ремня. В целях экономии энергии передатчик включался только при звуках голоса.
Глядя на находку, Куинн задумался. Даже если устройство еще действует, воспользоваться им для передачи ложной информации вряд ли удастся. Возглас Саманты наверняка не ускользнул от внимания тех, кто подслушивает. Куинн вытряхнул из сумочки все пожитки, попросил шофера остановиться у обочины и спровадил сумочку в урну для мусора.
- Теперь с Марше и Преториусом все понятно, - сказал Куинн. - Слежку за нами ведут двое. Один где-то поблизости, передает сведения о нашем маршруте по телефону. Другой успевает к цели раньше нас. Не пойму только, почему они не явились тогда в гостиницу на мнимое свидание в Зиком?
- У меня с собой ее не было.
- Чего именно?
- Сумочки. Помнишь, я завтракала внизу, в баре? Ты тогда сказал: "Здесь люди - поговорим в номере". Я забыла сумочку на стуле. Когда шла за ней, думала: наверняка украли. Какая жалость, что никто не польстился!
- Точно, они сумели подслушать только мой разговор с водителем такси: "Высадите нас на углу рю де Шалон…" И слово "кафе". Кафе там два, а какое из них - они не знали.
- Как же они ухитрились вмонтировать микрофон? Сумочка была всегда со мной.
- Подменили, что же еще? Тайком подсунули точную копию. Сколько людей перебывало в кенсингтонской квартире?
- После твоего бегства? Толпы! Крамер со своими подчиненными, Браун, Коллинз, Сеймур, агенты ФБР - трое или четверо. Сама я была в посольстве, ездила за тобой в Суррей, летала в Штаты, потом обратно - но с сумочкой не расставалась.
- Переложить вещи из старой сумочки в новую, включить устройство - дело минутное.
- Куда едем, приятель? - спросил шофер.
Возвращаться в отель было нельзя. Но вот о стоянке, где Куинн оставил свой "опель", убийцы не подозревали. Там Куинн был один, без Саманты.
- Площадь Мадлен, угол Шово-Лагард.
- Куинн! Быть может, мне стоит вернуться в Штаты? Рассказать обо всем. Настоять, чтобы к нам приставили американских полицейских. В Вашингтоне должны знать о том, что сообщил Зик.
Куинн молча смотрел в окно на мелькающие улицы. Автомобиль, проехав рю Ройяль, обогнул площадь Мадлен и остановился у входа в гараж. Чаевых Куинн не пожалел.
- Куда мы направляемся? - спросила Саманта, когда они устремились на своем "опеле" через Сену по направлению к Латинскому кварталу.
- Ты - в аэропорт.
- Я лечу в Вашингтон?
- Ни в коем случае! Самая большая опасность подстерегает сейчас тебя именно гам. По сравнению с теми, кто держит в своих руках нити игры, все эти наемники - просто младенцы. Они только исполняли приказ. Вся информация от нас кем-то немедленно передавалась Зику. Они видели нас насквозь. Все действия полиции, любые намерения Лондона и Вашингтона становились им известны из первых рук. Все было тщательно отрежиссировано. И убийство Саймона Кормака - тоже.
Когда Саймон бежал по дороге, кто-то должен был прятаться поблизости, чтобы передать сигнал взрывному устройству. Как этот тип узнал, где ему находиться? Да так же, как Зик! А Зик получал точные указания с первой минуты до последней. Меня не убили только потому, что это не входило в их планы. Зик вообще не собирался брать на себя еще и убийство.
- Но ведь Зик назвал того, кто снабжал его инструкциями! - возразила Саманта. - Платил американец - толстяк, как он выразился.
- А кто поставлял инструкции толстяку?
- Верно, не один же толстяк сам по себе все это затеял…
- Иначе и быть не может. Тут замешан кто-то из самых верхов. Птицы высокого полета. Что случилось и как, нам более или менее известно. Почему, кто виновник, это еще предстоит узнать. Теперь представь: ты вернулась в Вашингтон и пересказываешь членам кабинета откровения Зика. Чем мы располагаем? Свидетельством бывшего наемника, похитителя с криминальным прошлым, к тому же, что весьма кстати, покойника. Его мотивы понятны: преступник в ужасе от содеянного - мечется во все стороны, ищет, как спастись, готов на все - выдать сообщников, возвратить алмазы, лишь бы уцелеть самому. Что ему остается? Сочинить небылицу о том, как он плясал под чужую дудку.
- И куда мы теперь?
- Тебе необходимо где-нибудь спрятаться. Мне - найти корсиканца. Ключом к разгадке владеет только он. Он - подручный толстяка. Именно через него к Саймону попал злополучный пояс. Наверняка Зик и тянул с переговорами только потому, что бомба была еще не готова. Помнишь, он вдруг вместо наличности потребовал алмазы? Так ему приказали - и шесть дней было выиграно. События развивались чересчур быстро, следовало притормозить. Имя толстяка Орсини должен знать. Если он жив, я его заставлю разговориться. Тогда только можно отправляться в Вашингтон.
- Возьми меня с собой, Куинн! Разве не такой у нас был уговор?
- Уговор с тобой заключили в Вашингтоне. Теперь он потерял силу. Сказанное Зиком - до последнего слова - слышали не одни мы. И те, кто слушал с нами, знают, что нам это известно. Охота пойдет на нас. Но стоит нам узнать имя толстяка, роли переменятся. ФБР выследит преступников. ЦРУ тоже не останется в стороне.
- Где же мне придется скрываться, и как долго?
- Пока я тебя не извещу. Полетишь в Малагу. На юге Испании у меня есть друзья: они о тебе позаботятся.
В Париже, как и в Лондоне, два аэропорт. Девяносто процентов заграничных рейсов отправляются из нового аэропорта Шарль де Голль на севере столицы. Аэропорт Орли на юге обслуживает по старинке рейсы в Испанию и Португалию. Существуют и две конечные остановки рейсовых автобусов между аэропортами, что создает добавочную путаницу. Рейсовые автобусы в Орли отравляются со станции Мэн-Монпарнас в Латинском квартале. Спустя полчаса Куинн и Саманта уже входили в вестибюль автостанции.
- А что станется в моими вещами в отеле? Они пропадут? - жалобно спросила Саманта.
- О них лучше забыть. Бандиты не дураки: они уже наверняка поджидают нас там. Паспорт при тебе?
- Как всегда.
- Мой тоже. А кредитная карточка?
- Конечно, здесь.
- Тогда постарайся взять денег как можно больше.
Свою последнюю наличность Куинн истpaтил на авиабилет до Малаги. На ближайший рейс в 12.45 Саманта опаздывала, следующий рейс был в 5.35 вечера.
- В вашем распоряжении еще пять часов, - сообщила Куинну кассирша. В Орли автобусы отправляются каждые двадцать минут, от ворот "J".
Куинн поблагодарил ее, пересек вестибюль и вручил билет Саманте. Из полученных пяти тысяч долларов он взял себе четыре.
- Пойдем на автобус прямо сейчас, я тебя провожу. В Орли тебе будет спокойнее. Они могут начать проверять все рейсы. Там сразу же постарайся зарегистрировать билет и жди в зале для прошедших таможенный досмотр. Им туда сложнее проникнуть. Куни себе новую сумочку, чемодан, что-нибудь из одежды - все, что понравится. Смотри, не опоздай на рейс. В Малаге тебя встретят.
- Но я же не говорю по-испански!
- Ничего страшного. Там все знают английский.
Прежде чем войти в автобус, Саманта обвила руками шею Куинна, прижалась к нему.
- Куинн, прости меня… Один ты бы справился лучше.
- Твоей вины нет.
Куинн приподнял ее лицо и поцеловал в губы. Со стороны - обычная сцена прощания.
- Где бы я раздобыл без тебя "смит-вессон"? Я думаю, он мне еще пригодится.
- Береги себя! - прошептала Саманта.
На бульваре де Вожирар дул пронизывающий ветер. В багажный отсек автобуса заталкивали последние чемоданы. Все пассажиры уже расселись по своим местам. На прощание Саманта, дрожавшая от озноба, прижалась к Куинну. Он ласково гладил ее светлые волосы.
- Не тревожься: со мной все будет в порядке. Положись на меня… Дня через два мы созвонимся. И тогда - по домам, со спокойной душой.
Куинн помахал вслед удаляющемуся автобусу. Пора было приниматься за дело.
По дороге к большому поч говому отделению, недалеко от станции, Куинн купил в магазине канцелярских принадлежностей листы картона и оберточную бумагу. На почте с помощью перочинного ножа, бечевки и клейкой ленты соорудил внуши тельную посылку, вну трь которой вложил мешок с алмазами. Посылку - с объявленной ценностью и доплатой за срочность - он адресовал в Лондон, на имя американского посла Алоизиуса Фэйру эзера.
По международному телефону связался со Скотленд-Ярдом и передал сообщения для Найджела Крамера. В нем указывался адрес дома в окрестностях Ист-Гринстеда в Сассексе.
Последний звонок он сделал в Эстепону. Переходить на испанский не пришлось. Владелец кафе провел детство на одной из лондонских окраин.
- Все будет как надо, дружище! - заверил Куинна голос по телефону. - Встретим твою подругу. Можешь не волноваться.
Покончив с основными делами, Куинн сел в машину. На ближайшей бензоколонке заправил полный бак горючего и влился в поток транспорта, движущийся по направлению к кольцевой дороге. Спустя час он уже мчался по автостраде А6 на юг, к Марселю.
Поужинав в Боне, Куинн прикорнул на заднем сиденье. Потом, освеженный сном, под утро вновь взялся за руль.
Все это время, начиная с полудня, в ресторане "Сан-Марко", напротив отеля "Колизей", за столиком у окна сидел человек, не спускавший глаз с входной двери отеля. Он пообедал, потом заказал ужин. Официанты, полагавшие, что он занят чтением, начинали коситься на него с неудовольствием.
В одиннадцать ресторан закрывался. Человек встал и направился в соседний отель "Ройяль". Объяснив дежурному, что ждет знакомого, он расположился в холле, поближе к окну, и продолжил наблюдение за отелем. В два часа ночи он покинул свой пост и сел в автомобиль.
Подъехав к открытому круглосуточно почтовому отделению на рю де Лувр, он направился к дежурной телефонистке и сделал заказ на международный разговор с указанием вызываемого лица. Вошел в кабину, уселся и стал дожидаться звонка.
- Allô, monsieur, - донесся из трубки голос телефонистки. - Вы меня хорошо слышите? Соединяю. Кастельбланка на линии. Говорите.
Глава 16
Коста-дель-Соль - место, где охотно обосновываются преследуемые полицией британские уголовники.
Грабители и налетчики, переложив содержимое банковских сейфов и бронемашин в свои карманы и чудом ускользнув от цепкой хватки Скотленд-Ярда, без сожаления расстаются с землей предков и находят себе спасительный приют под горячим солнцем юга Испании. Здесь, на приволье, можно всласть попользоваться всеми благами, какие сулит внезапно свалившееся богатство. Кто-то не без остроумия подметил, что ясным днем в Эстепоне осужденных по высшей категории увидишь больше, чем на перекличке в тюрьме Ее Величества в Паркхерсте.
В тот вечер, после звонка из Парижа, четверо таких молодцов ожидали прибытия самолета в аэропорту Малаги. Ронни, Берни и Артур - в светлых костюмах и панамах - держались солидно, как и подобает людям зрелым, не первой молодости. Терри, или, как его называли, Тэл, годился им чуть ли не в сыновья. Несмотря на поздний час, все четверо были в темных очках.
Взглянув на табло, они удостоверились, что самолет из Парижа уже приземлился, направились к дверям зала для таможенного досмотра и скромно остановились поодаль.
Саманта появилась третьей. Шла она налегке, с перекинутой через плечо сумочкой, в руке несла плоский кожаный чемоданчик, тоже купленный в Орли. В нем лежали только необходимые туалетные принадлежности и ночная сорочка. Весь ее гардероб состоял из того же костюма, в котором она была утром в кафе "У Гюго".
Ронни узнал Саманту по описанию, но не смог скрыть своего потрясения. Как и его друзья, он был давно женат - на расплывшейся крашеной блондинке с окончательно выцветшими на солнце волосами и коричневой от чрезмерного загара кожей. Нежную белизну лица, осиную талию прибывшей с севера пассажирки Ронни оценил по достоинству.
- Язви его! - только и сумел пробормотать Берни.
- Блеск! - отозвался Тэл. Все сильные чувства он неизменно выражал этим словечком.
Ронни шагнул вперед:
- Мисс Сомервилл?
- Да, это я.
- Вечер добрый. Меня зовут Ронни. Это Берни, это - Артур, а рядом с ним - Тэл. Куинн просил нас за вами приглядеть. Идемте к машине.
В последний день ноября погода в Марселе стояла холодная и дождливая. В Аяччо - столицу Корсики - Куинн мог попасть либо самолетом из аэропорта Мариньян, либо сесть на паром, который прибывал туда только утром.
От самолета Куинн отказался. Иначе пришлось бы вновь брать в Аяччо автомобиль напрокат. Можно было также не беспокоиться за надежно спрятанный у пояса "смит-вессон". А главное, из-за соображений безопасности следовало предусмотрительно обзавестись кое-какими покупками.
Добраться до порта на набережной Жольетт оказалось делом несложным. Пристань почти пустовала. Пассажиры с прибывшего час назад из Аяччо парома уже разошлись. Билетная касса была закрыта. Куинн припарковал машину и пошел завтракать.
В девять касса открылась, и Куинн купил себе билет на ночной рейс парома "Наполеон": отправление - 8.00 вечера, прибытие в порт Аяччо -7.00 утра. Теперь он мог оставить свою "аскону" на стоянке пассажирского транспорта поблизости от причала J4, откуда должно было отплыть судно. Потом отправился в город за покупками.
В приобретенный за углом холщовый вещевой мешок первым делом попали бритвенные принадлежности: прежний прибор остался в парижском отеле. Магазин мужской одежды Куинн отыскал не сразу: находился он на непроезжей улочке Сен-Ферреоль, к северу от Старого Порта.
Услужливый молодой продавец в два счета выложил на прилавок все, что требовалось покупателю, - сапоги, джинсы, рубаху, кожаный пояс, шляпу. Услышав последнюю просьбу, он изумленно вскинул брови.
- Как вы сказали, месье?
Куинн повторил свою просьбу.
- Простите, месье, но подобных вещей в продаже у нас не бывает.
Он украдкой взглянул на зажатые между пальцами Куинна две крупные купюры.
- А если порыться на складе? Старый, уже негодный к употреблению, поди, найдется? - подал мысль Куинн.
Молодой человек опасливо оглянулся.
- Хорошо, сэр, я посмотрю. Не могли бы вы дать мне свой мешок?
Минут через десять продавец вернулся из подсобного помещения и осторожно приоткрыл мешок. Куинн заглянул внутрь.
- Прекрасно! Как раз то, что мне нужно.
Куинн расплатился, не поскупившись на чаевые, и вышел из магазина. Небо очистилось, и он пообедал в кафе на открытом воздухе в Старом Порту. За чашкой кофе он битый час изучал подробную карту Корсики. В приложенном справочнике Кастельбланка упоминалась мимоходом: деревушка на Оспедальском перевале, крайняя южная оконечность острова.
Ровно в восемь "Наполеон" отдал швартовы и, покидая морской вокзал, задним ходом стал медленно выходить на рейд. Куинн в это время сидел в полупустом баре "Орел" за стаканом вина. Держащих путь в это время года на Корсику было совсем немного. Судно развернулось носом к открытому морю. Мимо окон проплыли огни Марселя, и на расстоянии полукабельтова очертился контур старинной тюремной крепости - замка Иф.
Спустя четверть часа судно обогнуло мыс Круазетт и растворилось в туманном просторе. Куинн поужинал, вернулся в свою каюту на палубе D и улегся спать еще до одиннадцати. Будильник он завел на семь.
Тот же вечер Саманта провела в обществе гостеприимных хозяев в уединенной крестьянской хижине в горах близ Эстепоны. Здесь давно никто не жил; хижину использовали и как склад, и как надежное укрытие для тех, кому время от времени грозили высылкой из страны.